***
***это настоящая, а не выдуманная история,какие нередко приходится читать.
Елена Тюменская
***, а выдуманные - хуже невыдуманных?
***
Елена Тюменская, конечно хуже потому, что это просто брехня!
(по мотивам)
* * * * *
Сегодня день задался. Милочка вышла из издательства женского журнала «Гламурный няш», куда она ходила, как на работу едва ли не каждый день, предлагая свои писательские труды. Вконец уставшая от её настырных визитов редактор сдалась и нехотя отобрала несколько рассказов, пояснив, что она «посмотрит, возможно что-то можно с этим сделать, но ничего не обещает» и наказала справляться через две недели. Но всё же это был прорыв, её первая маленькая победа над этой упёртой редакторшей. Ведь последние пару лет она то и дело обивала пороги разных издательств, предлагая им свои сочинения, но они, едва взглянув на них, отмахивались, ссылаясь не на тот «формат». Милочка ничего не понимала. Как можно отказаться от правдивых историй, ведь они точь-в-точь, как те, что по телевизору крутят.
* * * * *
Сколько себя помнила Милочка, столько и хотела стать знаменитой. Она была младшей в их многодетной семье и ничем особым не выделялась, оставаясь в тени своих старших братьев и сестёр, к которым судьба в плане талантов была более благосклонна. Аня и Надя хорошо пели, занимая первые места в конкурсах художественной самодеятельности, Антон учился в математической школе и был одним из лучших учеников, а Вася учился играть на скрипке. Играл он неважно, но родители верили, что у него есть задатки самого Паганини. В общем, к моменту рождения Милочки, все таланты её дражайшими родственниками были разобраны и ей приходилось мириться с ролью обычной бесталанной девочки. Но ей так хотелось, чтобы её хвалили. Она пробовала было петь, но путь в мир музыки ей был заказан, поскольку, ни голоса, ни музыкального слуха у неё не было. Тогда она решила стать балериной или гимнасткой, но подростковая полнота сводила на нет эти желания. Учёба давалась ей с трудом, писала с ошибками, ораторским искусством не обладала и быстро поняла, что карьера журналиста ей тоже не светит. И тогда она, перебрав множество специальностей, остановилась на писательской ниве, считая её одной из тех пустячных профессий, что ведут к лёгкой жизни знаменитости.
- Пиши себе и пиши, - рассуждала про себя Милочка, - Чего ж тут трудного-то? Сиди и складывай буквы в слова. И сюжетов пруд пруди, только подбирай. А ошибки редактор исправит.
В букинистическом отделе книжного магазина она углядела «Самоучитель для начинающих писателей» и выпросив у родителей деньги, купила вожделенную методичку и целыми днями грызла её, погружаясь в таинство писательского мастерства. Усвоив, что достичь заветной цели можно только упорством и каждодневным трудом, она взяла оттуда фразу «Ни дня без строчки!», в которой кроется основа основ успеха всех знаменитых писателей.
Писала она из рук вон плохо, но зато самозабвенно. Она буквально вживалась в роли, проигрывая все ситуации, в которые сама же и ставила своих героев. Она смеялась и плакала, сердилась и радовалась, любила и ненавидела…в общем, была тем, кем хотела видеть своих персонажей в очередном рассказе. Иной раз, работая над новой любовной историей, она так увлекалась, что ей приходилось пить успокоительное, чтобы прийти в себя, и порой, доведя себя до истерики, она бросала это неблагодарное занятие, но вспомнив, что день, проведенный без строчки, будет началом угасания её гениальности, хватала ранее отброшенную в сердцах, ручку и писала…злилась…и снова писала…
- Ох, и трудно писать эту прозу! – сердилась Милочка, - Лучше бы я стала поэтом! А что? Смотри в окно и пиши себе про природу. Как Есенин…
Но со стихами дела обстояли ещё хуже. Рифмы не склеивались и получалась полная ерунда.
И она снова возвращалась к своим рассказам.
Когда кто-либо из её знакомых советовал к прочтению книгу известного или неизвестного ей писателя, Милочка сердилась, что эту книгу написала не она, а какой-то «Иванов, Петров, Сидоров» и не Милочкины произведения взахлёб пересказывают, а этой троицы-выскочки. У неё сразу портилось настроение, и она убегала домой, чтобы выполнить те задания, что вывешивала над столом ежедневно под директивой «Ни дня без строчки!».
Уйдя с головой в писательство, Милочка, только-только начинала «сражение» в придуманной ею войне полов, как раздавалось: «Ми-ла-а-а…»
- Нигде от вас житья нет! – ворчала Милочка и, подхватив заветный блокнотик, убегала в сад под старое грушевое дерево, чтобы в тишине записать все буковки, входившие в дневную норму.
- Ты бы хоть морковку прополола! Вон, как грядка заросла… - скулила мать. – Или бельё выгладила. Братья с сёстрами в институте учатся, ума набираются, а ты каждый божий день дурью маешься. Весь дом на мне, сил уж нет никаких!
- Что я одна в доме живу? Нарожали стадо, а я убирай за всеми! Их-то, небось, жалеешь! «Ума они набираются»… - передразнивала она мать, - Я скоро знаменитой буду! Опять музу спугнула… Некогда мне! – и она вновь убегала под заветную грушу.
* * * * *
Она мучилась от любви, когда её героиню бросал парень. Она подкарауливала и обливала выдуманных соперниц серной кислотой, ломала им ноги и руки, и угощала булочками, начинёнными ядом, или топила их в яме с нечистотами. Она испытывала все тяготы жизни в застенках тюрьмы, куда её по оговору отправляли завистницы и работала до изнеможения на каторге, валя вековой лес и таская камни. Она «вынашивала» и «рожала» выдуманных детей, пребывая в роли «брошенки» или отказывалась отдавать своё дитя, будучи суррогатной матерью… Она шла на панель и мёрзла на трассе, играла своей и чужими судьбами, мстила и прощала, убивала и воскрешала… Она ловила «музу» на «живца», подкладывая под подушку листок бумаги и карандаш, ведь всем известно, что музы не равнодушны к подобного рода канцелярии, а проснувшись записывала то, что «увидела» ночью.
Фэнтези, мистика, детективы… Милочка пробовала даже писать эротические рассказы, но не имея сексуального опыта, дальше попытки описания поцелуя не шла, точнее не шла сама эротика и она, однажды посмотрев «реальные» истории простых смертных в бесконечном сериале «Прости-прощай», открыла для себя «рыбную» нишу, твёрдо решив идти в данном литературном направлении. Любовь, измены, ненависть и предательство… Всё из жизни. Всё правда. Она рассудила, что все эти истории сняты по чьим-то рассказам. А раз они сняты и экранизированы, то имеют успех среди зрителей. И почему бы ей не стать поставщиком таких рассказов для телевидения?
И тогда, завязав с фантазиями, она решительно взялась за своих родственников, вывернув всё то, что называют семейным «грязным бельём». Но её это мало беспокоило, ведь главное – реальные сюжеты! И она писала про любовников и любовниц, неверных мужей и жен, про пьяниц и зануд, про жадин и мотов, про бестолочей и тунеядцев…, умудрившись не только напрочь поссориться с ними, но и рассорить их между собой, явив те тайны, что стали явными, благодаря её вмешательству.
«Ничего, ничего… Они ещё сами прибегут да в ножки мне поклонятся, за то, что увековечила в литературе их никчемные жизни. Ещё и автографы будут просить», - мечтала она.
Вскоре и эти сюжеты закончились, и ничего путного в голову Милочке не лезло. Она слонялась из угла в угол, морщила лобик, надувала сердито губки, но сюжеты не шли, хоть лопни. И тогда начинался простой, а Милочка впадала в депрессию. В такие дни она чувствовала себя очень несчастной и злилась на классиков, которым удалось стать «классиками», наверняка не из-за таланта, а из-за того, что раньше сюжетов было больше, нежели сейчас.
И откуда они берут их? – спрашивала она себя. - Ну, не на улице же?! Да, да! Именно там. Там, где кипит жизнь настоящая, в толпе людей, где встречи и расставания, любовь и преграда, измена и ненависть… Всё – там! На улице все сюжеты! Там и только там она могла собрать этот ценный дар для выбранной ею ниши в известность. И она шла туда, в эту журчащую от изобилия реальности, жизнь.
- Вона, писательша пошла! Видать, снова у ей простой. - хихикали старухи-соседки.
«Надо написать тысячу рассказов и тогда я стану знаменитой!» - верила она. Она где-то услышала, что настоящим писателем сможет стать тот, кто напишет тысячу рассказов. И она старалась.
Милочке удалось накопить немного денег и издать свою книжку, с фотографией на обложке, где она, Милочка в ярко-красном платье, сидящая в ленивой позе, задумчиво глядит вдаль. Ей так хотелось, чтобы об этом узнали все, увидели её первую книгу, и она, надев то самое красное платье, ехала кататься на трамвае, прихватив с собой свою бумажную «победу». Она как бы невзначай роняла её кому-нибудь в ноги фотографией наверх, долго и неловко поднимала её, предоставив стоящим рядом насладиться не только своим изображением, но и сравнить его с оригиналом и млела от восторга, когда читала в их глазах лёгкое изумление. Она кокетливо извинялась и добавляла, что буквально сейчас вернулась из издательства, где ей вручили авторский экземпляр. Она выходила на остановке под, как ей казалось, восхищённые, а порой и завистливые взгляды людей и садилась на следующий трамвай. Она занимала место и положив книгу на колени, принимала ту ленивую позу с обложки и одним глазом задумчиво глядела вдаль – в окно, другим же внимательно следила за реакцией пассажиров. И когда её спрашивали: «Вы писательница?», закатывала глаза, жеманно поводила плечами и, придав голосу равнодушно-усталые нотки, отвечала: «Да, я писательница» и тяжело вздыхала, давая понять, что никакого от вас, поклонников, житья нет.
* * * * *
Ей надоел материнский гундёж и она решила выйти замуж, тем более, что все её одногодки уже успели не только обзавестись семьями, но и нарожать детей. «Пустые люди» - думала Милочка. – «Ни сами не состоялись и детей вырастят такой же серостью». Детей Милочка не хотела, да и сам муж ей нужен был для того, чтобы выпытывать у него сюжеты для рассказов. Ей нужна была такая половинка, у которой родственников и друзей была куча, ведь им есть что рассказать о своей жизни. Но парни, с которыми она знакомилась, едва пообщавшись, бежали от её расспросов, как чёрт от ладана, заподозрив, что Милочку больше всего интересует их родня, нежели они сами. И тогда Милочка решила сменить тактику.
«Да и ладно», - думала она, - «всё равно у них родственников раз-два и обчёлся, да и сюжеты, наверное, так себе…»
И удача ей улыбнулась, и она встретила того самого парня, у которого родственников пруд пруди и, притупив на время его бдительность, вцепилась мёртвой хваткой, затащив его в ЗАГС.
А после свадьбы всё стало на свои места. Она мучала расспросами о его родственниках, друзьях, одноклассниках, изводила его чтением своих сочинений, а когда лимит рассказанных историй был исчерпан, заявила мужу: «Тебе нужно выучить турецкий».
- Зачем? – удивился муж.
- Я буду про турков писать. – ответила Милочка.
- Неужели для того, чтобы писать про турков, нужно обязательно знать турецкий? - недоумевал муж.
- Конечно, я же должна знать о чём думают турки, иначе это будет недостоверно. – невозмутимо заявила она. – А я пишу только правдивые истории, потому, что всё остальное – брехня.
- Но я же не турок! Я не могу думать по-турецки! Я – русский! А если тебе вздумается писать про китайцев? Я буду должен учить китайский?
Милочка задумывалась и махнув с досады рукой, вновь выходила на улицу в поисках сюжета. Завидев её, старухи-соседки ещё издали кричали, что у них всё по-старому, никто не помер и не родился, не разошёлся и не женился, и быстро разбегались по своим берлогам, унося с собой ценную для Милочки информацию.
И тогда она шла прямиком к песочнице, где возилась малышня, чтобы у них узнать последние новости. Ведь дети всегда открыты к общению, не то, что взрослые, которые себе на уме.
- Мишка, - обращалась она к конопатому мальчишке, - Что там твоя бабка? Окочурилась?
- Нет, тётя Мила, выздоровела, - радостно сообщал Миша.
И она бежала писать рассказ о чудодейственной медицине и врачах-героях, которые вытащили бабушку с того света, сдавая свою кровь, отчего один из докторов сдал всю кровь и умер от малокровья, получив звезду «Героя» посмертно.
- Димка, ну чё, собака-то? Сдохла? – пытала она очередного пацана.
- Нет, тётя Мила, вылечили.
И она бежала писать о чудо-докторе, который месяц не отходил от больного пса, забыв про семью, но не мог нарушить кодекс «ветеринара» и вылечил его. За это время жена дважды уходила от него и дважды возвращалась. А когда жизнь четвероногого друга была вне опасности, он вернулся домой и даже не узнал, что за время своего отсутствия, он дважды мог стать холостым.
- У меня кот умер, тётя Мила – пожаловалась маленькая Риточка. – Перестал есть и умер.
Радостно потирая руки, она выпытывала все обстоятельства болезни и смерти животного, а после бежала и писала о бесчеловечном отношении людей к коту, которые приручили его, а после перестали кормить, доведя его до истощения, пока тот не умер.
* * * * *
У неё было прекрасное настроение, она знала, что скоро её имя загремит на всю страну, потому, что она написала девятьсот девяносто девять рассказов. Теперь она искала тему для тысячного, чтобы назавтра проснуться знаменитой. И она снова шла на улицу…к людям...