Анекдот: Новый русский спросил у англичанина: «Какой университет нужно закончить, чтобы стать интеллигентным человеком?»
Англичанин ответил: «Сэр, это не один университет, а три. Университет вашего деда, вашего отца и ваш».
Вот сижу и думаю, у меня в роду у всех мужиков вместо университетов разного рода высшие военные училища. У самого меня образование техническое. Могу ли я претендовать на какую-либо долю интеллигентности? Если моего диплома мало, то у меня есть 2 туза в рукаве. Это «эстоно-американский бизнес-колледж» господина Нитропчука и «Силламяэский институт управления» глубоко уважаемого мною Ханона Барабанера. В описанный мной период времени это были последние русскоязычные ВУЗы, достаточно солидных размеров и аттестованных программ. Говорят, что трудности надо решать по мере их поступления. Университет «Если не купил диплома» это всегда трудно. Вот поэтому и рассказывать будем об этих университетах по мере моего знакомства с ними.
Первый – это, конечно, институт Нетропчука. Сразу поясню, что он такой не эстоно-американский, как моя инкассо-фирма эстоно-африканская. Смысл названия такой. Позовут в Африку за большие деньги, конечно поеду. Без языка, без географии, без знания законов, условностей, родового строя, но за хорошие деньги. Конечно поеду, значит обоснованно моя фирма называется эстоно-африканской. С фирмой господина Нетропчука я познакомился в 1998 году. Моя вторая жена училась у него на экономиста. Когда в 98 году я в очередной раз вышел из тюрьмы, жена училась уже на третьем курсе. Жену я баловал, даже сумел, находясь в тюрьме, подарить ей машину «Шкода». Вот на этой шкоде я и поехал в октябре 98-го смотреть этот университет. Посмотрел, сказать, что я был поражён – это значит ничего не сказать. Университет располагался в следующем дворике от Ласнамяэской районной управы, если идти в сторону центра. В этом дворике Нетропчуку принадлежали кафе, массажный салон с баней, турфирма и сам непосредственно университет. Я сразу пошёл в Ласнамяэскую управу, благо рядом. Старейшиной тогда был Мухин Наум, мой хороший приятель по моим молодёжным заслугам и по халтурам ради улучшения благосостояния. Но об этом отдельная часть моих рассказов. Не смотря на то, что Наум только что вышел в старейшины, я только что вышел из тюрьмы, он отнёсся ко мне очень по-дружески и где-то минут через 15-20 я знал об этом университете всё. Помогла нам с Наумом в этом вопросе госпожа Аннус. Она была очень приятным человеком и очень квалифицированным работником управы и курировала она как раз образование. Оказывается Нетропчук, до того, как стать господином ректором, был товарищем прапорщиком. После получения Эстонией независимости он остался в Эстонии и, сравнив размеры эстонской и украинской армии, посчитал, что прапорщик украинской армии вполне соответствует генералу эстонской армии (я с этим ни коим образом не согласен). Это в военной иерархии. Ну а в статской иерархии Нетропчук, согласно табелю в рангах, являлся особой 12-го класса и вполне мог оказаться ректором. Кое звание он себе и присвоил. Между службой и университетом прапорщик перепробовал многое, в том числе и курсы парикмахеров, визажистов, гостиничных работников. Все курсы были успешно и очень быстро закрыты, так как сын прапорщика Витюша постоянно пытался приобщить курсанток к кафе, массажу, туризму и тд. В общем скандал за скандалом. Когда Нетропчук забежал на мою инкассо, то университет уже находился в реновированном детском садике в районе Паэ рынка. У любимого моего писателя Ярослава Гашека лучший роман начинается словами: «Убили значит эрцгерцога нашего Фердинанда». Роман о Нетропчуке конкретно я могу начать словами: «Убили значит Сашу Коллектора».
Саша Коллектор был бизнесменом широкого профиля и обширной географии. Больше всего он занимался рыбой, в сферу его рыбных интересов входили Украина, Эстония, Израиль. Фамилия Саши буква в букву совпадала с ещё одним родом Сашиной деятельности. Я имею ввиду не работу в коллекторах, а акулий промысел. Выяснилось, что господин Нетропчук взял у господина Коллектора в долг большую сумму денег и в счёт залога продал свой университет господину Коллектору за 1 ЕЕК. Естественно с правом выкупа. Когда стали делить и взвешивать наследство, выяснили странные вещи. Бедный прапорщик жил в кредит. Он даже машинки все свои попродавал, но поскольку ему всё-таки надо было передвигаться, то у него был договор с Тулика Таксо на круглосуточную аренду автомобиля с шашечками и водителем. Все ремонты, реновации, закупки оргтехники, всё-всё, всё было в кредит. Хитро седалищный прапорщик обладал харизмой не ниже капитанской. Это позволяло ему задурить голову многим небедным и чадолюбивым родителям. Чадо оказывалось среди студентов прапорщика с его «ну вот честное слово» гарантией диплома, а Нетропчук получал очередной кредит. Очередной кредит позволял ему немножко умерить пыл предыдущего кредитора, а на остаток – жить красиво. Выяснилось, что общих кредитов частным лицам, банкам и прочим фирмам Нетропчук набрал на 2 млн USD и на 26 млн ЕЕК. Это не считая задолженностей по аренде и строителям, чем доказал, что прапорщик Советской армии гораздо круче профессора – экономиста из Оксфорда. В ходе расследования всплыла ещё одна мерзость. Жена и дочка Нетропчука в это время находились в Америке на длительном проживании. Наш хитрый прапор заочно делегировал их в правление универа и они заочно его решение на продажу универа Саше Коллектору за 1 ЕЕК. И уж совсем мерзкая вещь. Выяснилось, что все преподаватели понабрали кредитов, в том числе и под жильё. Деньги они передали Нетропчуку на спасение универа от злых сил.
Длилась эта кредитно-спасательная история 1,5 года. В неё вляпались абсолютно все работники универа. Каждому из них Нетропчук дал письменную гарантию (не как частное лицо, а от имени универа) на возвращение кредита с хорошими процентами. Я не профессор, не ректор, не прапорщик, но арифметику за 6-ой класс помню. Эта арифметика показала мне, что для погашения кредитов, процентов и прочих обязательных выплат универ должен в течение 10 лет принимать ежегодно не менее 1000 студиозов и всех их доводить до диплома. Никаких академок, никаких декретов, никаких несчастных случаев. Отсев ноль процентов. Я понял, если Нетропчука не остановить, то сумма долгов вырастет до небес, а количество обучающихся до размера Санкт-Петербургского университета. Но основная трудность была в том, что меня пригласили для того, чтобы я не дал уничтожить университет. В нём учились дети многих моих знакомых и дети многих знакомых моих знакомых. Ещё одна трудность была в том, что украинскую сторону кредиторов представлял господин Артур Чулицкий, который недавно ушёл со службы на вольные хлеба. Благодаря прекрасному образованию, жизненному опыту и всеобщему уважению господин Чулицкий успешно двигался по карьерной лестнице. Это был противник значительно превосходящий мою весовую категорию. От страха проиграть ситуацию я выбрал единственно правильную позицию (есть Бог на свете), я стал представителем обманутых педагогов и получил от них доверенности на восстребование долга от университета. Учитывая щепетильность ситуации, я настоял, чтобы в доверенность был включён пункт о том, что я отказываюсь от получения долгов в пользу кредиторов и что эти суммы, минуя мою фирму, поступят прямо кредиторам. Этим я старался оградить свою фирму от упрёка в прокручивании денег.
И вот состоялось общее собрание кредиторов и прочих заинтересованных лиц. На собрании я огласил свою доверенность и рассказал своё видение положения с финансами в универе. Я объяснил, что универ не в состоянии погасить и 10% всех задолженностей. Поэтому я предложил всем претендентам на шоколадный торт приостановить свои претензии на 2 года и после этого срока начать получать проценты и совместно составить график поэтапной выплаты основной задолженности. Я сказал, что если моё предложение не будет принято, то я уже завтра от имени моих доверителей банкрочу универ и будем делить на всех кредиторов 10 компьютеров, 3 настольных лампы, коврик для мышки и задолженности по аренде и зарплате. Моё предложение было принято, потому что его было невозможно не принять. До этого собрания я успел переговорить с господином Чулицким. Он начал не хуже меня понимать положение студентов и преподавателей. Меня поддержали, универ сохранился, детишек и преподавателей выручили. Преподавателям было труднее всех, они кроме выданных кредитов могли потерять и зарплату. Вот такой у меня первый туз из рукава.
Второй туз из рукава.
Как я уже говорил, второй туз из рукава – это Силламяэский институт управления. Этот институт как день от ночи отличался от эстоно-американского бизнес-колледжа. Его создавал не хитро седалищный прапорщик, а человек, который внушаем мне огромное уважение и как личность, и как специалист. Это Ханон Зелекович Барабанер. Ханон несомненно настоящий учёный, с прекрасным образованием, учёными степенями и большим набором почётных работ. Ханон имеет международную известность. Вот приведу маленький пример из самых последних событий. Месяц назад он читал курс лекций в Стэнфордском университете США. Для тех кто не знает про этот университет и кого туда приглашают для чтения лекций или доклада, скажу очень коротко: «Ребята, а не пошли бы вы в Гугл, а не остались бы вы там навсегда?» Ханон был лектором своего университета и по праву, и по призванию. Все его приключения возникли на основании общего диагноза для людей подобного рода. Излишняя доверчивость и отсутствие коммерческой жилки. Ханон из той редкой категории людей, которые до сих пор продолжают верить, что на их добро им ответят добром. Любой из нас знает эту категорию людей, которые в какой-то мере не от мира сего.
Наиболее часто встречающийся тип таких людей – это компьютерщики. В Интернете они боги, боги щедрые и радушные, никому не отказывающие в помощи. А вот в повседневной жизни они не знают самые простые вещи и очень часто становятся жертвами своей доверчивости и открытости. Институт Ханона находился в Таллине на улице Эрика. Там было два здания-близнеца.
Три этажа, шестиметровые потолки, полутораметровые стены. Это были здания флотского экипажа советского времени. Одно из зданий реновировали и сделали там муниципальное жильё. По оценке специалистов здание стало стоить порядка 40 млн ЕЕК. Я не специалист, но верю, что сумма была запредельная. А вот во втором здании находился универ Ханона, который занимал весь второй этаж и ещё несколько помещений на 1 и 3 этаже. В левом крыле первого этажа находился институт информатики, который являлся субарендатором. Арендатором являлся универ Ханона. На 3-ем этаже в нескольких комнатах какая-то фирма что-то шила. И тут грянула беда. Районная управа объявила, что готова разорвать арендные отношения и выставить здания на аукцион со стартовой ценой 4 млн ЕЕК. Официально первоочерёдное право на аукционе имел универ Барабанера и институт информатики. У Ханона была очень крупная задолженность по аренде и погасить её (задолженность) ранее конца сентября у него не было возможности. К концу сентября студенты вносили плату за обучение. А сейчас на дворе апрель. И Ханон явно не успевал исправить своё положение. Денег ему никто одолжить не мог (не хотел или боялся). Мне до сих пор видится, что за институтом информатики стояли не самые простые люди, которые и хотели хапнуть этот теремок.
Маленькое отступление. Что такое Паша Старостин? В описанное время Паша был центрист, причём самые вороватый и наглый из центристов. К этому времени Паша тоже успел побывать старейшиной Ласнамяэ и сейчас рвался в горсобрание. Но центристы уже разобрали, что такое Паша. Эдгар заверял Пашу, что Паша получит на голосовании 8+, а получил Паша 11-, при том, что многие из центристов просто не пришли на голосование. Пашу просто сливали за тупость, жадность и редкостную беспринципность. Павлик брал деньги со всех, обещая всё. После получения денег Павлик просто успокаивался и начинал искать следующего инвестора.
Я познакомился с Пашей, когда ему было 19 лет. На Уус-Садама находился клуб моряков, который назывался «Аносовка». Аносов – это начальник пароходства, при котором клуб был построен. В этом здании я тренировал группу каратистов из пароходства, а во дворе был спортивный зал, в котором Боря Малиновский тренировал своих боксёров. А Павлик был диджей, да не просто диджей, а диджей ЦК ВЛКСМ и вёл там Павлик дискотеки. Перед каждой дискотекой Павлик подходил к Борису и ко мне и просил: «Ребята, а пускай ваши спортсмены ко мне поплясать придут, а то мне опять все динамики гвоздями поистыкивают».
Понятия «крыша» тогда ещё не было. Спортсмены ходили плясать, но не Борис, не я с Павлика не брали ни копейки и от его приглашений в кафе тоже отказывались, так как оба были непьющие. Кроме того, мы оба считали, что застолье с Пашей вряд ли будет приятным, очень суетлив и криклив. Настоящий комсомольский работник.
Теперь продолжаю рассказ. Поскольку я уже имел более менее имел положительный опыт при решении вопроса эстоно-американским бизнес-колледжем, то те же самые лица сделали мне такое же предложение по поводу универа Ханона. Там учились русскоязычные детишки со всей Балтии, Питера, Москвы. Даже русскоговорящие китайчата были. Поскольку опыт у меня к этому времени был не нулевой, а с маленьким плюсом, и какое-то понимание арендных отношений у меня тоже было, то я начал издалека. У меня у самого в это время находилось в аренде помещение бывшего детского садика. Этот садик пустовал 5 лет и был полуразрушен. По условиям аренды, я в течение пяти лет должен был инвестировать в помещение 2,5 млн ЕЕК. Если по вине арендодателя арендные отношения досрочно прекращались, то мне компенсировался ущерб и все согласованные с арендодателем инвестиции в здание. Вот это место в типовом арендном договоре я и посчитал уязвимой точкой и бить решил прямо в неё. К этому времени у меня уже было достаточно знакомых среди политиков (в основном русскоязычных). Я уже успел собрать голоса, которые дали возможность создать русско-балтийскую партию. Её лидером был очередной комсомольский работник – Сергей Иванов, тот же птенец из комсомольского гнезда. Но несколько позднее Старостина. А ещё на инкассо у меня лежал трёхсторонний договор «Тоомсалу-Седатев-Андреев» о ротациях в Воликогу. А это были соцдемы, партия «Русское единство» и «Русская партия Эстонии». Я сел на машинку и объехал всех, кого успел объехать. Пашку я характеризовал стандартно: «Это сволочь, но это наша сволочь». На голосовании Паша получил +6 и вышел в руководство Воликогу. Там в то время главенствовала Майт Марипуу. Она небезосновательно дистанцировалась от всех «комсомольцев». А Павлика-то поставили возглавлять комиссию по недвижимости «пустили козла в огород». Извиняюсь, за козла и ответить можно. Скажем по-другому, «Пустили лиса в курятник». И по смыслу верно и по звучанию корректно. После этого я взял саквояж типа того, с которым 70 лет назад ходили сельские фельдшера. Этот саквояж имел абсолютно детский набор ничегонезначащих бумажек. Это были архивы строительной фирмы, несколько лет назад прекратившей существование. До саквояжа архивы хранились в подвале в дежурном мешке и вид имели соответсвенный. Господин, нанятый на очень короткий период в универ, превысил свои полномочия, он доставил этот саквояж в Воликогу и приложил к нему заявление, в котором указывал, что сия макулатура является подтверждением инвестиций в недвижимость на сумму 6 миллионов ЕЕК и посему универ просит уменьшить до него стартовую цену здания на аукционе на эту сумму. Одновременно этот индивид бегал вприпрыжку там где можно ходить только шагом и всем заявлял, что вопрос практически решён на 50% уже и скоро будет решён до конца, потому что Майт Марипуу - умнейший и радужнейший человек. Это заявление было абсолютно правдивым. Марипуу действительно умнейший и радужнейший человек, правда человек забыл сказать, что Марипуу человек честный и принципиальный. Да и вопрос действительно был решён на 50%. Человек был готов на 100% заключить сделку, а Марипуу имела нулевую осведомлённость об этой сделке. Вот средний процент и получался 50. Я думаю, что вопли человечка дошли до всех ушей. Дело стало щепетильным и было передано на ознакомление в комиссию по недвижимости. Павлик стал раскладывать листочки по стопочкам: на это ушло много времени. Но ещё не довершив до конца сортировку Павлик написал, что на его взгляд эта кипа бумаг не имеет никакой перспективы. Но поскольку дело попало в разряд щепетильных, Павлика попросили разобраться с этим саквояжем до конца и вынести обоснованное предварительное решение. Павлик погрузился в работу, которая вскоре была приостановлена, так как после Яанова дня все ушли в большой, большой отпуск. Аукцион был временно отменён, и все действия по аукциону были перенесены на время, когда будет принято окончательное решение по саквояжу. Окончательное решение было принято в сентябре, бумаги были признаны макулатурой и оценены по 10 центов за кг. За это время универ собрал плату за обучение, погасил задолженность. А ведь у него в запасе был ещё целый месяц. Поскольку дата аукциона была новая, то о ней надлежало должным образом сообщить за месяц до начала аукциона. Поскольку продавать дом Ханону никто не собирался, то аукцион не был назначен и универ ещё много лет просуществовал по прежнему адресу. Я на этом деле не заработал ни копейки, но развлекался, как негр из пустыни, впервые попавший в аквапарк. Положительные эмоции за деньги не купить, но зато какие сладкие эмоции я получил вместо денег, да и реклама моей фирмы была неплохая.