http://proza.ru/2023/01/16/177
Она носилась по залам как фурия и рычала: - Куда делись две учетные тетради с раскроечного стола?! Тетради имели особую ценность для всего государства. В них Эльза вела учет всех добрых дел самого короля, его жены и детей, а так же многочисленной свиты его величества, живущих в огромном замке на живописном берегу Темзы.
- Что же теперь будет с королевством?! Как подданные Эвила тринадцатого узнают о ежедневном подвиге: о доброте, милосердии и безграничной щедрости его величества! Кто же протянет заветные листки пастырям и священникам в воскресенье на утренней проповеди в часовнях, соборах и прочих храмах. Чтобы те с благоговением и трепетом перечислили прихожанам великие дела их благодетеля и рассказали о любви его наисветлейшества к неблагодарному народу?!
Накануне вечером король пришел в раскроечный цех замка, где десятка полтора белошвеек без устали трудились над великолепными нарядами его высочества, созданными из дорогой парчи и заморских шелков. Одежды украшали драгоценными камнями, каждый из которых был добыт на рудниках южных стран и доставлен в королевство кораблями, специально построенными для этих целей. И таких камней было на рукавах, манжетах, панталонах его величества не менее тысячи.
Вот и угораздило его наимудрейшество явиться в мастерскую и лично проверить не любуются ли портнихи дорогими его сердцу брильянтами, рубинами и сапфирами, не тешат ли взоры ослепительной красотой его, только его богатств, вместо того, чтобы не покладая рук шить наряды, которое его наисветлейшество намеревался надеть на бал. Бал в честь сорокапятитысячного доброго дела, совершенного его монаршеством за последний год. А его главная фрейлина до самой ночи читала свои списки этим бездельницам.
Эльзе пришлось обыскать каждую портниху, но так ничего и не найдя, она вызвала на ковер лакея Патрика и горничную Линду, чтобы те вспомнили подробности вчерашнего дня. Кто заходил и выходил из комнаты в то время когда Эвил был в мастерской.
- Не понимаю, куда они могли деться, - бормотал перепуганный дворецкий.
- Никак этот мальчишка, Ханс, сын Линды, одной из швей, подмастерье повара, стащил, - положив руки на грудь, наконец, вымолвила горничная, - повар велел ему научиться читать названия любимых приправ его святейшества. Больше некому, да и читать-то никто не умеет во дворце.
- Где же этот сорванец?!! - взвизгнула Эльза и схватилась за сердце.
- Проснулся, поел, велел выпороть повара за слишком переперченного поросенка, - перечисляла она последние, оставшиеся у нее в памяти добрые дела его монаршества. А сама бежала на кухню за поваренком.
- Вот я тебе покажу! - схватив за ухо мальчишку, прятавшегося под столом и корпевшего над ее сокровищами, угрожающе зашипела матрона.
- Простите госпожа! - заверещал бедолага что есть мочи, - я не хотел! Повар приказал мне научиться читать, чтобы отличать перец от гвоздики, а где я мог найти книги, вот и взял ненадолго Ваши тетради!
- Ты знаешь, ты хоть понимаешь, - задыхалась Эльза, - что это за тетради?! Это документ! Это то, без чего наше королевство полетит в тартарары!
- Простите его, мадам. - подоспел на помощь мальчишке выписанный из-за границы три месяца назад, выпоротый вчерашним утром, повар Луи.
- Эти приправы! В них ничего не понять!
- Да я вас, да я вам! - не унималась главная фрейлина.
- Мадам, - нагнувшись прямо к ее уху, - страстно зашептал повар, - Вы предпочитаете кнут или пряник?
- Да как Вы смеете! Да я вас сейчас! - заливаясь краской, прыснула Эльза. Иностранец сделал шаг назад и смущенно спросил:
- А хотите пряник?
Она размахнулась, намереваясь влепить наглецу пощечину, но ненароком задела стоящий на столе поднос с пряниками, испеченными специально для завтрашнего бала. Поднос без промедления полетел вниз, и пряники рассыпались на пол.
Повар схватился за голову и вскрикнул.
- О мадам, вы только что лишили меня головы!
- Успокойтесь, - снисходительно произнесла Эльза, подавляя какие - то странные, неведомые ей ощущения.
- Еще вся ночь впереди! Мы что нибудь придумаем!
Ночью, уладив, наконец, все государственные дела, она тайком пробралась на кухню, где заграничный повар пек новую партию, так любимых Эвилом тринадцатым, имбирных пряников, и совершенно другими глазами взглянула на наглеца.
Луи был хорош собой и словоохотлив. Его акцент придавал голосу особый шарм, а хитрый пронзительный взгляд будил в ней не знакомые доселе чувства, похожие на те, которые она испытывала только к самому великому человеку в их королевстве, королю. Они непринужденно болтали и угощались испорченным накануне лакомством. Надо же было куда-то деть целый поднос сладостей.
Неожиданно их взгляды встретились, он приблизился к ней и с улыбкой спросил:
- Ну и как вам пряники?