ПОСЛЕДНИЙ ГОД ЖИЗНИ ДОМА В СОВХОЗЕ СТЕПНОЙ И НА КВАРТИРЕ НА СТАНЦИИ СТЕПНАЯ, 1945-46 ГОДА.(часть 6)
"Хорошо, тогда я расскажу тебе о Сталинграде,"- сказала я Нале,-"Это было летом 1940-го. Мы ехали из столицы Киргизии г. Фрунзе в Сталинград, чтобы получить направление на работу по вербовке дяде Ване - моему отчиму и моей маме. МыЭ я, 10 лет, старшая сестра Лена, 12 лет, мама и дядя Ваня сидели с вещами на вокзале. Отчим с мамой уходили на каое-то время оформлять документы, а мы с Леной стерегли вещи. Сейчас многие говорят, что до войны жилось хорошо. Это неправда. Хорошо жили начальники, партийные руководители, еще стахановцы, а остальные на низкой зарплате могли кушать только кулеш на маргарине или маргусалине (сейчас маргусалин исчез, а может его по другому зовут - это жир). Если хлеб с луком и с квасом. Например, в Сызрани мама варила пшенный суп, иногда жарили картошку и ели её с икрой, которую продавали в магазинах недорогоЭ Икра была в бочках железных килограмм по 50 если не больше, она была розово-красного цвета и солёная. Много её не съешь. Но она выручала нас бедных." Тут Наля перебила меня:"Как это бедные, ведь ты писала, что дядя Ваня партийный, что он везде руководит людьми?" "Это было до ГУЛАГА, а когда он через два года вернулся на свободу, то сказал, что он больше не будет партийным руководителеим, он не вернётся в Ивановку, что ему от одних воспоминаний об аресте и тюрьме дурно становится на душе,"- ответила я.-"И не только в Сызрани, в Красном Сулине, да и в Киргизии в г. Фрунзе, везде нам не хватало денег на хорошее питание. Конечно, он пил водочку, ну не так, чтобы всё пропивать, а всё же, видно, отражалось на нашей жизни. Но мама его то ли очень любила, то ли боялась его бросить, ведь она мне говорила, что дядя Ваня угрожал её зарезать, если она не поедет с ним в Обшаровку жить из Киргизии. Так или иначе, но мы терпели его и жили как могли. Он действительно руководил рабочими, его везде направляли на стройку то нормировщиком, то десятником.
Так сидели мы с Леной на вокзале и смотрели как люди то заходят с чемоданами и мешками, то выходят. А одна скамейка всё время занята девочкой лет 15. Она была лохматая, в помятом платье, подол был обкаканый, и прямо под ногами была куча какашек. Мы удивлялись, как это можно? А туалет для чего? И почему никто её не ругает? Где же уборщица или милиционер? Такая большая свинья! Позор! Как ей не стыдно? Куда она едет? Где её родтели? Особенно моему возмущению не было конца. Я уже хотела пойти постыдить её, как пришли отчим с мамой. Отчим сказал, что трогать эту девочку не надо. Она больная и бездомная. Просто некому за неё взяться. Но люди будут жаловаться на грязь возле этой девочки и мииция отправит её в детдом. Потом отчим с мамой пошди в другой зал, насчет билетов. Я уже успокоилась. Вдруг вижу три подростка зашли за дверь, где стояла вода для питья в бачке, рядом на цепочке привязана кружка. Они начали отмывать глаза. Я их видела у входа в зал, когда они все трое слепые, просили милостыню у рохожих:" Подайте копеечку слепому,"- сидя на полу с закрытыми глазами. И вот тебе фокус! Они отмыли глаза и сели считать собранные деньги. Потом весело переглянулись и радостно шмыгнули из зала на улицу. Видно я открыл рот от удивления, что один из них показал мне рожицу, высунув язык. Я обомлела от страха. Когда я рассказала отчиму об этом,я думала он пойдет в милицию и расскажет им об этих аферистах, но он сказал, что голодных детей-беспризорников очень много в стране, вот они и ищут разные способы, чтобы добыть денег на питание.
Мама разрешила нам побегать вокруг вокзала, кругом было много народу. Люди сидели на чемоданах, на скамьях. Было очень жарко и дети с чайником с водой и кружкой ходили воеруг толпыЖЭ Есть холодная вода! Кому воды? Всего 5 копеек кружка!Э Лена глянула на меня и я сразу догадалась, чего она хочет. Мы побежали к маме и попросили чайник и кружку:" Мы тоже попробуем, мам, пока прийдет наш поезд." Отчим хотел было отказать, да вспомнил, наверное, что деньги кончаются, а мы хотим мороженое, которое он купил только один раз, и промолчал. Мы с Леной побежали на перрон, набрали холодной воды и Лена отправила меня в толпу. Я крикнула:"Самая свежая холодная вода!" Один мужчина сказал жене:" Возьми у этой девочки, может у неё холоднее." Его жена, улыбаясь, дала мне 5 копеек. Я сказала ей спасибо, а она:"Мне-то за что, тебе спасибо, холоднее, чем у других." - и она залпом выпила всю воду. Я была рада, но зря. Никто больше воду не купил. Лена попыталась, одну кружку продала. Чтобы заработать, надо с утра до вечара воду носить, а мы за полчаса устали. Отчим посмеялся над нами и сказал мамае:"Настя, ты посиди с вещами, а я повожу девочек по Сталинграду. До поезда есть время, мы посмотрим самые главные места."
Мы от радости побежали вперед вприпрыжку, отчим еле успевал за нами. Иногда он говорил намЖ:"Не туда, налево, до угла и направо." Так мы любовались городом, он был весь в зелени, в цветах, чистый, прибранный, с высокими, красивыми деревьями и массивнями зданиями. Фонтаны освежали душный воздух. Какой резкий контраст! Красивый большой город и привокзальная нищета.
Мы побывали в нескольких музеях, отдыхали на скамейках парка с мороженым в руках. Мы гордились, что у нас есть папа, ведь никто не знает, что он нам не родной, зато какой хороший и добрый. Вот почему, Налечка, я так долго плакала на берегу реки Волги, когда шла от разбитого Сталинградского вокзала к пристани. Пойду куплю пирожков на последние деньги, поедим, а потом я тебе расскажу кое-что о себе."- сказала я Нале на какой-то остановке нашего поезда.