Вчера позвонила подруга подруги. Ее дочка собирается в этом году поступать на факультет психологии. Девочка весь год ходит на подготовительные курсы, еще в какую-то магическую (или мистическую?) школу, на тренинги личностного роста. Её мама говорит, что в книжном шкафу полка заполнена лекциями с «практиками». И еще говорит, что девочка очень «продвинутая», активная, целеустремленная и уже вовсю стремится «помогать» людям.
А я вот сижу и думаю: совсем не знаю этой девочки. Нам бы познакомиться не помешало.
За окном то - дождь, то - снег… Март… В моем детстве бабушка говорила:
- Погода такая, что хороший хозяин собаку из дома не выгонит.
А я, маленькая, в этот момент думала про Рекса, который жил в нашем дворе, в будке, охраняя мастерскую по изготовлению ключей. Мне было непонятно и грустно: за что его выгнали из дома навсегда и посадили на цепь? Он же совсем не злой, а наоборот – добрый и чуть-чуть смешной: одно ухо стоит, другое висит и хвост крючком. Бабушка говорила, что пес дворовой породы. Может быть, дворовой породе обязательно сидеть в будке для выживания ?
Сегодня погодно-скучное воскресение. Все утро шел дождь, размывая сугробы. А к вечеру снова повалил снег. Как раз та самая серая, мокрая, сырость, когда из дома выходить незачем… Читаю Тура Хейердала «Я – часть природы».
«Там, в мире старого Уле, я впервые понял, насколько, в сущности, проста жизнь. Сложной ее делают люди в силу привычки, сами того не замечая. С первых шагов нас учат: чтобы спать, необходима кровать, чтобы есть, нужны стол и стулья. Однако после первого же дня, проведенного в доме Уле, я вдруг осознал, что можно прекрасно обходиться вовсе без мебели.
Уле жил тем, что давал ему лес…
Летние каникулы, проведенные в обществе Уле, многому научили меня, и эти уроки остались со мной на всю оставшуюся жизнь. Но, главное - я понял, что являюсь частью природы, независимо от того, какая на мне одежда. Стоит один раз испытать это чувство, и вы везде будете как дома, даже если до ближайшего жилья много дней пути, а вокруг – лес, горы, пустыня или океан.
Когда я вернулся в школу и засел за учебники, я знал уже почти все про живую природу.»
А вот если бы мальчик Тур Хейердал начал изучать жизнь строго по учебнику? Если бы не был изначально «включен» в живой и естественный мир, разве стал бы великим путешественником?
Мне очень повезло: в нашем доме всегда жили животные: коты, собаки, птицы, хомяки, морские свинки, даже тритоны. И мы все старались, чтобы они дружили друг с другом. В том смысле, что "любимчиков" не было как таковых. Уже в начальных классах средней школы мне стало понятно, насколько живой мир един и различен одновременно. У всего живого есть свой «авторский» внутренний узор. Моя кошка очень отличалась от собаки. Я тогда не знала, каким словом могу обозначить это различие. Позже придумала термин «шаблон». Так вот она (в отличие от собаки) никогда не была удобной, потому что у неё имелась своя тема для жизни и свой шаблон для развития. Кошка, действительно, всегда ходила сама по себе, а собака следом за папой. Вы спросите, что эти наблюдения давали ребенку? Сегодня я думаю, что они «преподавали» урок внутренней свободы. Не только для себя, но и для всего живого. Я уже тогда поняла, что в жизни главное – дать каждому существу реализовать себя так, как ему это соприродно.
Когда я стала еще старше (начало подросткового возраста, 5-6 класс), то стала задумываться над тем, для чего (или для кого?) мы каждый раз перекраиваем себя? Наступаем на горло своей музыке? Чтобы поддерживать и не потерять связь с другими людьми? Из страха? Но ведь на самом деле в этих случаях настоящей связи и не происходило никогда. Была лишь иллюзия ее. А через иллюзию придуманной жизни души не соединяются.
Подобные раздумья и, возникающие в связи с ними вопросы, приходили в мою неопытную голову пока училась в школе. А потом наступило время выбирать профессию. Я поступила на журфак. Позже мои коллеги-психологи говорили, что факультет журналистики был подростковой ошибкой, я с ними не соглашалась. Думаю, что таким образом расширялось поле подросткового осознания. А спустя восемь лет пришла вторая профессия и наша с ней взаимная любовь друг к другу.
Для чего я пишу об этом ребятам, которые стоят перед выбором: кем быть? И каким быть?
Порой думаю, что мы приходим в этот мир с уже обозначенной, главной профессией. Ее бы разглядеть в себе. Мама рассказывала о том, что она в детстве только и делала, что лечила кукол, родителей, кота и няню. Она очень любила профессию врача до самого конца жизни. А няня говорила, что она сразу поняла, что единственную радость ей приносит возня с малышами. Она, когда я подросла, пошла работать в детский садик и служила там до восьмидесяти лет.
Знала ли я что-то про психологию, когда родители впервые привели девочку-второклассницу в зоопарк? Нет, конечно. Но побывав там однажды, я не бываю в зоопарках больше никогда. Питомники, где на свободных территориях помогают животным восстановить угасающий вид – да! Но зоопарк… Никогда не забуду свои очень сильные чувства при встрече с ним. Это одно из первых моих детских «стихотворений»:
Я боялась дышать,
Мне казалось, что это – сон:
В клетке запертый, словно не настоящий,
По ступенькам бродил
Африканский печальный слон.
Он томился, грустил,
А люди вокруг смеялись.
До сих пор вижу животных в неволе взором той маленькой девочки, которая не осознавала ничего, кроме трагедии живых существ, запертых в клетках… Отсюда выросла профессия?
Практики?..
Если внимательно посмотреть вокруг, то повсюду происходят чудесные, естественные, живые процессы. Все кругом трудится, чтобы создавать жизнь: дерево по своему шаблону, облака – по своему, рыбы – по своему, муравьи - по своему… А человек?
« … меня как-то вели мимо небольшой горки золотого морского песка. - Вспоминает Тур Хейердал. - Я вырвался из рук взрослых, запустил пальцы в мелкий легкий песок и внезапно обнаружил, что горка куда-то исчезла, а вместо нее я смотрю на волшебный мир крошечных игрушек. Они были такие маленькие, что взрослые не могли бы их разглядеть, а мои пальцы оказались слишком толстыми, чтобы схватить их. Одни походили на кукольную посуду, другие – на трубы, третьи – на морские раковины, только уменьшенные в тысячи раз. Когда меня оттаскивали, я горько рыдал от огорчения. Ну, как мог я рассказать о своих открытиях этим взрослым, таким большим, что они даже не могут увидеть фантастический мир, скрытый в обыкновенной горке песка?».
Сначала ребенок увидел мир, потом - себя, встроенного в него естественным образом, потом снова - мир. Но он уже целостный, в котором ОН ЕСТЬ! И этот мир с ним взаимодействовал не через практики, а через единство, доверие и любовь. Изнутри такого состояния профессия выбирается сама собой, протекая сквозь, живая и настоящая. Она узнает нас, а мы – её.
Но у других людей может быть иной опыт…