СЕРГЕЙ ХОРШЕВ-ОЛЬХОВСКИЙ
ГОРЕ-ОХОТНИКИ
Мой старший товарищ, донской казак Николай Фёдорович Некрасов, был почитателем моих первых рассказов. Он по нескольку раз прочитывал каждую публикацию и при встрече живо обсуждал со мной. Всегда по-доброму, с обязательной похвалой, что очень смущало меня – особенно в присутствии других земляков. Кроме того, Николай Фёдорович охотно принимал участие в обсуждении будущих моих начинаний. Благодаря его воспоминаниям я сделал несколько уточнений и даже дополнений в романе «Четыре бездны – казачья сага».
* * *
Особым вниманием у хуторян пользуются юмористические рассказы «Хуторские байки» и «Охотничьи байки». Вероятно, потому что в них упоминаются не исторические личности, уже ушедшие в мир иной, а ныне здравствующие люди, лично пожелавшие стать персонажами баек либо сборщиками материалов для таковых. Когда Николай Фёдорович, сам обладавший тонким юмором и недюжинным мастерством рассказчика, узнал, что я надумал завершить цикл «Охотничьи байки», стал настаивать на его продолжении, уверяя, что наши края столь богаты замечательным народным юмором и фольклором, что мне хватит материала на всю оставшуюся жизнь.
– Да только про случаи с зайцами книжку написать можно! – воскликнул он, увидев на моём лице сомнение.
– Действительно, случаев всевозможных на охоте происходит немало, только они частенько похожи один на другой. Я, к примеру, одну-единственную историю за всё лето услышал, – возразил я.
– Давай-ка рассказывай! – тотчас приказал мне Николай Фёдорович.
– Поехали однажды мои близкие друзья Николай, Иван и Василий на вездеходе «Нива» охотиться на дикого кабана... – начал я в нерешительности.
– Давай-давай, смелее! – жестикулируя рукой, стал подбадривать меня Николай Фёдорович.
– Объехали они все известные им места, где могли пастись кабаны, но даже следа нигде не обнаружили. Намаявшись в по¬исках зверя, они решили передохнуть на опушке дубового леса, а уж потом возвращаться домой. Расстелили на траве возле кус¬та боярышника покрывало, разложили хлебушек, сальцо, огур¬чики, и стали закусывать и вести лёжа на боку неторопливые беседы про забавные случаи на охоте, как бывалые стрелки со знаменитой картины Перова «Охотники на привале». Иван лежал спиной к лесу, а Николай и Василий напротив. Иван, любивший больше слушать, чем рассказывать, как-то незаметно для товарищей крепко заснул, убаюканный их воспоминаниями. И тут из чащобы неожиданно выскочил прямо на покрывало ершистый и как смоль чёрный клыкастый вепрь, разметал копытами продукты, и побежал дальше. Ошарашенные Николай и Василий опомнились не сразу, когда кабан уже удалился на почтительное расстояние. И только тогда устроили вслед беспорядочную и торопливую пальбу из двустволок. Но вепрь, бесцеремонно задрав крючковатый хвост, благополучно скрылся в лесу, будто заговорённый.
Частая канонада разбудила Ивана. Он сладко потянулся, зевнул и с ленцой пробасил: «Ну, ребята, бардак у вас тут на покрывале, точно свинья похозяйничала!»
– Это они в точности на кабаньей тропе прилегли, ротозеи, – с уверенностью заключил Николай Фёдорович, без всякого удивления и улыбки.
– Пожалуй, так, – с немалым разочарованием согласился я.
– История, в общем-то, удивительная, – подытожил Николай Фёдорович, видя моё разочарование, – но не дюже смешная.
– Как будто вы знаете смешную! – обиделся я.
– Знаю! Как раз припомнил интересный случай!.. – сдержанно засмеялся он и тут же начал. – Собрались, значит, казаки на охоту гуртом*. По всем правилам номера расставили, пустили в загон собак и прочесали все ближние лесочки. А хоть бы кто, хоть бы что-нибудь подстрелил. Ничего! Возвращаются они под вечер домой ни с чем и видят на окраине хутора отбившегося от общества казачка, который варит на костре в ведёрке довольно-таки внушительных размеров зайца. С лучком, чесночком, хренком и разными другими приправами.
– И где же ты его убил? Да как? – не без зависти стали приставать к нему охотники.
– Тут вот, рядом. Из лесополосы выскочил. А я не растерялся, только и всего, – буркнул находчивый казачок и предложил горе-охотникам отведать свежатинки.
А когда все косточки были обглоданы, он достал из-под куста бузины серую шкурку бездомной собаки. Что там творилось – не рассказать! Нашенские люди крепкие: поплевались часик-другой, да и перестали. А вот кавказец, который был среди них, так тот чуть ли не помер от брезгливости. Целых два дня тошнило горемычного. Ничто ему не помогало, даже то, что корейцев в пример привели – они же собак жуют, прямо как мы кур!
– Да, уморительная история!.. – признал я, хохоча. – Однако хотелось бы услышать что-нибудь интересное из непосредственного источника. Из вашей жизни, к примеру. Надеюсь, приходилось охотиться?
– А как же! Я заядлым охотником в молодости был! Да меня, коль хочешь знать, даже дед Васюня с Макарием любили приглашать в одну связку! А они на охоте ого-ого что вытворяли!.. Сроду без добычи домой не приходили!
– Вот и расскажите что-нибудь.
– Ладно. Было это под Рождество. Я чуть свет засобирался на охоту, а тут в хату маманя моя с база возвратилась и цап ружье в охапку: «Нынче никуда не пойдёшь! – говорит. – На мельницу пора, а просо не веяно!» Делать нечего, полез я в закром. А на охоту хочу, страсть! Не чаю, как из этого скользкого положения выпутаться. И придумал-таки: «Мам, а мешков-то мало будет, – говорю, – сходи к соседям, попроси взаймы». И только она ногой за дверь шасть, я ружье хвать – и рысью к месту сбора. Да куда там!.. Разве эти непоседы станут ждать. Слава богу, в тот год снегу на поля намело жуть. Всё как на ладони видать. Аж до самого леса мчался я без передышки за прыткими старичками по их следам. Там только остановился перевести дух. Но не тут-то было. В низине началась ураганная пальба, и на пригорок, прямо мне в лоб, вылетает здоровенный заяц с отстреленной задней ногой. Я сразу из двух стволов, навскидку, ба-бах!.. Заяц как сиганул вверх, наверное, выше человеческого роста, причудливо кувыркнулся и замертво рухнул в сугроб. Я достал от радости папиросы, закурил, и думаю: «Эх и посмеюсь же я нынче над бывалыми охотничками!» А тут стрельба в балке опять началась. Сунул я папиросы обратно, как потом выяснилось – мимо кармана, и, спотыкаясь, кинулся на пригорок за своим убитым зайцем. А его уже и след простыл! Как угорелый чешет вниз по балке, а следом дед Васюня и Макарий семенят и палят что есть мочи. Чертыхнулся я крепко, с досады, и опрометью понёсся следом за ними. Два десятка патронов расстреляли мы сообща, а косому хоть бы что. Так и скрылся в терновнике.
– Молодцы! – воскликнул я с нескрываемой досадой. – Лёгкую добычу для волков подготовили!
– Ошибаешься, дружок. Мы энтого трёхногого прохвоста не раз потом встречали в степи, но трогать больше не посмели. А он, хитрюга, будто знал, что мы уговорились оставить его в покое. Сядет где-нибудь на пригорочке и издевательски разглядывает нас.
Я частенько потом приносил ему капустный лист либо морковину. Но к морковке он даже не прикасался, хоть в народе и говорят, будто зайцы страсть как её любят. Не-е-т!.. Неправда это! Капустку или зёрнышко он завсегда с удовольствием хрумкал. А морковку нет, не любил.
– Это действительно занимательная история. Теперь нам точно хватит материала для рассказа! – заверил я Николая Фёдоровича, и мы горячо обнялись на прощанье.
------------------------------
* Гурт – стадо. Здесь имеется в виду идти всем вместе: бригадой, компанией.
БИБЛИОГРАФИЯ:
ГОРЕ-ОХОТНИКИ
1. Газета «Слава Труду» № 120, 29 октября 2002 г., Кашары, Ростовская обл.
2. С. Хоршев-Ольховский. «Клетчатый Пиджак». Рассказы. 2010, Лондон.
ISBN 978-9984-30-177-8
3. Альманах «Рукопись» № 31, 2018, Ростов-на-Дону.
4. С. Хоршев-Ольховский. «Избранное». Повести и рассказы. 2019, Москва.
ISBN 978-5-00153-068-8
5. Газета «Наш Край» № 13 (стр. 17), 30 марта 2024, Миллерово, Ростовская обл.
Ссылка: https://cloud.mail.ru/stock/n9hX63o9GAnSJvVHAA3QBL7p