Осенью и зимой в Москве темнеет рано – в половине пятого уже растекаются синие сумерки. Уличные фонари вспыхивают все разом, реклама и так сияет, мигает и переливается круглые сутки, а вот окна в домах зажигаются постепенно, каждое в свою очередь.
Первыми засветились редкие окошки – одно или два на каждом этаже. В шесть вечера присоединяются соседки – уже подмигивает каждое второе или третье. В половине восьмого, в восемь сияют все окна в доме – люди вернулись с работы, ужинают, отдыхают, дети учат уроки, взрослые занимаются бытом под телевизор…
Катя помнила, как в детстве, гуляя с собакой, она смотрела на окна и представляла себе этих людей там, за стеклом. Кто они, как давно здесь поселились, что случилось с ними вчера и сегодня, какие планы на завтра? Однажды ей так понравились окошки на третьем этаже за веселыми полупрозрачными шторами с бабочками, что девочка придумала – там живет ее семья. Папа, мама и четверо их детей – уже почти взрослый сын-футболист, не пропускающий ни одного матча на стадионе, белокурая младшая сестренка и самые маленькие близнецы. Их зовут Сашка и Пашка, у них только что прорезались все зубы, и они учатся ходить. Конечно, под присмотром больших, ведь за ними глаз да глаз, они умудряются шалить даже в манеже. Но все равно малыши – общие любимцы.
Катя знала об этой семье множество историй, но никому об этом не рассказывала, даже лучшей подружке. Это был ее секрет, который не забылся, когда девочка выросла из такой игры.
*** *** ***
За окном сияло яркое морозное солнце, когда в редакцию к Кате пришла пожилая представительная дама. Ей заранее была назначена встреча, и дама настоятельно просила уделить ей целый час, потому что ее случай – вопиющий и непременно требует большого разоблачительного материала!
Письмо в редакцию, написанное каллиграфическим почерком, было составлено достаточно толково и утверждало, что гражданка Н. прошла все инстанции, чтобы заставить наглых соседей соблюдать ее право на покой и отдых в ночное время, но никто – понимаете, никто! – не только не защитил, но и не стал вникать в проблему.
- Наша тематика, - кивнул главный редактор, - Берем. Давно у нас острого не было, не все же о праздниках и мероприятиях писать. Катерина, свяжись!
В телефонном общении Лариса Николаевна произвела впечатление адекватной гражданки, а сейчас явилась в редакцию лично – и сразу же стала выкладывать на стол целые папки с документами, попутно рассказывая свою биографию. Кате почти не удавалось вставить слово.
- Я коренная москвичка, родители родились на Арбате, и только в шестидесятые получили квартиру в этом районе. К сожалению, дом, где мы когда-то жили, уже снесли. И правильно сделали – это же был деревянный барак, с печным отоплением и удобствами во дворе. А тут современная пятиэтажка, со своей ванной, своей кухней – заботился Хрущев о народе!
Катя подавила глубокий вздох и приготовилась выслушивать длительную историю «квартирного вопроса», жалобы на несправедливость власти при реконструкции пятиэтажек. Бабушка будет выбивать право на получение московской квартиры для какой-то седьмой воды на киселе из деревни, которую родственная душа прописала к себе год назад. Или жаловаться на то, что не все квартиры для большой родни удастся получить именно в этом районе, и кому-то придется перебираться на окраину. Интересно, на этот раз какой вариант? Плавали – знаем.
И это же надолго. Катерина по опыту знала – такие старушки невероятно обидчивы и словоохотливы. Перебивать их нельзя – еще и моментально теряют нить изложения.
- После института мне повезло – попала по распределению в НИИ Чермет. Там доросла до ведущего специалиста, после до начальника отдела… Многие современные проекты – наших рук дело, строили электростанции и по всему Союзу, и за границей. Три года работала в Монголии.
На столе одна за другой появлялись почетные грамоты. На пенсию Лариса Николаевна вышла ветераном труда, но все еще продолжала работать.
- Иной раз и думаешь – пора мне на покой. Но коллеги и руководство не отпускают. Хоть и на полставки, но пользу обществу я приношу. После смерти мужа меня еще и старшей по подъезду выбрали – следить за порядком.
- Скорее всего, какие-то проблемы с управляющей компанией, - подумала Катя и предложила старушке еще одну чашку чая.
- Вы не подумайте – у меня порядок во всем. Жильцы даже на субботники выходят. Не все, конечно. Молодежь сейчас не заставишь – никакого чувства долга. А старожилы стараются. Наш двор даже в Управе отметили как образцовый.
- Так в чем нужна наша помощь? – осторожно спросила Катя.
Лариса Николаевна слегка замялась.
- Да вот… соседний дом очень беспокоит. Каждую ночь одно и то же. Поселилась странная семейка…
*** *** ***
Лариса Николаевна жила на третьем этаже. Окно ее кухни располагалось прямо над козырьком подъезда, и старушка невольно каждый вечер наблюдала за тем, как соседи возвращаются домой. Сначала Наташенька с первого этажа и ее дочка, очень хорошая девочка, на ее глазах выросла, сейчас учительницей работает. На ее глазах выросла. Муж вот только у нее – надо же, простой шофер.
В шесть возвращается второй и третий этажи – Сидоровы, Синдеевы, Прохоровы. Все давние знакомые, приличные люди. В подъезде не шумят, на лестницах не курят и не сорят. Иногда все вместе, иногда с разницей в пять – десять – пятндцать минут. Сын Синдеевых в половине седьмого выводит гулять здоровенного пса - как он только в квартире помещается.
От семи до восьми часов – время неугомонной молодежи. Идут из офисов и магазинов – с сумками, с пакетами в руках. Детей из садика приводят.
Самые поздние – студенты. Внучка Марии Ивановны с пятого этажа и внук Светланы Сергеевны со второго. Тех раньше девяти, а то и десяти часов не дождешься. И как родители не беспокоятся!
- И что не так? Ночью музыку включают, вечеринки устраивают?
- Нет. Но, понимаете, в доме напротив…
*** *** ***
Еще совсем недавно в соседней пятиэтажке окна загорались в обычном порядке: второй этаж – четвертый – третий и пятый. Но в последний месяц Лариса Ивановна поняла – на третьем этаже поселились новые жильцы. Каждую ночь в два часа они включали свет в своей комнате – и яркие лучи из окна напротив светили в глаза, словно прожектор!
- Когда меня разбудили в первый раз, я даже не сразу поняла – откуда же светит. Потом сообразила. Думала, что-то случилось у людей, кто-то заболел, умер, даже переживала. Но на следующую ночь они снова светили!
Лариса Николаевна потеряла покой. Теперь она плохо спала до двух часов, а в привычное ночное пробуждение вскакивала как по будильнику, чтобы убедиться – в пятиэтажке напротив не спит только одна квартира.
- Не иначе, там какой-то притон – и никому нет дела. Неужели никто не хочет бороться за права порядочных людей! – кипятилась старушка. Как оказалось – никто не хочет.
В первую же субботу Лариса Николаевна отправилась в гости к своей давней знакомой из дома напротив и прямо спросила, что происходит у них в подъезде.
- А что не так? – удивилась Анна Ивановна, - У нас вроде все в порядке!
- Вроде! – передразнила ее Лариса Николаевна, - У тебя под носом притон, а ты и не знаешь! Неужели никто не жаловался?
- Да на что? Все тихо, спокойно, чинно, недавно ремонт делали. Так что у нас все как в лучших домах Лондона и Жмеринки. Ты чего завелась-то?
Лариса Николаевна подробно изложила свои подозрения.
- Да ну тебя, - пожала плечами подруга, - Мне никакой свет не мешает. И вообще меня все устраивает.
- Но мне это окно мешает спать! – почти закричала Лариса Николаевна.
- Так повесь плотную штору – и спи на здоровье.
- Но у меня дома нет плотной шторы.
- Купи! Ты не бедная.
Лариса Николаевна вспыхнула как мак от возмущения.
- Почему я должна эту штору покупать? Это мне мешают соседи – пусть они и покупают шторы, и вообще, что-то делают со своим светом!
- Так тебе же свет мешает – ты и решай свою проблему.
- Спасибо тебе, подруженька! Век твоей помощи не забуду! – прошипела Лариса Ивановна сквозь зубы и поспешила попрощаться.
*** *** ***
Отчаявшись организовать коллективную жалобу, Лариса Николаевна отправилась в контору управляющей компании. Молодая разбитная деваха заявила, что граждане не имеют права шуметь в ночное время, а вот жечь свет в своей квартире – это пожалуйста! Плотными шторами они граждан бесплатно не обеспечивают. Нахалка! И где их только набирают на такую работу – и в МФЦ, и в социальной защите повторилось то же самое!
Жизнь Ларисы Николаевны теперь сосредоточилась на жильцах квартиры напротив. Теперь она и вовсе не ложилась спать, пока проклятое окно не погаснет. Вставала утром вся разбитая, с высоким давлением – приходилось постоянно пить лекарства. Нашла в вещах покойного мужа старый армейский бинокль, в целости и сохранности, и наблюдала за этим безобразием.
Полуночниками оказалась молодая парочка – парень и девушка лет двадцати пяти. Поздно возвращалась именно девка – ну точно, проститутка, разве может честная жена отсутствовать по вечерам. И этот, этот-то тюфяк – ведь живет с такой и даже не возражает! Что за мужики нынче пошли!
Возмутительно – живут в любви и согласии! Бинокль отлично все приближал, и Лариса Николаевна наблюдала, как молодые пьют чай на кухне, курят в вытяжку, а затем деваха принимает душ – и следует прямо голышом в спальню, где уже ждет этот кобель! Еще хорошо, супружеский долг у них происходит в темноте, иначе бы она и ЭТО во всех подробностях увидела! Слыханное ли бесстыдство!
Лариса Николаевна решилась на крайнюю меру – написала заявление участковому и лично вручила его на приеме.
- Что Вы желаете, гражданка? Ваши соседи Закон не нарушают. А вот Вы, кстати – нарушаете, слежка за людьми у них же дома наказуема, это вмешательство в частную жизнь. Статья за это есть, между прочим. Так что советую забрать заявление, вернуться домой и успокоиться.
Лариса Николаевна сделала страшные глаза и перешла на громкий шепот.
- Представляете?! Я же пострадавшая – и меня преступницей объявляют. Участковый с ними в сговоре! В газете мне помогут, правда?
- Не в газете тебе надо помогать, - подумала Катя про себя, - Не было печали – черти накачали. Если в районе появляется городской сумасшедший – обязательно мой.
- Может быть, Вам психиатру на них пожаловаться?
Лариса Николаевна сделал стойку и расплылась в счастливой улыбке.
- Точно! Надо писать в ПНД по месту жительства! Как я сразу не догадалась, что люди больны! Вы же потом об этом напишите, правда?
Катя немедленно согласилась, и Лариса Николаевна поспешила откланяться. Больше в редакции газеты она никогда не появлялась. Глядя на свет в московских окнах, Катя иногда вспоминала старушку и удивлялась, насколько по-разному люди воспринимают жизнь.