В Дуритянии

               
                Есть много стран под небесами,
                Но нет той счастливой страны,
                Где б люди жили не врагами,
                Без права силы и войны!
                А. И. Полежаев  “Чир-Юрт”


                Небо стало хмуриться, ветер волны стал срывать в скором времени начался шторм сильнейший в океане.
                – Ветер, ветер, ты могуч! Гонишь ты волну морскую и вздымаешь выше туч, а затем кидаешь с кручи в бездну моря-океана. В сером мареве холодном не видать и парусов. Ты уймись, угомонись, хватит гнать волну крутую, паруса все изорвал, мачты гнутся и скрипят, обломиться норовят, а без мачт и парусов мой корабль, волной гонимый, непослушен будет мне. Или сделал что худого я тебе, могучий ветер? Так за что ты так взъярился?
                Но ответа не дождался. Обратился он к Нептуну:
                – Царь морской! Поговори, ветра буйного смири! что взъярился он напрасно? Силы некуда девать?
                Но Нептун был очень занят, он с русалками морскими песни новые учил да плясал под балалайку.
                А молнии чаще зигзаги рисуют, и ливень идёт и идёт. А волны всё круче, а волны всё выше вздымают корабль к облакам. И парус трепещет от ветра шального над бурной морскою волной. И стонет кораблик с течением споря, и шквалистый ветер несёт его вдаль. Моряки взяли рифы от фок-зейля и поставили его, затем натянули шкот. Румпель лежал на полном ветре. Корабль бодро держался. Они закрепили спереди нирал, но парус лопнул, и им пришлось спустить рею, снять с неё парус и весь такелаж. Моряки натянули тали у ручки румпеля, чтобы облегчить рулевого, они думали спустить стеньги, но оставили всю оснастку, потому что корабль шёл под ветром, что увеличило его ход, тем более что перед кораблём открытое море.
                Вдруг риф показался над водной пучиной – проскочит корабль или нет? Он ближе и ближе, корабль уже рядом – волна отшвырнула корабль. Кажись, проскочили! Но бурные волны кораблик, как щепку несут. Шторм разыгрался, Нептун разъярился. Так как корабль получил повреждения от пиратских снарядов, да и шторм доконал, открылась течь, паруса надо залатать, а которые не подлежат латанию, заменить. Во время шторма корабль отнесло, так что капитан не мог точно сказать, где находится корабль.
                Но вскоре шторм утих. Успокоился океан. Корабль налетел на мель недалеко от берега неизвестной нам земли.
                В густо синем, почти чёрном небе неподвижно стояла ущербная луна, редкие звёзды выглядывали из-за рваных туч. Море, серебристо-зелёного цвета, так же пустынно и беззвучно, как небо, и можно было думать, что оно достигло совершенного покоя после яростной бури, если бы волны не продолжали свой беспокойный танец, постепенно волны успокаивались и успокоились совсем, удовлетворённые тем, что выбросили корабль на мель.
                Матросы кое-как сняли корабль с мели, промерили глубину и с трудом, постоянно откачивая воду помпами вошли в бухту. В двух кабельтовых от  вынужденной стоянки в утреннем тумане Егор увидал город. Моряки высадились на берег, и готовы были целовать землю, которая не скачет под ногами. Волны разбивались о борт корабля, точно сердясь, что выпустили нас из своих рук. За время шторма до того привыкли к убегающей из-под ног палубе, что никак не могли идти, всё время ловили ногой палубу. Лес был довольно далеко. Быстро светало, вот уже и солнце поднялось высоко. Перед путешественниками расстилался речное устье, заросшее лотосами. Над рекой ярко светит солнце, светило дня роскошно и светло по небесам безоблачным текло.
                Егору и Кощею хотелось скорее поцеловать землю, которая не скачет под ногами, по которой можно ходить, не боясь, что набежавшая волна смоет в бушующий океан. Волны разбивались о берег, точно сердясь, что выпустили корабль из своих рук.
                Корабль увидели из города, коряки заметили суету на городской стене.  Из близлежащей деревни пришли любопытные, им в диковинку было видеть такое большое судно. Все рассматривали его со знаками величайшего удивления. Егор с Кощеем и моряки не были в долгу перед ними потому что им никогда не приходилось видеть смертных, которые так поражали своей одеждой и выражением лиц. На лицах у них было написано недоумение и презрение, а одежда у всех, кроме слуг, стоящих поодаль, в дырах.
                Часа через два к нашему кораблю подошла весельная пирога с вооружёнными луком со стрелами и копьями людьми. За ней, на расстоянии не больше пол-версты, держался флот, состоящий из больших пирог с вооружёнными большими луками людьми. Большие метательные стрелы, размером с наши копья, из орудий, напоминающих наши баллисты, были направлены на корабль.
                Вскоре из пироги, подошедшей к кораблю вплотную, видя, что экипаж корабля не предпринимает никаких агрессивных действий, а спустили трапы, вышли, видимо, знатные аборигены, в то время как гребцы остались на местах и были готовы в любой момент отчалить от корабля. На корабле заметили, что аборигены не знали парусов, так как внимательно рассматривали парусное вооружение судна и о чём-то разговаривали, жестикулируя при этом.
                Егор с Кощеем, капитан корабля и моряки были удивлены, видя, что из пироги поднимались на корабль люди в рваной одежде и решили, что попали на остров пиратов и приготовились к бою. Когда они поднялись, мы с любопытством и удивлением смотрели на их обноски. Стоявшие поближе к Егору и Кощею, по-видимому, принадлежали к местным оборванцам, так как костюмы на всех были до того дырявые, что заплаты ставить не куда, но стоящие сзади обращались к ним с величайшим подобострастием.  Егор, Кощей и капитан корабля, а также матросы, стоявшие сзади толпой, с недоумением смотрели на аборигенов – было видно, что оборванцы принадлежали к высшему классу, и чем больше дыр на одежде, тем знатнее вельможа, так как стоящие позади и в некотором отдалении от них имели не столько много дыр на одежде, а многие вообще имели всего по несколько дыр. Причём самые дырявые одежды были и самыми замызганными. Никогда не приходилось видеть смертных, так неряшливо одетых.  В свою очередь аборигены смотрели на нас с явным презрением – у нас одежда вся была целая, без дыр – мы успели одеться в костюмы, приличествующие обстоятельствам. Нас, видимо, приняли за изгоев, так как своей одеждой мы никак не походили на представителей их знати – на нас были сюртуки чистые, не дырявые и по возможности отглаженные, штаны также были в подобном виде. Аборигены переговаривались на каком-то незнакомом для нас языке. Часа через два подошла небольшая пирога, в ней сидели несколько человек, видимо, толмачей, говоривших каждый на своих языках. Одеты они были так-же странно, но дыр у них было явно поменьше, зато одежда их была расписана словами на разных языках, мы поняли, что на куртках каждого толмача надписи на языках, которые данный толмач знал. Это упрощало выбор толмача, так как толмачи, не понимающие язык, на котором говорили приехавшие к ним на остров, отправлялись назад. 
                К на корабль поднялся в сопровождении охранников важный чиновник.
                На кафтанах толмачей написаны приветствия на разных языках.
                Язык Руси никто из толмачей не знал. Капитан корабля знал несколько языков, так как ему приходилось общаться с аборигенами разных стран, но и он был бессилен что либо понять.
                После церемониальных приветствий, из слов которого мы ничего не поняли, лишь догадывались, капитан произнёс короткую речь, переведя её на знакомые ему языки но никто из встречающих его не понял. Капитан пригласил знаками важную персону в каюту. Мы уже поняли, что чем больше дыр в одежде, тем более высокое место занимает такой дыроноситель в иерархии местных жителей.  Мы вошли с капитаном, важный сановник вошёл с вооружённой копьями и короткими мечами охраной. Конечно, о какой-нибудь беседе ни могло быть и речи, так как мы и аборигены говорили на разных языках. Капитан приказал принести обед. Нашим гостям понравилось вино, они разговорились, взгляды их потеплели, и особенно почувствовалась перемена их отношения к нам, когда капитан предложил им предметы, которые предназначались дикарям.
                Гости с пренебрежением смотрели на наши одежды, что-то говоря друг другу и усиленно жестикулировали.
                Мы поняли в чём дело – у них у всех кафтаны и штаны были дырявые, а у нас целёхонькие. Для нас было дико ходить в тряпье, но они считали нас изгоями общества, так как одежда у нас была не в дырах.
                Важный сановник что-то долго и нудно говорил на непонятном для нас языке. Толмачи старательно переводили речь сановника, но мы не понимали ни того, что сановник говорил, ни того, что толмачи переводили.  Мы вынуждены были слушать монолог, хотя ни слова не понимали, затем с ответной речью выступил капитан корабля. Мы понимали, что идёт пустомыслие с обеих сторон, но не могли прервать – этикет обязывал!    
                А через два-три месяца мы могли довольно сносно общаться с аборигенами. Лишь через месяц мы могли понимать кое какие слова.

                - Вы находитесь в великой стране Дуритянии! -  мы поняли, что островитяне говорили о своей стране, хотя ни слова не поняли.
                Слово Дуритяние произнесено несколько раз, и всё время при сопровождении какофонии звуков. Мы поняли, что это название страны, к берегу которой нас закинул шторм.

                Шахиншах заинтересовался гостями – не очень часто появляется вблизи острова корабль под иностранным флагом, но, так как мы были одеты не по дуритянской моде - велел везти нас во дворец, но так как надо было преодолеть языковой барьер, нас ни сразу повели к монарху.
               Егор и Кощей сели в карету с гербами Дуритянии, в которую были впряжены два осла; капитан остался на корабле, сославшись на то, что надо командовать матросами, ведущими ремонт корабля и идти в порт назначения, всё это он показывал знаками, и наконец после многих попыток донести до аборигенов для чего он остаётся на корабле, они, наконец, поняли. Потом мы узнали, что с проволочками снабжали предметами для ремонта. Очень внимательно и довольно назойливо местные моряки изучили парусное вооружение и конструкцию корабля.

                С ними сел важный сановник. Физиономия которого покрыта густым слоем флегматизма, мефистофелевская улыбка не сходила с лица.
                Надо описать карету. Крытая карета с золотыми вензелями и гербами на дверях запряжена двумя ослами. Карета представляла собой четырёхколесный крытый экипаж с полукруглым навесным козырьком над сиденьем кучера
                Потом нам рассказали, что кроме ослиного транспорта, в Дуритянии никакого средства передвижения нет.
                В славном шахиншахстве Дуритянии царствует династия Дуриконов. Народ Дуритянии тщательно воспитывается с незапамятных времён в принципах самой чистой схоластики и питает глубочайшее презрение к опыту, и верует только в астрологию, в уфологию и в религию, и любят эти лженауки перевести на математический язык.
                В Дуритянии есть три главных министерства: одни управляют ни с кем не советуясь; другие говорят, ничего не делая, но и говорят невесть что, одним словом, могут говорить сутками ничего не сказав; третьи ломают себе голову над несбыточными проектами.
                Народ Дуритянии, тщательно воспитываемый на протяжении многих веков в принципах чистой схоластики (формальное знание, оторванное от жизни и практики, бесплодное умствование), питает презрение и даже ужас перед опытом, верит только тем постулатам, которые ему вдолбили повторяя из поколения в поколение.
                К шахиншаху Дуритянии нас так и не допустили – слишком мелкие мы птицы! Но нужны мы для того, чтоб рассказать о достижениях человечества и кое-какие может быть применить.
                Дурикон VII соизволил милостиво пригласить нас отобедать с ним, но его мы на обеде так и не видели. Ну что ж! привычка королей – говорить одно, а делать другое! Нас отвели в небольшую комнату, сначала мы не поняли, может это столовая для слуг? Потом догадались - для таких не слишком значительных посетителей.
                Подали обед и две знатные особы, у которых одежда состояла почти из сплошных дыр, этих особ мы могли бы видеть около самого шахиншаха в тронном зале, если бы нас допустили до него, и обед с ними расценивался, как величайшая честь. Обед состоял из двух перемен по три блюда в каждой. В первой перемене были лопатки неизвестного нам животного, во вторую – мясо морского животного, считающееся в шахиншахстве очень редким деликатесом так что хотя шахиншах обедал без нас, но получили мы на обед почти то же, что и шахиншах, во всяком случае так заверил нас Линдолино. Линдолино и Лапдур, как они представились, говорили очень много, но о чём – ни я, ни мой друг Кощей, так и не смогли уразуметь.               
               Они охотно нам разъяснили, что их купцы бывают в разных странах, и шахиншах отдыхать едет за границу, свои личные дурики (деньги Дуритянии) хранит в банках других стран, так как боится, вдруг народ восстанет и его накопления пропадут. Такой-же методе придерживаются приближённые шахиншаха и все богачи, у которых кошельки лопаются от золотых дуриков.
              Потом путешественники ни раз пользовались услугами Ландолино, а Лампур, Егор и Кощей поняли по поведению – надменен и глуп, его даже Ландолино ненавидит.
              Невольным гостям отвели комнату в самом дальнем углу дворца и дали двух слуг. Комната, не смотря на то, что климат Дуритянии жаркий, не отличалась теплом, была спрятана от солнечных лучей неказистым строением, которое и зданием назвать язык не поворачивался. Мы поняли, что в целых, не дырявых одеждах, мы выглядели в Дуритянии изгоями.
              Вскоре появилось лицо в жуткой одежде, к которой мы так и не привыкли за всё время нашего невольного пребывания на острове. Человек неопределённого возраста принёс с собой перья, чернила, бумагу и несколько книг и знаками дал нам понять, что прислан обучать нас языку. Мы занимались часов пять, за это время нами написано большое количество слов в несколько столбцов с переводом каждого из них на русский язык. Учитель приказывал одному из слуг при-нести какой-нибудь предмет, ходить, сесть, повернуться, встать, лечь, после чего произносил слово или фразу, в зависимости от действий слуги, а мы старательно записывали.
               В конце третей недели нашей изоляции, благодаря учителю языка, мы уже сносно могли говорить на их языке.
               С нами всё время были служанка Кханчи и слуга Пак-дха. Вскоре мы с ними начали вести беседы. От них мы больше узнали, чем от учёных мужей. С самого первого дня, как только Кханчи принесла нам обед, мы знаками попросили её сесть с нами за стол. Она очень удивилась – никто в их стане никогда ни ел вместе с господами.  Постепенно Кванчи и Пак-дха выучили наш язык, а мы – язык Дуритянии. От Кванчи и Пак-дха мы узнали намного больше, чем от правительствен-ных “просветителей”.
               - Вы не обольщайтесь, - говорил Пак-дха. – у нас свой флаг, свой герб, но это абсолютно ничего не говорит, разве что о бутафории. Нашим шахиншахством командуют извне. Даже дурики выпускаем по приказу извне! К нашим портам ни один иностранный корабль не подходит – с отсталой колонией не надо особо общаться.
               Наши правители задумали войну – на этом острове есть небольшое по территории государство, но напитанное оружием великих держав. Эти “друзья” натравливают нас друг на друга – когда-то наши государства были дружны, а сейчас и с той и с другой стороны слышны воинственные призывы стереть некогда дружественного соседа, а те разжигают милитаристический психоз.

               Пак-дза очень хорошо играл на свирели, сделанной из волшебного бамбука. Свирель эта усмиряла бурные волны, в непроглядный туман показывала верный путь рыбакам, вышедшим на лов рыбы, устрашает врага, даёт силу и храбрость защитникам родной земли. Но свирель обладала силой только в том краю, где рос волшебный бамбук. Кванчи пела под музыку свирели.
                Рассказали нам Пак-дха и Кванчи, что в Дуритянии есть парламент, но в парламенте занимаются тарабарщиной, пропуская мелочные, никому не нужные идеи под прикрытием трескучих слов, чарующих впечатлительный народ, который с детства убаюкивают грохотом барабанов и трескотнёй совершенно ненужных слов и пустых речей. Никто из высокопоставленных и самого шахиншаха никогда не говорит на понятном народу языке, а язык знати народ не понимает.

                Узнали мы, что жители Дуритянии пользуются шестидесятилетним календарём, и сейчас у них год Дурикона VII. Годы у них называются по именам шахиншахов правящей династии, а так-же есть год Рыбы (основного продукта питания), год Юм-ци (особо почитаемого божества), год Крокодила, Медузы, Осла, Змеи.
 
                Нам разрешили выйти в город. Город расположен среди гор, с одной стороны омывается океаном, но подход к порту затруднён, из-за множества рифов. Через город протекает бурная река, несущая воды с близ расположенных гор. Горы отступают от города, где многоводный поток бежит, бурливо шумя и пенясь, ворочая и крутя, погоняет свои курчавые волны с такой бурной стремительностью, как будто положил себе в разгар молодых задорных сил пронестись из края в край по всему белу свету. У самого дворца горы подступают к городу почти вплотную.

                Для того, чтоб на нас не показывали пальцем и ни строили презрительные гримасы, нас одели в тряпьё, в котором мы были похожи на оборванцев. В такой одежде на родине мы показаться не могли – нас засмеяли бы сразу, а здесь на нас никто не обращал внимания, так как все были, если говорить по-нашенски, оборванцами и оборванками.
               С нами шли наши слуги и учитель языка, соизволивший предложить нам необходимую услугу – читать афиши и разъяснять значение слов. Каково-же было наше удивление, когда мы увидели слова не на дуритянском языке. Некоторые слова написаны на двух языках сразу – дуритянские буквы, затем буквы на незнакомом нам языке.
               - Господин Драйдур, - обратился к учителю языка Кощей, -  вот этой буквы в дуритянском алфавите нет?
               - Не обращайте внимание, у нас много лавок названо иностранными словами, поэтому и названия лавок надо читать на иностранных языках.
               - А многие-ли понимают, что означают иностранные слова на афишах? – задал вопрос Егор.
               - Нет, многие не понимают, что написано, да им и не надо понимать – они умеют поставить свою подпись, да кое-что прочесть – этого достаточно! Далеко ни все умеют читать! Вы учтите, что чем больше грамотных людей, тем им-же хуже!
               - Но уничтожение народа начинается с уничтожения языка! Давно привычные, понятные слова подменяются на чуждые, совсем не понятные иностранные слова. Постепенно народ перестаёт говорить на своём языке, он забывает родные слова и понятия, и вот уже нет привычного языка, нет и народа, появляется другой народ, ни знающий своей истории, своих предков.
                - Почему? Почему грамотность народа – плохо?
                - Как вы не поймёте, господа! – недоумевающе воскликнул Драйдур. – Всё очень просто: грамотный начнёт думать! Думать! Понимаете, думать! А это очень вредно для пищеварения. Думать должны только люди привилегированные! Они за это получают жалованье! Остальные думать не должны!
                - Но грамотные люди принесут больше пользы государству! – возразил Егор.
                - Грамотный человек начнёт думать! Это очень опасно – думы могут привести к нежелательным для государства последствиям. Думать разрешается узкому кругу правительственных чиновников, и именно тем, кому разрешит наш глубокоуважаемый господин над господами его величество шахиншах! – закончил он патетическим предложением.
                Драйдур разъярён – он привык к тому, что беспрекословно с ним соглашаются, а вдруг иностранцы проявляют неуважение к нему, учёнейшему дуритянину!

                На следующий раз в нашу комнату ворвались спириты. Спиритизм очень популярен в Дуритянии. Ворвалось спиритов человек шесть! Время клонилось к вечеру, когда шумная, бестолковая орда ввалилась к нам с атрибутами спиритизма.
                - Этого ещё не хватало! –одновременно подумали мы.
                Пришлось принимать сумасшедших и слушать их бред.
Все “учителя” ставят себя высоко и мнят о себе, что они рассудительные-прерассудительные; хоть они глупы, но хотят всех уверить, что они призваны учить других. Но Егор и Кощей все их науки принимали в штыки, осмеивали их идиотские “научные” знания, и поэтому путешественники, попавшие на остров не по своей воле, становились нежелательными гостями, хотя и без того невольные гости были чужими, то есть подозрительны. Учителя привыкли, что их хвалят, и вдруг чужаки начали не блажить, а говорить всё наперекор. Важность, которую напускают на се-бя эти крохотные насекомообразные “учителя”, нелепа до смешного.

                Когда у нас никого не было, мы решили сделать шашки – всё равно времени свободного много, надо ведь чем-то занимать досуг.
                - Кощей, нам надо четто заняться!  - начал Егор. – Не проводить же целые дни в безделье.
                - Да, Егор, я уже думал об этом. Нам ничего не дают делать, так что я считаю, нам необходимо сделать шашки!
                - Хорошая мысль! – воскликнул Егор. – Надо попросить наших слуг, ставших нашими друзьями, принести нам доску, а уж разметим её сами.
                - Правильно! – поддержал Кощей. – Кинжалы у нас не отобрали, так что есть чем наметить квадраты!
                - Но клетки должны быть разного цвета.
                - Надо поговорить с друзьями!
                Слово “шашки” не было знакомо аборигенам. Нам пришлось довольно долго объяснять, для чего нам нужна такая доска, так как язык мы ещё плохо знали, и в дуритянии не было шашек. Наконец нас поняли, хотя для чего нам нужна такая доска, так и осталось не ясно. Вскоре мы получили требуемую нам доску. Мы быстро разметили доску, прочертили кинжалами линии.  Кванча и Пак-дха с любопытством смотрели, что же мы делаем, они никак не могли взять в толк, для чего мы расчертили доску на правильные квадраты. Доска получилась белая с квадратами. Больше знаками, чем словами, мы объяснили, что надо через одну клетку сделать клетки другого цвета. Наконец они поняли, но для чего?
Смуглая Кванча, большие красивые глаза, в которых искрятся два огонька: один в чёрном зрачке, другой в серебристом венчике, окружающем зрачок. Белые зубы так и сверкали каждый раз, как она раскрывала свои коралловые уста и ямочки на щеках становились заметнее. Волосы совсем чёрные, с отблеском. Стройный стан её тонок и гибок, казался хрупким и его можно сломить рукой.
                Пак-дха коренаст, взгляд чёрных глаз смел и любознателен, нос немного картошкой, брови чёрные, густые, как мы узнали, отчизну свою любил пламенно и беззаветно, готов оказать услугу любому человеку, который попросит.
                - Зачем тёмные клетки? – спросил Пак-дха. – Так красивее.
                - Погоди, Пак-дха, если просят – значит надо. – резонно заметила Кванча.
                - Квадратики надо тоненькие. – продолжил Кощей.
                - Квадратики надо будет наклеить. –поддержал Егор и показал, куда надо будет наклеить квадратики.
                - Понял, понял. – произнёс Пак-дха.
                - Попробуем достать такие квадраты. – засомневалась Кванча.
                - Достану. – пообещал Пак-дха. – Принесу тонкую дощечку!
                - А я принесу клей из гусениц насекомых.
                Мы с благодарностью посмотрели на друзей.
                Вскоре была принесена тонкая дощечка и клей. Мы обрезали квадраты и приклеили. Правда, квадраты были не чёрные, а тёмно-зелёные, но это нас вполне устаивало. Осталось изготовить шашки – и можно будет играть.
Мы попросили принести два бруска разных цветов. Наши друзья начали понимать, для чего, и пообещали принести.
                Мы разметили бруски и начали вырезать шашки. Пак-дха и Кванча с интересом и любопытством смотрели на наши труды. Наконец-то шашки вырезаны! Для того, чтобы различать простую шашку от дамки, мы просто-напросто капнули чернила на одну из сторон шашек. Мы сели за игру! С каким удовольствием наши новые друзья смотрели на нас, играющих в необычную для них игру! Затем мы предложили им поиграть. Они с недоверием приняли наше предложение, но вскоре очень увлеклись игрой.
                А если оттепель не даёт, или жара,
                Иль холод вечера нам выйти со двора,
                Что помешает нам найти себе забаву?
                Игрой себя развлечь наш ум имеет право.
                Не той, которая до полночи томит
                Нам тело бренное, а ум при этом спит. –

                Так развлекается гуляк толпа пустая,
                То кости по столу, то карты рассыпая:
                Корыстью низкою руководим игрок,
                Исход игры слепой определяет рок.
                Чей ум живей, чем дух способнее к паренью,
                Там шашки лучшее доставят развлеченье.
                Любимая игра владык в былое время,
                Повсюду в наши дни любимы шашки теми,
                Кто шумным играм враг, корыстью не влеком,
                Проводит за столом досуг в кругу своём…
                А. Мицкевич "Шашки"

Шашки полюбились и Кванча и Пак-дха, они сказали, что сделают доску и шашки себе и будут не только сами играть, но и знакомым своим расскажут правила игры.

                Вскоре к нам вошёл некий знатный сановник. Он представился как Франдон; принёс толстенную книгу. Егор и Кощей взглянули на переплёт книги, и увидели астрологические знаки. Костюм Франдона украшен изображением планет, луны и звёзд в окружении многочисленных формул. Мы с удивлением смотрели на чудо природы, явившееся к нам.
               Хоть и ласково смотрит на нас, но чувствуется, что ласковость напускная, он может быстро рассердиться, если ему будут противоречить. К нему в кабинет никто не ходил никогда, да это и не принято в Дуритании, - как можно мешать работать! А работа у него трудная – надо писать тысячи бумаг и ставить на них печать. Франдон даже не понимал, что пишет – ведь писать приходилось очень много! Он всё знал и ни в чём не сомневался. Франдон много говорил и его     прерывать нельзя, хотя говорил он нисколько не думая, что говорит – лишь бы говорить, а понятно ли слушателям – неважно!
              Франдон стал объяснять нам, что без умнейшей науки астрологии не происходит ни одно событие на земле. Всё, что делается на земле, происходит по велению звёзд, и наше прибытие было предсказуемо, но дуритяне не смогли понять астрологических знаков, говоривших о нашем прибытии.
              - У вас астрологические таблицы на каждый день, и даже на каждый час, но мы прибыли к вам, словно снег на голову. – возразил Егор.
              - Правда, вы явились неожиданно! Это объясняется ошибкой в сложных расчётах. – оправдал астрологов Франдон.
             - Допустим! – сказал Кощей. – Но как, по-вашему, появились солнце и планеты, звёзды?
             - Это вопрос не астрологии а, астрономии. Величайший астроном придет к вам завтра. – напыщенно произнёс Франдон. Он долго говорил о необходимости астрологии, о том, что из шахиншахской казны выделяется ни один миллион дуриков на необходимейшую науку астрологию. Фридон рассказал, что без астрологического прогноза абсолютно ничего не делается в славной Дуритянии. Он очень много говорил ничего не сказав кроме нескольких фраз, которые приведены здесь. Мы узнали, что перед тем, как послать к кораблю пирогу величайшие астрологи во главе с Франдоном составляли астрологические прогнозы – стоит ли посылать пироги, или послать весь военный флот для уничтожения вторгшихся иностранцев. Фридон говорил в течении шести часов не переставая. Утомлённые его многочасовой трескотнёй, Егор и Кощей с облегчением вздохнули, едва закрылась дверь за сим учёнейшим мужем.
              На следующий день к нам, постучавшись и получив приглашение, вошёл человек с глобусом и множеством географических карт в сопровождении слуг, которые разыскивали карты, вертели глобус, подсовывали нужные бумаги.
               Из его многочасовой лекции мы поняли очень немного, так как Карлино, как он представился войдя к нам в комнату, так же, как и его предшественник, говорил очень много ничего не сказав. Он показал на карте Дуритянию, при этом мы очень удивились, когда увидели: границы государства далеко распространились по земному шару, для иных государств фактически не было места.
               - Дорогой Карлино, но ведь есть и другие империи и королевства, а на ваших картах им не нашлось места. – возмутился Егор.
                - Другие государства? – удивился Карлино. – Ах, да, есть ещё несколько диких племён, но они находятся или в выжженных солнцем пустынях, или в безжизненных болотах.
               Мы были оскорблены пренебрежительным отношением мудреца к странам, кроме Дуритянии.
               На следующий день пришёл астроном вооружённый зрительной трубой, планетными кругами, картами звёздного неба, различными математическими инструментами и таблицами. Он объяснил нам, что прислан обучить нас астрономии. От него мы узнали, что когда-то всё, что окружает нас – все звёзды и созвездия, Млечный Путь и другие галактики были сосредоточены в одной точке, а затем произошёл грандиознейший взрыв, в результате которого и получились галактики с множеством звёзд, планеты, и разные кометы, метеоры и прочее.
               - Милый Джемс, будьте любезны, расскажите мне, невежественному в астрономии, что будет, если хвост кометы зацепит землю?
               - Уверяю вас, ничего хорошего, в хвосте кометы невероятно много ядовитых испарений, которые могут в считанные часы уничтожить всё живое на земле!
               - Но помилуйте, уважаемый Джемс, мы много путешествуем, карта звёзд нам знакома. Но то, что вся вселенная произошла из-за взрыва – чепуха, не стоящая выеденного яйца. -  в гневе выпалил Егор.
               - Величайшие астрономы Дуритянии вычислили даже, когда произошёл взрыв! –надменно произнёс обиженный тем, что его теории возникновения звёзд и планет не поддерживают люди такого низкого происхождения!
              - Скажите, уважаемый, а кто загнал все галактики до самых далёких из наблюдаемых нашими учёными в одну точку? – спросил с нарочито наивным выражением лица Кощей.
                Джемс явно растерялся, так как не знал, что ответить на данный наивный вопрос, правда, замешательство его длилось каких-то две или три секунды, он, будто не слышал вопроса, начал рассказывать, что реликтовое излучение ищут давно, но найти очень трудно, поэтому поиск сего уже стоил миллионов дуриков и потребует ещё больше.
                - Где ищут пресловутое реликтовое излучение?
                - И для чего его искать?
                - Как! Вы до того невежественны, что не знаете, где и для чего искать реликтовое излучение! – возмутился Джемс. - Его ищут для того, чтобы вычислить, когда настанет конец света! А ищут его по всей вселенной!
                - Трудновато искать то, чего нет и никогда не было! – усмехнулся Егор.
                - И на эту химеру тратятся огромные средства! – возмутился Кощей.
                - Вы просто невежественные люди! – вспылил Джемс.
                - Скажите, уважаемый магистр астрономии, в каком месте было такое сверхгромадное количество материи?
                - И сколько времени сверхнеустойчивое равновесие держалось?
                - С вами невозможно говорить! Величайшие умы Дуритянии высказали теорию о Большом взрыве, а вы, невежественные ничтожества смеете утверждать обратное! – гневно произнёс светило астрономии.
                - Ну разумеется! Наши астрономы не ищут то, чего найти нельзя за отсутствием искомого! Они заняты реальными проблемами! – съязвил Егор.
                Джемс был явно взбешен и хлопнул дверью даже не попрощавшись.
 
 Несколько дней к нам никто не приходил. Видать, очень большое потрясение вызвало наше невежество в астрономии. Мы уже начали беспокоиться – неужели к нам никто больше не придёт? Но нет. Вскоре к нам пришло ещё одно чудище – уфолог, назвавшийся Бриамом. Этот идиот вообще рассмешил нас. Такую чушь может нести или законченный идиот, или очень ловкий пройдоха. У него всё делалось с подачи инопланетян. Произошло извержение вулкана – инопланетяне подкинули подлянку, затрясло землю – опять-же инопланетяне хулиганят. Утонул какой-нибудь корабль в шторм или в штиль – всё равно -  опять инопланетяне виноваты!
                Когда мы сказали, что инопланетяне – чушь собачья, их никогда не было, нет и не может быть, он страшно обиделся, так как мы расшатываем постулаты дуритянской науки.
                Мы начали аргументированно доказывать невозможность межзвёздных перелётов:
               - Поймите-же, уважаемый профессор уфологии, для того, чтобы перелететь с даже с ближайшей звезды…
               - Не со звезды, а с планеты, вокруг неё вращающейся! – прервал Бриам.
               - Прошу прощения, конечно не со звезды, а с планеты, кружащейся около звезды, потребуется ни один год. А ну-ка, подсчитайте, сколько нужно взять продуктов? А воды? А воздуха? Это надо целый космический флот! Мы можем пополнить запасы пищи и воды во многих портах, а в пустоте нет ни одного порта.
              - Придётся в корабль садить не одного человека – один человек может заболеть или умереть, да и болтаться в межзвёздном просторе не приятно – вокруг темнота, хоть глаз коли, вдалеке неподвижно застыли звёзды. Картина жуткая!
              Уфолог надулся, как индюк, нахохлился, глаза сверкали как раскалённые угольки. Мы боялись, что он своим взглядом что-нибудь подожжёт!
Одним словом Бриам ушёл от нас разъярённым, и конечно, даже не попрощавшись с нами.
 
Часы тянулись за часами, дни шли за днями. Выпал обильный дождь, прогремела гроза, умытое солнце несколько раз выкатывалось из-за горизонта и уходило, дни и ночь канули в вечность, но к нам никто из учёной братии не приходил. Несколько раз к нам заглядывал Линдолино, хмурился, покачивал головой, но ничего не говорил. Мы терялись в догадках, - какое мнение о нас сложилось в высших кругах шахиншахства. Наконец Линдолино по секрету сообщил, что вся наука Дуритянии зиждется на астрологии, уфологии и религии и чем больше трескотни и меньше смысла, тем старательнее вдалбливаются в головы простых людей подобная муть.
 
В парламент попадают люди, окончившие балтологический или трепологический факультет и умеющие говорить очень много ничего не сказав. Шахиншах обязан окончить или тот, или другой факультет. Шахиншах и парламентарии должны уметь считать дурики в своих карманах, а управление государством, требует не большего ума, чем необходимо для управления и поворачивания глобуса, поэтому экономика королевства в плачевном состоянии. Парламентарии принимают море законов, но выполняют лишь те постановления, где речь идёт о расширении прав шахиншаха и поднятии налогов на более низкие слои общества, и разумеется, на поднятии зарплаты самих парламентариев за их непосильный труд.
              Вот вы говорите – партии. У нас партий много, но все партии различаются друг от друга лишь названием и риторикой. Все партийные деятели говорят ребяческую фантасмагорию, они превосходно знают, что дурят головы избирателям. Ведь что такое человеческий ум, как ни сатанинское зелье, как ни пар, от чрезмерного сжатия которого происходит взрыв, а для того, чтобы вы-пустить пар, и существует плоская риторика якобы антиправительственных партий. Стоит провести митинги, конечно, под руководством партийного деятеля, умеющего пускать пыль и хорошо говорить при этом ничего не сказав, а по результатам митинга составить резолюцию, которую, кстати, даём мы, люди презирающие народ, как пар выпущен! Народ должен жить по тем канонам нравственности, истины, истории, философии, которые мы даём, жить нашей мыслью. Что такое народ? Народ –все наши подданные, похожие друг на друга до того, что их невозможно распознать. Мы их так выдрессировали! Что такое государство? Вы скажете, что государство су-ществует для народа? Ха-ха! Какая ерунда! Народ существует для государства, то есть для нас! Каждый дуритянин находится в наших крепких руках в течении всей жизни, начиная с пелёнок и кончая гробовой доской. Мы вносим его в списки при рождении, мы его обучаем так, как нам нужно, подчиняем конскрипции, облагаем податями и налогами, наказываем, если сделал шаг в сторону, не указанную нами.
Народ Дуритянии воспитывается нами в течении веков, он давно стал управляемой игрушкой и мы никогда не позволим ему выйти из управления.
                У нас многопартийная система, но все партии – подчиняются правительству. Раз в несколько лет проходит выборная комедия, попросту балаган, где дурят быдло по чём зря!
                Стоит лишь иному партийному деятелю сказать что-либо не отвечающего интересам государства, то есть правительства и тех, кто дёргает за верёвочки правительственных марионеток, как сразу его объявляют террористом, и упекают за решётку. 
                Нам очень помогает в воспитании человека рабом пагоды. В наших пагодах поклоняются рыбе. Так ведётся испокон века. Каждый дуритянин обязан ходить в пагоды, молиться и что самое важное – исповедаться. Если лама найдёт крамолу в исповеди, то бунтовщику следует наказание в зависимости от вины. Крамолу ламы находят всегда и облагают народ самым нещадным образом -  Самое страшное наказание - заковать в цепи и отправить на галеры – галерный раб живёт от силы год.
                Каждый, кто хоть немного знает буквы, обязан выписать единственную в королевстве газету “Дуритянские новости”. В каждом номере газеты две страницы обязательно о религиозных новостях, а если знаменательный религиозный праздник, то газета может быть вся о великом празднике. Других газет нет, они все запрещены, чтоб ни думали дуритяне, как не положено. Если допустить оппозиционную прессу, то дуритяне начнут думать, чего допустить никак нельзя. Дуритяне не имеют права думать, за них думает правительство и шахиншах! Хотя и говорится, что мудрец отличается от глупца тем, что он мыслит до конца, но пусть лучше чернь будет глупа, ей легче управлять.
                Когда мы поинтересовались экономической жизнью страны, нам министр экономики с напыщенным видом ответил, что экономика Дуритянии развивается очень успешно. Так, обнаружен закон, согласно которого элита лучшей в мире страны пользуется всеми льготами.  На каждую вновь вводимую, например, пирогу, отпускается средств вдвое, а то и в десять раз больше, чем требуется, так как дурики имеют тенденцию сжиматься и оседать в карманах предпринимателей, до конечного пункта, то есть, до строительства доходит в лучшем случае необходимая часть средств. И это при том, что Дурикон VII увеличил пособие магнатам, чтобы дурики не прилипали к их жадным рукам.
                - Скажите, каков рост экономики?
                - Экономика растёт очень хорошими темпами – 0,2- 0,3% в год! – с гордость заявил он.
                - И это вы считаете ростом экономики? – удивился Егор. – Это застой, никакого роста!
                - Много вы понимаете! – напыжился министр и раздосадованный вышел, громко хлопнув дверью.


Поздно вечером к нам пришли Кванча и Пак-дха и предупредили:
                - Мы невольно подслушали разговор вельмож. Они хотят вас убить, так как узнали от вас всё, что хотели.
                - Вам надо срочно покинуть остров! – предложил Пак-дза.
                - Но у нас ничего нет, чтоб покинуть этот остров. – сказал Егор.
                - Нас никуда не выпускают из этой клетки. – дополнил Кощей.
                - А если и выпускают, то под бдительной охраной.
                - Мы это отлично знаем! – произнёс Пак-дха.
                - Мы знаем тайный ход к морю и проведём вас. – произнесла Кванча.
                - Нами приготовлена пирога, паруса мы поставили, как на большой пироге, на которой вы прибыли.
                - Оружие: два меча, две булавы, два лука с колчанами стрел, два щита уже в пироге.
                - Пищи и воды должно хватить на месяц!
                - Сегодня в полночь ждите нас! Оставьте окно открытым – здесь нет стражников.
               -До полуночи!

И наши друзья скрылись. Медленно, очень медленно тянется время! День не казался бы столь прекрасным, если бы не изгонялся ночью. Вот и померк последний солнечный луч, пробухали башмаки стражников, установилась тишина, нарушаемая лишь звоном цикад, не частыми шагами охранников, да стуками падающих изредка копий и щитов. Всё тревожно спит. Вот уже и полночь миновала, а наших друзей всё нет. Где-то заухал филин, захохотал,

Неужели сорвался наш побег!? Но нет! Чуткое ухо уловило чуть слышный скребок у расположенного выше трёх саженей окна. Неужели они смогли попасть на такую высоту? Нет, этого не может быть! Вероятно какая-нибудь ночная птица задела окно! Но нет! В черноте безлунной ночи закрылись несколько звёзд, чтобы сейчас-же открыться и снова светить слабым звёздным светом.
                Мы открыли окно. Хорошо, оно открывается и закрывается бесшумно! Мы тихонько вылезли в окно. Под окном стояла лестница. Стараясь не шуметь, мы спустились по лестнице. Лестницу тотчас убрали незнакомые нам два человека. Засветился светлячок. При его тусклом свете мы пошли за нашими провожатыми. Дошли до стены. Кванча нажала что-то на стене. Стена постепенно, не издавая шума, начала открываться. Мы вчетвером ступили в тайный ход. Нам светили только светлячки. Быстро, бесшумно мы пошли за проводниками. Кванча показала, что нужно идти соблюдая осторожность, ни в коем случае не говорить вслух.
Глухо шумел водный поток, изредка слышался хохот филина.
                - Кто это были? – шёпотом спросил Егор.
                - Наши хорошие товарищи! – последовал, тоже шёпотом, ответ.
                Как тревожно билось сердце, казалось, оно вот-вот выскочит, а его биение слышно далеко-далеко.
                Мы вошли в узкую, немного выше нашего роста галерею. Гекконы ползали по стенам, потолке галереи; на стенах то там, то здесь, попадались огромные пауки, на полу изредка видны скорпионы, сколопендры, идти неприятно, и если бы не свет от светлячков, мы навряд-ли прошли мрачным переходом до океана.
Всё когда-то кончается, и подземная галерея кончилась – мы подошли к сплошной стене, нигде ни царапинки, ни выступа. Но Пак-дха подошёл вплотную к стене, нажал какой-то камень и стена начала медленно отодвигаться. Мы увидели звёзды, Млечный Путь. Невдалеке расстилался речной залив. Было темно, и лишь светлячки в руках провожатых тускло освещали небольшой пятачок вокруг нас. Вдруг откуда-то налетели светлячки, подул лёгкий ветерок. Светлячки звёздочками поблескивали в ветвях деревьев, растущих на близких невысоких, но крутых горах.
                - Осторожно! – прошептал Пак-дха.
                - Прощайте, друзья!
                Мы опустились по тропе, почти не заметной. Вот и океан. Волны тихонько, как будто зная, что шуметь нельзя, плещут о берег.  Вот и пирога! Неужели мы на свободе! Мы понимали, что задерживать наших спасителей не имеем право – они и так рисковали! Смогут-ли они пройти в замок незаметно?
               Проводы длились не долго. Мы от всей души поблагодарили друзей – они здорово рисковали! И вот мы уже на качающейся на волнах пироге. Сели за вёсла. Пирога медленно отошла от берега. Начался отлив, помогший нам уйти от берега. Отойдя от берега, мы поставили парус. Первый луч утренней зари встретил нас в открытом океане.