Андрей Губин, Васька Котов, Сергей Мазуров взяли в долг у Гальки – продавщицы в магазине литр водки и решили без всякого повода распить его на троих после рабочего дня... Спустились за хутором к речке Березке с прохладной чистой водой. Закуски было мало; сломленная по дороге с яблони – дички ветка с кислыми яблоками, от обеда у Котова остались два вареных яйца, да кусок хлеба, дед Ларин Василий Львович с огорода дал пару огурцов, укропа, сказав при этом совершенно серьезно:
- В дозор идете, посты менять!
На эти слова никто из ребят внимания особого не обратил. В хуторе знали, что Василий Львович подростком попал на войну, был в немецком плену, прошел советские лагеря, и эти события крепко держат его в своих объятиях до самой старости…
Стаканы – рюмки Васька достал из кармана просторных брюк, как настоящий фокусник, они у него там были всегда, возможно он и спал вместе с ними, три граненых стакана неожиданно появились на зеленой траве под его неожиданный смех:
-Раз, два, три, – наливай и пей!
Сели на бережку под раскидистым кленом. Места с детства родные, знакомые, за спиной хутор, перед глазами за речкой степь, пересекаемая одинокой дорогой, буграми- взгорками, лесополосами. Разлили спиртное по стаканам. Васька и Сергей выпили быстро за себя, нас, приятный вечер. Андрей не пил, молча держал стакан полный водки в натруженной за день ладони: у фермера Данилова ремонтировали скотные базы; вкапывали в землю деревянные столбы, прибивали к ним доски, крепили ворота. Губин – видный на хуторе казак, худой, выше среднего роста, по фамилии уродился с полными губами, синие глаза смотрели на спокойную гладь воды, в темных густых волосах проглядывала седина. Уважали его в округе: любовались бабы, побаивались казаки за словом в карман не лез, любит справедливость, иной раз за беспредел, особенно по-пьяному делу и по морде мог съездить.
- Андрюша, ты почему не пьешь? По второй пора наливать, – разулыбался во весь рот Серега, его полное загорелое лицо, как разрезанный арбуз , светилось радостью.
- Охота выпить, но не буду. Надоела эта пьянка – выпивка... Вот сейчас мы этот литр уговорим. В лучшем случае разойдемся по домам хорошо бы! Пойдем добавку искать, до нормы доходить. А норма такая – упал и все! Если бы в родном дворе... На работу можно не ходить, колхоза нет – прогул не поставят, теперь вольнонаемные – деньщину, как подачку получаем. Батрачим-одним словом…
- Не хочу так – надоело.
Губин не стал поганить речку разведенным спиртным, а вылил его на траву, выронил стакан на землю.
Друзья застыли в изумлении, прямо немая сцена случилась! Глядели на перегревшегося товарища, догадались, что ночью с Катериной – женой у них случился конфликт, или возможно соседка-колдунья Степанида наговорила, сделала на бедного Андрюшу, и он при виде выпивки в одну секунду сошел с ума, стал заговариваться и водкой траву поливать – ужас! Какой ужас!
- Кот, может на Губу белочка напала?
- Какой беляк, он же еще трезвый!
- Что мы видим в жизни? – продолжал Губин, – работа, пьянка, огород, сено, про женщин забыли, про детей тоже. А что мы читаем? Этикетки на бутылках, в газете «Авангард» программу передач по телеку! В городах хоть в сортирах газеты читают – просматривают, а у нас и там света нет...
- В церковь не ходим. А казакам там надо быть для спасения души. С батюшкой Николаем на базаре долго обо всем разговаривали. Грех много пить и жрать мясо – чревоугодие называется. Обещал за нашу семью помолиться. В церковь звал. Дал я ему сто рублей.
Андрей замолчал и ребята тоже, будто онемели.
- Отец мне покойный приснился, говорит: «Сынок, пить ты много стал, остановись...» И еще что-то приснилось тревожное, нехорошее, вспомнить не могу... Как бы батя меня о чем-то важном предупреждал, говорил об опасности какой-то, а я не помню. Как после пьянки на Троицу – все позабывал.
- Так давай Петра Петровича помянем, – предложил Сергей, – был он сильным казаком...
- Нет, хлопцы не буду. Все утро и день про сон думал и вот еще о чем: мы казаки вольные люди. Так. По нашей истории ни от кого или чего независящие. Чувствую, что по водке стал сохнуть, выпить часто охота. От выпивок голову, силы теряешь... Даже так. Мы на краю хутора, за речкой степь. Вдруг неприятель из-за бугра появится.
- Да-да! На конях с саблями и пиками, – затараторил Васяня, – повяжут по рукам и ногам, на арканах за лошадьми в плен поволокут...
- А хоть бы и так, пьяный даже не убежишь, не схоронишься далеко. Пошел я домой. Губин уверенно встал и твердой походкой направился к своей усадьбе.
Кот и Мазур остались у речки. Долго за выпивкой обсуждали речь Андрея, говорит, что казаки всегда в дозоре, всегда на посту, защитники своего края, хутора, за Россию головы положили, что так за Россию по Берлину шли наши казаки. Незаметно уснули, вырубились: водка и жара свалили ребят, распластала по зеленой лужайке под кленом. Спиртное было рассчитано на троих, а досталось все Ваське и Сереге. Спали казаки на вечерней зорьке на краю хутора крепким сном, забыв про дозор.
Враг появился неожиданно. Гудела земля под стуком копыт. По реке уже скачут, брызги во все стороны от лошадей летят. Связывать Сергея Мазурова, Василия Котова не стали чтобы в плен на аркане волоком за лошадьми тащить, а перерезали им глотки острым ножом…Кровь родная брызнула на зеленую травку, заливала пропотевшие, выгоревшие от жаркого солнца рубахи.