Эта история случилась в начале мая, в небольшом селе алтайском, что спряталось среди, хоть и не совсем высоких, но и не маленьких, гор. А в мае там каждый год горячая пора наступает - начало весенне-полевых работ, на совхозных горах-косогорах. Трактора к посевной отремонтированы, плуги с сеялками тоже. Вот еще самую малость поддует ветерок землицу, подсушит ее солнышком и можно приступать к пахоте. В прямом и переносном смыслах.
Но перед этим, сразу после майских праздников, по заведённой в селе традиции, сельским трактористам надо обязательно пройти серьёзное испытание на крепость здоровья своего. Не всем. А тем, кто на своих гусеничных ДТэшках, будет вспахивать сельчанам их личные огороды. Большие и не очень. Или совсем уж малюсенькие огородики.
Интересное дело получается. До войны и во время ее, все косогоры вокруг деревни в колхозах пахали исключительно на лошадях. В том числе не забывали и про огороды свои. Но прошли после войны какие-то двадцать лет, в деревне стало техники достаточно, и пахота на лошадях, как-то совсем уж резко, ушла в прошлое. На совхозной ферме продолжала здравствовать и работать добрая сотня лошадей, а вот пойди по деревне, поищи хоть один однолемешный плуг, коих раньше в колхозах было немерено – не найдешь ни одного. Ради смеха, запрячь бы лошадку в этот плуг и вспахать свой огородик. Шиш вам! Нету-ти плугов, да и пахари, видать, тоже кончились. И вообще, об чём разговор, век техники на дворе, а я тебе сейчас за плугом буду ходить! Прошли те времена! Технику загоняй в огороды!
Когда начальство совхозное даёт добро вспахать личные огороды сельчанам, начинается в деревне нервозная суета. Срочно разгораживают, где надо, звенья оград, в эти самые огороды, чтобы трактора с плугами смогли в огороды заезжать и спокойно выехать. А самое главное, надо застолбить нужного тракториста в свой огород. Чтобы и вспахал тебе в числе первых, да чтоб качество вспашки было отменным.
Раньше ведь какие плуги были? Сплошь, прицепные. А это сплошное расстройство, в первую голову хозяевам этих огородов. Углы участков остаются нетронутыми, и чем меньше огород, тем тоскливее лица хозяев. Тем громче и ядрёнее маты раздаются. А тракторист тут при чём? Но вот пошли трактора с гидравликой и плуги стали навесными. Ну, это же совсем другой коленкор!
На таком то агрегате, любой закуток в огороде вспашешь и лопату в руки не надо хозяевам брать. Особенно славился на такой пахоте молодой еще мужик, Федька Ремезов. Виртуоз и ас в одном чумазом лице! Если видишь в огороде оранжевую “семьдесятпятку”, а на заборе “повисли” с пяток мужиков и баб, ждущих, как бы кто не перехватил твою очередь на вспашку, значит здесь работает Фёдор.
Ну, это как-бы предисловие. Однако присказка эта длинной получилась. А сказка вот только сейчас начинается.
Не для красного словца упоминалось об испытании здоровья мужиков-трактористов. Ведь после каждого вспаханного огорода, хозяин или хозяйка всегда стараются отблагодарить тракториста. И за сегодняшнюю работу, да и запомнит пусть на будущее, как его в этом дворе хорошо приветили. Не всегда стаканчиком пивца алтайского, или стопкой водочки заканчивается эта благодарность. К концу дня, мужики в кабинах тракторов, своих выглядят совсем уж никакими, глаза у некоторых сами по себе закрываться начинают. Что тут греха таить, и огрехи к вечеру случаются чаще, в виде, кое-где собранного в кучу штакетника, если таковой вдруг на пути окажется. Или борозда, что окопчик твой, весьма глубокая, прямо посреди огорода.
Фёдор собрался уже домой ехать, солнце на закат отправилось, как к нему женщина подошла. Немолодая, но старухой назвать, язык не повернется.
- Здравствуй, Феденька. Вижу, умаялся ты вконец, домой собрался ехать. А я хочу слёзно попросить тебя, раз ты до нашего верхнего края добрался сёдни, заскочил бы, вспахал мой огородишко. Он махонький совсем, видишь, вон к горе притулился. Сам знаешь, одна живу. Некому ни заступиться, ни помочь одиночке.
- Здорово живешь, тётка Пистимея. Точно, пристал малёхо, с непривычки то. Цельный день в загончиках этих крутиться. Давай, показывай, откуда к тебе заехать надо.
- Ой, спасибо, сынок. А то я уж всю надёжу потеряла.
Фёдор с огородом справился быстро, действительно, несколько раз только и крутнулся. В дальнем углу огорода, совсем неудобно, то ли сарай, то ли амбар полусгнивший стоял, скособочившись. Решил Федька, добрая душа, возле него еще разок поближе проехать, лишний метр вспаханной земли тётке Пистимеи лишним не будет.
Может усталость сказалась, а может благодарности предыдущие. А может то и другое, но зацепил ас Фёдор угол сараюшки последним лемехом. Совсем легонько так зацепил. Почуяв неладное, остановился сразу. Но поздно. Успел всё же вывернуть полусгнившую чурку из-под нижнего венца. Расшеперились нижние бревна на углу сруба, оказавшись на весу. Соскочив на землю, пошел глянуть, какой ущерб хозяйке нанес.
А ущерба никакого и нет. Сарай или амбар, как стоял, так и продолжал стоять, чуть, разве что, покосился. Хотел запрыгнуть в кабину и “финита ля комедия”, то есть, на сегодня всё, пора Федя домой тебе, баиньки. Вдруг в щели, что образовалась меж брёвен, заметил тракторист что-то, чего не должно быть там. А именно, торчащий кусок желтого металла.
Осторожно потянув за выглянувший из щели кончик, Федька вытащил на свет божий… большой, металлический крест. Но какой это был крест! До сей поры он не видывал таких крестов, хоть и вхож был во многие кержацкие дома в деревне. Во-первых, форма креста интересная, с какими-то причудливыми, боковыми надстройками, во-вторых, его размеры и вес. Где-то, длиной сантиметров сорок, а то и поболе, ну и соответственно вес порядочный.
Сдув, налипшие на крест, остатки перепревшего мха и внимательно приглядевшись, из Федьки мигом вылетел весь хмель, заработанный за день. По спине предательски побежали струйки пота. Механизатор, знающий толк в металлах, Федька сразу допёр, что сделан был крест точно не из меди или бронзовых сплавов. Неужели из золота? Но это же… Мать, моя! Роди меня обратно!
Скинув рубаху, он завернул в нее находку и положил в кабину трактора. Выехав с огорода, он остановился, у выбежавшей на дорогу, хозяйки.
- Ты уж не обессудь меня, Феденька. Зайди, пожалуйста, в избу, выпей винца стаканчик. Уважь тётку Пистимею. Такое доброе дело сделал для меня.
- Нет, нет, тётка Пистимея. Я домой полечу, там меня уж Нинка заждалась, баню грозилась протопить к вечеру. Хотя, почему бы и не уважить хорошего человека.
Это Федька вовремя смикитил, что ему будет сейчас предоставлен шанс что-нибудь разузнать о находке. Выпив, предложенный ему стакан портвейна и занюхав шанежкой с творогом, он осторожно начал допытываться.
- Тетка Пистимея, а как так оказалось, что ты одна живешь в этом доме сейчас?
- Это, Федя, я сейчас одна. А до этого с матерью моей, покойной, жили. Царство ей небесное.
- А до этого в доме кто жил? Не вы же его с матушкой построили.
- Конечно, не мы, Феденька. В этом доме когда-то жила родня наша по материнской линии. Я уж сейчас и не помню, кем и как, они матери приходились. Хорошо, богато они жили. Вот их и раскулачила советская власть. Сослали куда-то в Нарым, там они и померли все. А нам, не знаю уж как, присудили дом этот отдать. Вот так и живу, скорей, доживаю в нём.
- Спасибо за угощение, тётка Пистимея. Побёг я. Не хворай. Я там чуток сарай в огороде плугом задел. Но не смертельно, стоит как вкопанный.
- Да, делов то. Он и не нужен мне совсем. На дрова разобрать надо бы кого-нибудь из мужиков нанять.
- Вовремя потревожил сараюшку, - промелькнуло в Федькиной голове.
- А сейчас скорей домой. Хорошо, что баню Нинка протопила, отмою горячей водой находку, отшоркаю мочалкой. Один в баню пойду. Показывать крест Нинке пока нельзя, а то она от радости или с перепугу навёрнется на склизком полу, да, еще не дай бог, кипятком ошпарится и мне кой-чего обварить может.
Жена Нина была несказанно удивлена, что впервые муж ее одну отправляет в баню, да еще в первый жар, а сам, сославшись на головную боль, дома остался. Попозже, мол, схожу. Ах, Нина, не догадываешься, какое богатство привалило тебе, нежданно-негаданно. Потерпи, родная. Скоро задохнёшься от счастья. Не, на совсем, конечно.
А в это время в бане кипела работа и вскоре крест необычной формы с распятым Христом и множеством херувимчиков, блестел, как что-то у того кота соседского. Федька, как завороженный, не отрывая глаз своих, смотрел на это золотое чудо, при колеблющемся свете керосиновой лампы. А что крест из золота, парень ничуть не сомневался уже. Эти херувимчики оживали, лики шевелились. Жутковато Федьке стало, долго смотреть на них. Не по себе, как-то. Пора в дом идти.
Когда дети заснули, Федька всё же не утерпел, не стал дожидаться утра, занес из кладовой и выставил перед ошарашенной женой свою находку.
- Федя, это что? Откуда? Где взял? У кого украл?
- Ну, ты мать и даешь! Украл! Нашел, - и Федор рассказ жене события последних часов.
- Федя, ты что думаешь, он и правда из золота сделан?
- А ты что, сама не видишь. Уж поверь мне, латунь с бронзой от золота я как-нибудь смогу отличить. Как ты думаешь, на сколько это золотишко потянет? Ох и заживём же мы, Нинка, с тобой! Что же нам купить, в первую голову, надо? Ладно, потом разберёмся. Сперва надо деньги выручить, не пролететь бы.
- Я думаю, не пролетишь. Лет на десять точно потянет твоё золотишко. Ты что, не в курсе, все клады, кто их нашел, обязаны тут же сдать государству. Если сильно повезет, то потом тебе могут выплатить двадцать пять процентов от стоимости.
- Ну, ни хрена себе! Двадцать пять процентов всего! Они что, совсем там, в правительстве нашем охренели!
Федька ребром ладони примерно отслюнил три четверти государству, себе четверть оставил. Вздохнул тяжко.
- Да тише ты! Разорался! За такие слова тебя быстро в каталажку упрячут, чтобы только не платить и эти проценты. Ладно, попробуем уснуть. Может с утра умные мысли в голову залезут.
- Слышь, Нина? Не спишь? Ну, точняк, эти раскулаченные не будут же дешевый крест между бревнами в сарае прятать. Надеялись, что когда-нибудь обратно возвернутся.
Спрятав крест на дно сундука, Федор и Нина день за днем всё ждали, когда же им умная мысля в голову забредет, чтобы начать действовать в правильном направлении. И наконец, придумали.
После посевной, когда получился небольшой перерыв в работе у Федора, парочка, положив крест на дно сумки хозяйственной, двинулась в славный, старинный, купеческий город. Прямиком в краеведческий музей, чтобы точно узнать, что, как и почему.
Развернув перед каким-то солидным дядькой свёрток с крестом, вместо ожидаемого его изумления, даже с возможной потерей очков на носу, Федя и Нина услышали:
- Ну, что, молодые люди, я вам могу доложить. Перед нами обычный киотный крест - это большой крест, причудливой формы, который в отличие от обычных нательных крестов не имеет ушка для шейного шнура. Такие кресты устанавливали на полочках, которые назывались киоты, а вокруг такого установленного креста размещались святые иконы. Иногда крест киотский размещали на дверных косяках.
Литейным промыслом по изготовлению киотных крестов владели в основном староверы.
- Да, и вот еще что о кресте вашем. Он, конечно, же, сделан из бронзового сплава, но покрыт тончайшим слоем золота. Вот это уже необычно, потому как в весьма редких случаях они позолотой его покрывали. Староверы и это умели хорошо делать. Как вы поняли, денег вам больших никто за него не даст. Так что, имейте это в виду.
- И что, уважаемый товарищ ученый, вы посоветуете нам, как теперь лучше поступить с этим крестом?
- Дело сугубо ваше. Можете подарить его какому-нибудь знакомому староверу в селе вашем. Если не жалко. Поставит он его себе на, так называемую, “божничку”, а вокруг него расположит остальные иконы. Можете оставить себе на память. А можете подарить крест нашему музею. Тогда он будет всегда находиться в экспозиции с табличкой, на которой будут красоваться фамилии дарителей.
Нетрудно догадаться, что выбрали наши друзья. И если вам когда-нибудь доведется побывать в этом музее, притормозите у большого киотного креста, отливающего позолотой. Под ним вы увидите скромную табличку, что дарителями данного креста являются Федор и Нина Ремезовы, жители небольшого села, затерявшегося среди алтайских гор. Не ахти, каких уж высоких, но и не маленьких, совсем. Вот такая, на сей раз, там история занятная, с крестом этим, будь он неладен, приключилась.
Автобус, а в нем среди прочих пассажиров сидели и наши два героя, весело бежал в сторону, где в далёкой синеве уже проглядывались очертания родных гор.
- Слушай, Нинка. А хорошо, что крест оказался не золотым. Ужас, сколько мороки было бы у нас потом с такими большими деньжищами.
Громкий смех заставил оглянуться на эту пару всех пассажиров рейсового ПАЗика. Не суждено узнать им причину их заразительного смеха. Ну и ладно.
*** а фото взято в свободном доступе из интернета