Воспоминания ветерана Железнодорожных войск полковника Жук-Жученко Дмитрия Лукьяновича.
Частично отредактировано.
1. ВЕХИ В ИСТОРИИ МОЕЙ ЖИЗНИ.
Родился я 6-го сентября 1899 г. по старому стилю в д. Тихоновка, Лазаревской волости, Туапсинского округа, Черноморской губернии. Тяжёлые материальные условия жизни семьи, заставили мою мать в июне месяце 1911 г. отдать меня служить в г. Адлер, в бакалейную лавку Адамова, мальчиком «за харчи». Так я перешёл на свои «хлеба», когда мне не исполнилось ещё 12 лет. Через 5-6 месяцев я уже самостоятельно перешёл в хлебокондитерскую И.И. Немова, в том же Адлере. С 1917 г. я работал ремонтным рабочим на ж.д. участке Голубева Дача – Аше – Лазаревская.
Однажды по ж.д. телефону было получено воззвание Лазаревского Ревкома и Рабочкома, в котором сообщалось, что банды генерала Корнилова, пытавшиеся захватить г. Екатеринодар (ныне Краснодар) разгромлены. Боясь народного гнева, одна белогвардейская группа спешит укрыться в меньшевистской Грузии. Воззвание заканчивалось призывом ко всем, кто имел ружья, уже завтра, к 9 часам утра, с запасом продуктов на 3-4 суток собраться у здания Лазаревского Ревкома с тем, чтобы оттуда организованно выступить навстречу врагу. Как любитель охотник, я имел берданку 24 калибра с патронами, заряженными дробью и картечью. Перезарядив патроны на круглые пули, на следующий день я пришёл к установленному времени в назначенное место сбора. Там нас собралось человек 60-70 ж.д. рабочих и крестьянской бедноты разных возрастов и национальностей. Командиром этого отряда был назначен Сидор Козлов, житель какой-то деревушки, что находится от Лазаревской вверх по реке. По пути следования к нам присоединилась сельская беднота из деревень, лежавших на пути нашего следования.
Банду белогвардейцев, человек 200-250, под командованием полковника Кузнецова, мы окружили ночью в горах спящими на снегу у костров. Наше внезапное нападение так напугало белогвардейцев, что они от страха, без малейшего сопротивления разбежались по лесу и оврагам, спасаясь, кто как мог. Человек 4-5 мы взяли в плен и вернулись назад.
Прошло немного времени, и я узнал, что в г. Сочи формируется красногвардейская часть. Уже с боевой настоящей винтовкой я пришел в г. Сочи и вступил в это формирование. Интересно отметить, что формирование проводилось по национальному признаку. Формировались 3-4 роты из русских, 1-2 роты из грузин и по 1-й роте из армян и греков. Это формирование было названо 1-м Черноморским красногвардейским полком. Полку было вручено знамя, и он был срочно послан на защиту границы со стороны Грузии. Знамя полку вручал тов. Поярко, должность его в то время не помню (комиссар Сочинской Красной Гвардии Прим. ИМЗ). Командиром полка был назначен уже знакомый мне С. Козлов. Командир полка назначил команду разведчиков из 5 человек – двух русских, одного грузина, одного армянина и грека. Старшим команды был назначен я.
Из всего состава полка я запомнил лица только самого командира полка С. Козлова и командира греческой роты Метаксу. Козлова я хорошо запомнил по первому отряду, действуя против белогвардейцев. Метаксу я запомнил ещё с того времени, когда служил мальчиком в г. Адлере, где он имел свою мануфактурную лавку.
В пешем порядке наш полк дошёл до местечка Пицунда и остановился, получив приказание построить оборону и ждать врага. Как только был сделан привал, и я прилёг на землю, так больше я уже подняться не мог. У меня был обнаружен брюшной тиф, и я был направлен в г. Сочи, а потом в г. Туапсе в ж.д. заразные бараки (больницу).
Когда я вышел из больницы, вся местность побережья была занята белогвардейцами, и я прямо из больницы ушёл в горы к партизанам. С приходом Красной Армии, в конце 1919 г., я вместе с другими партизанами присоединился к 9-й Кубармии, а затем был взят для работы в Особый отдел ВЧК при 9-й Армии.
Разгромленные в открытых боях и распылённые по всей стране белогвардейцы, прятались и маскировались, где кто как мог. Выжидая лучших дней, они старались вредить молодому Советскому государству. Беспощадная борьба со всей этой нечистью и была возложена партией и правительством на органы Особых отделов ВЧК. Враг был грамотный, опытный и коварный. Борьба с ним была долгая и трудная. Для быстрейшей оперативной борьбы с врагами революции чекисты пользовались большими правами. За время своей работы в органах ВЧК с 1920-1923 г.г., я немало обезвредил как отдельных врагов Советской власти, так и организованные группы.
Нашу группу направили в маленькую деревушку Аигба, с редко разбросанными по горам домиками, находившеюся далеко от г. Адлера в горах. В этом месте скрещивались древние тропы с Кубани, Грузии и Черноморского побережья, до революции это были главные пути контрабандистов, конокрадов и вообще всяких лихих людей. В наше время эти тропы активно использовались белогвардейцами. По ним они уходили в Грузию, то снова появлялись диверсионными группами, когда их не ожидали. По тропам перевозилось оружие для контрреволюции, отправляемое из Европы по морю.
В составе летучего отряда в Аибге было от 8 до 12 человек, как правило, все чекисты из бывших партизан, помню моих друзей Костенко И. и Мухина И.. Отдыхали мы, когда и где представлялась возможность. Обязательным было – одна половина отдыхала, другая находилась в засаде, охраняя спящих. Служба была активная, смелая и ответственная, поэтому окольные пути для врагов были надёжно закрыты.
В сентябре 1920 г. я вступил в ряды РКП(б). В 1921 г. при освобождении Грузии впереди ударной силой шла 91-я бригада 34-й дивизии. Полки бригады, как и вся дивизия, были сильно поредевшими, а личный состав уставшим. По просьбе командира дивизии тов. Пашковского было принято решение: для поднятия духа в подразделениях в первые ряды красноармейцев, штурмовавших оборону противника, влить чекистов. Я шел в наступление в одной из рот, входивший в полк командира тов. Малинникова. Первым же ударом противник был сбит со своих долговременных оборонительных сооружений, но первым же выстрелом врагов был убит мой товарищ. В г. Гудауты я был сравнительно легко контужен артснарядом с военных кораблей Антанты.
После освобождения Грузии и возвращения в г. Сочи, я познакомился там с сочинской девушкой Елизаветой Михайловной Поступальской, и в 1922 г. мы зарегистрировались. Много мы пережили с ней всяких невзгод, но счастливо дожили до старости.
В 1923 г. по болезни я уволился из органов и перешёл на работу в гражданские организации. В этот же год мы с женой переехали на Кубань в г. Кропоткин на ст. Кавказская. Там я был назначен заведующим снабжения детских домов и интернатов района.
Как член партии я в обязательном порядке был зачислен в состав организации ЧОН (части особого назначения). ЧОН состоял только из членов и кандидатов в члены партии и комсомольцев, достигших 18 лет. Командиром ЧОН, по положению, автоматически становились секретари райкомов партии, а начальниками штабов райвоенкомы.
Не знаю, как было в других краях и областях, а на всей Кубанской области ЧОН существовали. Каждый член партии имел при себе личное оружие – револьвер, а в пирамидах военкомата, за каждым бойцом ЧОН было закреплена винтовка и патроны. По тревоге, все члены ЧОН обязаны были незамедлительно явиться в военкомат, для выполнения боевого задания. Несколько раз нас поднимали по тревоге, и всю ночь находились в помещении райкома партии. Это была вынужденная мера, так как после Гражданской войны на Кубани в лесах и горах ещё долгое время скрывались недобитые белогвардейцы и банды, они нападали на отдельных граждан и маленькие деревни.
Проработав два месяца заведующим снабжения детских домов и интернатов, я был назначен секретарём Кропоткинской городской партийной ячейки. Тогда в г. Кропоткине было всего две партячейки. Одна большая, человек 70, находилась на ж.д. узле, другая 17 человек – городская, находилась при райисполкоме. Проработал тоже недолго и был назначен заместителем председателя исполкома станицы Кавказская, а затем председателем того же исполкома.
Переехав в станицу Кавказскую, я был освобождён из ЧОНа, но зачислен в переменный состав 67-го Кавказского кавалерийского территориального казачьего полка – политбойцом. В полк являлся, как и весь переменный состав полка только на общих учениях (2 раза в год).
В 1926 г. я был избран первым заместителем председателя Кропоткинского райисполкома, где и проработал до посылки меня на учёбу. В 1927 г., получив хозяйственную стипендию, я был послан на учёбу в Кубанский Рабфак. В группе по ускоренной программе я окончил Рабфак 16 января 1930 г. Во время учёбы избирался секретарём партячейки Рабфака и был членом Краснодарского горкома партии.
В 1930 г. я поступил в МИИТ и тоже в группе ускоренной программы, окончил его в феврале 1934 г., получив квалификацию инженера ж.д. строительства (группа ускоренных программ создавалась только для парттысячников).
После окончания МИИТа я был направлен в Особый Корпус железнодорожных войск, в 7-ю ж.д. бригаду, 27-й осждп, а потом 7-й отдельный строительный ж.д. полк инженером батальона. После был назначен командиром 61-го отдельного строительно-путевого ж.д. батальона (с января 1940 г. по июль 1942 г. Прим. ИМЗ).
В 1942 г. по окончании строительства тоннеля под Амуром в Хабаровске, в звании военинженера 1-го ранга, меня направили заместителем по технической части – главным инженером 10-й отдельной ж.д. бригады. За участие в строительстве тоннеля под рекой Амур, где я был начальником 1-го титула, я был награждён первой правительственной наградой орденом «Знак Почёта», вручал её в Кремле М.И. Калинин.
В 1942 г. наша 10-я ж.д. бригада была направлена на Калининский фронт в составе УВВР-7. Следуя за передовыми частями нашей армии восстанавливали пути, мосты, трубы и всё разрушенное ж.д. хозяйство, мы дошли вглубь Германии.
После окончания Великой Отечественной войны нашу 10-ю ж.д. бригаду перебросили на Северный Урал, на достройку ж.д. ветки Сосьва – Алапаевск и лесозаготовки. Расформировали бригаду в мае 1946 г. в г. Серов.
Я уже в звании инженер-полковника был переведён на такую же должность в 5-ю отдельную ж.д. бригаду в г. Серов. А потом по личной просьбе в 29-й отдельный учебный ж.д. полк в п. Валентиновку (Загорянский -1) Щелковского района Московской области на должность заместителя командира полка по технической части – главным инженером, откуда в 1956 г. уволился в отставку. Где и проживаю до настоящего времени.
2. 7-я ОТДЕЛЬНАЯ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ БРИГАДА ОСОБОГО КОРПУСА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ ВОЙСК.
1-е формирование бригады 1934-1936 г.г.
7-я отдельная железнодорожная бригада Особого Корпуса железнодорожных войск была сформирована в 1934 г. в г. Елец ОрлВО в составе следующих полков:
- 7 осждп – прибыл из Управления Корпуса в июне 1934 г.;
- 24 осждп – убыл в 3-ю бригаду в июне 1934 г.;
- 25 осждп – убыл в 5-ю бригаду в июне 1935 г.;
- 26 осждп – убыл в 3-ю бригаду в мае 1934 г.;
- 27 осждп;
Первым командиром бригады был комбриг Антонов А.И., его заместителем по политической части – начальником политотдела полковой комиссар Рубинштейн М.М., начальником штаба Карандин А.П., начальником производственно-технического отдела Фомичёв М.М.
7-й отдельный строительный ж.д. полк был переформирован из 7-го эксплуатационного ж.д. полка в апреле 1933 г. ст. Бобринская УкрВО. Командовал им Павельчик С.А., комиссар Волосов М.И.
27-й отдельный строительный ж.д. полк сформирован в марте 1934 г. в г. Шахты СКВО Донецкой области. Командовал им Журавлёв В.В., комиссар Адашкевич, начальник штаба Гендрихов Н.Н., Зам. командира по хозяйственной части Силкин С.Г., начальник производственно-технического отдела Воронов. Полк комплектовался за счёт призыва из запаса, частей ВОСО и других родов войск. Рядовым составом за счёт очередного призыва молодёжи в армию.
Формирование 27 осждп и обучение солдат было закончено к 1 мая 1934 г. В праздник 1 мая полк всем своим личным составом принимал участие на городском Первомайском митинге. 2-го мая, побатальонно, полк погрузился в эшелоны и 3-го мая на рассвете отбыл из г. Шахты. По строгому приказанию командования, семьи командного состава оставались на местах.
Ровно через месяц, 3 июня 1934 г., полк всем своим составом прибыл в г. Владивосток, на ст. Первая Речка, и под проливным дождём выгрузился на ж.д. ветке строительства туннеля. Можно без преувеличения сказать, что это было первое и настоящее крещение на выносливость, и закалку всего личного состава полка. Никаких помещений, как для личного состава, так и для размещения штаба полка на месте не оказалось. Примерно только через неделю после прибытия, полк получил лагерные палатки, но без единого метра верёвок и без единого кола. Приспосабливаясь к местным сопкам, поротно и повзводно, полк поставил лагерь и укрылся от безжалостно ливших дождей, используя для этого внутренние ресурсы, кто как мог. Позднее мы узнали, что этот район народ прозвал «Гнилым углом», мы все единодушно с этим согласны. Эти 7-8 дней, которые личный состав полка провёл под открытым небом и проливными дождями, безусловно, на всю жизнь остались в памяти каждого солдата и командира. Часто после того приходилось встречать в разных уголках Дальнего Востока товарищей, бывших однополчан, переживших квартирные неудобства, однако всегда слышалось бодрое заключение: «Это что, вот тогда под Владивостоком, вот где хватили мы горячего до слёз!»
Основной задачей полков было строительство стратегически важного Владивостокского туннеля. Он был начат ещё в царское время, в годы Первой мировой войны, силами военнопленных. Затем в годы революции строительство было приостановлено. Во время японской оккупации, они пытались закончить его и даже начали что-то делать. Но непрошенных гостей выгнали с Дальнего Востока, и строительство опять было заморожено.
Провокации японских милитаристов в Маньчжурии, опять поставили перед Советским командованием вопрос об ускорении окончания строительство этого туннеля. Задача была возложена на 7-ю ж.д. бригаду. Половина этого туннеля, от его юго-восточной стороны, приказом комбрига было поручено 7-му осждп, а северо-западная часть 27-му полку.
От 27 полка непосредственно на строительства туннеля был поставлен 1-й батальон, которым первое время командовал тов. Силаев, но он вскоре был направлен в Ленинград на учёбу, а комбатом был назначен Жук-Жученко Д.Л..
Командирами рот 1-го батальона были: 1-й роты – Смирнов, 2-й роты не помню, 3-й роты – Пилецкий П.П., 4-й роты - Дубов. На остальные три батальона 27-го ж.д. полка были возложены вспомогательные работы: заготовка и подвозка камня, щебня, леса, отделка выемки и работы на компрессорах. Запомнилось, что 27-й полк постоянно поливался почти непрерывными дождями, но, не смотря на это, мы начали выполнять поставленную задачу. То, что личный состав полка по приезду на место работ встретил большие трудности с жильём, это, как оказалось потом, были только цветочки, а ягодки ожидали нас впереди, когда приступили непосредственно к строительству туннеля.
Дело в том, что верхняя и нижняя штольни туннеля были пробиты ещё до революции, и с тех пор до 1934 г. этим строительством никто всерьёз не занимался. Это привело к тому, что как на нижней, так и на верхней штольнях крепление сильно подгнило и угрожало общим обвалом, а в некоторых местах уже имелись отдельные завалы. С северо-западной стороны туннеля на участке 27 полка подходила глубокая и длинная выемка. Уклон пути шёл в сторону северо-восточной части туннеля, и потому в туннеле на участке полка в местах завалов образовались глубокие озёра. Водоотливных средств никаких не было, да и вообще ни в полку, ни в бригаде никакой техники для строительства туннеля не было. Имелось только несколько компрессоров, бурильных и отбойных молотков, да и тех было недостаточно, притом они были изрядно потрёпаны. Для транспортировки грунта были получены старые изуродованные вагонетки, которые с большим трудом могли катить по три человека.
Вместе с тем, удивительно неоднородным оказался грунт в туннеле, который естественно требовал и соответствующий инструмент и механизмы. В самом начале участка полка, со стороны выемки, грунт состоял, как бы из свежей насыпной глины и крупных, по несколько тонн, отдельных глыб камней. Такой грунт совершенно не держал собственного свода, и потому крепление его, при разработке, было очень сложным и требовало от строителей опыта и сноровки, чего у командного состава полка в то время не было. Затем шла твердая гранитная порода, которую было очень легко крепить, но при разработке никаким ручным инструментом не поддавалась, и проходка велась только взрывным способом. И, наконец, последние метры у границы участка с 7-м полком, грунт был, как и вначале. На участке 7-го полка вначале шла глина с валунами протяжением 20-30 м, а затем до конца туннеля шёл скальный очень прочный грунт, что разработка велась совершенно без крепления.
В скальных грунтах закладывались мелкие шпуры, в сутки взрывали их до 200-300 штук. Взрывные работы производились исключительно аммоналом, при отсутствии принудительной вентиляции, личному составу непрерывно приходилось работать в условиях высокой концентрации вредных газов.
Первоначально работы на строительстве туннеля были организованы в три смены по 8 часов. Для удобства и экономии времени столовая была построена на самом портале туннеля. Этот период времени страна вообще переживала трудности в снабжении продовольствием, существовала карточная система. И неудивительно, что вновь прибывшая воинская часть в такой ещё недостаточно освоенный край, оказалась в исключительно затруднительном положении. Сразу по прибытии на место командный состав полка был зачислен на котловое довольствие в солдатской столовой. В первое время, июнь-сентябрь, полк хоть изредка, но получал свежие овощи, а затем квашеную капусту, но, начиная с октября 1934 г. снабжение полка продовольствием перешло исключительно на урезанную норму разных круп, в первую очередь сечки овсянки и сушёных овощей.
К концу 1934 г. организованным порядком были привезены все семьи командного состава и сверхсрочников, они тоже были приняты на котловое довольствие в солдатской столовой. Эта первая зима 1934-1935 г.г. для всего личного состава полка и их семей была самой трудной во всех отношениях, за всё последующее пребывание на Дальнем Востоке. Как вновь сформированная часть, личный состав полка прибыл в новом хорошем обмундировании. Но, спецодежды не получили, поэтому в грязных и мокрых условиях, уже через два месяца, личный состав имел довольно неприглядный вид.
В те времена существовал порядок, при котором командование полка получало в полное своё распоряжение на хозяйственные, культурно-просветительные нужды, и на премии личному составу, 80% от общего заработка полка. Командование имело возможность за счет этих средств приобрести обувь и спецодежду, но в то время в продаже их не было. Получаемые из отдела снабжения армии кожевенные материалы для ремонта обуви просто не хватало. Обувь пришла в такое состояние, когда ремонтировать было уже нечего. Наступило критическое положение – до одной трети личного состава не в чем было выводить на работу. Временно вышли из положения таким образом: командование полка по добровольному согласию с солдатами, закупило у них личную гражданскую обувь и одежду, хранившеюся на складе полка после призыва. Эта обувь и одежда были обезличенны и выдавались только тем, у которых совсем нечего было одеть при выходе на работу. Но обезличка не оправдала себя, износ обуви и одежды ещё больше увеличился. Наступило время, когда целые взвода не только не имели в чём выйти на работу, но и ходить в столовую. Пищу приносили им в палатки, а для выхода по нужде выделялась несколько пар непригодной обуви.
В это критическое время, где-то было закуплена очень большая партия лаптей. Лапти были как обыкновенные лыковые, так и верёвочные чуни. Казалось выход с обувью, был найден, в туннеле никто не видел, в чем ты одет. Если выходцы их центральных районов страны, и смотрели на них косо, но знали о них и смирились их носить, то солдаты из Донбасса, относились к ним с брезгливостью и враждебно. Никакие разъяснения и убеждения не помогали, они пытались ходить босыми, но не одевать лапти.
Командир полка приказал, до места работ идти в кожаной обуви, а на месте работ обувать лапти, их несли с собой, но солдаты всегда искали место и случай, чтобы забросить, изорвать или закопать их. Поэтому приходилось строго спрашивать за умышленную порчу рабочей обуви. Правда, нужно отметить, что лапти и верёвочные чуни на щебне и скальном грунте очень быстро изнашивались.
Так, в трудных геологических условиях, не имея опыта строительства туннелей, без достаточного количества необходимой техники и даже инструмента, при условии плохого питания и отсутствии спецодежды и обуви, производилось строительство стратегически важного Владивостокского туннеля.
Семьи командного состава так же переносили большие лишения и терпели невзгоды. В районе дислокации полка было всего несколько частных домиков, и найти комнату было очень трудно, многим семьям приходилось жить в палатках. Получаемое с общего котла питание было далеко неудовлетворительным: утром и вечером мороженная мятая картошка, без жиров; на обед суп с овсяной сечкой или щи из сухих овощей; на второе мятая картошка с селёдкой. Всё это получали как взрослые, так и дети.
Ко всем этим невзгодам и лишениям для семей добавлялась ещё одно – нехватка воды. Если для полковой столовой и для солдат воду подвозили бочками, то обеспечивать семей полк не мог, тем более они были разбросаны по гористой местности, кто в палатках, кто в частных домиках. До прибытия полка рядом с туннелем был один глубокий колодец, но в первые дни работ вода из него ушла. Наши работы обезводили прилегающий район, только в одном месте посреди посёлка, из-под скалы тоненькой струйкой текла вода. Вот здесь и получали воду большинство семей, одно ведро заполнялось ночью за 5-10 минут, днём за 15-20, поэтому очередь была круглые сутки.
За зиму 1934-1935 г.г., настолько опротивела низкокалорийная, однообразная пища, что как только весной появились первые почки на растениях, все свободные от работы солдаты и семьи вышли собирать зелень для первого. Но борщ, сваренный из зелени никто не смог есть, он был горький и противный, мало кто правильно разбирался в местной растительности. Пришлось дожидаться пока полк не начал получать свежие овощи.
Нельзя все трудности сваливать на объективные причины, были и зависящие от людей. Так было в 27-м полку, когда казалось, что главные трудности с разработкой туннеля были позади: верхняя и нижняя штольни разработаны на полный профиль и надёжно закреплены, оставалось только начать разработку грунта под своды и бетонировать их, вдруг неожиданно поступило приказание командира бригады.
Комбриг приказал портальную выемку продлить одинарными откосами на 10 колец, на 65 метров, поставить там портальное кольцо, а потом продолжать строительство туннеля ( т.е. уменьшить длину самого туннеля). Такое решение для нас было неожиданным и непонятным. Было совершенно ясно, что откосы выемки глубиной около 20 м, при слабых грунтах удержать было проблемно. Разрабатывать более пологие откосы, нельзя по условиям местности. Даже робкие намёки на ошибочность решения, со стороны командования строго пресекались. Это решение считалось как мудрое, технически смелое, экономически выгодное предложение, высказанное лично комбригом Антоновым. Не прошли мы и половину глубины выемки как начались обвалы, тогда последовал приказ откос разрабатывать 1:1.5. Выемку повели новым профилем, так как она была зажата с двух сторон крутыми склонами, это не позволяло организовать транспортировку грунта по рельсам. Пришлось применять перекидку грунта снизу вверх, людей на это явно не хватало. Тут же последовало «мудрое» решение комбрига: рабочий день в туннеле установить по 12 часов в две смены, на выемке 12 часов в одну, в светлое время суток. Для принятия пищи смене устанавливался ограниченный перерыв. Всем младшим командирам приказывалось выполнять задание наравне с рядовым составом. Начался пафос безграмотности и узурпаторства.
По откосам выемки через каждые 5-6 м висели толстые канаты. Солдаты и младшие командиры ступенями сверху вниз до шести человек спускались один над другим, чтобы выбросить одну лопату грунта, взятую снизу. Наверху этот грунт относился носилками и отвозился тачками в боковые отвалы.
Весна и лето в этом районе были дождливыми, работа на выемке не прекращалась. Когда после долгого и тяжелого труда с разработкой выемки опустились до верхней штольни, и крепление было снято, сразу по откосам появились глубокие трещины. Было ясно, что полуторные откосы не спасают положения. Последовало наимудрейшее приказание Антонова, выемку раскрепить, десять ранее намеченных колец забетонировать открытым способом, чтобы обезвредить боковое давление грунта на стены туннеля, а весь ранее вынутый грунт перебросить назад на своды (получилось первоначальное решение, но ценой огромных трудовых затрат личного состава! Прим. ИМЗ).
Нельзя объективно описать жизнь и трудовую деятельность солдат и командиров Особого Корпуса, не подчеркнув огромную роль, которую выполняли наши подруги – наши жены. Уже только одно то, что они вместе со своими мужьями безропотно делили все лишения и невзгоды, имея на своих руках малых ребят, создало им честь и уважение. Но они никогда не были пассивными созерцателями. Жены всегда жили общей жизнью, общими интересами всего коллектива. Были случаи, когда часть не выполняла план, они организованно выходили на работу и вносили свою посильную лепту в выполнении плана: заменяя поваров, учетчиков, связистов, ремонтируя одежду и.т.д.
В те времена артисты редко посещали глухие уголки, ещё реже их можно было затянуть в часть, где и клуба не было. Киноустановок в то время в полках ещё не было, но личный состав, после тяжёлой работы всегда тянулся к культуре. Молодость требовала отвлечься от работы, повеселиться. И этот культурный запрос обеспечивали в основном жены командиров. Под руководством комиссара Адашкевича были созданы кружки: драматический, хоровой, джазовый, спортивный и другие. В первое время кружки выступали просто под открытым небом, устраивая декорацию из брезента, но когда была построена столовая, её использовали и под клуб.
Постепенно полк устраивал и личную жизнь, была построена столовая, несколько бараков для штаба полка и казармы для некоторых подразделений. Для остальных были обустроены хорошо утеплённые и оборудованы большие палатки барачного типа. Жены командного состава взяли над этими помещениями шефство по созданию в них уюта. На окнах и дверях шили и вешали занавески, на лампах делали абажуры, на тумбочках устанавливали цветы.
В 1936 г. работы по строительству туннеля были закончены и в этом же году ОКЖДВ начал переходить на систему отдельных батальонов, ликвидируя полки. Наша 7-я бригады в марте 1936 г. была расформирована в г. Владивостоке.
Поэтому 27-й осждп в апреле был переформирован в:
- 5-й отдельный строительно-путевой ж.д. батальон который убыл в 4-ю бригаду г. Сучан;
- 7-й отдельный строительно-путевой ж.д. батальон перешёл в подчинение 3-й бригаде остался в г. Владивосток.
А 7-й полк в марте остался во Владивостоке, перейдя в подчинении 3-й бригаде, был переформирован только в январе 1937 г. в:
- 66-й отдельный строительно-путевой ж.д. батальон.
2-е формирование бригады 1937 – 1942 г.г.
После расформирования бригады, сначала я попал в 76-й оспждб, а в 1937 г. был назначен заместителем по технической части командира 60-го батальона, вновь сформированной в феврале 1937 г. 7-й ж.д. бригады в г. Хабаровске. По приезду в Хабаровск я не встретил ни одного офицера из первого формирования. В Управлении бригады начальник производственно-технического отдела был полковник Галькевич, начальником планового отделения ПТО был полковник Никандров.
В состав 7-й бригады входили:
- 60-й отдельный строительно-путевой ж.д. батальон, командир батальона воентехник 1-го ранга Тимофеев В.Я., комиссар Перегудов, г. Хабаровск:
- 61-й оспждб, командир батальона капитан Новиков Б.И., комиссар Виткуп, г. Хабаровск;
- 62-й оспждб, командир батальона капитан Гусев Н.А., г. Свободный;
- 63-й оспждб, командир батальона капитан Исаев Д.И., г. Хабаровск;
- 33-й отдельный мостовой ж.д. батальон, командир батальона капитан Васильев И.В., комиссар Смирнов, ст. Бурея, с 1938 г. ст. Молотов;
- отдельный учебный батальон, командир капитан Романенко Я.Т., г. Свободный;
- отдельная рота механизации ж.д. работ, командир роты ст. лейтенант Шевченко Т.М., г. Хабаровск;
- отдельная рота связи, командир роты ст. лейтенант Старостенко И.Д., г. Хабаровск;
Позже в состав бригады были включены: 68-й оспждб с 1939 г. ст. Оловянная; 81-й оспждб с 1940 г. г. Хабаровск, командир батальона майор Новосельский Н.И.; 86-й оспждб с 1940 г. ст. Слюдянка;
За 3-4 дня до моего прибытия в бригаду, в июле 1937 г. был арестован командир бригады бригадный комиссар Матвеев П.Д. и временно обязанности комбрига исполнял начальник штаба полковник Красильников Н.М.
Первое время, когда я прибыл в бригаду, она строила жилые дома, типовые школы – десятилетки на станции Хабаровск и водопровод от Амура до вокзала. С началом строительства туннеля под Амуром все части бригады, кроме 62-го и учебного батальона, были задействованы на строительстве.
Строительство Амурского туннеля делилось на шесть самостоятельных титулов. К каждому из этих титулов был закреплён батальон. Начиная с правого берега, с припортальной выемки шёл участок 1-го титула, за ним был закреплён 60-й батальон, затем 2-й титул – 63-й батальон, дальше, на острове 3-й титул – за ним закреплялось одно подразделение 63-го батальона и одно 61-го батальона, за 4-м левобережным титулом закреплялся 61-й батальон, за 5-м левобережным 33-й мостовой батальон, 6-й правобережный за 81-м батальоном.
После частых смен Начальников Строительства, был прислан опытный инженер метростроевец тов. Ермолаев, который и руководил строительством до полного его окончания. На строительстве работали и гражданские специалисты, в основном привезённые с метростроя г. Москвы, но основной рабочей силой планировались воинские части 7-й бригады.
Первое время взаимоотношения военных с гражданским персоналом регулировались весьма просто. Командиры подразделений приводили солдат на объект, и на этом их миссия заканчивалась. Солдаты расходились по объектам, бригадам в полном подчинении гражданских бригадиров и дежурных инженеров. Такая практика не оправдала себя, солдаты без командиров были плохо управляемы, инертны, ошибки перекладывались с гражданских на военных и наоборот. Стали возникать склоки между Начальником Строительства и командиром бригады. В это время на должность комбрига прибыл военинженер 2-го ранга Юсупов А.И. (в декабре 1937 г.). Этот человек оказался технически малограмотным, организаторских способностей не имел, был на редкость высокомерен, неуживчив, склочный и злопамятный. После своего вступления в должность он обострил до предела свои взаимоотношения с руководством Строительства и восстановил против себя всех командиров и комиссаров частей и партийную организацию бригады.
Обстановка накалялась, планы не выполнялись, пошли по всем направлениям жалобы. Донесения и просьбы. В августе 1938 г. Юсупов А.И. был отстранён от командования бригадой и переведён на должность рядового инженера ПТО Управления бригады.
Прибыл новый командир бригады полковник Максимов Матвей Андреевич, который сразу проявил себя с очень хорошей стороны. Он заслужил огромный авторитет у всех подчиненных и руководства Строительства туннелем. По предложению Максимова М.А. на строительстве был установлен новый порядок отношения командиров к производству. На каждого комбата, закреплённого за титулом так же, как и на начальника титула, возлагались ответственность за организацию работ, качество, технику безопасности и выполнение плана в целом по титулу.
Соответственно на командиров рот возлагалась ответственность, как и на начальников участков, на командиров взводов за объект, который выполняли его солдаты. Командный состав перешёл из наблюдателей в активных руководителей строительством. Командиры частей вместе с начальниками титулов составляли месячные планы и расставляли рабочую силу по объектам. Не все сразу получалось во взаимоотношениях с гражданскими инженерами и бригадирами, но принятые меры быстро поставили всё на свои места.
С вступлением Максимова в командование бригадой, части восстановили на строительстве свой пошатнувшийся авторитет. Комбаты хотели сами на подрядных началах руководить на участках внетюбинговой зоны. Правда, начальник Строительства тов. Ермолаев, долго сопротивлялся этому, считая покушением на его самолюбие метростроевца. Но после длительных переговоров Максимов получил согласие на подрядных началах сдать первый участок первого титула 60-му батальону.
Первый участок 1-го титула начинался с правобережного портала. Нужно было видеть, с каким энтузиазмом солдаты и командиры 60-го батальона взялись за работу на своём участке. Здесь не надо было никого поторапливать или упрекать в нерадивости. Надо было только следить за технически правильным ведением работ, чтобы не допустить происшествий и не подорвать этим авторитет комбрига и всего командного состава.
В это время 1-й титул на строительстве считался самым отсталым по выполнению плана, а первый участок самым плохим. Однако уже на втором месяце 1-й участок на всём строительстве среди участков занял первое место. Это неизмеримо подняло авторитет военных, метростроевцы вынуждены были согласиться с тем, что «не святые горшки лепят». Однако, скоро командование батальона почувствовало, что кто-то вставляет им «палки в колёса». Дело в том, что шахтный ствол на титуле, через который опускались вниз люди и материалы, а наверх поднимался грунт, находился посредине титула, на границе 2-го и 3-го участков. Стали замечать, что запланированный нам материал – лес для крепления и бетон стал частенько задерживаться на 2-м участке или уходил совсем на другие участки. Полные грунта вагонетки подолгу не поднимались, порожние не подавались. Начались споры с руководством, но от этого дело не улучшалось.
Тогда заместитель по техчасти батальона Жук-Жученко на одном совещании внес предложение:
1. Выдачу грунта на гора с 1-го участка производить не через шахту, а самостоятельно через портал в насыпь.
2. Подачу лесоматериала на 1-й участок производить не через шахту, а машинами к порталу, откуда самостоятельно вывозить порожними вагонетками.
3. Разрешить на оси туннеля почти посредине 1-го участка прорыть метрового диаметра скважину. Над ней организовать полевой бетонный завод в две бетономешалки. Бетон подавать вниз прямо из бетономешалок по желобам с подвешенными металлическими фартуками на верхнюю штольню.
Это предложение вызвало много за и против, решили, что по предложению зам. главного инженера Строительства тов. Дьяконова, назначить двух опытных инженеров проверить предложение на месте и доложить Начальнику Строительства. После тщательного обследования, как опускать бетон с высоты 18 м, чтобы он не расслаивался, инженеры одобрили предложение. Командир бригады Максимов горячо поддержал новую идею. Однако Начальник Строительства Ермолаев разрешил провести только первые два, категорически запретив прорывать дополнительный ствол.
Командир бригады, невзирая на запрет, дал указание комбату рыть ствол и строить бетонный завод, обещая дать свои бетономешалки. Неизвестно, как узнал Ермолаев, что запрещённое им строительство ведется. Он вызвал комбата Тимофеева и меня к себе, что бы устроить полный разнос. Тимофеев сразу доложил комбригу о вызове к Начальнику Строительства. Тот незамедлительно приехал к Ермолаеву сам, о чем они говорили между собой нам не известно, только после Максимов потребовал у комбата ускорить работы по строительству бетонного завода. Когда строительство завода было закончено, Максимов лично убедился в его работе, после доложил главному инспектору по качеству. Главным инспектором по качеству тов. Тесленко, который подчинялся только Москве, был составлен акт, где отметил, что бетон после падения с 18 м высоты имеет удовлетворительное состояние, и дальнейшие работы разрешил. Заместитель Строительства Дьяконов был согласен с главным инспектором. Однако, Ермолаев не хотел поступиться своим самолюбием, он сумел обойти этот вопрос, завод не был узаконен официально, хотя работал на полную мощность. Впоследствии, когда бетонные работы увеличились, негласно было приказано через этот ствол, частично обеспечивать бетоном и соседний, 2-й участок.
Наступила осень 1938 г., подходила зима. 1-й участок 1-го титула держал переходящее Знамя Строительства и переходящее Знамя бригады, а 1-й титул в целом оставался самым отсталым на Строительстве. При этом титул совершенно не подготовился к работе в зимних условиях и стоял перед угрозой прекращения приготовления бетона. Тогда командир бригады снова обратился к Начальнику Стройки с предложением передать весь титул 60-му батальону, но и на этот раз предложение было отвергнуто. Ермолаев предложил прикомандировать в его распоряжение зам. командира 60-го батальона Жук-Жученко, для назначения его на должность начальника 1-го титула. После долгих переговоров и согласования всех вопросов я был временно прикомандирован и назначен начальником 1-го титула.
После моего назначения, были внесены организационные и технические поправки на титуле, через три месяца титул занял твердое место среди передовых. Командир нашего батальона вновь поднял вопрос о передаче всего 1-го титула, это было поддержано командиром бригады полковником Максимовым. У Начальника Стройки уже не было доводов отказать, ведь титулом командовал представитель 60-го батальона. Официально весь титул был передан на подрядных условиях батальону.
После того, как авторитет военнослужащих на Строительстве был неопровержимо признан, командиры частей бригады, обслуживающие щитовые проходки в кессонах, подняли вопрос о передаче на подрядных условиях отдельные щиты. У них было на это полное основание, ведь основную массу рабочей силы на всех щитах составляли военнослужащие, были даже полные смены из солдат, руководили ими офицеры.
Но теперь уже Ермолаев категорически отверг даже разговор на эту тему. В этом нетрудно было видеть профессиональный эгоизм. Это подтвердилось конкретным примером: на 4-м титуле щит «нырнул» ниже горизонта проходки, и сколько руководство титула ни бились, выправить его не смогли. Тогда командир 61-го батальона военинженер 1-го ранга Жук-Жученко (вступил в должность с января 1940 г. Прим. ИМЗ) предложил, взят щит на подрядных условиях, выправить и продолжить разработку. Начальник Стройки жестко отказал, щит законсервировали и демонтировали только тогда, когда подошел встречный щит.
Но если Ермолаев, боясь утратить свой «непревзойдённый» авторитет метростроевца, не допускал передачу щитов, то на других участках он уже не препятствовал. И тогда временно командовавший 33-м мостовым батальоном инженер 2-го ранга Никандров поднял вопрос о передаче батальону строительства левобережной открытой части туннеля, то Ермолаев согласился. Надо заметить, что участок был сложным из-за близости реки и мелкого песчаного переувлажненного грунта. Для выполнения этих работ потребовалось забить вокруг участка сплошной металлический шпунт. Кроме того, вокруг участка круглосуточно работало более 150 глубинных насосов, и тем не менее работы велись под постоянной угрозой затопления. Как на самом портальном кольце, так и на всех последующих кольцах, применялась сложная арматура, совмещённая с очень сложной гидроизоляцией, исключающей проникновение воды в туннель. И вообще, если в туннеле все работы велись однообразным способом и легко осваивались, то на открытом месте, на участке 33-го мостового батальона каждый метр имел свои специфические особенности. И нужно отдать должное командованию и инженерному составу мостового батальона, который без посторонней помощи с честью справился с трудным участком, ещё выше поднял авторитет 7-й ж.д. бригады на стройке.
Строительство Амурского туннеля в Хабаровске было закончено как раз в первые дни начала Великой Отечественной войны, и это помешало строителям торжественно отпраздновать победу над всесильной природой. Но люди эти были вполне вознаграждены тем моральным удовлетворением, которое они получили от сознания того, что их труд в какой-то степени помог удержать японцев от нападения на нашу Родину в самое тяжёлое время. Ведь японским стратегам стало совершенно ясно, что разрушением Амурского моста, находящегося от границы с Маньчжурией всего в 35 км, им уже Дальний Восток не отрезать.
Нужно отметить жизнь и быт личного состава и семей командного состава, конечно, это было уже не то время, когда мы только прибыли на Дальний Восток. Теперь командный состав мог выходить из любого трудного положения, да и страна понемногу богатела, улучшая снабжение. На строительстве Амурского туннеля семьи командного состава в питании и квартирном отношении нужды не терпели. Солдаты получали хорошую разнообразную пищу, установленной калорийности.
Кроме того, командиры частей на дополнительное питание, за счёт специальных средств, добавляли по 80 копеек на каждого солдата. На каждого солдата и сержанта работавшего непосредственно в кессоне ежедневно строительство отпускало 5 рублей, на так называемый кессонный паёк. Но так как на такую сумму в то время продуктов купить практически было невозможно, то фактически расходовалось только 2.5-3 рубля (покупалась колбаса, ветчина, масло сливочное, яйца, молоко, какао и другие высококалорийные продукты). Это дополнительное питание давалось рабочим-кессонщикам по выходе раз в сутки после принятия теплого душа. Питание организовалось на титулах в специальных кессонных столовых. Конечно, что после кессонного обеда военнослужащие в солдатскую столовую не шли, и это создавало благоприятные условия для развития подсобного хозяйства.
Хорошо стало с питанием семей военнослужащих, когда было разрешено иметь подсобные хозяйства и отпускать продукты семьям по себестоимости. Все посевы на подсобных хозяйствах обрабатывались исключительно личным составом и семьями. Хозяйства были богатыми, имели много свиней и коров, а в 60-м батальоне была большая пасека, он обеспечивал мёдом по низкой цене и все другие части.
Культурная жизнь личного состава становилась более разнообразная, появились кинопередвижки, в батальонах были построены клубы барачного типа. Там были организованы разные кружки – хоровые, танцевальные, музыкальные, драматические. Большой вклад внесли в культурную жизнь частей жены командирского состава, брали шефство над казармами солдат. Всё это сплачивало личный состав на выполнение производственных заданий.
Наша 7-я ж.д. бригада, как и другие части Особого Корпуса железнодорожных войск выполнили целый ряд работ, способствовавших экономическому и оборонному развитию Дальнего Востока. Личный состав закалился в трудных условиях, поэтому с началом Великой Отечественной войны части Корпуса были наилучшим образом подготовлены во всех отношениях к боевым действиям.
С началом войны строительная миссия на Дальнем Востоке 7-й ж.д. бригады была почти закончена. Семьи всех военнослужащих были эвакуированы в Красноярский край. 61-й оспждб был откомандирован в распоряжение 15-й Армии на ж.д. участок Биробиджан – Ленинское. Остальные части бригады оставались на доделках и демонтаже механизмов и оборудования на строительстве. В мае 1942 г. бригада в полном составе передислоцирована на строительстве ж.д. линии Иркутск – Слюдянка. Но в марте 1943 г. она убыла в распоряжении УВВР-3 Воронежского фронта.
Инженер-полковник Жук-Жученко п. Валентиновка сентябрь 1966 г.
Архив Историко-Мемориального Зала ЖДВ.
В. Петропавловский. Март 2023 г.