Корабль пятый месяц бороздил просторы Средиземного моря то в поисках американской подводной лодки, то в слежении за кораблями вероятного противника, то куда-то спешил, то кого-то искал, то чего-то ремонтировал, а то...
И этих исполняемых задач – воз и малюсенькая тележка. Устают все – и офицеры, и матросы… Особенно сильное нарушение психоэмоционального состояния наступает через три месяца от начала боевой службы: все становятся нервными, раздражительными и, не побоюсь этого слова, взрывоопасными. Потому в этот период всегда планируется заход корабля в иностранный порт, чтоб по земле походить, пива украдкой вы- пить, да и женщин взором пощупать и от удовольствия слюной изойти…
Корабль встал на якорь в Ионическом море – что-то, к великой всех радости, случилось с подшипником во второй машине. Даже техника не выдерживала такой неимоверной нагрузки, не только двужильные люди.
Ужин проходил апатично. Если кто-то и перебрасывался фразами, то делал это бездеятельно, инертно и безынтересно.
Старший помощник, чтобы как-то разукрасить уныние, спросил у начальника медицинской службы. А, собственно говоря, к кому он еще мог обратиться: к замполиту – мол, как проходит соревнование, механику – сколько питьевой воды на борту, или артиллеристу – какая температура в артиллерийских погребах?.. Эти вопросы и так решаются в процессе повседневной службы.
Доктор всегда доступен. С ним можно пошутить, например, над клистирной трубкой, спросить, когда последний раз на корабле проводился телесный осмотр, или констатировать факт, что тараканы по кораблю уже пешком ходят… Ему можно задавать различные вопросы, включая и такие: болит ли голова у дятла, болел ли Маяковский сифилисом, почему листья дуба падают с ясеня и где находится нофелет?.. И его любые ответы всегда будут уместными. По большому счету, ответить можно и неправильно, твой отзвук никого не интересует, потому что каждый своим вопросом демонстрирует собственный интеллект, показывая этим свою значимость в этом мятежном мире.
– Доктор, вы у нас в академии учились, и вам должны преподавать, как влиять на психику, чтоб не было срывов, чтобы все были спокойны и…
– Тихи?
– Не перебивайте… Может быть, и тихи… Хотя... Слово не могу подобрать… Ну вы меня понимаете.
– Чтоб все были спокойны, нужен мир во всем мире.
– Я вас не ради шутки спросил…
– А я и не шучу. Мир подразумевает отсутствие военных. Каждый занимается работой по душе, а после трудового дня идет домой… Короче, в этом есть множество преимуществ, хотя и от такой жизни тоже постыло, нудно и скучно. Душе порой хочется бури. А тишина тоже способна угнетать, как, собственно говоря, и наши вечные тревоги, построения с нудными разборами…
– Я спрашиваю не об этом. Есть ли такие упражнения, которые позволяют расслабиться человеку после трудовых будней?
– Есть, конечно. Это и релаксирующая музыка, и медитация, и дыхательная гимнастика… Йога, в конце концов. Но пред- ставьте себе, что вы йог или замполит, к примеру… Кругом мир рушится, а вас это нисколько не колышет…
– Не переступайте контрольную полосу… Тогда вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз: почему мы этого не делаем на корабле?
– Можно уточнить?
– Говори…
– В какой глаз – левый, правый?..
– Тебе в оба.
– Понял! А когда это делать, Александр Николаевич, если через каждые пять минут построения, тревоги, авралы… То по- кажи, то принеси, то представь… Для всего этого время нужно, не менее двух часов. Допустим, мы все расслабились, но после этого надо еще минимум час, чтоб выйти из этого забвения или, попросту говоря, восстановить успокоенную психику и расслабленную нервную систему. Представьте, следим за американцами, а нам всё по барабану…
– Хватит ёрничать!.. Вы сами что-то делаете для снятия напряжения?
– Бывает, но не всегда.
– Может, поделитесь?
– Пушкин хорошо владеет этими методиками... А психологи рекомендуют перевоплощаться во что-то иное, чтобы мозг отключился от насущных проблем.
– То, что вы с Пушкиным расслабляетесь, мне известно. Рюмочкой снимаете психоэмоциональное напряжение? Да? Кстати, а где он?
– На вахте, – говорит его начальник, капитан 3 ранга Васянович.
– Товарищ капитан-лейтенант, если разобрать слово
«психоэмоциональное» по частям, – командир машинно-котельной группы смотрит на старпома невинными, слегка выпученными глазами, сжав в трубочку губы, – получится… получится уголовная статья.
– Не понял тебя, Винокуров.
– Сами смотрите, психоэмоциональное… Улавливаете? Ональное!..
– Дебил! – доктор неистово захохотал. – Даже я до такого не додумался.
– Действительно, Винокуров, аккуратно с такими словами. А то наши высокие начальники таких слов могут не понять.
– Я пошутил, товарищ капитан-лейтенант. Но ведь слово можно и так разложить…
– Не раскладывай больше.
– Есть! – отвечает старший лейтенант.
– Что там дальше, доктор? Как вы с Пушкиным отключаетесь от насущных проблем? Не читаете же друг другу «Песнь о вещем Олеге»?
– Если можно, я расскажу, как это делается в идеале.
– Давай уже, не томи.
– Для этой игры, подчеркиваю, именно игры, нужно всего ничего: ванна с натянутыми над ней для сушки белья двумя параллельными веревками да женские колготки.
– Это игра для фетишистов? Я начинаю верить в истину слов Винокурова. Вот как вы с Пушкиным развлекаетесь!
– Подчеркиваю еще раз: эта игра предусмотрена только для одного человека, для групповых сеансов она не годится. И при чем здесь фетишисты? Я не буду тогда рассказывать. Вон посмотрите на отрешенный взгляд штурмана, вы выпустили в атмосферу слово, а оно ему не понятно.
– Доктор… – штурман покраснел, а черные усы зашевелились.
– Молоканов, успокойся, пусть он уже расскажет свою очередную мерзость.
Этот диалог офицеров явно заинтересовал. Они затаенно следили за происходящим.
– Так вот, повторюсь: нужны ванна с натянутыми над ней веревками, женские колготки и, разумеется, вы, я имею ввиду – человек…
– Доктор, для чистоты проводимого эксперимента я хочу уточнить: какого цвета должны быть колготки? – спросил не лишенный в этой жизни чувства юмора начальник радиотехнической службы Эдик Хайкин.
– Это не принципиально. Хотя… Когда психологи разрабатывали эту методику, колготки были только светло-коричневого цвета. Вам же можно использовать и черные. Этот цвет вам всегда был и будет к лицу.
– Доктор, – прервал начмеда старпом, – через пятнадцать минут вечерняя проверка, заканчивай свою хиромантию.
– Пять минут – и я закончил… Как следует играть: надеваете колготки на голову и завязываете их на шее…
– Туго?
– При желании навсегда избавиться от хаоса жизни, нужно очень туго... И залезаете в ванну.
– Одетым?
– Нет, конечно.
– Доктор, колготки должны быть стираные или... – поинтересовался Винокуров.
– Для достижения быстрого эффекта лучше нестираные. Встаете в ванной в полный рост, а колготочные ноги забрасываете на веревки. Затем медленно начинаете двигаться на месте или, если позволяет место, делаете несколько шагов вперед. Теперь вы – троллейбус. Это нужно четко себе представлять. Если при этом надеть лыжи – получается трамвай.
– Лыжи водные?
– Нет, обычные. А вот теперь набираете в ванну воду и… вы уже речной трамвай. Если в ванну с водой положить включенный фен, то получается электричка, а если выключить верхний свет и надеть налобный фонарик, то вы - метро…
Раздается оглушительный хохот, хандра улетучилась.
– Доктор, вы давно болеете? – вытирая слезы, спрашивает старший помощник.
– Я ваше уныние рассеял, влил заряд положительной энергии, разрядил обстановку или?..
– Молодец, умеешь! – хлопает старпом доктора по спине. – Приглашаю всех на вечернюю проверку.
– А что же делает в этой жизни Пушкин? Не понял!.. – кричит Винокуров.
– Пушкин сейчас на вахте, – отвечает начмед.
И снова дружный здоровый мужской хохот проносится по кораблю.
– Я тоже хочу записаться в ваш кружок.
– Юра, у нас пока что эллипс. До кружка мы не доросли. При- ведешь еще два человека – можно думать и о нем.