- ... непризнанным гением!
Я вздрогнула от неожиданного крика. "Вот так инфаркт и случается. Сидишь, задумавшись, и тут кто-кто вопит почти над самым твоим ухом! Мало мне неприятностей и переживаний, так еще и это!" - подумала я и прижала руку к груди, пытаясь унять стремительный стук напуганного сердца. "Набралась храбрости называется! Чуть сознание не потеряла! Что там советуют в таких случаях? Коньяк? Теплую ванну? Абсолютно невозможно. Может быть, если я подышу медленно и размеренно, это тоже поможет?"
Я запыхтела как паровоз и только потом решила взглянуть на человека, который меня и напугал своим признанием. Непризнанный гений, надо же такое придумать! Я повернула голову и... Это был он! Тот самый попутчик в электричке, рассказывавший о своем суровом отце и тренировках. Все также весел, глаза светлые, добрые и очень ехидные. На меня не смотрит, все внимание уделяет своему собеседнику. А вот его не рассмотреть, невежливо повернулся спиной ко мне. Хотя, какая невежливость? Это же лавочка на центральной улице города, а не светский прием.
Постойте, когда я решила немного посидеть, чтобы набраться храбрости и убить время (жуткое выражение, сразу представляется человек, колотящий огромной кувалдой по живым, плачущим часам), эти двое уже сидели на лавочке или же они пришли позже? Не знаю, я так была напугана и расстроена, что ничего вокруг не видела. Позже я мудро подумала, что все потраченные нервы не стоили той бумажки. Что я теряла, будь она написана не в мою пользу? Жизнь? Нет. Здоровье? Частично, ведь мне пришлось бы бегать и тратить силы на изменение этой важной бумажки, хотя нет, здоровья я бы не лишилась, наоборот, стала бы выносливее. Жилье? Нет. Рисковала ли я жизнями родных? Нет, конечно! Та бумажка и одной нервной клетки моей не стоила, так я себя пыталась убедить, но, как известно, бумага и синяя, официальная печать иногда куда как важнее живого человека. До этого всего я додумалась потом, когда уже бумажка была получена, бумажка, решившая одно важное дело в мою пользу.
Но тем утром, когда я грызла ногти от волнения, совсем как в детстве и когда я решила немного посидеть на лавочке, что стояла в густой тени роскошного каштана, я еще не знала о благоприятном повороте в сложном деле и дрожала от ужаса перед официальным учреждением и строгими, злобными служащими. "Подожду немного, у них только что закончился обед, и они наверняка злятся, что нельзя полежать на диване после вкусной еды и неспешно выпить стакан холодного лимонада. Пусть успокоятся, может быть съедят конфету или мороженое и сразу подобреют", - так я тянула время, не решаясь войти в мрачное здание и узнать вердикт. "Что будет, если решение будет не в мою пользу?" Я решила последовать маминому совету и довести ситуацию до абсурда, до идиотизма. Что будет, если мне откажут? Как ни странно, жуткие мысли и видения немного развлекли меня, и я увлеченно стала придумывать последствия, вплоть до собственной смерти (хоть убей, получалась она какой-то веселой и даже анекдотичной, а на похоронах я восставала и до смерти пугала этим свою дальнюю родственницу тетку Любу, с которой мы грызлись при каждой редкой встрече). Я как раз раздумывала над тем, кому завещать свой браслет-оберег, когда вопль про непризнанного гения и вернул меня в реальность.
- За это хорошо платят? - спросил тот-кто-сидел-ко-мне-спиной.
- За гениальность? Естественно! - мой случайный знакомец, спесиво оттопырив губу, глянул на собеседника. Мне даже показалось, он сейчас достанет из-за спины лорнет и обожжет нахала взглядом.
- А за непризнанную?
- Но ведь все равно гениальность!
- Непризнанная, сами сказали. Ха! И чем же вы гениальны?
- Абсолютно ничем!
- Но вы только что сказали, что...
- Я сказал, я работаю непризнанным гением, вы сегодня уши не мыли?
- Бред!
- Зря вы так про мытье ушей. В них дурные слова имеют обыкновение застревать, потом черта с два услышишь комплимент или соловьиное пение, а это чрезвычайно обедняет ваше и без того нищее восприятие мира.
- Да пошел ты... - выругался тот-кто-сидел-ко-мне-спиной, быстро встал с лавочки и почти убежал.
- Интересно получается, я снова слегка подслушала ваш разговор и, как и в прошлый раз, собеседник предпочел удобное бегство.
- Как вы славно сказали. Удобное бегство, я бы добавил еще уютное.
- Удобное и уютное бегство?
- Вот, вот, смотрю, вы схватываете на лету. Сами посудите, почему если человек вам интересен, вы первым делом спрашиваете, кем он работает. Неужели работа и есть смысл нашей жизни?
Я задумалась. Работа, семья, развлечения и путешествия - вот и вся жизнь. Да и есть ли в ней смысл?
- И этот сразу пристал. Кем, да кем вы работаете, я и ответил!
- Соврали?
- Немножко.
- А на самом деле вы кем работаете?
Он не ответил, тяжело вздохнул и посмотрел на меня взглядом, говорившим: "Я думал, вы умнее." А мне стало обидно. Подумаешь, всего-то задала ничего не значащий вопрос.
- Мне сейчас не до светской беседы, знаете ли. Страшно нервничаю, надо идти...
- Нет, надо бежать, вон идет мой трамвай, - прервал меня мой собеседник, медленно встал со скамейки, по его лицу пробежала гримаса боли (вроде бы так пишут в романах, но я на самом деле увидела, как боль скользнула по его лбу, заставив глаза потемнеть, затем спустилась к щекам и губам, безжалостно царапнула их и удрала вниз, в глубь земли, к своему повелителю) и немного неуверенно побежал к остановке. - Еще увидимся! - он остановился, обернулся и помахал мне рукой, а я вдруг вспомнила.
- Диагноз? Какой вам поставили диагноз? - закричала я.
- Потом расскажу, - крикнул он мне в ответ и, словно мой вопрос придал ему сил, побежал все быстрее и быстрее и затерялся в толпе.
- Непризнанный гений! Надо же! Странный он все-таки и встречу нашу словно кто-то подстроил. Говорят, случайностей не бывает, значит... Ах, я кулема безмозглая!
- Как вас зовут?
Идиотка, еще и ору на всю улицу, хотя мой знакомец уже скрылся в летнем мареве. Я не ожидала, что он услышит и ответит, но неожиданно мне послышался тихий голос.
- Меня зовут Победитель!
- Еще лучше! Победитель! То гений, то победитель! Брехун он! - бормотала я и сама не заметила, как встала со скамейки и решительно вошла в неуютное здание. Я была так поглощена загадкой победителя, была так равнодушна к судьбе бумажки, да и весьма неожиданно к своей судьбе, что недовольная, измученная жарой дама даже не затребовала мои верительные грамоты (так я называла все те многочисленные документы, доказывающие и оправдывающие мое существование, мою жизнь, мои чаянья и надежды), а, удивленная моим спокойствием, просто отдала мне ту самую бумажку, ожидание которой иссушило мои нервы. Я вяло поблагодарила даму, машинально похвалила ее стрижку (она действительно была прекрасна, и тогда я еще не знала, что дама стригла себя сама и моя похвала была для нее смесью манны небесной и леденца в блестящей обертке, поэтому дама воспылала ко мне благодарностью, и позже мы с ней очень подружились) и, даже не обрадовавшись вердикту, вышла в зной и особую негу, которая бывает только в первые дни августа.
- Победитель, победитель, что бы это могло значить? Ах, какая я балда! - я хлопнула себя ладонью по лбу, но тут же исправилась:
- Нет, нет, не балда, очень умная дамочка! Виктор, его зовут Виктор, именно это имя и переводится как победитель. Я помню, читала в какой-то книжке.
Итак, его зовут Виктор, в детстве он играл в футбол, а сейчас, возможно, серьезно болен. Ах, да! Еще он вроде бы работает непризнанным гением! Кто же он такой, мой странный знакомец? Увидимся ли мы еще?
©Оксана Нарейко