Глава 12
Вечером на следующий день после визита к Марии я решил поразмыслить над создавшейся ситуацией и не заметил, как пришёл на южную оконечность набережной Генриха IV. Внезапно я увидел перед собой двух молодцов с обнажёнными шпагами, которые приближались ко мне с таким видом, который не оставлял сомнений в том, что они намеревались напасть на меня. Признаюсь, несмотря на сгущающиеся сумерки, меня это не слишком взволновало, поскольку я был весьма высокого мнения о собственном искусстве фехтования, которому я учился у своего отца, а также у двух весьма неплохих фехтовальщиков. Тем не менее, я положил руку на эфес своей шпаги и пошёл чуть медленнее. По этой причине шаги мои стали звучать тише и реже, и я немедленно услышал стук двух пар сапог сзади. Быстро оглянувшись, я убедился, что я не ошибся.
Четверо против одного – такое противоборство для меня могло оказаться фатальным.
Я обратил внимание на то, что в случае, если я продолжу свой путь тем же темпом, место, где я повстречаюсь с людьми, идущими мне навстречу, будет наиболее тёмным и уединённым. Предпочтя встретиться на более освещённом месте, где, к тому же имелась калитка в некий уединённый садик, я решил ещё больше замедлить шаг и остановиться тогда, когда эта калитка окажется за моей спиной. Надежда на то, что калитка окажется открытой, была слабой, но это было лучше, чем ничего.
Итак, подойдя к калитке, я опёрся на неё спиной и с интересом посмотрел на приближающихся ко мне с двух сторон четырёх вооружённых людей.
— Что за встреча! —воскликнул один из тех, кто шёл мне навстречу. — Неужели это тот самый господин королевский мушкетёр, который так любит встревать не в свои дела?!
— Это трудно назвать встречей, господин де Бедо, —ответил я, ибо это был тот самый человек, от которого я помог Шевретте скрыться, и имя которого она мне уже сообщила. —Впрочем, я буду рад встретиться с вами в любое время, которое вы соблаговолите назначить, с равным количеством секундантов с обеих сторон.
— Для чего же откладывать, господин Арамис? Так ведь вас зовут, если не ошибаюсь? —ответил де Бедо. —Моё время чрезвычайно дорого, и второго такого раза побеседовать с вами мне может не представиться. Как раз сейчас я свободен для того, чтобы побеседовать с вами и покончить со всеми разногласиями, а заодно и с вами.
Двое моих преследователей, которые шли сзади, также уже подошли и встали в позы, которые не оставляли сомнений в их намерении присоединиться к расправе надо мной.
— Что ж, господа! —ответил я. —Я вижу, что, по-видимому, все вы имеете ко мне какие-то вопросы?
— Да! — ответил де Бедо. — И мы будем беседовать на языке шпаг!
— Все четверо со мной одним? —спросил я, сохраняя безмятежное выражение лица вопреки некоторому смятению, которое, признаюсь, охватило меня. —Если вам, господин де Бедо, настоящий момент представляется наиболее подходящим для бесед такого рода, то, хотя я не имею ни одного секунданта на своей стороне, я готов приступить к разговору на языке шпаги. Надеюсь, что вы сами проведёте жеребьёвку или каким-либо иным способом решите вопрос очерёдности наших бесед.
— Очерёдности?! — воскликнул де Бедо и расхохотался. —Вы имеете в виду вопрос о том, чья именно шпага первой воткнётся в вашу грудь? Это решит случай!
— Так вы собираетесь сражаться со мной все четверо одновременно? — уточнил я. — Что ж! В таком случае я более не считаю вас дворянами и буду применять все известные мне приёмы!
По счастью у меня был при себе кинжал, которым я мог надеяться отражать удары одного нападающего, тогда как шпагой я отражал бы удары другого. Сражаться с четырьмя одновременно мне, признаюсь, не приходилось, но ведь всё когда-то случается в первый раз! Я понял, что должен по возможности как можно скорее убить или ранить хотя бы одного из нападающих, а лучше, двоих, тогда мои шансы на победу были бы вполне сносными. Самый правый среди четверых, стоящих передо мной был наиболее опасен, поскольку его шпага уже была направлена на меня, и его лицо выражало решительность убить меня как можно быстрей.
В одно мгновение я поднырнул под шпагу этого противника и вонзил свою шпагу ему в грудь в районе сердца. В тот же миг я левой рукой метнул свой кинжал в того, что стоял рядом с ним, и постарался выхватить шпагу из рук только что сражённого мной разбойника. Мне это удалось. Таким образом, ситуация моя слегка улучшилась, поскольку у меня в руках было две шпаги, а противников у меня было теперь только двое. К моему огорчению, кинжал, брошенный мной, не нанёс существенного ранения моему противнику, а лишь неглубоко пронзил его плотный кожаный ремень.
И всё же отражать удары троих нападающих с двумя шпагами было намного проще, чем отражать удары четверых, имея лишь шпагу и кинжал. Кроме того, как мне показалось, нападавшие не ожидали, что так быстро потеряют одного из своих товарищей, что заставило их действовать осторожнее.
Я надеялся поразить хотя бы де Бедо, поскольку он явно был предводителем нападающих, и в том случае, если бы он был убит, остальные двое, возможно, оставили бы меня в покое. Тем не менее, сражение завязалось нешуточным, и я уже начал ощущать, что силы оставляют меня, я стал уставать, мне уже недоставало ловкости, чтобы сдерживать напор трёх ночных убийц. Кроме того, я получил два лёгких ранения, одно в руку, другое в ногу, что существенно ослабляло меня, и я понимал, что скоро силы оставят меня окончательно.
— Чёрт подери, что здесь творится?! — воскликнул кто-то сзади меня. — Трое на одного! Вот я вас, черти!
В следующее мгновение я увидел слева от себя какого-то огромного человека с длиной шпагой в руках, который с такой яростью обрушился на моих соперников, что уже через десяток секунд один из них был повержен, и мы с моим неожиданным спасителем оказались двое на двое с моими врагами. Моим противником остался только де Бедо, тогда как противником моего гигантского напарника оказался тот, кто шёл с ним вместе навстречу мне.
Я уже порядком устал, а де Бедо был весьма неплохим фехтовальщиком, к тому же его напор усилился вследствие ярости, которая его охватила при виде потери двух своих людей. По счастью, мой рослый напарник достаточно быстро и очень легко разделался со своим оставшимся противником.
Итак, вскоре в живых оставался один только де Бедо. Даже если бы дуэль между нами велась по всем правилам, мой напарник вполне мог бы помочь мне одолеть этого оставшегося противника, но в этом особом случае я бы этого не допустил. Впрочем, и он не порывался этого делать. Вступив в схватку по причине неравенства сил двух противоборствующих сторон, он изменил бы своим правилам, если бы воспользовался образовавшимся соотношением количества фехтовальщиков в пользу другой стороны. Он спокойно вложил свою шпагу в ножны и стал ожидать окончания боя.
Убедившись, что де Бедо не собирается сдаваться, я решил, что покончить с ним необходимо. Меня спасло то, что у меня в руках по-прежнему оставалась вторая шпага. Я собрал все свои силы и, сделав два обманных выпада правой рукой, вонзил шпагу, находящуюся в левой руке, в горло де Бедо. В ту же минуту он захрипел, рухнул на землю и вскоре испустил дух.
— Сударь, я бесконечно признателен вам за то, что вы пришли ко мне на выручку! — сказал я человеку, который встал на мою сторону. — Позвольте представиться, аббат д’Эрбле, или, Арамис, как меня называют товарищи по оружию.
— Арамис? — удивился мой спаситель. — Кажется, я уже слышал это имя. А я – Исаак де Порто. Я только вчера прибыл в Париж и собираюсь поступить в мушкетёры. Только я ещё не решил, куда именно. Я слыхал, что в Париже имеются мушкетёры Короля и мушкетёры кардинала. Мушкетёрам кардинала платят вдвое больше.
— Зато мушкетёры Короля вчетверо более благородны, чем мушкетёры кардинала, в чём вы могли сегодня убедиться, —сказал я. —Ведь те люди, которые на меня напали – это и есть мушкетёры кардинала, тогда как я – мушкетёр Короля!
— Ну, стало быть, сама судьба сделала за меня свой выбор! — воскликнул де Порто. — Если я умудрился насмерть поссориться с мушкетёрами кардинала во второй день своего пребывания в Париже, стало быть, моя дорога лежит в мушкетёры Короля.
— Завтра же я поговорю с капитаном королевских мушкетёров господином де Тревилем, — сказал я. — Знаете ли, у нас приняты короткие клички для того, чтобы в бою быстро обращаться друг к другу. Быть может, вам лучше подойдёт имя Портос?
— Скажите, как долго вы служите в мушкетёрах Короля? — спросил мой собеседник.
— Полтора года, — ответил я.
— Если мушкетёр с таким почтенным стажем говорит мне, что мне лучше прозываться Портос, то с этой минуты меня именно так и зовут! — воскликнул он. — Вашу руку!
— Я ваш должник и ваш друг навек! — воскликнул я и подал Портосу руку.
Это было весьма опрометчивым с моей стороны. Моя рука болела три дня после этого, поскольку Портос достаточно энергично пожал её. Должен сказать, что он при этом старался соблюдать деликатность, поскольку если бы он сжал её изо всех своих сил, он сломал бы все кости в кисти моей руки. Я говорю это не предположительно, а с полным знанием дела, поскольку я имел неисчислимое количество возможностей узнать всю силу Портоса и его рукопожатия, по счастью, не на своей собственной руке.