Повесть Л.А. Кассиля «Ранний восход». Влияние Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского
«Ведь это, однако же, натура, это живая натура; отчего же это странно-неприятное чувство? Или рабское, буквальное подражание натуре есть уже проступок и кажется ярким, нестройным криком? Или, если возьмешь предмет безучастно, бесчувственно, не сочувствуя с ним, он непременно предстанет только в одной ужасной своей действительности, не озаренный светом какой-то непостижимой, скрытой во всем мысли, предстанет в той действительности, какая открывается тогда, когда, желая постигнуть прекрасного человека, вооружаешься анатомическим ножом, рассекаешь его внутренность и видишь отвратительного человека? Почему же простая, низкая природа является у одного художника в каком-то свету, и не чувствуешь никакого низкого впечатления; напротив, кажется, как будто насладился, и после того спокойнее и ровнее все течет и движется вокруг тебя? И почему же та же самая природа у другого художника кажется низкою, грязною, а, между прочим, он так же был верен природе? Но нет, нет в ней чего-то озаряющего. Все равно как вид в природе: как он ни великолепен, а все недостает чего-то, если нет на небе солнца».
Эти строчки Н.В. Гоголя из повести «Портрет» можно считать творческим манифестом писателя: изображать жизнь «в … свету».
<Н. В. ГОГОЛЬ>
ИЗ СТАТЬИ «ЧЕТЫРЕ ПИСЬМА
К РАЗНЫМ ЛИЦАМ ПО ПОВОДУ «МЕРТВЫХ ДУШ»
Обо мне много толковали, разбирая кое-какие мои стороны, но главного существа моего не определили. Его слышал один только Пушкин. Он мне говорил всегда, что еще ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем. Вот мое главное свойство, одному мне принадлежащее и которого, точно, нет у других писателей. <...>
Когда я начал читать Пушкину первые главы из «Мертвых душ» в том виде, как они были прежде, то Пушкин, который всегда смеялся при моем чтении (он же был охотник до смеха), начал понемногу становиться все сумрачней, сумрачней, и, наконец, сделался совершенно мрачен. Когда же чтенье кончилось, он произнес голосом тоски: «Боже, как грустна наша Россия!» Меня это изумило. Пушкин, который так знал Россию, не заметил, что все это карикатура и моя собственная выдумка! Тут-то я увидел, что значит дело, взятое из души, и вообще душевная правда, и в каком ужасающем для человека виде может быть ему представлена тьма и пугающее отсутствие света. С этих пор я уже стал думать только о том, как бы смягчить то тягостное впечатление, которое могли произвести «Мертвые души».
Об этом же Н.В. Гоголь писал в «Выбранных местах из переписки с друзьями».
Аллюзию к творческому манифесту автора «Мёртвых душ» легко найти в повести Л.А. Кассиля «Ранний восход» в монологе Коли, где он высказывается в духе Н.В. Гоголя о сверхзадаче художника:
«- Знаешь… я напишу когда-нибудь, вот, если, как следует, выучусь, картину. Такой ранний-ранний рассвет. Двое идут. Дорога вдаль вьётся. Далеко-далеко… Там горы, и солнце только всходит. А тут домик, хозяйка печку только затопила, дымок из трубы идёт, а сама вышла, смотрит вдогонку ласково так и счастливого пути желает. А им ещё идти и идти, и день только начинается. И наверху в небе где-нибудь самолёт. Его уже солнце тронуло, он светится, а внизу ещё тени только рассеиваться начинают. День только-только сейчас начинается. Так и назову «Счастливого пути». А девушку напишу с тебя, когда вырастешь».
- А он будет кто?
- А ты бы хотела, чтоб кто был?
- Сам знаешь…»
Повесть «Ранний восход» рассказывает о драматической любви юного художника Николая Фёдоровича Дмитриева (1933-1948) и его раннем трагическом уходе. Он погиб от выстрела на охоте. Следствие не проводилось. В лесу находились два подростка. Один – гений. О втором известно только, что это был юноша из интеллигентной ленинградской семьи. Есть его письмо к отцу Коли с объяснениями по поводу случившейся трагедии.
Сюжет «Раннего восхода» связан с романтической традицией, которая в сознании русского читателя связывает в тугой узел «Страдания юного Вертера», с романами Ф.М. Достоевского «Бесы», «Подросток», «Идиот», «Братья Карамазовы», где «те же страсти роковые».
Так же тесно сюжет повести Л.А. Кассиля связан с «Петербургскими повестями» Н.В. Гоголя, особенно с «Невским проспектом» и «Записками сумасшедшего».
В основу «Записок сумасшедшего» легла любовная история самого писателя, пережившего в юности трагическую любовь, изменившую ход всей его жизни.
Об этом известно из письма Н.В Гоголя к матери:
«Нет, мне нужно переделать себя, переродиться, оживиться новою жизнью, расцвесть силою души в вечном труде и деятельности, и если я не могу быть счастлив (нет, я никогда не буду счастлив для себя. Это божественное существо вырвало покой из груди моей и удалилось от меня), по крайней мере, всю жизнь посвящу для счастия и блага себе подобных». (Н.В. Гоголь М.И. Гоголь. Письмо от 24 июля 1829 года из Санкт-Петербурга. ПСС, 1940, т. Х, с. 149).
Теряя надежду на взаимность, Поприщин сходит с ума. Говоря словами современного поэта Филимона Сергеева: «Без любви мы, словно, без души». В «Записках сумасшедшего» Н.В. Гоголь обращается к традиционной для него теме «человека без души», то есть, к теме человека с «мёртвой душой».
Понятие «мёртвая душа» подробно разработано богословом Григорием Паламой:
***
<…> Господь мертвыми назвал живых по духу мiра сего суетного, когда одному из учеников Своих, просившему пойти погрести отца своего не дал на то позволения, но повелел за Собою следовать, оставив мертвым погребать своих мертвецов. Мертвыми назвал Господь тех еще живущих, конечно, как умерших душой.
***
Ибо как отделение души от тела есть смерть тела, так отделение Бога от души есть смерть души. И это есть главным образом смерть, смерть души.
***
Душа художника умирает, а талант угасает, когда он предпочитает голосу ангелов звон жёлтого металла. Именно, это произошло с героем повести «Портрет» Чартковым.
«черты старика двинулись, и губы его стали вытягиваться к нему, как будто бы хотели его высосать...»
Снова процитирую Филимона Сергеева:
Я душу высосу до дна,
Она безумцу не нужна.
«Он выглянул в переднюю, услал за чем-то Никиту, чтобы быть совершенно одному, запер за ним дверь и, возвратившись к себе в комнату, принялся с сильным сердечным трепетаньем разворачивать сверток. В нем были червонцы, все до одного новые, жаркие, как огонь. Почти обезумев, сидел он за золотою кучею, все еще спрашивая себя, не во сне ли все это. В свертке было ровно их тысяча; наружность его была совершенно такая, в какой они виделись ему во сне. Несколько минут он перебирал их, пересматривал, и все еще не мог прийти в себя».
Начинал Чартков неплохо, новаторски для своего времени.
Рисовал простых людей – своего слугу. Эту тему позже блестяще разовьют русские передвижники, бросившие вызов академической школе:
«— Да чем платить? — вопрос. У меня нет теперь ни гроша.— В таком случае удовлетворите Ивана Ивановича издельями своей профессии, — сказал квартальный, — он, может быть, согласится взять картинами.— Нет, батюшка, за картины спасибо. Добро бы были картины с благородным содержанием, чтобы можно было на стену повесить, хоть какой-нибудь генерал со звездой или князя Кутузова портрет, а то вон мужика нарисовал, мужика в рубахе, слухи-то, что трет краски. Еще с него, свиньи, портрет рисовать; ему я шею наколочу: он у меня все гвозди из задвижек повыдергивал, мошенник».
Как известно, принципы соцреализма предусматривали изображение людей труда.
Коля Дмитриев рисовал их в Репинке: люди там были безграмотны, в тверской деревне отсутствовало электричество. Цитаты из письма Коли к другу об этом выпущены в повести автором или цензурой. Их можно услышать в передаче канала «Культура», посвящённой творчеству юного художника.
Но жители Репинки интересны Коле, похожи на героев любимого им И.С.Тургенева. И Коля рисует сельского пастушка, репинских стариков.
Деревенские жители, рассматривая картины Коли, восхищаются ими так же, как восхищались живописью герои повести «Портрет».
С описания лавочки, в которой на Щукином дворе продают картины, осаждаемой с утра восторженными зеваками-простолюдинами, подолгу простаивающими перед ними, начинается повесть Н.В. Гоголя.
В эпизоде «квартира Чарткова» писатель крупным планом изображает такого созерцателя в лице надзирателя, пришедшего помочь хозяину получить долг от жильца-художника.
«Квартальный надзиратель между тем занялся рассматриваньем картин и этюдов и тут же показал, что у него душа живее хозяйской и даже была не чужда художественным впечатлениям».
Россия – родина великих художников. Прототипом антипода Чарткова стал, как принято считать, художник Александр Иванов – автор самого масштабного полотна из собрания Третьяковской галереи.
«Всем пренебрегал он, все отдал искусству. Неутомимо посещал галереи, по целым часам застаивался перед произведениями великих мастеров, ловя и преследуя чудную кисть. Ничего он не оканчивал без того, чтобы не поверить себя несколько раз с сими великими учителями и чтобы не прочесть в их созданьях безмолвного и красноречивого себе совета».
Картины русских художников, в том числе, «Явление Христа народу» Александра Иванова Коля Дмитриев изучал долго по репродукциям. В оригинале он увидел их только после войны.
«И сердчишко у Коли так и взыграло от чувства восхищения нашей страной, которую защищают такие храбрые солдаты и где так хорошо рисуют художники! А бесталанные фашисты с их фюрером ни воевать, ни рисовать, как следует не умеют, а ещё полезли… Теперь Коля уже твёрдо знал, почему Гитлер велел бросить бомбу в Третьяковскую галерею: он просто завидовал, что в Советской стране столько хороших картин. И вот теперь картины пришлось увезти из Москвы, спрятать, а Коля из-за этого так и не видел до сих пор Третьяковской галереи…»
Гитлер в глазах Коли то же самое, что Чартков, завидующий талантливым художникам.
«Им овладела ужасная зависть, зависть до бешенства. Желчь проступала у него на лице, когда он видел произведение, носившее печать таланта. Он скрежетал зубами и пожирал его взором василиска. В душе его возродилось самое адское намерение, какое когда-либо питал человек, и с бешеною силою бросился он приводить его в исполнение. Он начал скупать все лучшее, что только производило художество. Купивши картину дорогою ценою, осторожно приносил в свою комнату и с бешенством тигра на нее кидался, рвал, разрывал ее, изрезывал в куски и топтал ногами, сопровождая смехом наслажденья. Бесчисленные собранные им богатства доставляли ему все средства удовлетворять этому адскому желанию. Он развязал все свои золотые мешки и раскрыл сундуки. Никогда ни одно чудовище невежества не истребило столько прекрасных произведений, сколько истребил этот свирепый мститель».
Таким же безумцем, лишённым проблесков таланта, считают Гитлера, кроме Коли, и другие герои повести «Ранний восход»:
«- Всё забываю показать Вам вот этот трофей, - посмеивался Горбач. – Это мы под Сталинградом в одном офицерском блиндаже обнаружили. Очень, понимаете, характерная вещь. А вам особенно интересно будет, художникам… Это рисунок из альбома Гитлера. Ведь фюрер-то прежде мечтал художником быть. Учился даже, говорят, и подвизался в этой области. Ну, таланта не хватило: признан был полнейшей бездарностью. Решил тогда переквалифицироваться в фюреры, искать славу в ином направлении. А самолюбие, по-видимому, у этого художника-неудачника крепко было уязвлено и до сих пор не зажило. Вот германское министерство пропаганды и издаёт подхалимские роскошные эти альбомы рисунков художника Гитлера. Поглядел я – ну и ну!..По-моему, товарищи, это такая мазня тошнотворная – с души воротит!.. Прежде чем порвать, я решил вам продемонстрировать. Вот поглядите . А? Что скажете? Аквалерист, чорт бы его взял! Как у Гоголя сказано: «Он, бачь, яка кака намалёвана»…
Все склонились над листком. Коля просунулся головой под локтями взрослых и тоже подлез поближе.
На обожжённой с одного края бумажке был воспроизведён цветной рисунок, изображавший с унылой настойчивостью всевозможные руины, груды обломков, обгорелые стены рухнувших зданий, истоптанные поля, какие-то ощипанные деревья, пожарища, пасмурное небо в зареве. Линии рисунка были вычурны, краски вопили истерично. А в то же время ничто не трогало зрителя, как не волновало, видимо, и равнодушного живописца…
Бумага, на которой был напечатан рисунок, выглядела глянцевитой, плотной. Наверно, она была приятной на ощупь. Но Коля не мог бы заставить себя притронуться к этому листку, который, казалось, был захватан руками самого ненавистного для него сейчас человека.
- До чего же бездарь! – сказала мама. – И сколько претензий1 Дилетантство!
- Без души, без таланта, без царя в голове, - добавил Фёдор Николаевич. – Намалёвано, развезено, а к чему спросите? Недаром у него на всех портретах глаза стеклянные, как у утопленника. Что ими хорошего увидишь?..»
Аналогия Гитлера с мёртвым человеком сразу же адресует нас к «Мёртвым душам».
Кроме упоминания Гоголя в этом эпизоде, писатель фигурирует в книге как автор трёх эпиграфов:
Глава вторая: «…словом, он думал в этом случае так, как думает молодость, уже постигшая кое-что…»
Глава третья: « Временами он мог позабыть всё, принявшись за кисть, и отрывался от неё не иначе, как от прекрасного прерванного сна. Вкус его развивался заметно».
Глава шестая: «…во всём…была эта плывучая округлость линий, заключённая в природе, которую видит только один глаз художника-создателя и которая выходит углами у копииста».
Все эпиграфы взяты из повести «Портрет». В качестве других эпиграфов Л.А. Кассиль использует высказывания великих художников. Из писателей он цитирует только Н.В. Гоголя, Вальтера Скотта, В.Я. Брюсова.
Образ Коли Дмитриева – это попытка Л.А. Кассиля создать положительный образ юного советского человека, вдохновлённая идеей Ф.М. Достоевского:
«Давно уже мучила меня одна мысль... И я люблю ее. Идея это — изобразить вполне прекрасного человека. Труднее этого быть ничего не может”.