ЧЕЛОВЕКОПТИЦЫ
1.
В воздухе стоял электрический зуд.
С криками вторглись в воздушное пространство огромной страны на южном берегу Ледовитого океана стаи перелетных птиц.
Всю зиму они шатались где-то по югам. Гуляли, пошаливали, развлекались, как могли. А справлять свадьбы явились по месту постоянной прописки.
Это - мы:
ловкие мухоловки,
завравшиеся завирушки,
стервозные стервятники,
вещие гамаюны,
партизанские трясогуски,
мужиковатые сорокопуты,
пламенные буревестники,
упертые дятлы,
государственные орлы,
темнилы- неясыти,
дворовые корольки,
тупые тупики,
седые луни…
А также:
Революционеры-буревестники
языкастые пересмешники
матери-кукушки
овсянки-официантки
перепившие всех перепела
пустобехи - пустельги
соловьи-разбойники
ткущие ткачики
трепетные стрепеты
шилохвости с шилом в хвосте
глухие глухари
глупые глупыши
дутые дутыши
горющие горлинки
вороватые вороны
бьющие воров воробьи
трясущие гузкой трясогузки...
Мы.
Гоголь - писатель.
Лебедь - политик.
Чайка - Нина Заречная.
Гагарин - космонавт. Вот уж, действительно человек-птица!
Орловы - гвардейцы Екатерины.
Соловьев - философ.
Голубкина - Шурочка Азарова.
Дятлов - студент-альпинист.
Сорокин - прозаик...
Соловей, Воробей, Сокол, Голуб, Стриж - красивые женщины.
Русь – край влюбленных птиц.
Их оркестр в листве: дудки, колокольчики, свистульки, жалейки…
Свиристель со свирелью.
Жаворонок с бубенчиком.
Сорока с трещоткой.
Дятел с барабаном.
Ласточка с флейтой-пикколо.
Соловей со скрипкой.
Скворец с губной гармошкой, веселый, весенний, еснинский.
И грустный осенний скворушка из песенки, которую мы разучивали на уроках музыки в школе.
Строчки, заслуживающие быть помянутыми, хотя бы за одно то, что спустя столько лет, не выветрились из памяти:
Осень, непогодушка,
Тополь пожелтел.
Вдруг на ветке скворушка
Песенку запел.
Ветка чуть качается,
Дождик не кончается.
С нами старый скворушка
До весны прощается.
Где-то в березовой роще, на поляне, пасется птица Лесной Конек, с расписным седлом на спине и подковами на ножках.
В яблоневом саду сидит на троне птица Садовый Королек, в золотой короне, в бархатном кафтанчике и правит садом.
На болоте листает волшебную книгу, варит зелье из горьких трав и вопит ведьма Выпь.
Птица-зимородок — мать Зимы, раз в год она рожает стогранную снежинку, из которой потом вырастают все вьюги, поземки и метели.
И стригут небо стрижи.
Щеголяют в новых фраках щеглы.
Плачут плакунчики.
Славят Господа славки.
Трепещут стрепеты.
Пеночки-зарянки — стерегут Зарю.
А пеночки-веснянки отдали свои крылышки Весне, чтобы она смогла прилететь к нам.
2.
Певчие дрозды. Единственные, чью трель в разноголосом птичьем хоре я научилась узнавать с первых нот.
Потому что ею дрозды встречали меня везде, на всех широтах.
И в Сибири, и в Петербурге, и в Заполярье, и в средней России, и в Причерноморье.
- А дрозды к вам весной прилетают?
- Да.
Значит можно тут жить.
Как-то раз весной мы шли с четырехлетним сыном по Мурманску.
Синие проталинки, голубые ручьи.
Его ручка в моей руке.
И что-то пронеслось и прозвенело над нами.
- Мама, какая это птица? - спросил меня сын.
- Певчий дрозд, - ответила я.
- Певчий дрозд, - повторил он, запоминая.
Классическое мгновение.
Картинка из хрестоматии.
Эмблема родины.
Раннее утро, скорее предчувствие, чем присутствие весны.
Дом, с родным окошком под крышей.
Детская ручка в моей руке.
Над нами пролетая, певчий дрозд
Просыпал из кармана горстку звезд.
Что не вернешь истраченного пульса -
Расплакался и перекувыркнулся.
Он с жизенькой своей сыграл в лапту,
От смерти отмахнулся на лету,
На ножках у весны разрезал путы,
Все уместив в каких-то полминуты.
Сокрывшись от богов и от людей,
Стояли мы, и падал звон на плечи,
И нас на воск переплавлял, как свечи,
Алхимик, лиходей.
Сверлом алмазным, из последних сил,
Мне косточку подвздошную сверлил,
Чтоб из груди, как золотая кровь,
Фонтанчиком пробилась бы любовь.
И задохнулась я, не то от боли,
Не то от небывалой прежде воли.
Он синей ауры катал серсо,
Туда-сюда, от счастья к горю,
И видя, что ему подвластно все,
Нарзаном, смехом брызгал в горле.
Гордясь и мучась – божий гвоздь,
Дрозд небо процарапывал насквозь,
Как школьник иней на окне трамвая,
Быть одиноким в мире не желая.
И затупив голосовую дрель,
Свив горло штопором – еще б немножко,
Сакральную он приоткрыл бы дверь.
Но ангел погрозил ему, в окошко.
Ворвемся в рай, у тучи под полой! –
Еще успел он просвистеть. Иглой
Смиренной – после штопал дрозд
Распоротый атлас небесный,
Поэзии солдат безвестный.
И пылью грозовою пудрил хвост.
- Мама, какая это птица?
Может быть, через много лет сын услышит где-нибудь, в каком-нибудь месте Земли пение дрозда.
И вспомнит меня.
(Он вырос, мой сын, и стал строителем, прорабом больших строек Санкт-Петербурга.
С гордостью упомяну, что принял он участие в реконструкции фонтанов Петродворца.
Всех его водометов с пенистыми струями.
Вихрями, искрами, взрывами радости.
Брызгами солнечного шампанского.
Всех потешных затей, водяных засад, игрушек и обманок Петергофа.
Имперского Большого каскада:
Нептун с трезубцем.
Тритон со скипетром.
Золотая гора.
Шахматная гора.
Самсон, разрывающий пасть льву.
Красота, без которой, как представляется — если б ее не было у нас — не осилили бы своей истории.
Без нашего Большого Каскада.
Без Самсона, разрывающего пасть льву.
И без Малой Катательной Горки тоже).
3.
Голубь.
Голубчик.
Голубушка.
Голубенок.
Приголубь меня, приголубь.
Имя — от голубого цвета.
Голубые глаза.
Голубые песцы.
Голубые волны.
Голубые звезды.
Деревянные голубятни в глуби дворов.
Крыши, крытые толью.
Стрехи.
Фанерные домики.
Стекольчатые чердачки.
Вспорх крыл, дрожь полета, свист голубятника.
Голубиные гнезда, устланные пухом.
Гулющие голубушки.
Сизые, в крапинку яички.
Голубята.
Я не заболею, не умру,
Просто раскачаюсь на ветру
В чистой колыбели ледяной,
В утлой голубятне лубяной.
Голубятня, старшая сестра,
Вот какая выдалась пора!
Голубятня, младшая звезда,
Вылиняла в небе суета.
Голуби от счастья зарыдали,
Голые, как клавиши рояля.
Из стихов, из вербовых причуд
Им шубейки к празднику сошьют.
Голубенок, вылечи меня,
Вылепи, снегурочку в луче.
Ты в окошко выпусти меня
С меткою охранной на плече.
Чтобы нам в лазури волховать,
Лилии из рая воровать,
Чтоб уснуть в воздушных гамаках
С Вербным воскресеньем в головах.
Лирические горлинки в лесных горницах.
Внезапно вымершие странствующие голуби.
Туманные турманы.
Летят ко мне турманы,
Крылатые туманы.
Голуби павлинные.
Курчавые.
Венценосные.
Спортивные дутыши.
«Голубой барс», чемпион мира.
Высоколетный «Кинг».
«Саксонский священник».
«Английская модена».
«Богемская космонога».
«Волшебная ласточка».
Школьные голубки, из тетрадных листов, летящие, наискосок, по воздушному пространству класса.
Почтальоны голубиной почты.
С миниатюрными сумочками, капсулами, флакончиками, привязанными к оперению или к лапкам, а внутри — послание.
Связные между городами и станциями, между военными батареями, между берегом и кораблем.
Наперсники разлученных влюбленных.
Английская королевская голубиная почтовая служба Грейт-Барриер (остров Белых Облаков).
Почтовые марки - голубеграммы.
Мраморный памятник почтовому голубю в Париже.
Тюремные голуби затворника.
Голубь Арно Сеттона-Томпсона, друг мальчика.
Палома бьянка, белая голубка испанских народных шествий во славу святой Девы.
Голубь Пикассо.
Красавица Палома Пикассо, его внучка.
Духи «Палома Пикассо».
Голубь мира с пальмовой веточкой в клюве.
Свадебные голуби, на счастье молодым.
Городские сизари.
В лишаях, в парше. Припадающие на одну лапку. С вытекшим одним глазом.
Бомжи. Бичи. Васьки.
Мученики.
Одноногий, скачет голубь
По земле без костыля,
Голубь босый, голубь голый
И в заначке ни рубля.
Голова-то, голова-то
Много бита, глуповата,
Заслезилися глаза
От казенного «нельзя».
Горло голодом прогоркло,
Горе выперло, как горб.
Я тебя узнала, голубь,
Не для нас с тобою гроб.
Жить устало, не хотело,
Отпуская душу, тело.
Чует, надо умирать,
Лег на старую кровать.
Выдышанная – металась,
К бездыханному ласкалась.
И услышал в этот час
Инвалид небесный глас:
– В рай пора? Да некрещеный.
В ад? Да за грехи прощенный.
Жизнь предвечную любя,
Обратися в голубя.
– Эх, и заживу теперь я,
Расфуфырюсь в пух и перья!
Мне теперь иная стать:
По-над облаком летать.
Только город в стуже тошной
Им утерся, как ветошкой,
И пуховая скуфья
Выносилась до рванья.
Только видит инвалид,
Много голубю обид,
И сидит он на дороге,
Сам с собою говорит:
– Горя-то не объегорил
В эмпиреях, значит, горних.
Из огня, да в полымя.
Поломало, брат, меня.
Подфартило! Ни фатеры,
Ни фанеры. Мумия!
Мумиё бы на обрубок,
Только нету мумия.
Погорельцу - на кагор!
Рубель, фениксу – на «Феникс»!
Да какой там «Феникс», веник-с
Беженцу с небесных гор!
Жизнь пристала к пасынку:
Сочини мне песенку,
Хоть и слаще гулить
Среди райских гурий.
Инвалид ты, невалид,
К тебе счастье не валит.
Люли, люли, люли,
Вы не плачьте, гули,
Над его кроваткой
С вылезшею ваткой.
Не рыдай напрасно,
Ведь не умер Вася.
Так и скачет, одноногий,
Все курлычет, одинокий
Вшивый ангел городской,
Сизый праведник мирской.
Голубиная Книга Судеб.
Голубь Ноя, выпущенный из ковчега, принесший долгожданную весть: потоп схлынул, близко — земля.
Голубь - Святой Дух.
4.
Журавлем я, в кампании друзей юности, сама успела побывать.
Отчего же мы не журавли –
Облаков жуиры, женихи?
Трудно летать поэтам,
Без пальтишек, под ветром.
Трудно парить художникам,
Без зонтов и под дождиком.
Что нам Кот д`Азур!
Что – искусства ажур!
Нам бы шубы на журавьем меху,
Да трубы в губы,
А там наверху –
Дармовая лазурь.
Славно сидеть на облачке,
Будто на облучке.
Холодно девочке Олечке
На городском пятачке.
Не закутаться в лирику,
Нам бы хоть по чинарику.
Вот бы, каждому Индрику
По воздушному шарику.
У друзей на холстах:
Песец о семи хвостах,
Трикотажные самолеты,
Бегемоты, обутые в боты…
А душа моя, бедная Лиза,
Все о пташках небесных, да о ландышах,
Принесла три-четыре каприза,
Вот и ладно.
Сентиментален клин журавлей.
Небо, ты меня не жалей!
Отражены в хрусталике
Небес – лишь я да проталинки.
Очередь за синицами
Стоит, с лиловыми лицами.
Все-то их счастье: крошки,
Да еще, не достаться кошке.
Покупайте игрушки:
Куколок и картинки
У летучей зверушки,
У небесной скотинки!
Не прокормит палитра,
Дайте хоть на поллитра.
В Азиопе, в Евразии,
Ах, не в цене фантазии.
Не робей, пейзажист,
Все-таки, пей за жисть!
Сушится в небе тельник,
Прищепкою – птичий клин.
Перевернулся ценник:
«Восемь рублей с полтин…»
Вечность – цена картин.
Очарований список
И расставаний график –
Ты передай, журавлик,
В небесную канцелярию,
Хору ангелов близок,
Звездам сыгравший арию.
Он похож на скрипичный ключ,
На завязанный бантом луч.
Мы, за всю нашу грусть, земля,
Выкупим у тебя журавля!
5.
Монстры, вампиры, кадавры.
Вслушайтесь в эти ведьминские причеты, бормотания колдуна, шепоты ворожеи:
Сова ушастая, сова голоногая, сова зобастая, сова хохочущая!
Совка-сплюшка, совка-вдовка, совка-вековуша, совка-агриппина!
Совка жабья, совка змеиная, совка-ведьмин коготь!
Полярная сова, половинная луна, полоумная голова!
Сыч кроличий, сыч домовой, сыч болотный, сыч крючконосый!
Сычик воробьиный, сычик скудоумный, сычик мохноногий!
И ты, сычик-эльф!
Стоны, ахи, охи, заклинания, волхования:
Сипуха вечерняя, сипуха полуночная, сипуха серебристая!
Неясыть серая, неясыть рыженогая, неясыть длиннохвостая, неясыть бородатая!
Филин бледный, филин полосатый, филин-пугач!
Тверди, тверди, тверди, и наворожищь себе счастье.
Его ведь надо заклясть, забормотать, заговорить.
Набросить на счастье сеть из слов.
Чтоб оно навек к тебе приворожилось.
Полюбило, не покинуло.
Летучие мыши, зигзагами проносящиеся вдоль и поперек параллельной реальности.
Дракулы-упыри.
Пажи и служанки Серого императора.
С мордочками миниатюрных дьяволов. Чертей-карликов. Бесов-лилипутов.
Нана-шайтаны.
С голыми младенческими тельцами.
Какие они?
Да мышехвостые.
Голохвостые.
Щелемордые.
Пухломордые.
Свиноносые.
Подковоносые.
Кистеухие.
Воронкоухие.
Зайцегубые.
Рваногубые.
Шерстокрылые.
Мешкокрылые.
Футлярокрылые.
Сами росточком 4 сантиметра, а крылья, в размахе— 150. Перепончатые.
Ножки с присосками.
Ручки шестипалые, с когтями.
Зубки острые.
Язычки без костей.
Пасти ненасытные.
Высосут всю кровь, и даже не заметишь.
Весь утечешь в ранку.
Так и не проснешься.
Отойдешь в мир грез.
Кто они?
Да, ушаны.
Кожаны.
Крыланы.
Сумеречники.
Стрелоухи.
Ночницы.
Вечерницы.
Дымчатые, бахромчатые, сереброволосые.
Кошмары, призраки, грезы, глюки.
Но летучие мыши также и символ разведки.
Слышащие носом и видящие ушами.
Ма-а-а-люсенькие летучие обезьяны.
Летучие свиньи.
Летучие лисицы.
Летучие бульдоги.
Летучие мопсы.
Летучие бегемоты кро-о-о-хотные.
Летучие валенки серебристые.
Свисающие вниз головой со стен пещер.
Со сводов старых церквей.
С потолков могильных склепов.
Чующие (эхолокацией) и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье.
Не исключено, что и неба содроганье, и горний ангелов полет.
Имеющие (самцы) гаремы по сотне наложниц.
Кушающие по 200-600 комаров в час.
Жабами и ящерицами тоже не брезгующие.
Когда кушать не подано, легко впадающие в ступор.
В морозы, без ущерба для здоровья, превращающиеся в сосульки.
Крыланы крестоносные.
Крыланы черношапочные.
Крыланы-гарпии.
Крыланы-пифии.
Позволительно ли унывать?
Нам ли быть в печали, коли столь дивные создания живут на свете?