ПОСЛЕДНИЙ ГОД ЖИЗНИ ДОМА В СОВХОЗЕ СТЕПНОЙ И НА КВАРТИРЕ НА СТАНЦИИ СТЕПНАЯ, 1945-46 ГОДА.(часть 3)
На другой день я рано утром (в это время, рано утром, из совхоза Степной в ст.Степную поезд не шел, а позже) пошла пешком в школу из совхоза Степной на ст. Степную, чтобы успеть в школу к 8-ми часам. Я забежала на квартиру. Тётя Аня сказала, что Федя Опрышко из Кущевки еще не вернулся.
А в школе меня окружили ребята и девочки и всё просили написать мою песню, чтобы разучить со своими сёстрами. Я сказала, что напишу один раз, а переписывать будете сами, если пожелаете. Итак моя песня появилась у всех в альбомах для песен. Тогда было модно переписывать песни. В то время мы не знали, что такое телевизор, кассеты, магнитофон, видео и тем более мобилки.
Мы просто учились и всё. Зимой мы с Леной, приезжая домой, старались хоть как-то помочь маме. Ей было 38 лет. Рубили ей дрова, а когда дров не было, то шли к скирде с соломой и смыкали солому для отопления. Знаете ли вы что такое смыкать солому? Нет, конечно, откуда вам знать. В каждой семье обязательно была ключка- это железный прут длинной в 1 метр с двойным крючком на конце, как две стрелки. Мы его совали в скирду на полметра, а потом тянули назад. Первый заострённый крюк заходил в солому, а второй крюк вытаскивал пучок соломы. Тут и сила нужна и сноровка. Когда насмыкали много соломы, то клали её на верёвку, затягивали крест-накрест и плотно завязывали. Потом брали одной рукой за одну сторону веревки, другой рукой-за другую, и поднимали вязанку и несли. На спине. Одной вязанки соломы хватало только закипятить чай или молоко, ну если взрослый человек, то и вязанка у него будет большая, тогда можно сварить картошку, мясо не успеет свариться, для этого нужно 2-3 вязанки. А уж нагреть хату вообще не удавалось. Пока горела солома, около печки было тепло. Кончилась солома - в хате опять холодно. Тогда не только газа, но и электрических печек не было. Жутко тяжелое время было. Хотя электоропечки были, но редко у кого и только в городах, в основном варили на кирогазе. В совхозе у всех были коптилки для света Э блюдце с маслом, в масло окунали жгутик из ваты, кончик зажигали спичкой либо лучинкой зажженнной в печке, и коптил дым весь вечер и в носу была сажа, но всё же было светлее. А попозже появились стеклянные керосиновые лампы настольные с фитилём, а в лампу заливали керосин. Фитиль, обычно сделанный из фетра, пропитывался керосином и горел, после того как подносили зажженную спичку. Это были керосиновые лампы, а на моей Родине, в Нижнем Колчурино, Татарстан, я помню жгли лучины. Нарезали длинные деревянные лучинки, поджигали и закрепляли над кадушкой с водой. Горит лучина, а сгоревшая падает в воду и никакого пожара не бывает. Такой была работа в зимнее время.
А летом я пасла телят. Большое стадо колхозных телят, от 40 глов до 60. Телята были маленькие - молочные, до 6 месяцев, средние ели траву, от полугода до 1-го года, а старшие телята от года до 1.5 лет. А еще старше назывались молодняк - это были телки и бычки от 1. 5 до 2-х лет. Я пасла средних, возрастом от полугода до одного года. Это были не послушные, не понятливые телята. Их надо было учить. Самый большой был Орлик. Он был вожаком. Захочет спрятаться от жары - идет в посадку. Захочет пить - идёт к водопою (специальная деревянная длинная поилка). А телята следом за ним. Я поняла, что учить надо Орлика. За 1 месяц он так привык ко мне, подойдёт ближе и сует голову мне в руки, чтобы я его почесала, его растущие рожки. А я знаю, что чесать нельзя, рожки чешутся и ему хочется бодаться. Так он может боднуть, что упадешь. Поэтому я кричала :"Орлик! Орлик!"- и показывлала большую палку, поднимая её высоко и резко опуская вниз. Он внимательно смотрел на меня, а потом, буд-то он понял, мычал:" Му-у-у, му-у-у" - и плёлся от меня прочь. Только он повернул в посадку, а я кричу :"орлик!,"- он поворачивается назад. Захотел пить. Я по солнцу вижу, что рано пить. А он идёт. Я опять "Орлик!" - он нехотя идёт назад. Но когда овод укусит одного теленка, он дрыгает ногами, поднимает хвост и взбешенный бежит не соображая куда. Тогда все стадо кидается бежать и остановить невозможно. Это у нас называлось дзыга. Во время дзыги пастуху достаётся. Они могут убежать на целый километр. Тогда я ищу их. Кричу:"Орлик!" А он из посадки :"Му-у-у". Я гоню их домой. Напою, загоню, дам от жары отдохнуть, сама отдохну, а часа в 3 выгоняю опять пасти и так каждый день. Вот где уж я напелась досыта. А в степи голос такой свободный, сильный, могучий, певучий. За песнями я не замечала как пролетал день.
Я часто ходила к маме на работу, знала её коров по кличкам и они меня тоже знали. Вернусь в 1943-й год. Когда немцы поговаривали, что отвезут наших коров в Германию, мы с ребятами стали репетироваться с коровами. Стёпа и Маня отгоняли от базы 3 или 4 коровы, а я из-за угла звала этих коров:"Зорька, Газета, Красавка" - и они поворачивались на мой зов и шли ко мне. А я им давала кусочек хлеба. И так мы учили всех коров. Бывало крикну:"Звёздочка, Звёздочка"- и одна Звёздочка идет, даю ей кусочек хлеба, она довольна:"Му-у-у". Мы были так рады, что спасем коров, не отдадим немцам. Они будут гнать коров к станции, а мы спрячемся в посадке или в скирже соломы и будем их звать. И все коровы будут убегать от немцев к нам. Мы уже себя считали героями. Вдруг Красная Армия так немцев погнала, что им было не до коров. И мы не смогли проявить геройство. Но мы были рады: коровы с нами. Всего мы с мамой и сестрой Леной прожили в совхозе Степной 4 лета: 1942, 1943, 1944, 1945-й год. А лето 1946-го года мы провели там не полностью. Сперва в то лето я заартачилась, захотелось сьездить в Нижнее Колчурино повидать мою бабушку Екатерину Фадееву. (продолжение следует).