ЛАПТА
После сшибающих с ног буранов, вьюг, трескучих морозов и сугробов тех суровых зим в конце апреля наступило потепление. Первые проталинки. Первая зелёная травка на солнцепёках косогоров.
Шум тающих снегов. Первая зелень. Запах вербы из леса.. Пение жаворонка в чистом солнечном небе. И неугомонный крик детворы. Гурьбой бежали все играть в мяч. Игра называлась «Лапта». Столько азарта, резвости - сама радость и беспечность заполняли округу до горизонта и выше облаков.
«Лапта» древняя озорная игра в мяч.
Мячи бывали резиновые, тряпочные, войлочные. Их можно было купить у тряпичников, которые ездили по селам, собирали ветошь. Но мячи можно было сделать и самим .Свалять из шерсти, сшить из тряпок.В игре участвовали две команды. Одна бьёт и водит. Вторая - в полях ловит мяч. И старается этим мячом ударит бегущего из с другой команды
Мяч били хорошо обработанной в руку толщины палицей, с округленными с обеих сторон концами. Что-то наподобие скалки, которой раскатывают тесто. От её назначения - бить – произошло и её название - бита.
Команды брали хворостинку и конались. Кому – вверх, та команда водит и бьёт. Кому – низ, тот - в поля ловить идёт. Команды были из пяти - шести человек. Одна била мяч так, чтоб успеть добежать, пока его поймает кто-то из другой команды – до самой последней метки поля игры. Члены другой команды - как при игре в футбол – умело расставлялись по полю. Поле метров в 30 в ширину и метров 100 в длину. Бить надо было с умением. Тут надо было иметь и силу, и расчет, и ловкость. Место для игры выбиралось ровное, чтобы было смело бежать, не боясь споткнуться. Команда подбиралась по желанию. Выбирали не по годам, а по ловкости. Играли вместе - девочки и мальчики. Иногда в игру включались и взрослые.
Подрос и Вася для такой игры. Пацаны сразу заметили ловкость и смекалку его. Хоть в битах, хоть - в полях. Расчетливый, меткий. Умеет вести игру. И старались попасть в его команду. Замечали его деловитость, смекалку, простоту, доброту и хуторяне. Зауважали.
Всеобщим уважением сына мать гордилась.
Замечала, что и девочки – сверстницы считали его как за подружку, доверяя свои секреты. И бывали частыми гостьями в их избе.
Был сын надежной защитой и для сестрёнки.
НЯНЯ ВАНЯ
Весёлую, всем искренне и по-доброму улыбающуюся Марийку любили в детском садике.
Особенно - широкоплечий, коренастый крепыш Ваня Ш. Он так опекал её, не давал никому обидеть. И разует, и обует, и оденет. Через лужу перенесет.
А на прогулке на лужайке, или в лесу - цветов нарвёт, дикой земляники насобирает для неё. Бабочку поймает.
- Очень он любит вашу Марийку! - говорила Евдокии мама Вани.
- Ты не отталкивай его от дочки. Она для него, как сестрёнка. У нас же с Андреем мальчики рождаются: Коля, Павел, Вася и вот - Ваня. Он меня просит, мол, мама роди девочку такую, как Марийка - весёлую, добрую, с большими серыми глазами.
- Пусть дружат. Ваня добрый. Он мне помогает организовывать игры в детском садике, дисциплину поддерживать. Шапочки малышам поправит, песенку им споет. И Марийка к нему тянется. И зовёт его – няня Ваня! - ответила Евдокия.
Прямо из Григорополисской
У бабушки Февронии Фёдоровны с дедом Павлом Пименовичем было много детей. До коллективизации дожили трое из 18. Старшая Аня, средний - Антоша, и младший – Семушка.
Шли тридцатые годы сплошной коллективизации и охота на «врагов народа» - сельского кулачества. От голода и страдания умерла Аня, оставив двоих деток - Манюшку и Мишеньку на отца - Ивана Асеева - кума Евдокии и Антония.
Побывали Миша и Маруся тоже в детдоме. Потом кум женился. Забрали детей и стали жить в родном селе Истобное.
И Миша, и Маруся часто приходили в гости к родной бабушке Февронье в дом Евдокии и Антония. Их дети - Вася и Марийка – приходились им двоюродными братом и сестрой.
Когда Евдокия и Антоний получили избу, как активные строители колхоза, к ним с Кавказа приехали отец и мать Антония. Они не хотели вступать в колхоз. И, продав своё подворье, выехали на Кавказ в уже давно знакомую им казацкую станицу Григорополисскую, думая, что там казачество живёт ещё единоличным образом, как до революции.
Но и в кубанских краях, которые для многих выходцев из села Истобного были второй родиной, уже шла коллективизация. Шла сложно и трудно.
Пришлось возвращаться назад. И пристроили к хате сына с невесткой плетёную комнатку - свой уголок. Получилось хата пятистенка. Так и стали жить большой семьей.
Евдокия была не против - она привыкла с детства жить большой семьей среди дочерей и сынов, их детей и внуков троих дедов - сынов Тарасовых - Тимофея, Сергея, и Даниила.
Предки деда Тараса Скачко когда-то давным-давно приехали на просторные чернозёмы Воронежского края в поисках свободной Земли с Полтавщины и осели тут. Средь степей да топей, лесов да лугов с речушками и меловыми косогорами. И стали тут - Скачковы.
А моя страна — подросток, — твори, выдумывай, пробуй! (В. Маяковский)
Ушли годы революции. Заканчивалась сплошная коллективизация.
Вроде закончилась и охота на «врагов народа» и кулаков. По крайней мере - в их селе. Наступили годы развития экономики Страны Советов - промышленности, сельского хозяйства, науки, образования и культуры.
Колхозы и совхозы получали от государства поддержку – тракторы, плуги, бороны, сеялки, веялки… Средства на закупку и разведение поголовья крупного молочного, мясного, тяглового скота, птицы, постройку школ и других соцобъектов.
Подрастало новое поколение, уже родившееся при Советах.
Подрос старший сын кумы Анюты – Миша. И стал работать продавцом в магазине колхоза «Ленинский путь». Приходить в гости к родной бабушке Февронье Фёдоровне. Она же мать его умершей мамы. Вроде в дом родной. Ему тут рады. А он подхватит на руки Марийку, зайдёт в свой магазин:
- Ну, Марусенька, выбирай себе платьице! - так ему было любо звать маленькую Марию.
И разложит перед девочкой несколько платьев, и начнёт примерять - какое ей в пору подойдёт. Брат Вася тоже тут стоит. И любуется нарядами. Он всегда рядом с сестренкой.
- Братик Мися, дай Сясику патице! - просит Марийка
- Дам, дам... Костюм дам. Он у нас уже взрослый парень!
- А ты - какое платьице возьмёшь, Марусенька?
- Да все узяну!
- Ух, ты! Шустрая какая! Все нельзя! Выбирай одно!
Иногда брат Михаил приводил их в другой магазин. Там продавались продукты. И было много пряников, конфет, шоколада, леденцов, вафель...
Там работала его невеста Таня. Она очень любила Мишу! Она набивает Марийке целые карманчики сладостями. У Марийки конфеты в ручках, во рту!
Она и Сясику успела положить в карманчик пряники. Взрослые смеются:
- Маруся, может, ты все конфеты заберёшь?
- Да! Маме, бабушке, мне - все узяну!
Невеста у Миши добрая. У Миши тут много невест. Все хотят попасть к нему в жёны! Но отец и мачеха ему твердят, что он еще молод. И Миша жениться не спешит.
Да, Маруся часто получает подарки - конфетки, пряники.
Гости приходят часто. Приходят к бабушке. А вот на стол накрывает им всем Евдокия. Напои, накорми, убери, с почестями проводи. И выходит в своей хате она не хозяйка - прислуга для всех. Евдокия общительна, добра и терпелива. Но иногда кто-то из родственников свекрови своим отношением к ней дает понять, что она тут никто.
Сердце Евдокии пронзает боль обиды. Тогда она, приготовив обед, берет топор и уходит в лес за дровами. Ушлая гостья помыкается туда-сюда, а бабушка ей, мол – ну, убери со стола, помой посуду, подотри пол. Сделает и быстро смотается восвояси. Долго не приходит. А коль придёт – как шёлковая становится перед Евдокией.
И вот в гости к Февронии Фёдоровне приехал ее младший сынок. Завтрашний академик – Семён Павлович Гладнев, младший брат Антония Павловича. Приехал с женой. Жена по профессии врач. Гостинцы привезли. Кое-что - для Евдокии и деток её.
Марийке нравится, что ей уделяют внимание. Дядя Сеня зовёт её Марусенькой. И рисует ее портретики в своем блокнотике. Но больше с нею любит возиться тетя Аня - жена дяди Сени. И платьице оденет, и трусики сошьёт, и бантики завяжет. А главное - всегда берёт в лес её, когда они идут по грибы.
- Ну, что, Марусенька, пойдем с нами по грибы?
Иногда она сама подходила к дяде Сене и просила:
- Дядя Сеня, подём по гиби!
- Зачем, зачем, Маруся?
- По гиби! Гиби собирать! - все хохотали от детского лепета.
У тёти Ани был большой животик, о чём Маруся тихонько шептала маме: - Тётя Аня много кушает. У неё большой животик.
Тётя Аня ждала ребёнка.
Возвратившись в своё Подмосковье, она родит дочку. Назовёт её Люсей, и вышлет бабушке Февроньи её фотокарточку.
Трудные годы войны разлучат её с мужем навсегда. Прервётся связь и с его родичами.
УЧИТЕЛЯ
Гости чаще приходили и приезжали летом во время каникул. А вот с осени и до лета в их горнице жили учителя. Колхоз имел начальную школу.
Так получилось - когда строили дома для колхозников, стройкой руководил кум Иван. Он и постарался в их избе, кроме прихожей, кухни, сделать две ещё комнатки.
Одна комнатка служила горницей. У нее - створчатые двери остекленные. И деревянные полы. Кум в горнице даже плиту выложил. Соединил дымоход с русской печью. Выходит - горница отоплялась. И кровать смастерил деревянную сам для кумы и кума. Просторную, резьбой украшенную. И окна сделал с форточками. Даже – со ставеньками. С резными узорчатыми наличниками. Светлая, уютная отдельная комнатка – горница.
Остальные избы состояли из сеней и одной комнаты с земляными полами. В одном углу - русская печь. В другом - стол и широкая лавка. Сундук и кровать. У печи - лавка для посуды. При печке – ухваты, чапля, кочерга да веник в углу. Тут и вся семья, и телёнок в марте, и свинья с поросятами.
Вот и поселяло колхозное начальство учителей в избу Евдокии и Антония.
Первым таким поселенцем был учитель из села Осадчее.
- Был такой нелюдимый! Как он мог работать с детьми - не представляю!- вспоминала наша мама.
- Хозяйка! Вот пшено, масло подсолнечное, картошка, вот – кастрюля. Вари мне суп,- сразу объяснил он.
Эти продукты он приносил из дому.
- Ну, я и варила, что он просил, - рассказывала Евдокия.
- Однажды наша красавица пристала ко мне - дай да дай его супа!
Говорю:
- Доченька, вот - борщик. С мясом. Вкусный. Ешь! А она свое:
- Хочу его супа!
Ну, я и налила ей пол – тарелочки. Она ж с таким аппетитом его поела!
А борщ с мясом в печи стоит - не захотела!
Тут приходит он, и видит в тарелке крошки от супа. Я ещё помыть не успела. И с такой обидой говорит:
- Хозяйка! Кто ел мой суп?
- Простите ради Бога! Девочка так просила супа, так просила, ну, я и налила ей пол - тарелочки... Да вот - борщ с мясом! Жирный, вкусный! Давайте налью вам - ешьте сколько хотите!
- Мне не надо вашего борща с мясом! Вы мой суп не трогайте. Чтоб это было последний раз!
Ну, как понять трёхлетней крохе, что это суп – «чужой, если варила его её мама? Конечно, после такого ультиматума и у Марусеньки отпала охота просить учительского супа. Кроха поняла, что суп - «Чужой». И есть его нельзя. А дядя учитель - жадный и злой.
Но этого учителя скоро перевели в другое село. Мы и имя его забыли.
На его место прислали другого учителя. Из старинного села Россоши, что близ райцентра – Репьёвка.
Рослого, светло-русого, всегда жизнерадостного молодого человека лет двадцати пяти. И тоже поселили в эту же горницу.
- Суп отдельно варить вам?- сразу спросила Евдокия.
Новый учитель, наверное, уже слышал про суп и, улыбаясь, ответил:
- Евдокия Ивановна, что для своей семьи приготовите, тем и меня кормите. Мои харчи, ваши харчи. Одна еда, одна семья. Вы Моя семья. Согласны?
- Согласна! - ответила Евдокия, и с облегчением вздохнула.
Звали учителя - Валентином Николаевичем. Был он из многодетной семьи.
С Марийкой он сразу подружился. Всякий раз, возвращаюсь из школы, с улыбкой до ушей он объявлял:
- Марийка! Где ты? Бегом ко мне - тут зайчик передал тебе подарок! - учитель хватает подбежавшую малышку в объятия, достает из кармана конфетку или пряник:
- Держи! Зайчик передал!
- Зайчик?
- Да! Зайчик! Так и сказал: - на, отнеси маленькой девочке Марийке!
Ни учебников, ни тетрадей Валентин Николаевич из школы не приносил. Там оставлял, там и готовился к урокам. Домой приходил поздно. Читал лекции в клубе. Выступал с художественными номерами.
Дома много читал газет, лёжа на печке, где у тёплой грубы грелась и бабушка Февронья.
Марийку усаживал себе на груди и рассказывал сказки. Он охотно играл с девочкой. Иногда становился на колени и руки, усаживал девочку себе на спину и приказывал:
- Марийка! Ты сейчас - царевна – рыцарь. А я - твой конь! Сейчас помчимся добывать жар-птицы перо! Крепче держись!
И начинал быстро ползать на четвереньках по полу, фыркая и ржа, как лошадь.
Марусенька хохотала и, боясь свалиться с коня, изо всех сил держалась за его рубашку.
- Ой! Антин Ананаич! Мои тапочки упали!
- Тогда кричи - ттттрррпппрууу! Я же – конь!
- Тпууу!- кричала царевна - рыцарь.
И конь останавливался, ложился на передние «ноги», приказывая:
- О, моя прекрасная царевна – рыцарь! Спускайся на пол!
И девочка сползала с широкой спины на шею, вцепившись в лохматые кудри «коня» ручонками, опускалась на пол, заботливо поддерживаемая рукою светло-русого «коня».
Этого учителя Марусенька помнила всю свою жизнь!
- Да, он был настоящим педагогом! Он любил деток, любил людей, любил жизнь,- вспоминала Мария Антоновна всякий раз, когда речь заходила о педагоге.
- Да, да, он был настоящим педагогом. Незаметно учил и меня как бы шуткой – смехом, как правильно воспитывать девочек и мальчиков. Ведь я работала в детском садике с детишками разных возрастов и полов. Иногда просто в беседе рассказывал план работы на недельку. Или, как провести ту или иную игру. Или, как провести беседу с родителями.
Он много читал. Хорошо разбирался в мировой политике, - вспоминала наша мама - Евдокия Ивановна.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Однажды пришел из школы грустным. Плохо ел. Не так весело играл с Марийкой. Я заволновалась. Спросила - в чем дело? На работе неприятности или дома? Он молчал. Потом предупредил:
- Никому не говорите, Евдокия Ивановна, а то накажут нас за пропаганду.
- Ну, это мне знакомо: наказание, вешение «ярлыков»… Пережили.
- Пиши мужу письмо, чтобы скорее возвращался домой. Пусть поживет с семьей, пусть его мать и дети увидеть ещё раз его…
- Да в чём же дело, Валентин Николаевич?
- В мире запахло войной, Евдокия Ивановна! Не сегодня, так завтра.
Теперь все дни приходил он грустным. Даже на детский лепит Марийки, "Антин Анананыч"отвечал с грустной улыбкой.
- Ну, что вы так грустите, Валентин Николаевич? Может как-то дело утрясется, и войны не будет! - старалась успокоить его Евдокия.
- Она уже идёт! Она уже близко! И меня заберут первым, и я не вернусь живым с этой войны! – отвечал учитель.
Так оно, к сожалению, и случилось.
Мужа я вызвала. Он приехал. Закончился учебный год. Прощаясь с нами, Валентин Николаевич взял на руки Мариичку, прижал к себе, расцеловал в щёчки. А у самого слезы из глаз…
- Мечтал я родить такую дочку красавицу, но не успел...
- Да успеете ещё, Валентин Николаевич! Вы молоды - успеете обзавестись
и женой, и детьми, - успокаивал его Антон Павлович.
- Нет! Я не вернусь… Погибну на поле боя…
Шла весна 1941 года.
СЛАДКИЙ МЁД И ГОРЬКАЯ РАЗЛУКА
А 22 июня объявили начало войны.
- Я этого не помню. Зато помню, как отец привез домой целый улей с медом и пчелами - дополнила воспоминания моя сестрица Мария Антоновна, и при этом на её личике алыми становились щечки, и появлялась совсем детская улыбка! Глаза становились большими и сияли радостью!
- Понимаешь - целый улей мёда! Отец достаёт рамки, а они как будто тоненькой пеленой покрыты. Он берёт нож и вырезает оттуда кусочки.
- Мёд течёт и так пахнет! Мамка подставила алюминиевое корыто и туда кладет куски мёда. А я хватаю кусочки и ем, ем, ем мёд!
- Дочка, ты мёд ешь, а воск смотри не глотай! Язычком его и зубами задерживай и выплевывай, поняла?
- Ладно, пап, выплюну!
По решению колхозного собрания разделили пасеку на каждую семью. Чтобы не доставалась врагам, напавшим на нашу страну.
Поделили и зерно из амбара, и муку, и подсолнечное масло , и мясо какое было.
Все тракторы и прочую технику отправили в глубокий тыл.
Туда, за Волгу, за Урал, отправили колхозных коней, валов, бычков.
И сопровождал их сам председатель колхоза - Иван Николаевич Гололобов - муж родной тётки Евдокии Ивановны,что из рода Селивановых, то есть сестры ее матери.
А в помощники себе взял Васю, который ему, выходит, являлся племянником.
Скот пришлось гнать своим ходом до железнодорожной станции. Туда уже из многих других колхозов пригнали тоже скот. Неделями пришлось ждать очереди на погрузку в товарные вагоны. Было тяжело - корм и питьё для животных добывали сами, как и где могли.
Пятилетняя Марийка не могла еще понять происходящее вокруг неё, в хуторе, в стране, во всем мире.
Мёд - это вкусно и понятно. А что такое война совсем непонятно. Она просто ждала домой братика Васю.
Непонятно - почему на пятый день после объявления войны её папа должен идти на какой-то фронт:
- Пап, а какой он - этот фронт?- спросила Марийка, сидя на одной руке отца, а на другой - ее маленькая сестрёнка Оля.
- А вот когда возвращусь, доченька, тогда и расскажу - какой он, этот фронт.
Р.С. Продолжение следует…
Написано с 2021 по 2023 гг.
Опубликовано - 08.03.2023г 1:56
О. Гладнева, Донбасс тревожный.