ДОСТОЕВСКИЙ. ПОВЕСТЬ О НЕСОСТОЯВШЕМСЯ СЧАСТЬЕ
Русский театр им. М. Ю. Лермонтова (г. Абакан) — гастроли г. Красноярск. Спектакль «Достоевский. Повесть о несостоявшемся счастье» (02.03.2023) по пьесе А. Букреевой.
Режиссёр-постановщик — Евгения Колесниченко.
Из аннотации к спектаклю: «История повествует об «омском периоде» Достоевского – так принято называть годы жизни писателя, проведенные в Омском каторжном остроге. Период пребывания Достоевского на каторге считается временем его становления как великого писателя, получившего мировую известность».
Замысел спектакля интригует любого театрала, небезразличного к творчеству Достоевского. Заманчиво увидеть на сцене тайну становления таланта в инферно каторжного острога. Увидеть воочию. А кто сказал, что будет легко? Увидеть, почувствовать, понять... Даже не верится, что путь становления великого писателя возможно воплотить в наглядную форму. Впрочем, как сам Достоевский не раз повторяет на сцене, «сей слух не могу подтвердить или опровергнуть».
Внешний облик дна, куда сливаются нечистоты светлой свободной жизни, выдержан в сепии. Перед нами гулкая сцена с кучами бумаги, «убранная» свисающими мусоропроводами и жирными трубами теплотрассы в гнилой обмотке — атмосфера виртуального смрада подавляет всякие надежды на радость. На то она и «Повесть о несостоявшемся счастье». Посредине этого отчаяния стоит деревянный помост — сухой пятачок над отстойником человеческих судеб и душ — пристанище молодого литератора и каторжанина Достоевского.
По ходу драмы мы словно попадаем в алхимический тигель с кипящими реагентами. А капелла; отрывки романов Достоевского, воспоминаний и писем, книги Иова, Евангелия, рассказа «Мужик Марей»; каторжане всякого разбора вкупе с сотрудниками пенитенциарной системы; крысы, волки... Крысы, кстати, неожиданны и забавны, и весьма оживляют спектакль. Крупные, они появляются полчищем. Каждая индивидуальна, даже рост и хвосты у всех разные.
Вторая половина спектакля (омский период) будто отменяет первую («новый Гоголь», арест, казнь и помилование) ещё более тяжёлой атмосферой, зверством «зелёной улицы», грубостью каторжной клоаки. Гротеск подчёркивает жизнеподобие и не выглядит нарочитым — надо отметить высокий художественный уровень сцен жестокости, сработанных с большим чувством меры, без намёка на пошлость. Только крупный план щипца человеко-волка, буквально воцарившийся на заднике, вызывает просто болезненное отвращение.
В спектакле непролазно много всего. Просто удивительно, сколько в два с небольшим часа уместилось фактов, персонажей и быта! В котле эпизодов повествования зритель будет вариться сам. Желательно иметь мощную оперативную память и ошеломительно впечатляющую ПЗУ (постоянное запоминающее устройство), чтобы ориентироваться в происходящем, иначе присутствует высокая степень риска так и не уловить тайные пути порядка, Божий промысл становления великого классика. Эти пути проложены в действии, проговариваются среди страстной полифонии — мастерство сценической речи актёров впечатляет, реплики звучат музыкой, которая, как и положено музыке, обращается напрямую к подсознанию, минуя сознание. Знаток творческой биографии Достоевского, по совместительству культуролог и теолог, не потеряет заветную нить и оценит её прихотливость. Театралу без специальных знаний придётся сложнее.
Темп спектакля холерический, сам жанр документального театра, считай, экзотика — с непривычки создаётся устойчивое впечатление, что мы смотрим на сцене радиопостановку.
Актёры делают невозможное, они живут в каторжной мясорубке — мы легко считываем состояния персонажей, которые убедительны, но мимолётны — образы непрерывно перевоплощаются. Достоевский (Роман Кремзуков) тоже в общем движении. В нём чувствуется воля к жизни, затаённая пока сила, огромная внутренняя работа, но нам просто некогда его полюбить! Наконец-то в сцене с собакой Культяпкой мы получаем долгожданную паузу, чтобы проникнуться искренней эмпатией к герою. Его нежность к милому товарищу — приблудному псу — хотя бы напоследок даёт пристанище нашим истосковавшимся по активному соучастию чувствам, которым так мало места в спектакле… Быть может, потому он и называется «Повесть о несостоявшемся счастье»? Какое же счастье без чувств?.. (Название спектакля допускает множество интерпретаций.)
Несмотря на сложность восприятия информации, объём которой сопоставим с плотной академической лекцией, спектакль получился смелым и неожиданным. А тайна… Что ж, кто ищет, тот найдёт. «Сей слух не могу подтвердить или опровергнуть».