Печать первой любви
Лена пришла домой с прогулки поздно, приняла душ, выпи- ла лекарство и, тихо помолившись, легла в постель. В ноги сразу прыгнула кошка Нюша и, свернувшись калачиком, мирно заснула.
Включив ночник, Елена нашла спокойную музыку и открыла только сегодня купленный томик николаевского поэта Вячеслава Качурина «Обстоятельства времени», ей его посоветовал приятель.
Уже первое стихотворение вызвало интерес и призывно звучало:
Постарайся о том не забыть
И при жизни усвоить подробно:
Если пуля способна убить,
То строка обессмертить способна…
Зазвонил телефон, она автоматически посмотрела на часы, стрелки вот-вот должны были соединиться на полуночи.
Номер был незнаком.
– Алло, – почти прошептала она. – Слушаю вас.
– Алло! Леночка, это я! Узнала? – прозвучал мужской, слегка глуховатый голос.
Прошло уже почти полвека, но этот голос она узнала бы и через сотню лет...
– Да, Лёнечка, узнала, – в горле резко защипало, и она выпила из стаканы приготовленную воду. – Что-то случилось?
Они говорили так, будто и не было этой полувековой разлуки.
– Случилось! Если не забыла, у меня сегодня день рождения, приезжали родственники, посидели, отметили... Знаешь, мне так захотелось, чтоб поздравила меня и ты.
– Лёнечка, я тебя поздравляю! Желаю здоровья, счастья и всего доброго тебе, твоим детям и внукам.
– Лена, ты можешь ответить на мой вопрос? Только честно.
– Конечно, могу, – тихо сказала она, уже предвидя, какой будет этот вопрос.
Она понимала, что сейчас больше говорит водка, чем ее собеседник.
– Скажи, почему ты в те далекие 70-е годы отказалась выйти за меня замуж? Я тебе не нравился? Только скажи честно.
– Лёнечка, ты снова за свое. Разве можно сейчас дать правильный ответ. Тогда мне было восемнадцать, тебе двадцать два… Тогда совсем другие мысли в голове были, другие мечты, другие желания. Мы смотрели на этот мир иначе, чем сейчас, я бы сказала, еще по-детски. А сейчас мне 65, тебе сегодня исполнилось 69!.. Значит, моя душа не отозвалась, не открылась на желания твоей души.
– Лена, ты помнишь…
– Я все помню.
– Не перебивай! Помнишь тот наш поцелуй, один- единственный и на всю жизнь?
Елена молчала и, конечно, помнила. Она помнила все… Леонид хрипло продолжал. Было слышно, как он закурил.
– Помнишь, весна была, май, кругом цвели сады... В нашем клубе шел концерт, мест не хватало, из-за духоты боковые двери были открыты. Я стоял на улице у двери, а ты читала на сцене стихи Асадова. На тебе была темная юбочка и нежно-голубая кофточка, а распущенные волосы весело ниспадали на плечи… – он всхлипнул. – Челка, ямочка на подбородке и стройная фигура. Я стоял и любовался тобой… А влюблен был, не рассказать! Концерт закончился, все начали расходиться, а я стою в темно- те и издали слежу за тобой... Ты с подругами попрощалась и на- правилась в сторону дома. За тобой тогда Левченко ударял, его в этот день не было почему-то. Скажи, что в нем хорошего было – молчун, тихоня и вообще... Я шел за тобой... Помнишь, тогда в совхозе водопровод проводили и везде были разрыты канавы, а вместо переходов тоненькие доски через рвы переброшены. Ты приблизилась к яме, кругом темно... Я подошел и говорю, -
«Давай руку, помогу перейти, а то свалишься в яму и разобьешься, а я плакать стану». – «Лёнечка, это ты?» – спросила меня. «Я, а кто же еще?» – говорю, а в голове мысль свербит: «Если не сейчас, то когда?» Я стоял посередине доски, ты протянула руку, я притянул к себе, взял за талию и лихорадочно поцеловал тебя в губы… А ты вся напряглась и пыталась оттолкнуть меня.
Елена молча лежала и, затаив дыхание, слушала эту исповедь, а картины прошлого стремительно мелькали перед глазами, словно показывали кино. Из больших карих глаз текли слезы.
– Сейчас так ярко себе это представил, аж дух захватило, – продолжал Леонид. – Я и сейчас помню запах твоих волос, а губы, твои губы мне снятся до сих пор...
Елена услышала, как он что-то налил и выпил.
– Голос у тебя не изменился, – продолжал он, – как в юности. А улыбалась с прищуром… Всё помню. А как смеялась заразительно, до сих пор забыть не могу… Потом залепила пощечину и крикнула: «Соловьев, ты что сделал?! Если еще раз ко мне по- дойдешь, я убью тебя, убью, слышишь?!» И так быстро стала убегать, только светлая кофточка в ночи мелькала. Я тоже побежал, но ты неслась словно ветер. В общем, сел я на лавочке у твоего дома и стал ругать себя. Я подумал, что после этого случая ты на меня даже глядеть не будешь, и не ошибся. Из армии сколько тебе писем написал, ни на одно ответа не получил. А как только вернулся из армии, сразу пришел к тебе, помнишь?
– Помню, Лёня.
– Да что ты помнишь! – заорал он. – Я бежал, чтоб скорее увидеть тебя, а что ты?.. Поздоровалась и умчалась куда-то, а я с тетей Валей остался общаться.
– Лёня…
– Подожди, я не всё рассказал. Через пару месяцев у Шурика Иванова свадьба была, он меня пригласил и тебя. Ты сидела рядом с Наташкой Корниенко, а я напротив. Ты на меня даже не смотрела, а я от тебя не отводил глаз. Вот тогда я с горя напился. Потом глянул, а ты куда-то исчезла.
– Я, Лёня, ушла к Наташе. Жарко было на улице, мы с ней разлеглись в саду на земле и пели песни.
– Когда всё закончилось, я пошел к вам домой. Захожу во двор, там тетя Оля сидит в беседке. Я стал говорить ей, как люб- лю тебя, что жить без тебя не могу и прошу руки твоей, а ты на меня даже глядеть не хочешь. Она долго молчала, потом говорит, что, мол, мы молодые, еще в жизни много будет у нас и красивых девчонок, и мальчишек. Потом она уложила меня на кровать под яблоней.
– Вот как, Лёнечка, бывает! А мне чуть было не попало за тебя. Утром к Наташкиному дому подъехал на мотоцикле мой брат Володя и кричит: «Лена, быстрей садись, а то мамка идет сюда с большим прутом. Там пьяный Соловьев нажаловался на тебя». Я быстро села, и мы поехали. Гляжу – мама навстречу идет и длинный прут в ее руке. Потом она рассказала, как ты просил моей руки, плакал, говорил, что больше в жизни такой не встретишь… А я смеялась и еще больше не хотела тебя видеть. А ты, Лёнечка, после этого сразу уехал на Байкал…
– А почему, ты знаешь?
– Нет… – почему-то именно это сказала она, хотя о причине догадывались все.
– Тебя хотел забыть. Но фигу! Три года ты мне снилась каждый день. На Байкале я работал на заводе. Стал комсомольским секретарем, вступил в партию. Потом поступил в высшую партийную школу, стал парторгом. Ты все время была в моем сердце… Честно сказать, жалею, что уехал, надо было все же остаться и добиваться тебя. Дурак был, – снова было слышно, как он выпил. – А когда узнал, что ты замуж вышла, чуть с ума не со- шел… Ходить долго не стал, встретил свою, тоже Ленку, и женился. Но все равно скучал по тебе и сильно тянуло домой. Вот так, дорогая моя девочка, – его язык начал немного заплетаться, – ты в моем сердце всегда жила, да и сейчас там сидишь как заноза. Через восемь лет вернулся, назначили парторгом в кол- хоз. А за твоей жизнью продолжал следить. Всё узнавал до мелочей. Ты тоже уехала… Слышал, что муж у тебя хороший был, любил тебя. А когда умер твой брат Владимир, на похоронах я впервые за много лет увидел тебя. Ты стояла у гроба, а я подо- шел сзади и положил руки тебе на плечи. Ты повернулась, и я увидел родные, полные слез, боли и страдания глаза. Ты тихо сказала: «Ну почему?», положила мне голову на грудь и зарыдала. Как тогда хотелось прижать тебя, облегчить твою боль… Слышишь, Леночка, я как заглянул в твои глаза, сердце чуть не остановилось. И сейчас оно всегда мне напоминает о тебе. А когда вернулся домой, после похорон, Ленке сказал, чтобы стакан водки налила. Наливает она и говорит: «Ее видел?» Оказывается, откуда-то все знала и молчала. Я когда выпил, всё ей и рас- сказал. Ревнует теперь меня, всю жизнь ревнует.
– Лёня, а я при чем? Разве давала повод для ревности?
– Нет, конечно. Она у меня выпивает, вот в таком состоянии все и начинается… Всё, Леночка, у меня не так, как мне хоте- лось. И дети не такие… Одна дочь разгульный образ жизни ведет, вторая третий раз разводится… Не о такой семье я мечтал. Мне кажется, что не своей жизнью прожил, а чужой, – Леонид тяжело вздохнул. – Стихи пишу, тебе многие посвятил, запиши, если желаешь!
– Конечно, Лёнечка, запишу, но не сегодня. Очень поздно уже, мне завтра на работу. Лучше почитай, хорошо?
Он стал читать, слышно было плохо, видно, телефон лежал где-то в стороне.
– Спасибо, Лёня! Хорошие стихи, – похвалила она.
– Эх, девочка моя, ну почему ты не дала возможности ухаживать за тобой, я бы все сделал, и ты полюбила бы меня. Знаешь, как среди пацанов тебя звали – недотрога. Многие мечтали дружить с тобой.
– Да ну тебя, Леонид, придумал тоже… Что, девчонок мало было?
– Были, но не такие… Когда я услышал, что муж твой умер, подумал: как ты будешь жить дальше? Хотелось быть рядом с тобой. Помнишь, я звонил тебе? Снова предложил руку и сердце, а ты, как всегда, все в шутку превратила. А вот когда от Маши, твоей двоюродной сестры, узнал, что ты с инфарктом в больнице лежишь, пришел в церковь, встал на колени перед иконой Божьей матери и просил о твоем здравии. Там слезы лились по щекам, а потом поехал в лес и рыдал во весь голос. Помнишь, я звонил тебе в больницу?
– Я все помню, Лёнечка!
– Как ты мне ответила, когда я попросил приехать и помочь?
«Спасибо, я сама справлюсь», – и отключила телефон. Мы живем в двухстах километрах друг от друга, а я тебя не видел двадцать один год. Последний раз на похоронах твоего брата.
– Лёнечка, – тихо сказала она, – прости меня за все и благо- дарю за все тебя!
– За что просишь прощения, любимая моя? Ты передо мной ни в чем не виновата. И ты тоже прости меня, что не смог достойно побороться за твою любовь, слабый я оказался... Лена, ты сильная, а душа у тебя светлая! Живи долго. Я любил, люблю и буду любить тебя до конца своей жизни. И никто другой не зай- мет твое место в моем сердце. Леночка, просьба у меня к тебе большая, пообещай, что выполнишь.
– Обещаю, Лёня.
– Когда я умру и ты узнаешь об этом, проводи меня в последний путь. И если снова нам придется встретиться в новой жизни, прошу тебя, выбери в ней меня. Разреши, я тебя поцелую, – в телефоне было слышно, как мужчина плачет.
– Разрешаю, Лёнечка… – и она отключила телефон.
Слезы ручьем текли по ее щекам. Уснуть она уже не смогла.
Елена лежала и вспоминала свою молодость… Забрезжил рассвет. Начался новый день.
Утром за столом на кухне Елена пила кафе. Она наугад раскрыла томик Качурина и прочла:
На личном опыте проверьте
Моей фантазии плоды:
Есть что-то общее
В бессмертии
И человека,
И звезды.
Любой из нас,
Промчав по свету,
Не исчезает без следа.
Так и звезда. Ее уж нету,
Но светит до сих пор звезда.
Глаза вновь затуманили слезы. Она позвонила на работу, сказала, что плохо себя чувствует, разделась, легла и уснула. И вновь кадры прошлого кино завертелись в ее голове.
14.08.2020, Степовое