- Вот ответь мне на вопрос мой, Катерина. Пошто некоторые люди вроде как и помрут уже, но всё равно ишшо подглядывать норовят.
- Свят, свят! Ты кого это опять плетешь, отец? Кто тебе на этот раз не угодил? Кто подглядывает?
- Да рази во мне дело! Я про твоего ухажёра бывшего речь веду, про Никишку.
- О, господи! Вспомнил, о ком речь вести. И чем он тебе на этот раз не угодил? Из-за чего на этот раз взбеленился?
- А хотя бы, что он тебя за титьки лапал, когда мы на стоянке в Ерпеньевом логу жили. А ты, знамо дело, от удовольствия, мурлыкала.
- Совсем чокнулся, дурья твоя башка! Вспомнил! Это когда было то? Поди уж пятьдесят годков назад! А ты, хрыч старый, сам вспомни, если уж на то пошло, кого ты, то в тот момент обжимал-миловал с другой стороны стога? Про Нюську тебе напомнить? Так что помолчи, пока ухватом не огрела.
Вот ведь настырная и въедливая какая, эта ревность запоздалая, давняя. Глянь, ведь что творится на белом свете. Оказывается, уже полвека минуло, пролетело, а как увидит Лаврушка на улице Никишку, сейчас, правда их обоих Григорьевичами величают, что Никифора, что Лаврентия, так сразу обида давняя встает перед глазами. А видеть обидчика часто приходится, чуть ли не каждый день. Дома то их стоят в аккурат друг против друга, надо всего лишь улочку узкую перейти.
Скажете, ну и что тут особенного. С кем, мол, по молодости, чего не случалось, но тут есть одна закавыка. Дело в том, что Никишка с Лаврушкой братья родные. Мало, что родные, так вдобавок еще и двойняшки, близнецы. Человека два, а лицо одно. Ни в жисть не различить, особенно по молодости, кто Лаврушка, а кто Никишка.
И чего только не вытворяли братья, блажили в деревне во всю, пользуясь схожестью своей. И красивыми, черти, к тому же уродились. Про школу ладно, молчим, учительницу старенькую немудрено объегорить. А вот когда выросли парни, да за девками бегать начали. Тут и началось! Поначалу розыгрыши были вполне безобидными, то один братец придет на свидание вместо другого. Или второй вместо себя отправит брата проводить девушку до дома после танцев.
Поначалу братья, худо-бедно, договаривались меж собой. Давай мол, сегодня Глашку разыграем, а завтра с Клавкой чего-нибудь отчебучим.
Увлеклись братья, вот и доигрались, пользуясь схожестью своей. Стали хохмы свои строить, не посвящая друг друга. Вот, хотя бы, и этот злосчастный случай, что полвека держит в памяти Лаврентий. И забыть не может его и брата простить тоже никак. Именно к его Катерине, на которой Лаврушка собирался вскоре жениться, нырнул в стог сена тогда порой ночною Никишка. И отдалась девка ошибочно в ту ночь не тому брату. А если разобраться, то чего Лаврушке на брата обижаться то? Он, в ту ночь тоже парень не промах был. Решил, напоследок перед женитьбой своей, успеть с Нюськой помиловаться, с кем братец его гулял. А тот ее уже невестой своей считал, правда, никого не посвящал в свои планы. В том числе и брата своего.
Вот и случилось, что обменялись в одну ночь братья тайком друг от друга девушками своими. Трудно конечно поверить, но ведь случилось именно так.
- Ты мне, вот старая, скажи, - то, да потому, не уставал приставать к жене Лаврентий.
- Ну как так можно было не отличить этого грёбаного Никишку от меня? Ума не приложу, чем ты думала тогда, когда он в сено к тебе залез?
- А ты, навроде, и не помнишь совсем, как мы тогда цельными днями вкалывали, пластаясь на этих косогорах. Так уханькаешься, только и мысль одна к вечеру, скорей бы ноженьки свои натруженные вытянуть, да выспаться хоть. А он, как и ты, не больно охочь был в тот момент разговаривать. Одна кровинушка, прости господи.
- Ты мне, Лаврентий, чем меня пытать, лучше вот что скажи. А ты то как на Нюське в ту ночь оказался? Или тоже обшибся малость? Ну, нас то уж с ней никак не спутаешь. Я светленькой была, а та, что цыганка твоя. И не смей меня больше попрекать. Грех говорить, но боженька наказал вас с братцем, за все ваши любовные похождения. Так что посапывай в две норки свои и не испытывай больше моё терпение. Про ухваты я тебе уже сказывала ране.
Через прожитые с тех времен годы, старики, скорей всего, совсем не хотели вспоминать подробности той злополучной ночи. Катерина, та точно не хочет, а Лаврушка может и хотел бы вспомнить, да память с годами отшибло напрочь. Ревность и дурацкая обида только и осталась. А “кино” в ту ночь было, прямо сказать, захватывающее. Парни и девки, что ночевали на стоянке, сначала спросоня ни черта не поняли, что за крики и шум, а когда разобрались, их веселью не было ни конца, ни края.
Первой почувствовала, что здесь что-то не так, Катерина. Она первая, она и последняя. У Лаврушки её, как на грех, неделей ранее, на самом непотребном месте вскочил, не к столу будет сказано, огромный чирей. Парень толком сидеть не мог, а любовью занимался так вообще с большой осторожностью. А тут вдруг "зашустрил", да так, как говорится, аж "пинджак" заворачивался.
Катерина, не будь дурой, провела легонько так рукой по одной ягодице - нету чирьяка, по второй, может запамятовала, и там тю-тю. Так и есть – никакого чирья на всей ж... и в помине нет! Как корова языком слизала!
Из уютной норы, что была сделана в стогу, сначала вылетел голый Никишкин зад. Натягивая на ходу портки свои, он рванул к другому боку зарода, где, в такой же норе, его Нюська-роднулечка дожидалась. За ним, с громкими криками, Катерина. Ох, не повезло то как! Нора совсем неглубокой в сене оказалась. Ножки на улице торчат! И не две! Аж, целых четыре!
Катерина, молодец! Схватила ту, что покрупней была и ну, тянуть! И ведь вытянула! Лаврушку своего, горячо любимого, орущего, с чирьем, во всю ж… Нюська сама вылезла, глаза большущими, круглыми сделала. Вроде только сейчас подмену и заметила. Ладно, может и правда, пусть на ее совести это останется.
“Кино” это на несколько дней скрасило однообразные будни сеноуборочные ребятам и девчатам. Много насмешек досталось тогда незадачливым братьям-близнецам. Но ничего, обошлось. Женились, как и собирались. Лаврушка на Катерине, а Никишка на Нюське.
...Не ради красного словца напомнила Катерина Лаврентию божью кару за их молодецкие с братом шалости. Как-то, через пару лет после женитьбы, Лаврушка обучал молодого жеребца и тот лягнул его копытом задним, прям между Лаврушкиных ног. Совсем неудачно лягнул, не в то место. Повредил что-то парню, не стал работать орган, чем он так гордился ранее. Вот и стал Лаврентий с годами, может от бессилия своего, может от чего другого, этаким занудой-ревнивцем. Живут вдвоём, и терпит его Катерина все эти годы, непонятно за что. Любила, знать, в молодости крепко.
Никишке тоже не повезло. С органом то всё нормально, а вот ноги своей мужик лишился. Как уж так получилось, но поехал в город и умудрился там под поезд попасть. Сделал себе протез деревянный, на котором далеко не ускачешь. Вот и смотрят братья друг на друга через дорогу, а знаться не хотят вот уже сколько лет. Как отшептало. Ну и кто виноват им? Кто знает, может и помирятся еще, делить то им разу нечего и некого в эту пору.
Неправильную историю вы услышали, совсем уж какую-то несуразную. И конец тоже не совсем счастливый. Но что поделаешь, всякие истории в жизни нашей случались. И такие вот тоже.
*** фото взято из интернета в свободном доступе