Разговор с тенью
(Диалог, в котором участвует Он и его тень, которая всегда рядом, которая всё видит и слышит, которая даже знает, о чём Он думает. Порой её называют Совесть, но мы назовём её Голосом).
Г о л о с: Ну, что, брат – и тебя военкомат нашёл! Зато теперь будешь спать на своём диване мирным спокойным сном обречённого. А то в последнее время по ночам ворочался, метался… Кошмарики, что ли, снились?
О н: «Ты, Зин, бы лучше б помолчала бы…» – и без тебя тошно, ей-богу! Чувствовал, догадывался, что не минует и меня чаша сия…
Г о л о с: А как же! Защита Родины есть священный долг каждого гражданина, а ты, вроде, от гражданства российского не отказывался.
О н: Так то защита… А сейчас что? Пацаны гибнут на Украине так же, как до этого – в Чечне, а ещё раньше – в Афганистане.
Г о л о с: Пошто лукавишь, боярин? Ты же прекрасно знаешь, что война идёт сейчас на территории России, коль донецкие республики с Херсонской и Запорожской областями вошли в состав Федерации. Так что на нашей земле пацаны бьются, на нашей… О Чечне и Афганистане – давай не будем. Некогда сейчас нырять в историю, о дне сегодняшнем и завтрашнем думать надо.
О н: А меня Президент спросил, хочу ли я воевать, прежде чем начать эту спецоперацию?
Г о л о с: Эка, куда хватил! А Гитлер в сорок первом что – референдумы проводил? Ломанул к нам через все границы – и вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!
О н: Так потому она и была – священная война.
Г о л о с: Ты ещё скажи, что мы – агрессоры! Да ты бы первым заверещал, что власть никаких уроков из истории не извлекла, если бы натовские орды через Хохляндию на нас попёрли. А вот если мы не позволили им быть первыми, то и война, получается, несправедливая – так что ли? Я вот что думаю: тебе непременно надо в Донбасс! С местными, кто ещё жив, поговорить-порасспросить, по Аллее Ангелов прогуляться… хаймарсы послушать! А сколько тем для вдохновения: развалины, блиндажи, герои в масках… Пиши, сколько хочешь – ты же художник!
О н: Я темы бы и здесь неплохие нашёл. Развалин и у нас хватает – только загляни в любую деревню…
Г о л о с: Зря ты, пока учился, на портрете не специализировался. Глядишь, рисовал бы там, в штабах, генералов в брониках. Война закончится – твои труды в историю войдут, в музеях боевой славы висеть будут… Стоп, а чего это мы с тобой размечтались? Тебя ещё не призвали, ты ещё на войну не попал, да и попадёшь ли – неизвестно.
О н: Это ты размечтался! Ты же кто? Сущность нематериальная! Меня ранят – а тебе не больно. Меня убьют (тьфу-тьфу) – и ты тихо, без агонии исчезнешь.
Г о л о с: Во-во! Это ты, материальная сущность, за свои бренные потроха трясёшься! Идеей жить надо, идеей, а не потрохами! Кстати, насчёт твоих потрохов… Вес-то сбросить тебе совсем даже невредно будет – ишь, раздобрел на домашних харчах! Тебе и Алёнка, помнишь, намекала…
О н: Напомнил, гад! Ей-то я как о повестке скажу – она же с ума сойдёт!
Г о л о с: Не сойдёт! Всплакнёт, конечно, не без этого. Но ждать будет, как образцовая невеста… пока будет кого ждать!
О н: Ну, ты и циник!
Г о л о с: Я не циник, я реалист. Но вот если ты оттуда и вернёшься, но покалеченный, то я насчёт Алёнки прогнозировать не берусь… Наверное, всё будет зависеть от степени инвалидности.
О н: Слушай, ты, реалист – заткнись, пожалуйста!
Г о л о с: С удовольствием бы – да не могу, права не имею! Ты же без меня такого наколбасить можешь, с полной уверенностью в собственной правоте. Вот и сейчас ты со мной лясы точишь, а сам прикидываешь, как бы от этой темы вообще закосить. Это ты зря, деваться тебе, брат, некуда! В Грузии и Казахстане родных у тебя нет, о плоскостопии ты тоже вовремя не озаботился. А остальные твои параметры в норме. Разве что вес малость… ну, это быстро исправится, сразу же, как только в вещмешке домашние пирожки кончатся.
О н: Интересно, а у Алёнки в ближнем забугорье есть родня?
Г о л о с: А ты спроси! Да заодно и объясни, почему ты этой темой интересуешься. Вот тогда ты доподлинно будешь знать, как она относится к трусам и дезертирам. Понимаешь, брат, закосить от армии в мирное время – это одно. Тут порой вроде бы и расклад какой-то логический выплывает, мол, на гражданке я больше Родине пользы принесу, чем год болтаться по казарме и плацу. Но в военное время такая фишка не проходит. В военное время понятие «патриотизм» очень даже ясно материализуется, это уже не лозунг. Я уж не говорю о том, что за такое уклонение можно и статью получить, да ещё такую позорную.
О н: И что же мне делать?
Г о л о с: Ничего. А точнее – явиться, куда вызывают и когда вызывают. И выкинуть из головы дурацкое представление о том, что для других ребят-призывников их жизни менее дороги, чем тебе – твоя. А уж повезёт или не повезёт – это судьба-лотерея. Неизвестно ещё, в какие войска призовут. Попадёшь на «точку» стратегического назначения – так уж там точно всю службу просидишь, передовой не понюхав. Или, скажем, в подразделения аэродромного обслуживания. Но есть ещё и артиллерия, и мотопехота, и разведка… Вот такая, брат, рулетка – только барабан в ней не ты сам крутишь!
О н: А ты представляешь, что дома начнётся, когда предки о повестке узнают!
Г о л о с: Так не болтай раньше времени, побереги мать! И Алёнке до последнего не говори, чтоб твоим не брякнула случайно. Родители, конечно же, забегают по кабинетам, чтобы уберечь единственного любимого-неповторимого… А не дай Бог, у них что-то получится! Так они тебя своей слепой родительской любовью так опозорят – за всю жизнь, может, отмыться не сумеешь. И вообще, хватит ворочаться, спи себе… Решили уж: в военкомат – значит в военкомат. А там… уж как получится. Ну, всё, спокойной ночи!