Большинство людей считает, что внимательность и доброжелательность – это достаточные моменты для комфортности общения с каким-либо другим человеком. Но, на самом деле, все гораздо сложнее. Вопрос в том, что все люди очень разные. Даже по десяти ведущим параметрам: уровню интеллекта, гармоничности, сложности, изощренности, мудрости, одухотворенности, конструктивности, созидательности, степени тонкости и изящности душевной организации. И то, что является вполне приемлемым и даже замечательным для одного, совершенно не обязательно является таковым для другого. Если брать основную массу людей, в большинстве своем, то особых различий можно и не обнаружить. Но большинство – это еще не все. Даже просто творческая личность выглядит, как правило, белой вороной на общем фоне. И то, что хорошо для всех остальных, иногда категорически противопоказано для нее. А то, что хорошо для нее, нередко принципиально не подходит остальным. В интеллектуальном и психологическом, духовном и эстетическом плане. Обычный человек, в подавляющем большинстве случаев, особенно, если он лишен существенных задатков гармонии личности, не может создать качественный психологический комфорт даже человеку с умеренным уровнем сложности личности. Не говоря уже о сложном или очень сложном.
Достаточно сказать, что для того, чтобы хотя бы отчасти мысленно ориентироваться в том, что нужно делать и как, человеку желательно уметь разбираться в людях (не более десяти процентов, а на виртуозном уровне всего один процент). А это умение предполагает наличие в таком аналитике не менее пятидесяти различных качеств. Большинство из которых или очень редкие или умеренно редкие (десять-тридцать процентов от общей массы).
Большинство людей не умеет отличить глупого человека от неглупого, неглупого от умного, умного от очень умного. Та же история и применительно к уровню изящности ума и души. Им трудно отличить примитивного от упрощенного, упрощенного от обычного, обычного от утонченного, утонченного от изящного, изящного от изысканного. Для этого нужны многие моменты: стройная система критериев и параметров количественного и качественного плана по оценке и отдельных достоинств и добродетелей, способностей и талантов, и их разнообразных комплектов в виде мудрости, одухотворенности, гармоничности и т.д. Как и, собственно, сама мудрость и одухотворенность, зрелость и гармоничность, конструктивность и созидательность, высокий интеллект и творческое мышление, интуиция и проницательность.
Собственно, различие начинается уже на элементарном социальном уровне. Стандартному представителю крестьянства сложно выстраивать гармоничные отношения с квалифицированным рабочим, а последнему – с инженером, инженеру – с настоящим ученым (композитором, художником, писателем, режиссером – людям, имеющим в себе ту или иную степень аристократичности ума и души). Безусловно, в этом правиле есть свои редкие исключения. Но они не опровергают самого правила, а лишь дополнительно подчеркивают его истинность.
Даже, чтобы строить возможную гипотезу об общении с каким-либо человеком, необходимо иметь достаточно адекватную самооценку. В существенной степени она присутствует только у одного человека из десяти. Остальные или существенно себя возвеличивают, или существенно обесценивают. Что, собственно, по большому счету, в равной степени отходит от истины. С формальной точки зрения. С духовной точки зрения чрезмерная скромность представляется принципиально более оптимальным вариантом, нежели самоуверенность и самовлюбленность. Ибо, гордыня, по мнению мудрецов и святых, - это мать всех пороков.
В данном случае, мы рассматриваем простое, обычное межличностное общение. Хотя, тот, кто умеет строить такое общение, скорее всего, построит его и с лицом противоположного пола с конкретной личной заинтересованностью.
Желательно определить иерархию ценностей конкретного человека, его возможные симпатии и антипатии, его приоритеты интеллектуального и психологического, духовного и эстетического плана, некоторые особенности характера, понять его изюминку, индивидуальную специфику. Конечно, потребуется повышенная внимательность и наблюдательность, хорошо развитое чувство обратной связи, умение настраиваться в резонанс мыслям и чувствам другого человека, испытывать изящное сочувствие и сопереживание, проявлять должную тактичность и деликатность. Причем на том качественном уровне, что соответствует именно тому или иному конкретному человеку. А не просто является распространенным стереотипом восприятия, мышления и поведения.
У стандартного интеллигента эта возможность существенно выше, чем у большинства обычных людей. Который особенно много знает, понимает и умеет.
Большую роль играет фантазия и воображение, сообразительность и изобретательность, психологическая осторожность и аккуратность, бдительность и гибкость, дипломатичность и умение вести конструктивную дискуссию, умение успешно обыгрывать сложные и проблемные, тонкие и щепетильные, своеобразные и противоречивые, необычные и непривычные, непонятные и странные ситуации.
Даже применительно к элементарному чувству юмора имеется предельно широкий диапазон его проявления – от предельно примитивного до изысканного. И то, что хорошо для одного из предыдущих шести уровней развития этого качества, совершенно не обязательно является таковым для следующего. Не говоря уже, идущего через один – два уровня. И это не каприз или прихоть того или иного человека, а естественная и закономерная насущная потребность в качестве общения вполне определенного уровня. А не того, что существенно проще. Конечно, и тут есть своего рода исключения из общего правила. Так, присутствие в человеке мощных задатков интуиции и проницательности, мудрости дает такому человеку очень мощное преимущество не только количественного, но и качественного плана перед большинством других окружающих. Часто расширяя его возможности не просто несколько шире, а принципиально шире. О чем, собственно, практически никто не догадывается из его окружения, лишенного таких особо ценных качеств. Иногда простая женщина может создать такой уникальный психологический комфорт интеллигенту, что все прочие, что называется, просто отдыхают. Ибо, ее простота, на самом деле, это лишь формальный критерий характеристики ее личности. А в действительности, видимо, в ней есть вполне конкретные моменты истинной аристократичности души. В частности, в обширности и насыщенности комплекта качеств, относящихся к классической женственности.
И тут выявляется особая ценность таких качеств, как умение настраиваться в резонанс мыслям и чувствам собеседника, развитое чувство обратной связи, умение понимать сложного человека с полуслова и полувзгляда. Редчайшие качества. О реальной и феноменальной ценности которых вообще мало кто знает. Конечно, тут требуется не только высокое трудолюбие ума и души, но и достаточно существенная их добросовестность, высокий фоновый энергетический тонус. Не говоря уже о психологической осторожности и аккуратности, внимательности и наблюдательности, утонченности и изящности, бдительности и бережности. Полезной оказывается и способность тонко и дифференцированно воспринимать явление жизни умеренной степени сложности и сложные. Что большинство людей, к сожалению, делает с трудом. Еще более высокой степенью гармонии и совершенства отличается умение конкретного человека (о группе обычных людей, в данном случае, речь вести вообще не стоит, ибо это в принципе бессмысленно, так как подобное явление имело место только в 18 и 19 веке в предельно узкой аристократической прослойке общества) не только воспринимать такого рода явления жизни, но и создавать их самому. Как минимум, на уровне классической интеллигентности. А, как максимум, на уровне истинной аристократичности.
Когда общаются два истинных интеллигента или люди с большим количеством элементов интеллигентности, то для возникновения между ними особого уровня взаимопонимания нет необходимости в многодневном или многомесячном общении. Им порой достаточно пятнадцати минут, чтобы понять, по большому счету, кто именно перед ними находится. И как наиболее оптимальным образом с этим человеком строить свое общение. И количество слов, сказанных при этом, часто не играет принципиальной роли. Ибо, важно нередко даже не то, что было сказано, а то, как оно было сказано. С каким выражением лица и глаз, мимикой и жестами, интонацией голоса и его особенностями тембровой окраски. Даже временные паузы в беседе могут иметь особое значение и содержание. Порой два-три слова, сказанные к месту и обнаруживающие особую изящность ума и души человека, могут рассказать о человеке значительно больше, чем несколько часов разговора с другим человеком. Уровень изящности личности которого существенно меньше.
Следует отметить, что человек с элементами интеллигентности, с одной стороны, знает себе истинную цену (хотя не всегда в нынешнем мире), а с другой стороны, отличается скромностью и высокой самокритичностью. И, быть может, и не самым адекватным чувством любви к себе (ибо, по большому счету, почти утратилась школа истинного интеллигентного воспитания), но, как правило, принципиально более адекватным, нежели у большинства других окружающих.
Для того, чтобы понять принципиальную разницу в качестве общения людей различного уровня сложности, можно отметить следующий момент. Интеллигент с определенными элементами аристократичности ума и души за пятнадцать минут общения может доставить удовольствие принципиально более значительное, чем большинство простых людей в ходе многочасового сексуального общения…
Специфика общения интеллигентов заключается в том, что такие люди проявляют высокий уровень душевного альтруизма и щедрости в проявлении душевного тепла высокого качества. Каждый их жест и интеллектуальный и психологический – это своего рода психологическое поглаживание партнера по общению. Это сознательное и целенаправленное понимание его индивидуальной специфики в человеческом и личностном плане, его конкретной изюминки. Что, собственно, способствует тому, что партнер по общению получает мощное и регулярное удовлетворение своей потребности в чувстве собственной значимости. Причем, часто его наиболее утонченной, изящной и даже сокровенной части. А такого рода вещи не остаются без внимания у любого человека. Только у простого человека это, чаще всего, происходит на уровне подсознания. А у сложного (в хорошем смысле слова) преимущественно на сознательном уровне. У человека с элементами аристократичности – в его наиболее утонченных и изящных уголках ума и души.
Простой человек не обязательно любит жизнь и людей. В отдельных случаях имеет место деструктивность и дисгармоничность в системе построения отношений с окружающими. И в этих случаях говорить о какой-либо возможности создавать качественный душевный комфорт для своего партнера по общению не представляется возможным вообще. Для интеллигента такая «своеобразная» постановка вопроса исключена в принципе. Ибо, он очень любит жизнь и людей. Что, конечно, не означает того, что он будет обязательно восхищаться упрощенным и примитивным, деструктивным и дисгармоничным. Да и просто чем-то откровенно дрянным (пошлым, циничным, подлым и т.д.)
Истинный интеллигент никогда не занимается банальной показухой. Он не «надувает щеки» и не «пушит свой павлиний хвост», не пускает пыль в глаза, не вводит в заблуждение окружающих с эгоистическими целями. Его честность и искренность, порядочность и благородство, изящность ума и души, как и многие другие достаточно редкие достоинства и добродетели, уже сами по себе создают столь высокий качественный уровень общения, который уже сам по себе предполагает высокий уровень психологического комфорта. С точки зрения эстетики интеллектуального, психологического и духовного (!) плана. Это очень серьезные вещи, имеющие в себе мощный личностный фундамент, построенный многими годами интенсивного и добросовестнейшего труда ума и души, духа и тела истинного интеллигента.
Даже общаясь с простым или упрощенным человеком, интеллигент не опускается до упрощенности. Хотя, безусловно, соблюдает чувство меры в проявлении изощренности своей личности, своей особой изящности и изысканности. Иначе говоря, любой человек, общаясь с интеллигентом, как правило, чувствует достаточно конкретный психологический комфорт. И для этого интеллигенту нет необходимости особенно напрягать ум и душу. Ибо, трудолюбие и добросовестность его ума и души являются естественными и закономерными. Так сказать, фоновыми. Многие простые люди, правда, не понимают и не принимают проявления чужой интеллигентности.
Интеллигент, как правило, имеет качественное душевное творчество. Что, собственно, автоматически предполагает присутствие трудолюбия и добросовестности в работе его души. О чем будет сказано отдельно. Конечно, интеллигент совершенно не обязательно формулирует для себя это как душевное творчество. Этот процесс так естественен и закономерен для него, что никаких специальных и дополнительных усилий с его стороны для этого не требуется. Другой вопрос, что у интеллигента все важнейшие процессы его внутреннего мира находятся под четким сознательным контролем. Что обеспечивает сохранение в них достаточно высокого качественного уровня. Не иногда и по особой необходимости, а постоянно. Конечно, это требует от человека очень больших и изощренных усилий. Но интеллигент уже привык к ним. У него есть очень тренированный ум и душа, находящиеся в постоянном высоком энергетическом тонусе. И потому высокая нагрузка для них, при правильной организации умственного и душевного труда, не вызывает переутомления и перегрузки.
И вопрос, по большому счету, состоит не в том, чтобы интеллигент мог, грубо говоря, выпендриться перед окружающими, а в том, что это его естественная насущная потребность, без которой он не мыслит свое существование в принципе. Это элемент его внутреннего мира, дающий ему возможность уважать самого себя. Наряду со многими другими моментами.
Душевное творчество по своей направленности можно условно разделить на два основные направления: внутреннее и внешнее. Хотя, между ними имеется очень тесная связь и взаимное влияние. И это интеллигент не только знает, но и осознает во всей глубине и многогранности. Что исключает элемент двойственности и противоречивости в этом моменте.
Творчество любого типа подразумевает создание чего-либо нового. Не обязательно принципиально иного. Достаточно просто несколько иного. Например, восприятия известного явления жизни под новым ракурсом, с использованием новых параметров и аспектов анализа. Интеллигент старается подходить творчески к построению отношений и с окружающими, и с самим собой. Ибо, человеческая личность - это явление весьма многогранное и изощренное. И без творческого подхода буквально невозможно в ней поддерживать существенную стабильность и гармоничность, должный качественный уровень.
Душевное творчество требует не только много сил, но и немало времени. И это то, что не дает быстрого и ощутимого, чисто практического результата. Не говоря уже о выгоде личного характера. Это с точки зрения банального рационализма. Который в принципе чужд истинному интеллигенту. В отличие от основной массы обычных людей.
Интеллигент, если и проявляет душевное тепло, то, как правило, достаточно высокого качества. Он не разменивается на мелочи. И в числе прочих его достоинств имеется альтруизм и душевная щедрость. Другой вопрос, что интеллигента нельзя считать наивным и доверчивым. Ибо, в нем есть элемент мудрости, вкладываемый в него с раннего детства. Чрезмерное простодушие тоже ему чуждо. Все он старается делать осмысленно. С чувством меры. С одной стороны, он не остается равнодушным к бедам и проблемам окружающих. А с другой стороны, он отдает себе отчет в том, что не обладает возможностями помочь всему миру и осчастливить весь мир. Ибо, это находится вне компетенции отдельного человека. Каким бы талантливым и замечательным он ни был.
Интеллигент уделяет много времени и сил своему душевному равновесию и комфорту. И не потому, что он махровый эгоист или самовлюбленный тип. А потому, что он знает и понимает определенные правила психогигиены и психопрофилактики. Иначе говоря, некоторые моменты, лежащие в основе нормального функционирования и души, и личности в целом. Он понимает то, что уравнение с тремя неизвестными решается гораздо сложнее, чем с одним неизвестным. И это нормально и правильно. Вопрос в том, чтобы знать и уметь решать такие уравнения. И в отношениях с самим собой интеллигент, как правило, столь же добросовестен, как и в общении с другими людьми. Но в определенные периоды жизни он может переносить акценты своего внимания с самого себя на кого-либо из окружающих. Хотя, по большому счету, он отличается от большинства других людей тем, что старается держать под своим постоянным контролем душевное состояние людей из своего непосредственного окружения. И при необходимости оказать определенную помощь тем, кто в ней нуждается. Иногда даже без особой специальной просьбы со стороны людей своего временного или постоянного окружения. Подход идет дифференцированный и максимально осмысленный. Сталкиваясь с многочисленными и разнообразными отрицательными и стрессовыми факторами, интеллигент старается проводить максимально эффективную профилактику душевного очерствения и ожесточения. Он постоянно контролирует проявление в себе различного рода отрицательных качеств - равнодушия и безразличия, жестокости и агрессивности, высокомерия и чванства, амбициозности и гордыни.
Часть душевного творчества связана с созданием качественной душевной отдушины для самого себя. А также качественного психологического комфорта для людей из своего ближнего круга (семья, родственники, друзья и т.д.). При этом предполагается индивидуальный подход, требующий от человека существенных усилий ума и души. Не говоря уже об определенном изучении индивидуальных особенностей каждого человека из своего окружения. И это не напрасно потраченные силы и время. Ибо, они позволяют создать достаточно благоприятный психологический климат вообще и в общении с каждым человеком по отдельности. А это экономит массу нервов. Выражаясь обычным житейским языком.
Интеллигент считает для себя необходимым проявлять периодическую или постоянную заботу о некоторых людях своего окружения. Не только членов своей семьи, но и других людей. Менее умных, менее сильных менее уверенных, менее зрелых, менее самодостаточных. Ему нравится делать добрые и бескорыстные дела. Ибо, они приносят реальное и стабильное чувство собственного внутреннего удовлетворения и собой, и своей жизнью. Интеллигент любит жизнь и людей. Он видит смысл своей жизни в том, чтобы всеми силами ума и души, духа и тела повышать гармонию в окружающем мире.
Он умеет быть эффективным активатором творческих способностей другого человека, как и активатором его скрытых резервов. Интеллигент ощущает большую и искреннюю благодарность другим людям за хорошие и добрые дела в свой адрес. Но не забывает и Высшие силы, которые периодически посылают ему действительно хороших, интересных, полезных людей.
Он стремится к тому, чтобы все его мысли и чувства, желания и стремления, плоды фантазии и воображения, мечты и намерения были не только осмысленными, но и в наибольшей степени порядочными и благородными, по возможности, прекрасными и возвышенными, конструктивными и изящными. Интеллигент очень внимателен к окружающим. Всегда и везде. Он старается, по возможности, быть максимально великодушным и снисходительным к второстепенным слабостям и недостаткам людей интеллектуального и психологического характера. К их ошибкам и неудачам, иллюзиям и заблуждениям. Он не только сознательно и целенаправленно повышает свою одухотворенность, но и хранит верность своим принципам и убеждениям, правилам и законам психологического и духовного характера. Он развивает в себе внутреннюю силу, чтобы наиболее эффективно решать и свои проблемы, и проблемы своих родных и близких.
Интеллигент умеет достаточно быстро завоевать большое доверие у своего партнера по общению. Но не только завоевать, но и сохранить и укрепить его на максимально продолжительный период времени. Он старается делать основной акцент на чувстве собственного удовлетворения от того, что он делает, и от того, как он это делает. Интеллигент стремится к тому, чтобы каждый его поступок повышал уровень гармонии его личности в целом. В общении с различными людьми он старается проявлять, как минимум, дифференцированный подход. И, как максимум, градуированный подход в оценке людей и любых других жизненных явлений.
Интеллигент умеет отличать главное от второстепенного в интеллектуальном и психологическом, духовном и эстетическом плане. И вообще, и применительно к той или иной конкретной ситуации или периоду жизни. Особенная работа проводится по профилактике возникновения гордыни. И по нейтрализации ее произвольных всплесков. Это большая и тяжелая работа. Ибо, интеллигент четко знает и понимает свое очень значительное превосходство перед большинством других окружающих, обычных людей. Но его одухотворенность и мудрость не дают ему впасть в житейскую манию величия. Ибо, он как никто другой, понимает то, как далек он от реального совершенства на самом деле. Хотя и уже находится на высоте, принципиально недостижимой для большинства обычных людей. Он знает, что абсолютный идеал требует, как минимум, сто жизней по сто лет каждая, для своего достижения. И одна человеческая жизнь, пусть даже и самая замечательная и уникальная - это лишь небольшая песчинка на пути к абсолюту.
Кроме обычной доброты, интеллигент убежден в необходимости проявления постоянной фоновой доброжелательности всегда и во всем. Как основного стиля жизни. В том числе, в сложных и проблемных ситуациях. Он старается, по возможности, быть всегда тактичным и деликатным по отношению к процессам внутреннего мира других людей. Он умеет быть достойным другом и в горе, и в радости. И, чем больше радость другого человека, тем сильнее созвучие ума и души интеллигента. Интеллигент старается избегать в своем поведении и внутреннем мире демонстративности и экстравагантности. Он старается всегда проявлять дипломатичность и психологическую гибкость. Интеллигент специально заботится о том, чтобы в работе его ума и души был максимальный уровень добросовестности. Он вообще стремится к сохранению, укреплению и развитию своей добродетельности в целом. Всегда и во всем.
В отношениях с другими людьми интеллигент, как правило, естественен и искренен. С учетом светского этикета, естественно. В нем сильна жажда познания самого себя, других людей и жизни вообще. Как и жажда обретения мудрости. Он стремится строить свою жизнь по своим собственным принципам и убеждениям, правилам и законам. Как правило, существенно более строгим и более гармоничным, более мудрым и более одухотворенным, чем у большинства обычных людей. Он старается контролировать проявления в себе психологических и нравственных недостатков и пороков. Понимая особую роль интуиции и проницательности, старается их сознательно и целенаправленно развивать в максимальной степени. Тем самым, оптимизируя и свою жизнь, и жизнь многих людей из своего окружения.
Самая концентрированная и изощренная добродетельность является неотъемлемой частью личности интеллигента. Во всей ее многогранности и многослойности. Он старается, по возможности, проявлять вполне определенную избирательность в общении. Без особой необходимости он старается не общаться с примитивными и глупыми, деструктивными и дисгармоничными, пошлыми и грубыми, наглыми и хамоватыми, резкими и дерзкими, и прочими дрянными людьми. Особенно авантюристами и интриганами, психологическими манипуляторами, прохиндеями и прохвостами, лжецами и лицемерами. Ибо, понимает их потенциальную вредность для своей личности, ее полноценной эволюции. Он помнит мысль о том, что «с кем поведешься, от того и наберешься». И поэтому старается делать основной акцент на общение с людьми умными и благородными, гармоничными и одухотворенными, мудрыми и конструктивными, созидательными и порядочными, способными и талантливыми. И в первую очередь, существенно превосходящих его самого по всем выше перечисленным параметрам.
Интеллигент умеет соотносить интересы дня сегодняшнего с интересами дня завтрашнего так, чтобы они не приходили в противоречие друг с другом. Он стремится к тому, чтобы все его мысли и чувства были максимально утонченными и изящными. При особой необходимости даже изысканными. В иерархии ценностей интеллигента классические достоинства и добродетели души занимают особое место. Именно учитывая их, он строит свои отношения с окружающими. Они всегда находятся перед его мысленным взором, участвуют во всех его мыслительных и эмоциональных процессах.
Интеллигент, как правило, хороший собеседник, интересный и приятный. Благодаря своей внимательности и чуткости, умению настраиваться в резонанс мыслям и чувствам партнера по общению, хорошо развитому чувству обратной связи, тактичности и деликатности в ведении дискуссии. Он способен дарить другу качественное душевное тепло. Он старается контролировать в себе проявления зависти и ревности, капризности и стервозности, привередливости и прихотливости, сумасбродства и своенравности, эгоизма и эгоцентризма.
Обычно интеллигент обладает обширным комплектом качеств из набора классической женственности или мужественности. В зависимости от своей половой принадлежности. Он высказывает критику только конструктивного характера. Которая, с одной стороны, никого не обижает (по возможности). А с другой стороны, способствует эффективной коррекции выявленных недостатков.
Интеллигент хорошо понимает то, что такое качественная душевная отдушина. И как ее создать самому. Тем самым проводит достаточно эффективную психогигиену и психопрофилактику относительно своего душевного состояния. Он имеет четкую систему критериев по оценке личности другого человека интеллектуального и психологического, духовного и эстетического характера. Что позволяет избегать множества возможных ошибок в общении с разными людьми, имеющими совершенно различный уровень гармонии личности, мудрости, одухотворенности, зрелости, конструктивности и созидательности.
Интеллигент жестко контролирует искушения ленью ума и души своей четкой и стабильной привычкой к высокому энергетическому тонусу ума и души. На фоне их выраженного трудолюбия и добросовестности. Он стремится к тому, чтобы в его поведении доминирующими были преимущественно логические мотивы. Или эмоции, но только гармоничные и изящные. Он выстраивает правильную любовь к себе. Особо редкое качество среди большинства обычных людей.
Интеллигент отличается особенной любовью к жизни и людям. Он способен быть мощным мотиватором для других людей на добрые дела. Он стремится познать максимальную мудрость в течение всей своей жизни. Это задача для него из числа первостепенных. Он осознает себя как посланника Высших сил на Земле для повышения гармонии в окружающем мире. По мере своих сил и возможностей. Интеллигент понимает необходимость и целесообразность сомнений и колебаний в принятии определенных решений, в творческом процессе. Но его сомнения не касаются нравственных и духовных принципов жизни. Они помогают ему найти наиболее оптимальный вариант решения различных жизненных задач. Он постоянно развивает свое умение жить, работает серьезно и основательно над своей личностью в целом. В том числе, и над своей душой. Отдельным моментом в жизни интеллигента является обретение максимальной одухотворенности. Он старается проявлять наибольшую осмысленность своих чувств, желаний, стремлений, намерений, плодов фантазии и воображения.
Большинство интеллигентов являются оптимистами. И это не только черта их характера, но и элемент их мировоззрения. Они прекрасно чувствуют мельчайшие оттенки и полутона чужих мыслей и чувств в любой форме их проявления. Они, в отличие от большинства обычных людей, несут ответственность за свои советы другим людям.
Благодаря своей гармоничности и зрелости, интеллигент умеет строить прочные перспективные и многогранные отношения. Он очень спокойно относится к славе. И вообще стремится к максимально объективной и бесстрастной оценке своих трудов. С одной стороны, хорошо понимая их вполне определенную ценность. А, с другой стороны, осознавая неправильность претензии на абсолютное совершенство, на обладание истиной в последней инстанции.
Интеллигент очень дифференцированно относится к критике, умея найти рациональное зерно даже из явно деструктивной критики. Он старается проявлять наибольшую осмысленность своего свободного времени. Он проявляет обширный комплект чисто психологических элементов в работе ума и души: психологическую интуицию и проницательность, сообразительность и изобретательность, любознательность и бдительность, бережность и осторожность, гибкость и аккуратность, добросовестность и предупредительность. Продукты его душевного творчества, как правило, отличаются выразительностью и колоритностью, богатой психологической палитрой. В отдельных случаях, с проявлением психологической импровизации.
Особенно хорошо удается интеллигенту процесс создания качественного психологического комфорта партнера по общению. У него всегда есть готовность помочь ближнему в его бедах и проблемах. Интеллигент отличается от всех прочих людей своим умением понимать сложные явления жизни. Да и применительно к очень сложным явлениям у него шансы самые большие. Одной из черт личности интеллигента является его желание поддерживать слабых и юных. Он проявляет особую принципиальность в духовных вопросах. Собственно, интеллигента отличает психологическое и нравственное постоянство. Он имеет собственные принципы внутренней жизни и хранит им верность.
Достаточно часто интеллигент оказывает помощь другим людям в их личностной, человеческой, творческой самореализации. Для него характерно особенное отношение к сложным задачам жизни: он сознательно стремится постепенно повышать их сложность. Обретая тем самым, наиболее совершенный и изощренный навык и опыт.
Интеллигент очень четко понимает свое место в жизни. С одной стороны, он осознает свое преимущество перед большинством обычных людей. А, с другой стороны, он осознает свое значительное несовершенство по сравнению с идеалом. Он проводит профилактику очерствения и ожесточения своей души.
Интеллигент понимает главный смысл жизни - повышение гармонии в себе и в окружающем мире. Он способен проявить понимание самых сложных и замысловатых моментов в личности другого человека. Да и с самом себе он разбирается наиболее оптимальным образом.
Интеллигент, как никто, умеет быть достаточно почтительным к другому человеку, особенно, если он более умный, более талантливый, более мудрый, более зрелый, более гармоничный, более совершенный. Он умеет радоваться чужим достоинствам и добродетелям, способностям и талантам, успехам и достижениям. Даже, если они существенно больше, чем его собственные.
Интеллигенту чужд банальный рационализм. Он стремится к тому, чтобы в его внутренний и внешней жизни преобладал принцип целесообразности. Интеллигентность, как высокая степень человеческой добродетельности, характеризуется, кроме всего прочего, способностью ощущать большую радость от затраты своих сил на благо окружающим. Все, конечно, достаточно осмысленно. Но, тем не менее, это вполне конкретная черта характера и мировоззрения.
Интеллигент особенно тонко чувствует нюансы и детали эстетики в жизни творчестве других людей и по жизни вообще. Интеллектуального, психологического и духовного характера. Эстетику в любой форме. И он ощущает особенную радость от соприкосновения с эстетикой высокого качественного уровня.
Женщина-интеллигент относится к мудрости жизни принципиально иначе, нежели все прочие женщины. Она стремится к максимальному обретению мудрости. И к проявлению ее во благо и самой себе, и многим окружающим. Она (да и он тоже) щедро делится своими знаниями с теми, кто их лишен. Но делает это тактично и деликатно, не задевая самолюбия другого человека.
Интеллигенту свойственна рассудительность, серьезная и основательная. Ибо, она основана на хорошем интеллекте и творческом мышлении, одухотворенности и мудрости, зрелости и самодостаточности. Он стремится избегать (по возможности) пустых разговоров ни о чем, демонстративности в плане своих достоинств и добродетелей, способностей и талантов, обычной болтливости, резонерства, критиканства, саркастичности и язвительности, желчности и злословия, «надувания щек» и «распускания павлиньего хвоста». Интуиция и проницательность помогают ему избегать особенно глупых и примитивных людей. Чтобы не поднимать особенно сложных тем в общении с теми, для кого они в значительной степени недоступны.
Особой чертой интеллигента является самоотверженность интеллектуальная и психологическая, духовная и физическая. Он способен терпеть очень длительно различного рода ограничения и лишения в самом необходимом, любого вида дискомфорт с достаточно хорошим уровнем мужественности. И при этом он не впадает в раздражительность и озлобленность, очерствение и ожесточение души. Он старается сохранить чувство собственного достоинства в любой ситуации. Чтобы он был в наибольшей степени доволен тем, что он делает, и тем, как он это делает.
Ко всем явлениям жизни интеллигент старается относиться серьезно. В нем в наибольшей степени развита самокритичность и самодостаточность. Эти моменты, как и многие другие достоинства и добродетели могут уступать таковым лишь классическим аристократам, мудрецам и святым. Кто, собственно, по большому счету, является просто более «узкоспециализированными» аристократами. В частности, аристократами духа. Надо сказать, что интеллигентность имеет четыре основные грани своего проявления - интеллектуальную и психологическую, духовную и эстетическую. И в разных интеллигентах акценты в этих четырех моментах могут быть расставлены по-разному. Это, конечно, не значит того, что интеллигент считает ценными одни моменты (из этих четырех) и пренебрегает другими. В этом-то и заключена особая ценность личности истинного интеллигента, что в нем достаточно хорошо представлены все четыре этих момента. Просто, в силу вполне определенных личностных особенностей, одни моменты получают развитие в двести процентов, а другие - в пятьсот. Но никогда не ниже ста, принятых у простых людей. Как правило, не менее двухсот.
Интеллигент отличается высоким уровнем внешнего и внутреннего самоконтроля и самообладания, самодисциплины. Он стремится к созданию максимально объективной самооценки и себя, и своей жизни, и своего творчества. Только в качестве экспертов в этих вопросах он выбирает совершенно не обязательно людей из своего непосредственного окружения. Он проявляет, при этом, элемент разумной избирательности. Отдавая предпочтение истинным интеллигентам и аристократам. Или же людям с явными аристократическими качествами ума, души и духа. В хорошей степени их развития.
Интеллигент отличается высоким уровнем самостоятельности и независимости. Эти моменты он не декларирует на каждом шагу и не демонстрирует без особой необходимости. Но, тем не менее, хранит верность своим принципам и убеждениям. По возможности всегда, везде и во всем. Он контролирует проявления в себе сумасбродства и своенравности. Он отличается, как правило, развитой силой воли. В несколько раз большей, чем у большинства людей.
Отличительной особенностью истинного интеллигента является скромность. Ибо, он не считает нужным видеть личной заслуги в том, что он обладает особенными достоинствами и добродетелями, способностями и талантами. Ибо, это все есть аванс от Высших сил, который необходимо отрабатывать пожизненно максимально интенсивно и добросовестно. И то, что все они получили достаточно существенное развитие - это тоже элемент благоволения Высших сил. За что он испытывает безграничную благодарность к ним.
Интеллигент умеет не просто хорошо общаться с другими людьми. Он умеет создавать сокровенное общение, имеющее особенно высокие качественные параметры. И, в первую очередь, многогранной и изощренной доверительности отношений. Он умеет мобилизовать свои резервы при особой необходимости. И помогает другим в этом процессе. Он стремится всегда и во всем иметь собственную точку зрения, которая совершенно не обязательно совпадает с распространенной и общепринятой. Особенно среди своего непосредственного окружения, состоящего из обычных людей. Мнение истинных интеллигентов ему, безусловно, небезразлично.
Интеллигент стремится дать возможность другому человеку сохранить свое лицо в самых сложных и проблемных, страшных и своеобразных, неоднозначных и противоречивых, тонких и щепетильных ситуациях. Если только перед ним не стоит основная задача в обличении подлеца и негодяя, авантюриста и интригана, психологического манипулятора и любого другого деструктивного и дисгармоничного типа, сознательно наносящего ущерб интересам отдельного человека или общества в целом. Его особенно не прельщает роль обвинителя и обличителя. Но и уклоняться от нее он тоже не собирается. В отдельных случаях, жертвуя своими личными интересами. И создавая массу дополнительных проблемных моментов в своей жизни.
Интеллигент способен не только на качественное сочувствие и сопереживание, но и на изящное. Им движет принцип: «главное - быть достойным человеком, а не казаться им чисто внешне». У него, как правило, присутствует обостренная совесть. Настолько чувствительная и принципиальная, что какой-либо даже второстепенный момент жизни может доставлять ему массу неприятных эмоций, переживаний и страданий. У него существует самая совершенная оценка явлений жизни и самая строгая оценка самого себя. Его достаточно гармоничное чувство собственного достоинства практически исключает возникновение и развитие самоуверенности и самовлюбленности.
Отношение интеллигента с самим собой, с окружающими, с жизнью носят конструктивный и созидательный характер. Что среди обычных людей встречается предельно редко. Как, впрочем, и большинство элементов истинной интеллигентности, к сожалению. Его уровень трудолюбия и добросовестности ума и души заслуживает не только особенного уважения, но и восхищения. Ибо, в этом плане, как и в большинстве других, особенно важных и ценных, в нем присутствует не только желание и стремление гармонично строить жизнь, но и вполне конкретное умение. И умение высочайшего уровня.
Творческое мышление классического интеллигента заслуживает отдельного восхищения. Ибо, его эффективность и продуктивность поистине удивительны. Одна из фундаментальных черт характера и мировоззрения - это терпение и терпимость, высокий уровень требовательности к себе, построение своей жизни таким образом, чтобы иметь реальное основание испытывать большое уважение к самому себе не своей формальной принадлежностью к сословию интеллигентов, а тем, что он делает, и тем, как он это делает. Его душевная организация, как правило, имеет не только утонченный характер, но в значительной степени еще и изящный. И местами, (как минимум, местами), - еще и изысканный. Что, собственно, автоматически переносит его в совершенно другую плоскость бытия. Более совершенную и гармоничную. Причем, не просто несколько лучше, а принципиально лучше. Условно говоря, на одну-две головы выше, чем у остальных.
Интеллигент, в отличие от большинства других людей, умеет полноценно отдыхать. Чтобы достаточно полноценно восстанавливать свои умственные и душевные, духовные и физические силы. Которые регулярно тратятся им в очень большом количестве. Ибо, он живет предельно интенсивной и напряженной жизнью. И не только внешней, но и внутренней. Его отличает особое упорство в достижении поставленной цели, как и усердие, добросовестность.
Интеллигент умеет структурировать свое время. В том числе и свободное. Иначе говоря, максимально осмысленно его заполнять наиболее важными и ценными моментами и явлениями жизни. Он всячески избегает банальной праздности. Его отличает внешняя и внутренняя уравновешенность интеллектуального, психологического и духовного плана. Можно сказать, что еще и достаточно высокая стабильность. И количественного, и качественного плана.
Интеллигент умеет эффективно учиться не только на своих ошибках, но и на ошибках других людей. А его феноменальное умение разбираться в людях заслуживает совершенно отдельного разговора. Во второстепенных и третьестепенных вопросах он отличается повышенным уровнем сговорчивости. Особенно в интеллектуальных и психологических вопросах. Но не духовных. У него имеется весьма развитая фантазия и воображение.
Философское отношение к деньгам интеллигента - это отдельная песня нашего бытия. Ибо, он никак не связывает свое человеческое и личностное достоинство с количеством собственных денег. Он остается интеллигентом и в нищете, и в тюрьме, и в концлагере. Особенностью его менталитета является фундаментальное философское отношение к жизни вообще и к ошибкам своим и чужим, в частности.
Практически во всех делах и мероприятиях интеллигента отличает целеустремленность. Он не страдает банальным рационализмом, а стремится максимально полно воплощать принцип целесообразности во всем внешнем и внутреннем мире. Он не проявляет болезненной амбициозности. Но в то же время практикует гораздо более гармоничное свойство - честолюбие. Его феноменальная чуткость к жизни других людей заслуживает того, чтобы о ней было сказано отдельно и достаточно основательно.
Интеллигента во всем отличает повышенное чувство долга и ответственности. Халтурить он просто не умеет. Хотя делает все осмысленно, подходя дифференцированно к каждой конкретной ситуации. Его чувство психологической эстетики удивительно и великолепно. Применительно и к себе, и к другим, и к жизни вообще. Его чувство собственного достоинства сохраняется всегда и везде. Не зависимо от того, кто и что его окружает и что именно он делает.
Интеллигент старается во всем и всегда соблюдать чувство меры. Как правило, ему свойственно достаточно изящное чувство юмора. У него имеется поразительное чувство прекрасного. И поэтому он способен не только его воспринимать, но и создавать в своем жизненном творчестве. Присутствует в нем весьма развитое чувство обратной связи в общении не только с интеллигентами, но и любыми другими людьми. Высокий уровень гармонии личности позволяет ему периодически испытывать совершенно особенное чувство духовной благодати. Щедрость его на качественное душевное тепло - это еще один повод для особого уважения. Интеллигент - это весьма надежный человек. Во всех смыслах.
Жизнь – это такая штука, которая является не только явлением многогранным, но еще и многовариантным, со своей иерархией ценностей. Распознать которые быстро и четко, конкретно и дифференцированно (не говоря уже о градуированности восприятия) для большинства людей, в том числе, интеллигенции, оказывается, в лучшем случае, очень сложно, а в худшем – принципиально невозможно. И вот на помощь наиболее толковым и добросовестным, творчески мыслящим людям и приходит сообразительность. Которая основана не только на хорошем интеллекте, но и богатой фантазии и воображении, на психологической интуиции и проницательности, тонкой душевной организации, способности мыслить многогранно, мощно и быстро. Ситуация с интеллектуальной и психологической точки зрения бывает не только стандартной и распространённой, но и необычной и непривычной, странной и противоречивой, проблемной и даже конфликтной, своеобразной, многогранной и многослойной, когда стереотипное мышление, как правило, терпит свое принципиальное фиаско. Особенно в тех случаях, когда впечатление о внешней стороне того или иного явления жизни (в том числе, человеческого бытия) приходят в принципиальное противоречие с его истинной сутью. Так человек мелкий стремится выглядеть крупным, пустой – содержательным, глупый – умным, подлец – порядочным, лицемер – искренним, эгоист – альтруистом, порочный – добродетельным.
Сообразительность помогает выбрать вариант восприятия, оценки конкретного явления в наиболее оптимальном варианте. И, в соответствии с этим наметить более адекватную реакцию на ситуацию. Так, например, человек ошибся. Первая реакция большинства окружающих людей заключается в том, чтобы указать человеку на его ошибку. И многие из-за своей мелочности и примитивности, стереотипного мышления, чрезмерной амбициозности и демонстративности, тщеславия и ненасытной жажды общественного самоутверждения любыми путями и способами, стремятся обыграть такого рода ситуацию как большой и яркий спектакль, в котором они будут, несомненно, играть главную, наиболее эффектную и престижную роль уличителя и обличителя. И, чем меньше что-то вписывается в их стандартные рамки восприятия и мышления, тем с большим энтузиазмом они разворачивают свое «действо».
Например, идет незнакомый человек и шатается. Мышление большинства идет по пути наименьшего сопротивления: раз шатается, значит, пьяный. А, раз пьяный, значит должен быть уличен и обличен. А то, что человек может быть абсолютно трезвым, но страдать сильным головокружением (например) в силу вполне определенных патологических состояний и заболеваний, в голову «критику» не может придти, ибо, это уже требует от него принципиально более существенной умственной активности, от которой он или уже отвык или никогда не был способен в принципе.
Самокритичность у таких «критиков», как правило, почти полностью отсутствует.
Как показали наблюдения автора за последние сорок лет, большинство гораздо легче верит во что-то плохое, чем во что-то хорошее. И более того: возможность квалифицировать то или иное явление (мысль или чувство, желание или стремление, поступок или элемент чужого творчества и т.д.) как отрицательное, девяносто девять процентов людей в девяносто девяти процентах случаев старается не упустить. Ибо, это дает им возможность публичной демонстрации своей особенной добродетельности, благородства и т.п. Но, в тоже время, эти же девяносто процентов людей в девяносто процентах случаев демонстративно игнорируют ситуацию, когда можно высказать одобрение и поддержку, принципиально положительную оценку, не говоря уже о восхищении чужими достоинствами и добродетелями, способностями и талантами. Особенно, если речь идет о тонкой и дифференцированной оценке явлений очень умных, очень красивых, очень изящных, многогранных и многослойных, требующих от эксперта умения мыслить категориями высокой степени сложности. О которых девяносто процентов людей, в лучшем случае, имеет весьма туманное представление. В результате чего, решение задач жизни, условно говоря, алгебраического уровня люди пытаются решать с помощью лишь арифметических методов и способов. Естественно, что при этом терпят принципиальное фиаско. Но в своей неудаче стремятся обвинить, в лучшем случае, «странную жизнь», а, в худшем случае, - окружающих. Приписывая им, при этом, принципиально низменные и подлые намерения. За которые те, по мнению «критиков», должны быть обязательно должным образом наказаны.
Вот что получается нередко у людей, лишенных психологической сообразительности, хотя и предполагающих факт наличия и этого качества в их «гигантском» комплекте достоинств и добродетелей. И поэтому то, что интеллигенту может даваться легко и непринужденно, естественно и закономерно, является совершенно невозможным для большинства. Интеллигента могут даже обвинить в склонности к интригам и авантюрам, психологической ненормальности (он ведь умеет то, что не умеют все окружающие) или даже в занятии черной магией (ему помогают могущественные темные силы). Так, например, Паганини обвиняли в том, что он продал свою душу дьяволу и в результате этого получил сверхъестественную способность к музыке. Которую принципиально невозможно втиснуть в распространенные стандартные рамки. И это действительно так: интеллигентность с элементами аристократизма интеллектуального и душевного, духовного и эстетического является элементом совершенно иной системы жизненных координат. Которая, к сожалению, остаётся для большинства пожизненно недоступной для адекватного восприятия и оценки, анализа и понимания, полноценного наблюдения и исследования.
Лишь какие-то мизерные крохи, по большому счету, могут попадать в поле зрения обычного человека. И все его попытки не только легко и быстро постигнуть что-либо, но даже очень интенсивные и очень продолжительные, добросовестные и трудолюбивые усилия обречены, как правило, на неудачу. А признать свою принципиальную несостоятельность для большинства людей представляется невозможным в силу хотя бы небольшого уровня мужества. Уже о самокритичности речь даже не идет. Потому как, для того, чтобы понять относительность своих знаний нужен очень большой ум. Только реально сильный человек может осознавать относительность величины своей силы. Только большой и истинный ученый может представить ограниченность своих возможностей в познании мира.
В пору вспомнить умнейшего человека Древней Греции Сократа, который считал, что он знает только то, что ничего не знает. Собственно, даже все человечество в целом знает так мало по сравнению с абсолютным знанием, такую ничтожную величину, что ее можно вполне правомерно обозначить чем-то близким к нулю. Или ничем.
На познание отдельных фундаментальных истин у человечества нередко уходят целые столетия. И в этом заключается один из элементов диалектики Жизни. Истинная любознательность не ограничивается лишь жаждой получения просто новой информации.
Есть стремление получить по возможности принципиально новую информацию для существенного обогащения своего интеллектуального багажа. Человек, таким образом, постоянно открыт для любой новой информации, пусть даже весьма необычной и парадоксальной, сложной и противоречивой. В связи с чем, старается в максимальной степени использовать любую возможность получения новой информации, в том числе и совершенно случайно возникшую в его жизни. Это, конечно, требует от него проявления постоянной интеллектуальной и психологической бдительности. На которую у большинства даже представителей современной интеллигенции совершенно не хватает ни умственных, ни душевных, ни физических сил.
Но, получение новой информации – это только первый этап в умственной работе любознательного человека. Вторым этапом идет серьезное и глубокое осмысление этой информации, систематизация ее и соотнесение с уже имеющейся. В ряде случаев, идет существенная переработка старой информации и органичное внедрение в нее новой. Или, по крайней мере, делается конкретный задел для нового мыслительного процесса, который будет добросовестно осуществлен несколько позже. Но это имеет место в том случае, если речь идет об интеллигенте с задатками интеллектуального или психологического (душевного) аристократизма. Применительно к обычному человеку это, к сожалению, выглядит весьма проблематично. Умственная и душевная лень и неорганизованность, доминирование стереотипного мышления делают интеллектуальное и душевное развитие (не говоря уже о духовном и эстетическом) обычного человека весьма низко эффективным и малоперспективным. Что, однако, не мешает такому человеку испытывать мощную ревность к успехам других, более трудолюбивых и усердных, более серьезно относящихся к вопросам самовоспитания и самосовершенствования.
И, видя большие успехи своего ближнего, обнаруживающие свою принципиальную личностную несостоятельность (с точки зрения большого формального общественного признания), амбициозный человек, мягко говоря, затаивает зло на успешную личность. Даже в том случае, когда успехи другого касаются той конкретной сферы деятельности, от которой весьма далек наш «критик».
Философия и психология посредственной личности далеко не так проста и безобидна, как это представляется на первый взгляд непосвященному человеку. Это гигантский ядерный реактор с практически неограниченным энергетическим потенциалом. Это своего рода вечный двигатель, способный, кроме всего прочего, периодически выдавать просто-таки фантастические обороты. Но, в отличие от обычного двигателя, получающий, при этом, чаще всего, лишь косвенные и опосредованные повреждения.
Иначе говоря, запускается мощный и необратимый процесс психологической и духовной деградации личности. Который, до поры до времени, не оказывает своего глобального разрушающего влияния на чисто интеллектуальные процессы этой личности. Но, чем дальше развивается этот процесс внутри этой конкретной личности (по большому счету, и черт бы с ней), тем более концентрированное зло, в существенно большей дозе и значительно большему числу людей несет она сознательно и целенаправленно, усердно и трудолюбиво, с фантастическим энтузиазмом, доходящим до радикального фанатизма, с проявлением гигантской сообразительности и изобретательности, феноменального полета воображения и фантазии. Читатель может удивиться формальной логической нестыковке в данной ситуации. Как же может посредственная личность проявлять полет фантазии? Может, к сожалению, если ей в этом помогают темные силы, которые по всем ведущим умственным качествам тысячекратно превосходят даже самых умных и очень талантливых людей. Посредственность, страдающая безмерной гордыней, - это удачная марионетка в руках темных сил. И, как правило, пожизненная марионетка. Старающаяся принципиально не помнить и не знать о том, что является носителей особой Божественной искры в своей душе. Ценность которой всегда была, есть и будет настолько значительной, что даже примерные ее размеры большинству людей представить не представляется возможным.
Сообразительность интеллигента можно охарактеризовать еще и некоторыми другими словами: быстрая, мощная, гибкая, тонкая, многогранная. Комплексная, интуитивная и проницательная, творческая, продуктивная, созидательная, конструктивная, постоянная, с элементами оригинальности и гармоничности, естественная и закономерная, касающаяся не только явлений из системы вечных классических ценностей. Хотя, на самом деле, представить что-либо вне системы ценностей бытия очень трудно, ибо, нередко просто тот или иной конкретный человек, в силу своего индивидуального духовного и психологического невежества, не может постигнуть истинный смысл и глубинную подоплеку того или иного конкретного явления жизни.
Что, собственно, отнюдь не означает того, что этого смысла или подоплеки не существует в принципе. Не говоря уже о том, что «пути Господни неисповедимы». Иначе говоря, практически для девяносто девяти процентов людей самый глубокий смысл той или иной сложной конкретной ситуации, к сожалению, остается в принципе за гранью их умственных, психологических и духовных возможностей. Можно даже привести очень грустную статистику: применительно к простым явлениям жизни глубинный смысл оказывается доступным лишь одному человеку из ста; если речь идет о явлениях средней степени сложности, то лишь одному человеку из тысячи; а когда человек дерзает постигнуть явления высокой степени сложности, то лишь одному человеку из миллиона. И так, к сожалению, было пять тысяч лет назад и так будет и через пять тысяч лет. Это один из законов диалектики жизни, не зависимо от того, кто и что об этом думает.
Парадоксы распространенной человеческой логики связаны с тем, что для размышления выбирается банальная житейская система координат, в соответствии с которой девяносто девять процентов людей обладают высокой степенью развития не только стандартных и распространенных достоинств и добродетелей, но и весьма редких, требующих особых талантов и ума и души (от 1 до 0,001 процента в общей массе людей). Но, если рассматривать явления жизни с точки зрения вечной и универсальной системы (иерархии) классических ценностей интеллектуального и психологического, духовного и эстетического характера, то, к величайшему неудовлетворению подавляющего большинства людей, выявится более объективное и принципиально более реальное положение вещей. Которое в десятки, сотни и тысячи раз менее оптимистично, чем распространённые стереотипы об этом.
Конечно, человеку, который никогда не сталкивался с явлениями интеллигентности или аристократизма, трудно постигнуть их колоссальную специфичность. Правильнее было бы сказать так: практически все так или иначе сталкиваются с явлениями интеллигентности, но никто им не объясняет на доступном, именно для них языке, то, что это такое и как правильно к этому относиться. Хотя, с другой стороны, как объяснить человеку, привыкшему мыслить лишь простыми категориями, специфичного явления средней степени сложности. Или человеку, привыкшему мыслить категориями лишь средней степени сложности, специфичность явления высокой степени сложности?
Как, правило, это невозможно даже чисто теоретически. Нельзя первокласснику, узнавшему только уровень арифметики, давать задачу алгебраическую. А тому, кто узнал лишь алгебру, давать задачу из тригонометрии. Результат можно просчитать даже без долгих и интенсивных умственных усилий. Вопрос только в том, что даже самые скромные познания первоклассника или пятиклассника являются неплохими среди ему подобных, среди общей массы его ровесников. И поэтому и тот, и другой, в меру своего знания и понимания, могут сказать предельно категорично: «я знаю много». И для их возраста и в их системе ценностей это действительно так. Но, ведь понятно, что даже по сравнению с выпускником школы их знания и умения достаточно символичны, не говоря уже о выпускнике вуза или профессоре.
Но, если первокласснику или пятикласснику такие заблуждения, по большому счету, можно простить и не ставить им в укор, то для взрослого человека, считающего себя уже достаточно зрелым и самодостаточным, такие заблуждения и иллюзии принципиально менее допустимы и приемлемы. Ситуация со школьными учениками приведена для большей наглядности и доступности восприятия. Вопрос в том, что абсолютно все мы являемся пожизненно учениками школы жизни. В которой учебный год, условно говоря, может длиться и десять, и двадцать и даже пятьдесят лет. И даже при такой гигантской продолжительности (с точки зрения одного человеческого воплощения) итоговые годовые оценки у многих получаются далеко не такими лучезарными и оптимистичными, как нам всем этого хотелось. Дело в том, что в школе для получения среднего образования нас учат принципам элементарной житейской логики, в то время как, во взрослой и самостоятельной жизни нужна уже логика духовная. А это принципиально иная система координат, значительно более сложная. Настолько сложная, что оказывается в значительной степени недоступной для понимания и постижения девяносто процентами людей. Если рассматривать это момент, что называется, по большому счету.
И это, к сожалению, не каприз автора, а жестокое и категоричное, мощное и фундаментальное проявление воли Высших сил. Рядом, с которой мнение и воля отдельного человека, каким бы замечательным он себя ни считал, это пылинка по сравнению с бесконечными просторами космоса. Конечно, такой расклад вещей многим амбициозным, самовлюбленным и самоуверенным людям покажется принципиально неправильным. Что же, каждый имеет право на ошибку и заблуждение. Только вот свою, мягко говоря, субъективность не стоит выставлять в качестве эталона для подражания для всего человечества.
Конечно, человек в двадцать лет предполагает проявление уважения к себе в большей степени, чем в десятилетнем возрасте. В сорок лет больше, чем в двадцать. В восемьдесят лет больше, чем в сорок. Это с точки зрения простой житейской логики. А, вот с точки зрения духовной логики (в том числе, в системе координат ценностей интеллигентного и аристократического плана) человек даже в десять лет, но с задатками гармонии личности высокого уровня, может заслуживать принципиально большего уважения, чем человек в восемьдесят лет, но с низким уровнем гармонии личности. Да и нередко «просто» с задатками особенных талантов. Задатки интеллигентности и аристократизма, даже, по большому счету, не важно какого именно конкретного вида (интеллектуального или психологического, духовного или эстетического) даже у человека в десять лет имеют принципиально большую ценность для общества, государства и человечества в целом, чем вся личность человека восьмидесяти лет, относящегося на самом деле (а не в воображении этого индивида или некоторых представителей его непосредственного окружения, субъективно относящихся к нему) к обычному, посредственному типу.
Конечно, никому не хочется считать себя посредственностью. Но, как показывают наблюдения автора за последние сорок лет и фундаментальные работы классиков философии и психологии, не менее девяносто процентов людей, на самом деле, предпочитают не ударить, что называется, палец о палец для того, чтобы хоть чуть-чуть реально отличаться от банальной посредственности. И это, к сожалению, касается и тех, кто имеет в себе задатки особенной и оригинальной личности. Ибо, то, что реально достигает последняя категория людей в своей жизни, почти в девяносто девяти процентах случаев, является лишь жалким подобием того, что они могли бы достигнуть при качественном самовоспитании и самосовершенствовании во всех выше перечисленных плоскостях (областях) человеческого бытия.
И это драма, по большому счету, не только нашего общества и государства, но и всего человечества в целом. Ни общество, ни государство, ни человечество не может полноценно развиваться и гармонично совершенствоваться, если во главу угла (сознательно и целенаправленно, четко и конкретно, категорично и принципиально, масштабно и фундаментально) общественной и государственной политики и идеологии, философии и психологии, науки и культуры не поставлены вечные и универсальные духовные и психологические законы Бытия, понятия истинной иерархии ценностей Вселенной, а не того, что пропагандируют конкретные лидеры конкретной эпохи конкретного общества в угоду своим меркантильным соображениям о «прогрессе человечества» в их, мягко говоря, субъективном восприятии жизни.
Конечно, некоторые читатели могут обвинить и самого автора в принципиальном субъективизме. Безусловно, элемент индивидуально-специфического (по сути) восприятия бытия человечества имеет место быть. Но он, тем не менее, не вступает в принципиальное противоречие с мыслями, изложенными в более двух сотнях фундаментальных трудов классиков мировой философии и психологии. По крайней мере, в своих основных взглядах и представлениях, принципах и убеждениях. И именно поэтому автор считает возможным предполагать вполне реальную степень объективности своих мнений. Как говорил один из классиков философии «я вижу далеко, потому что стою на плечах гигантов». И это верно не только для него, а для любого человека, стремящегося (и имеющего потенциальную возможность) постигнуть мудрость человечества. Как показывает анализ биографий более пятисот людей, интеллект которых получил большое общественное признание (при жизни или после нее – это уже отдельный вопрос), невозможно достигнуть чего-либо существенного в жизни, если пренебрегать знаниями и опытом интеллектуалов-предшественников, в первую очередь, а уже потом некоторых современников.
Как показывает анализ истории развития даже самых развитых (в политическом и экономическом, психологическом и культурном смысле) стран – Англии, Франции, Германии, США, главную политику в науке и культуре делают не десятки миллионов обычных людей, а всего лишь двадцать-тридцать человек, но по своей сути, а не по форме, относящихся к интеллигентам с элементами аристократичности ума или души (об аристократах духа речь вообще отдельная). Так, в связи с выше сказанным, можно ли считать возможным приравнивать ценность этих редких интеллигентов-аристократов ума или души (иногда и того, и другого одновременно) и ценность обычного человека, о котором, уже спустя два поколения потомков, мало кто помнит.
Конечно, никто и никого не обязывает пожизненно находиться в полусогнутом положении перед интеллигентами. Но, когда вопрос касается общественной или государственной политики относительно истинных интеллигентов, то акценты должны быть расставлены должным образом. Четко и конкретно, категорично и принципиально, в ряде случаев гибко и дифференцированно. Так, например, приоритет интеллигентов - аристократов духа должен быть даже по отношению к прочим интеллигентам-аристократам. А душевный (психологический) аристократизм интеллигента должен стоять выше чисто интеллектуального. Присутствие же двух видов аристократизма одновременно в одном интеллигенте должно быть оценено несколько выше, чем присутствие лишь одного из них. Три вида истинного аристократизма – это большая редкость даже среди аристократов, не говоря уже об обычных людях. И поэтому такое явление должно иметь совершенно особую и непреходящую ценность.
Истинный интеллигент – это не тот, кто лишь гордится своими интеллигентными задатками. А тот, кто предельно интенсивно и добросовестно, всеми силами ума и души стремится максимально полноценно (на сто процентов все равно не получится даже в самом оптимальном случае) развить свои уникальные и редчайшие задатки. И не только развить, но и поставить на пожизненное служение обществу, государству и даже всему человечеству. Ибо, истинная интеллигентность – это не привилегия, а, в первую очередь, миссия, долг, обязанность. Надо отметить, что определенные способности от рождения даны практически каждому человеку. Это не обязательно какие-то феноменальные таланты, но, тем не менее, они имеют вполне определенную и конкретную ценность с точки зрения иерархии ценностей человеческого бытия. Другой вопрос в том, что девяносто процентов этих способностей у девяноста процентов людей так и остаются на уровне задатков. А, ведь, будь мы немного внимательнее к своим задаткам, трудолюбивее и усерднее, умнее и мудрее, серьезнее и самокритичнее, то могли бы достичь значительно более существенных вершин в своем развитии и самореализации. Самопроизвольное развитие даже самых замечательных достоинств и добродетелей в большинстве случаев не превышает пяти-десяти процентов от того, каким оно могло бы быть у того или иного конкретного человека.
Пушкин не зря говорил, что «гений – это один процент таланта и девяносто девять процентов труда». Труда тяжелого и напряженного, постоянного и добровольного, высоко организованного и добросовестного, проникнутого самодисциплиной и самокритичностью, идущего в большой системе самовоспитания и самосовершенствования, осознанного и одухотворенного, конструктивного и созидательного, продуктивного и эффективного. Идущего в соответствии с пониманием иерархии истинных, классических и вечных ценностей Бытия.
Истинный интеллигент в десятки раз требовательнее к себе, чем обычный человек. И, в первую очередь, в том, за что может реально уважать и любить себя. Можно сказать, что девяносто процентов людей категорически отказывается повысить уровень требовательности к себе даже на десять процентов. Не говоря уже о пятидесяти процентах. Разговор даже об удвоении требовательности рассматривается уже в рамках явно шизофренической логики. И это применительно к наиболее неглупым и неплохим людям. А о прочих речь, в данном случае, вести вообще не стоит. Ибо, это полностью бессмысленно.
А вот амбиции у всех совершенно непомерные, принципиально неадекватные (в девяносто процентах случаев) даже применительно к реальному уровню задатков наиболее ценных достоинств и добродетелей, не говоря уже к истинному положению их личности в тот или иной момент их жизни.
Трудиться даже в два раза больше, если это не дает конкретной материальной отдачи, - это мысль для девяноста процентов людей является принципиально глупой и нелепой. С одной стороны, девяносто процентов людей настолько уверены в своем многогранном совершенстве, что работу по повышению гармонии своей личности даже на один процент (о большей величине и говорить не стоит) считают принципиально нецелесообразной. Ибо, «будет мое совершенство размером в девяносто восемь процентов или в девяносто девять, - это не тема для напряжения моих мозгов». А то, что реальный показатель гармонии личности, при этом, не превышает и десяти процентов, остается, что называется, вне поля зрения этого человека. Как, собственно, и для почти девяноста процентов прочих людей, к сожалению.
Собственно, о какой интеллигентности может идти речь, если девяносто процентов людей отличаются выраженной умственной и душевной ленью, принципиальным нежеланием познавать и постигать даже самые элементарные истины жизни. Не говоря уже о тонких, сложных, многогранных. И это, в первую очередь, девяносто процентов так называемой интеллигенции, которой сам Бог велел интенсивно шевелить мозгами и душевными мускулами. Но почивание на лаврах собственного производства – это занятие гораздо более приятное и комфортное, чем серьезный труд ума и души.
А вот славы хочется почти всем. И славы большой, желательно всемирной. То, как тяжело и изнурительно трудятся истинные интеллигенты-аристократы, с какой степенью самоотречения и самоотверженности, отвержения многих распространённых и общепринятых благ и удовольствий, остается вне поля зрения девяносто девяти процентов людей. Им интересен только процесс возведения интеллигента или просто таланта на пьедестал славы.
Иметь славу интеллигента, но приложить для этого даже всего десять процентов от усилий интеллигента, представляется для девяносто процентов людей категорически неприемлемым. Вот такая специфическая логика мышления. Урожай с огорода хочется получить качественный и обильный, а вот ухаживать за огородом усердно и добросовестно почти не хочется. Или хочется, но крайне редко и без особого энтузиазма.
Как же всем хочется быть чем-то уникальным и эксклюзивным, особенным и оригинальным. И в тоже время, как показывают наблюдения автора за последние сорок лет, даже миссия «просто хорошего человека» для трех четвертей нашего современного общества оказывается, что называется, не по плечу. Ибо, это всегда был большой и серьезный труд ума и души. А в нынешнее время это труд еще в три раза больше и сложнее. Миссия же замечательного человека остается недоступной уже как минимум, для девяноста пяти процентов людей. Хотя бы в силу того, что и отдельные люди, и общество, и государство имеют об этом очень смутное и туманное, предельно абстрактное представление, хотя, на самом деле, все имеет вполне конкретное содержание. Миссия талантливого человека оказывается трудно реализуемой даже для девяноста процентов действительно талантливых людей, которых, в лучшем случае, десять процентов людей от всего населения. В итоге получается, что, в лучшем случае, лишь один процент людей достигает мало-мальски существенной ценности для общества. А относительно существенной ценности, даже из последней категории людей, достигает только один из десяти. То есть лишь один из ста тысяч людей. И это необходимо понимать как отдельным людям, так и обществу в целом, политической и идеологической, интеллектуальной и культурной элите, в первую очередь.
При этом, следует четко понимать тот момент, что даже создание максимально благоприятных условий для развития и реализации творческих способностей действительно талантливых людей на конкретном этапе развития человеческого общества, к сожалению, не приведет к быстрому появлению принципиально большего числа очень одаренных людей. Их процентный состав, условно говоря, остается, по большому счету, на прежнем уровне. Другой вопрос, что, если такая очень совершенная общественная и государственная политика, и идеология, философия и психология сохранится двести-триста лет непрерывно (что представляется весьма мало вероятным даже чисто теоретически), то тогда Высшие силы могут придти к выводу о том, что некоторые акценты в их отношении к тому или иному конкретному народу можно несколько изменить. Но не принципиально и не навсегда. Но это лишь чисто теоретический момент диалектики бытия человечества. А, на самом деле, повышение уровня гармонии общества и государства даже на десять процентов требует таких больших и длительных усилий, что об этом, к сожалению, мало кто, даже из числа самых умных, догадывается. Ибо, это требует знания, понимания и умения адекватно и эффективно применять духовные и психологические законы и правила бытия вообще, и человеческого, в частности.
Несмотря на то, что вот уже три тысячи лет, как минимум, человечество и его самые лучшие умы озадачено темой построения гармоничного общества, тем не менее, никакой мало-мальски стройной и завершенной философии такого общества не создано. И при том отношении и общества, и государства, да и человечества в целом к философии вообще, и к философии бытия, в частности, в обозримом будущем такая философия вряд ли будет разработана. Не говоря уже о том, чтобы хотя бы одного народа из всего человечества. Один из проблемных моментов, по мнению классиков философии, состоит в том, что нет достаточно существенного уровня одухотворенности основной массы населения. Это с одной стороны, а с другой – нет универсальной философии одухотворенности, приемлемой для людей разных вероисповеданий. Ибо, представители каждой религии, и даже отдельных направлений внутри одного вида религии (католичество, протестантство, православие и т.д.) считают именно свою религию единственно правильной, а все остальные принципиально неправильными.
Драматичность ситуации отчасти заключается в том, что оба этих мнения в равной степени неправильны, потому как в каждой религии есть свои сильные и свои слабые стороны. Но трактовка даже явно сильных сторон далеко не всегда обстоит оптимальным образом. Например: для основной массы людей требуется объяснение всех фундаментальных понятий религии предельно подробное, простое и доступное для восприятия. Иное просто остается вне поля зрения этих людей. Другой вопрос, что, кроме всего прочего, нужно еще и подробная и многогранная методология воцерковления отдельного человека. Которая бы учитывала факт отсутствия творческого мышления у девяносто пяти процентов людей. И сложные явления и категории объясняла доступным языком. Но проблема в данном моменте состоит в том, что философию, как таковую, разрабатывают не широкие массы, а аристократы ума, души и духа. И то, что разработано для широких масс людей, далеко не всегда подходит для интеллигента или аристократа. Для интеллигента ума нужен, условно говоря, отдельный, так сказать адаптированный вариант философии религии. Более сложный и многогранный, более глубокий, более ответственный, опирающийся на специфичность интеллектуала, как такового. Объясняющий права и обязанности его миссии интеллектуала на Земле. И в соответствии с этим конкретные законы и правила духовного и психологического характера, на которые он должен опираться в своем существовании, в первую очередь.
Другой момент заключается в том, что пока не существует разработанной философии и психологии творческого человека, как такового. А это не просто несколько иная, нежели применительно к обычному человеку философия и психология бытия, а принципиально иная, существенно более сложная и многогранная опирающаяся преимущественно на понятия высокого уровня сложности, учитывающая гораздо более интенсивные и изощренные процессы интеллектуального и психологического, духовного и эстетического характера.
Конечно, у разных титанов мысли в их произведениях рассыпаны отдельные фрагменты философии и психологии бытия творческого человека. Но, чтобы их узнать, потребуется целая жизнь, что для девяносто девяти процентов людей категорически неприемлемо. Может быть, в ближайшее столетие это белое пятно в человеческом знании будет ликвидировано. И тогда человечество сделает еще один шаг на пути своей бесконечной эволюции.
Но, даже тогда, когда будет создана универсальная философия бытия, еще не факт, что наступит всеобщее благоденствие. Ибо, реальная одухотворенность – это результат большого и серьезного труда ума и души. К которому девяносто процентов людей, как минимум, не готовы и не способны. И, к сожалению, видимо, еще пару тысяч лет не будут готовы и способны. Ибо, эволюция личности – это очень постепенный и очень медленный процесс. Ибо, как показывает практика, перескакивание в своем развитии через три ступени даже одного человека в девяносто девяти процентах случаев не только не приносит ему реальной и ощутимой пользы, но и наносит громадный и непоправимый вред его интеллектуальному и психологическому, психическому и духовному здоровью и благополучию.
Последовательное освоение каждой следующей ступени имеет принципиально большую вероятность получения конкретного и стабильного результата. Кроме этого, девятьсот девяносто девять человек из тысячи сознательное и целенаправленное занятие философией (в том числе, философией человеческого бытия) считают принципиально излишним для себя, не имеющим практического смысла и ценности. И, с точки зрения банального рационализма, даже вредным, так как оно не дает быстрого и конкретного, большого и ощутимого результата в виде явной выгоды и чисто практический пользы. О том, что польза для души и духа может быть не только не меньше, чем польза для ума или тела, девяносто девять процентов людей предпочитают принципиально не задумываться. Не говоря уже о том, что явления, способные принести даже небольшую (а большую, тем более) пользу для человеческой души или духа, имеют, как правило, потенциальную и реальную ценность, как минимум, в несколько раз больше, чем полезные явления только для ума или только для тела. Никто не говорит, что явления, полезные для ума или тела, не имеют ценности вообще. Но, тем не менее, акценты, по большому счету, должны быть расставлены адекватно и правильно.
Но, к сожалению, девяносто девять процентов людей не то, что много не думают о своем душевном или духовном здоровье и благополучии, не думают об этом вообще. Стало, к сожалению, правилом положение дел, когда о том, что этими вопросами нужно заниматься вообще, и предельно серьезно и основательно, в частности, никто, нигде и никогда никому не сообщает. Небольшим исключением в этом предельно грустном правиле служат религиозные учреждения: монастыри, семинарии, духовные академии. Но и там далеко не все так благополучно, как нам всем этого хотелось бы.
Проблема приобретения даже минимального уровня одухотворенности (только истинной, а не показной) связана с тем, что каждый человек, решивший стать на путь даже небольшого духовного совершенствования, сталкивается с постоянным и предельно интенсивным, талантливо изощренным противодействием темных сил. Которые, в отличие от многих людей, к своим обязанностям разрушителей доброго, светлого, гармоничного и положительного относятся предельно добросовестно, с гигантским энтузиазмом и фанатизмом. И потому, что называется, ставят палки в колеса и где можно, и где, вроде бы, нельзя. Но это тема для большого и отдельного разговора. И поэтому в данной работе она не будет дополнительно освещаться.