Часть вторая.
21 октября пошёл на охоту с Найдой. Спутника оставили возле палатки. Поставили капкан, обследовали один ключ, и стали возвращаться домой. Полчаса назад проходил здесь, и никаких следов не было. А тут свежий соболиный след. Прошёл совсем недавно. Найда бросилась по нему, и я за ней. Наконец пошла по следу, промелькнула у меня в голове. Боюсь спугнуть эту мысль и иду за ними. Прошёл немного, а Найда бежит мне навстречу. Давай, давай ищи, подбадриваю её, а сам продолжаю идти по соболиному следу. Найда разворачивается, и устремляется вперёд. Проходит много времени. Что-то не слышу долгожданного лая, а она опять бежит ко мне. Возвращаю её на след. Ищи, ищи, призываю я её. Буду идти хоть до самой ночи, пока не догоним соболя. Найда ещё не знает, что гонка за соболем продолжительна. Идёт хозяин за ней или нет? Вот и возвращается ко мне, чтобы проверить это.
Наконец раздался долгожданный лай. Я помчался, что есть духу на призыв моего верного друга. Хоть бы не бросила, мелькало у меня в голове. Топорик в рюкзаке колотил меня по спине, но я не замечал этого. Деревья мелькали по сторонам. Мчался под уклон, перепрыгивая через лежащие деревья. Не терпелось увидеть своими глазами и соболя, и лающую Найду. Замечаю издалека на вершине лиственнице комочек зверька. Не могу сдержать слёз счастья. Всё о чём мечтал долгие годы, зачитывался в охотничьих рассказах, мысленно переживал, свершилось. Вот он сидит на дереве. Найда то подбегает, с лаем к дереву, то отбегает, чтобы увидеть и убедиться, что соболь там.
Я не тороплюсь. Разглядываю пушистого зверька. Обхожу дерево со всех сторон. Соболь распластался на ветке, следит за мной, поворачивая головой в мою сторону. Впервые слышу, как он урчит. После выстрела соболь падает. Найда хватает его и треплет в разные стороны. Поднимаю её на руки и кружусь с ней, говоря ей ласковые слова. Теперь понимаю, почему взрослые мужчины и женщины не сдерживают слёз на олимпийских играх, завоёвывая золотую медаль. Вот и для себя добыл своё первое золото. Всё к чему я стремился, забрался в далёкую глушь, свершилось. Моя городская, комнатная собачонка, осуществила мечту моей жизни. С хорошим настроением возвращались мы в палатку.
Часть вторая.
С этого момента Найда поняла, что от неё требовалось, и с самозабвением носилась за соболями. Но дело усложнялось тем, что снега было мало. Соболиные следы попадали и старые, и новые. Там где соболь кормился, он бегал в разные стороны на большом протяжении, образуя многочисленные наброды. Когда Найда начинала преследовать соболей, они, большими скачками до двух метров, мчались по своим следам. Скрывались в зарослях кедрового стланика, буреломах, и отрывались от неё. Пока Найда разбиралась в его запутанных следах, соболь уходил далеко, и мы теряли его след.
Кедовый стланик оправдывал своё название. Его ветви, похожие на сосновые, росли из одного места в разные стороны, словно острые пики, переплетаясь вежду собой, стлались к земле. Пройти по этому месту было невозможно. Сплошной ковёр из веток, покрытый снегом. Заросли его располагались в вершине левого берега. Соболь мчался к ним со всех сил, и заскакивал туда, как в надёжное убежище. За день несколько раз гонялись за соболями, но всё безуспешно. Мы постепенно набирались опыта. Хотя и немного, выпадал снежок, способствуя нам разбираться в следах. Знали, где искать свежие следы. Найда отсекала убегающего соболя от вершины, и, в конце концов, загоняла его на дерево. Я ликовал, услыхав лай Найды, и мчался туда, сломя голову.
Однако время шло, припасы заканчивались, день становился короче, мороз сильнее. Зима вступала в свои права. Пора начинать кочевать в сторону дома. Дорога неизвестна, расстояние тоже. Сколько времени понадобится на путешествие до посёлка Торго? Одни вопросы. Знаю только общее направление. Вон туда надо идти. Сначала по Соктокуту, затем по Токко, найти левый приток Торго, и по нему до одноимённого посёлка.
Второй день на новом месте. Пять дней у меня ушло на переброску вещей. Охоты не было. Не рассчитал я свои силы и возможности. Взял очень много вещей, которые не хочется бросать. Нужно делать сани или небольшие нарты. Без них бутор, свой не унести.
Ещё загодя стал сооружать нарты. Выбрал прямослойную берёзку. Срубил её. При помощи клиньев расколол на две половины. Выстругал полозья. Согнул их, и в таком виде стал сушить возле печки. Прорубил отверстия в полозьях, и вставил в них копылья. Верх копыльев стянул тальником на ширину нарт, образуя жёсткую конструкцию. Всё это делал по вечерам. На удивление, мне самому понравились нарты изготовленные мною. Они получились красивые, и ни чем не отличались от эвенкийских нарт. Всё было готово к походу, и я стал кочевать. Но по дороге опять начались приключения.
По лесу и бурелому не пойдёшь. Пришлось идти по льду. Горные речки замерзают поздно, из-за их быстрого течения. Лёд тонок, не выдерживал тяжесть нарт и трескался. Нарты проваливались в воду. Полозья намокали. К ним прилипал снег, и они не скользили. Приходилось нарты переворачивать, отскребать намокшие полозья. После этого продолжать движение. Но опять проваливался, и всё повторялось. К тому же проваливался я сам. Намокшие валенки, замерзали. Шёл в них, как в колодках. Пробовал идти берегом. Там другая напасть. Нарты на камнях переворачивались, постоянно приходилось их поднимать. Намучившись, я бросил эту затею и вернулся в палатку. Полюбовался в последний раз на свои нарты и оставил их на высоком месте.
Решил весь свой груз переносить на себе. Брать определённую ношу. Отнести её на половину расстояния. Оставлять, и возвращаться обратно. Переночевать в палатке. Утром с очередной ношей идти до места, где оставил первую, и опять возвращаться обратно. Так переносить весь груз. Последнюю ночь ночую в палатке. Утром с печкой и палаткой идти весь день до вечера. Ставить палатку. Переночевать, а утром идти за грузом. Получался у меня, своеобразный челночный путь. На переноску всего груза уходило несколько дней. Чтобы уменьшить число ходок, приходилось нести предельные веса. Рюкзак на себя взвалить не мог, поэтому приседал, обхватывал его руками, прижимал к груди, вставал вместе с ним и устанавливал на сваленное дерево или пень. Затем поворачивался к нему и, одевал лямки на себя. Покачиваясь, делал первые шаги и потихоньку, с остановками шёл до обеда. Оставлял груз, возвращался к палатке.
Спутника пришлось отпустить, и он опять принялся за своё грязное дело. Однажды Найда нашла глухаря. Видимо кто-то поймал его, но не успел скушать. Почти целый. Пришли к палатке. Повесил глухаря как можно выше. Пока заготавливал дрова, хотел затопить печь, совсем рядом залаяла Найда. Взял ружьё, и пошёл проверить, на кого она лает. Лаяла на большую ель. Рядом стояли такие же ели. Ходил вокруг них, разглядывал, но никого обнаружить не могу. Решил залезть на одну из елей и рассмотреть поближе рядом стоящие ёлки. С большим трудом залезаю на ель. Такие густые, и колючие ветки, со скрипом продираюсь между ними всё выше и выше. Рассматриваю внимательно соседние деревья. На самой близкой ели увидел мордочку соболя. Сидит, затаился. Спускаюсь на землю. Стреляю в то место, где сидел соболь. Он падает. На выстрел идёт Спутник. Живот его раздут неимоверно. Сразу догадался, что он отоварил глухаря. Мне так жалко стало Найду. Не жалея себя ищет соболей. Такая послушная, преданная, не возьмёт ничего без разрешения. Думал накормить её глухарём. Но этот предатель оставил её ни с чем.
Однажды утром, только отошёл от палатки, как Найда остановилась у старого поваленного дерева. Обнюхивает его. Стала царапать когтями, а потом бросилась вдоль дерева. Повернул голову за ней, а Найда чуть не поймала соболя, выскочившего из дупла. Он с трудом спасся от её зубов, заскочив на лиственницу. Стреляю его. Чёрный, крупный, словно котяра. Решил не носить соболя, и запрятал его на высоком пне. Надёжно прикрыл обломками коры. Когда возвращался обратно, увидел печальную картину. Обломки мои были разбросаны, соболя на пне не было. Я расстроенный от увиденной мною картины, подходил к палатке. На тропе лежал соболь с отгрызенной лапкой. При виде его успокоился, но не совсем. Висевший на дереве куль внизу был разорван, и съедена булка хлеба. Это и спасло соболя от полного уничтожения. Погонял Спутника, но он, как всегда до ночи не подходил к палатке. Этой булки хватило бы мне на два дня еды. Постепенно, благодаря Спутнику, продовольственные запасы мои значительно сократились. Я стал побаиваться, что мне их не хватит на всё путешествие.
Во время перехода собаки загнали соболя в камни. Пытался выкуривать его дымом, разбирал камни, но ничего не получалось. Сидит, урчит. Оставил ему небольшую щель, поставил капкан и закрыл щель камнями. Прохожу каждый день мимо. Остановлюсь, послушаю. Урчит соболь. Ну, урчи, урчи. Иду дальше. На третий день подхожу к капкану. Спутник прибежал вперёд. Смотрю, и у меня падает настроение. Из пасти его торчит хвост соболя. Пока подбегаю, исчезает и хвост. Хватаю камни и кидаю в него. Спутник отбегает, и до конца дня не подходит ко мне. Весь оставшийся путь пытался ударить его, но не получалось. Я уже ненавидел его лютой ненавистью, но ничего не мог с ним поделать.
Постоянная таскотня мне порядочно надоела. Самое главное я понял, что таким методом передвижения мне не успеть дойти до посёлка. Я даже не вышел на реку Токко, а ещё идти и идти. Решил оставить все вещи и дальше идти только с самым необходимым. Выбрал приметное место на высоком берегу. Соорудил небольшой лабаз и сложил туда своё снаряжение. Ружьё, патроны, капканы, лишнюю одежду, спальник и прочие предметы. Оставил у себя тозовку, печку, палатку, чайник, котелок и остатки еды. Утром тронулся в путь. Оглянулся на своё сооружение, в тайне надеясь, что когда-нибудь сюда вернусь. Настроение у меня поднялось. Хоть груз был приличный, но я знал, что не будет обратного хода. Пошёл, пошёл, только вперёд, как бывало, мы говорили, пробиваясь с отцом в неизвестные охотничьи места!
Прошёл несколько часов. Спутника с нами не было. Видимо он подумал, что мы вернёмся, да и сооружение мы оставили, похожее на палатку. Может там съестные припасы? Так ему показалось. Я не жалел об этом и удалялся всё дальше и дальше.
Соктокут превратился в приличную речку. Широкое русло, лёд выдерживал меня и не трескался. Снега было мало, и шагалось легко. Найда бежала впереди, иногда скрываясь за поворотом. Светило яркое солнце. На резких поворотах реки у прижимов возвышались красивые скалы. Вдруг за поворотом, где скрылась Найда, раздался визг. Я прибавил шагу. Войдя в поворот реки, увидел, как Найда кого-то треплет. Подошёл ближе. Это оказался красавец соболь. Надо же было в это время перебегать ему речку. Хороший подарок преподнесла мне Найда. Такой счастливый день у меня получился с новым порядком передвижения.
Стал передвигаться быстрее. Вставал рано и шёл до наступления темноты, чтобы пройти большее расстояние. Продукты у меня заканчивались. Остались только сухари, да немного сахара. Своей едой делился с Найдой. Белку или соболя добывал редко, и больше радовался тому, что смогу ей сварить покушать. Она отощала сильно и съедала всё, что я ей давал. Иной раз встречались кедровки. Если мне удавалось её подстрелить, Найда тут же её съедала. Иногда, на переходе Найда загоняла соболей. Один раз услыхал её лай у далеко стоящего большого кедра. Довольно открытое место, и дерево хорошо было видно. Другой раз потерял Найду. Шёл долго, а её нет. Стал прислушиваться, но ничего не слышно. Пришлось снять рюкзак, и налегке идти разыскивать её. Нашёл следы соболя и преследующую его Найду. Поднялся высоко по ручью, и только тогда услыхал еле слышный лай. Пришлось затратить много времени, чтобы дойти до них и добыть соболя.
Наконец вышел на реку Токко. Обрадовался такому случаю. Это настоящая горная река. Мощным течением наворочены громадные торосы . Местами выше одноэтажного дома. Таких торосов нет на реке Лене. По льду приходилось идти с большими предосторожностями. Иногда проваливался под двухэтажный лёд по пояс. Выбирался с трудом. Приходилось снимать рюкзак, а потом выкарабкиваться. Мне везло ещё, что в воду не попадал. Тогда не знаю, чем бы это заканчивалось.
На горных реках мощное течение. В сильные морозы образуется тонкий лёд, а вода уходит. Над ней образуется пустота до полуметра между водой и льдом. Затем опять лёд замерзает, появляется корка льда. Вода, образуя пустоты, убывает и замерзает третий раз. Если осенью был большой уровень воды, то льда может намёрзнуть несколько слоёв. Провалиться туда не пожелаешь и врагу. Я проваливался в два слоя льда по пояс. Встаёшь на нижний слой, он не выдерживает и ломается.
Опираешься на верхний. Слой льда толстый. Ложусь грудью на лёд, поднимаю на него колено. Вроде выбрался, но лёд не выдерживает. Ломаешь оба слоя льда, и оказываешься в яме. Повторяешь эту процедуру осторожней несколько раз, пока не доберёшься до берега. Что если до берега несколько десятков метров, да ещё три слоя льда, да в придачу вода? Не дай бог, не позавидуешь никому.
Приходилось торопиться, и я шёл и в темноте. Провалился пару раз, выбирался с трудом. Необходимо было, переходить на ту сторону реки. Шёл и искал место перехода. Найда поняла, что мне это трудно даётся и стала помогать выбирать безопасный путь. Как она понимала мою трудность в выборе пути, я не осознавал. Но она пошла впереди меня. Поджидала, если я отставал, обходила опасные места, выдерживая правильное направление. Наверное, слышала тончайший звук треска льда и обходила опасное место стороной. Перевалили реку, и пошли вдоль берега. В сумерках, определить толщину льда, и что под ним, я предположить не мог. А Найда, как заботливая нянька, вела меня вдоль берега, до тех пор, пока я решил заночевать.
Мороз прижимал, светила луна. Высокий берег. Поднялся на него и установил палатку. На берегу стал искать подходящие камни, чтобы на них установить печку. Её устанавливаешь на четыре камня по углам, чтобы от печки не загорелся дёрн. Очень устал. Хотелось поскорее затопить печь и лечь спать. Поэтому подобрал первые попавшие камешки и вернулся в палатку. Установил печку, поставил на неё чайник со льдом. Зашнуровал полог палатки, и тут же от усталости уснул. Так умаешься от переходов, что не до готовки еды. Только разгорается печка, как тут же засыпаешь мертвецким сном. Печка прогорает, просыпаешься от холода, растапливаешь её заново и начинаешь готовить ужин.
Проснулся от того, что стал задыхаться. Под печкой всё красно, тлеет дёрн, палатка полная дыма. В таких случаях теряться, смерти подобно, соображать надо быстро. С каждым вдохом задыхаешься всё больше. Нагнул голову к самой земле, вдохнул более чистого воздуха и задержал дыхание. Расшнуровывать выход, нет времени. С силой поднимаю боковой край палатки, вдыхаю чистого воздуха. Хватаю, сколько могу в охапку снега и бросаю его под печку. Снимаю чайник с печки. Набрасываю телогрейку на печку и выкидываю её наружу. При каждом таком движении набираю порцию чистого воздуха. В палатке дым, пар. Видно только красное, тлеющее пятно, где стояла печка. Заливаю его водой из чайника, но этого мало. Продолжаю глотнуть чистый воздух, схватить в ладошки снега, вернуться в палатку и высыпать снег на горящий дёрн. Дышать дымом нельзя, тут же потеряешь сознание, и печальный конец неизбежен. Всё же мне удалось затушить горящий дёрн.
Пришлось идти на берег искать большие камни. Полная луна освещала всё вокруг, помогала найти мне то, что нужно. Установил, как положено печку. Затопил её. Пошёл на реку. Наколол льда с торосов, прихватил с собой льдинку про запас. Время было час ночи. Приготовил ужин. Стал кушать и развеселился, даже хохотал вслух. Представил себя со стороны. Как суслик, быстро, быстро головой ныряет в нору и высовывается обратно. Так и я. Туда, сюда, путаюсь в полах палатки. Дым глаза ест, задыхаюсь, не дышу. Набираю в охапку снег и обратно. С хорошим настроением лёг спать, и проспал без сновидений до утра.
Весь следующий день потратил на поиски устья реки Торго, впадающей в Токко. По моим представлениям оно должна быть, а его нет? Когда пилоты летели до места моей высадки, они летели не по руслу речки, а напрямую, поэтому у меня не осталась в памяти эта местность. Шёл продолжительное время по плёсу, присматриваясь к левому берегу, стараясь найти устье речки. Ничего похожего не видел. Зато встретил три большие лунки во льду, недалеко друг от друга. Меня они очень заинтересовали. Явно кто-то их использовал. Края их были сглажены, между ними просматривались дорожки. Внимательно рассматривая их, догадался, что это следы выдры. Я так приятно был удивлён. Оказывается и у нас в Якутии водятся выдры!
Полюбовавшись своей находкой, продолжал свои поиски. Как и где искать, если я никогда не был в этой местности? Может быть, мне нужно было идти наоборот вверх по реке? С такими мыслями вернулся в палатку. Ночью вспоминал о доме, о родных. Наверное, они беспокоятся, потеряли меня? По времени я уже должен был вернуться. Последние два дня наш рацион с Найдой состоял из горсти сухарей, а у меня ещё кусочка сахара. Где наш грабитель, Спутник? Он так и не догнал нас. Лежит у нашего лабаза, или волки его поймали на переходе? Решил утром подняться на гору и осмотреть местность. С такими мыслями и уснул.
Утром рано поужинал и пошёл искать хороший подъём на гору. С большим трудом забрался, и не пожалел об этом. Передо мной открылась такая прекрасная панорама! Долины живописных рек, острова, красивые горы с выступающими скалами. И самое главное, я увидел вдалеке хребет, который тянулся по правую сторону речки Торго. Не зря смотрел с любопытством в иллюминатор вертолёта, и мне это пригодилось сейчас. Этот хребет остался у меня в зрительной памяти. Ещё дальше по течению Токко, километров в пятнадцати, у крутых скал, заметил густые клубы пара. Это речка Торго, своим бурным течением размывало лёд, и впадала в Токко. Спустился с горы и направился к палатке. Быстро собрался и тронулся в путь. Подходя к месту, где парило, слышался нарастающий шум клокочущей воды. Выбрал подходящее место среди нагромождения торосов и перешёл реку. Пошёл лесом. Через некоторое время вышел на речку Торго. Пересёк её и остановился ночевать.
Я так вымотался, что утром не стал собирать вещи. Оставил всё в палатке, и решил дальше идти налегке.Переночевал ещё одну ночь у костра. Утром шёл точно по речке Торго. В этом уже не сомневался. Стояла отличная, солнечная погода. Утренний мороз заставлял меня чувствовать себя бодро, и шагалось легко. Хотя утром позавтракал только кружкой горячей воды, меня обуревало чувство гордости. Мечтал, что когда доберусь до Олёкминска, то дам телеграмму родным: «Я вышел! Скоро вернусь!»
Часам к трём дня, услыхал шум работающего дизеля электростанции. Через час пришёл в посёлок и зашёл в дом. Оказалось это столовая. Женщина-повариха с любопытством уставилась на меня. «Откуда, -спрашивает, -ты такой?» «Да в лес ходил,- отвечаю.» - Не боишься один ходить, недавно шатун человека задрал. – Меня бог миловал, не встречался с медведем. Повариха налила мне тарелку вкусно пахнувшего супа. Я попросил наложить мне в тарелку каши с мясом, и вынес моей подруге Найде. Спросил у поварихи про вертолёт. Она ответила, что целую неделю, люди ждут его на взлётной полосе. Поблагодарив женщину за угощение, поспешил встречать вертолёт.
На открытом месте человек двадцать ожидало винтокрылую машину, чтобы вылететь в Олёкминск. Я присел на бревно и тоже стал ждать. Вдалеке, над горизонтом показалась еле заметная точка. Она приближалась, и стал слышен шум вертолётного двигателя. Повезло же мне. Осталось только сесть на борт. Вдруг не помещусь.
Каково же было моё удивление, когда из приземлившегося вертолёта, вышли мои знакомые пилоты. Они удивились ещё больше меня. Второй пилот обнял меня, как родного человека. Они признались мне, что вспоминали меня, и очень удивлялись. Не думали, что я смогу выйти их такой глухой тайги.
Из Олёкминска домой я улетел на следующий день. Добыл я всего девять соболей, и около тридцати белок. Предложил одного соболя вертолётчикам, но они отказались. Пробыл в поездке больше месяца. Родные мои очень беспокоились. Очередной раз жена говорила, что больше меня одного на охоту не пустит. Когда сдавал соболей, в охотобществе, то произвёл настоящий переполох. До меня соболей никто не сдавал. При моём появлении пронёсся слух по кабинетам о соболиных шкурках. Работники из других отделов сбежались посмотреть на ценную пушнину. Даже председатель пришёл из своего кабинета. Трогали шкурки, встряхивали, любовались на переливающуюся, всеми цветами радуги, шерсть.
Добыл я соболей мало, но каждый для меня, и для Найды был дорог. Мешало то, что не было достаточно снега. Толщина его в пять сантиметров позволяло скакать им от Найды громадными скачками. Было множество старых и новых соболиных набродов, и соболя убегали по ним, чтобы запутать свои следы. Нужно было оставить лишний груз на месте охоты и выходить налегке. Больше половины месяца ушло у меня на перетаскивание груза, и это время я бы мог использовать на охоте. Успешно охотиться с собаками на соболей можно тогда, когда снег выпадет по щиколотку. Соболь проваливается в глубоком для него снегу, а собака мчится беспрепятственно, быстро настигая его. У нас же снег стал падать в конце нашего перехода, и большая часть соболей мы добыли в это время. Но, всё равно, нами был приобретён ценнейший опыт, который нам пригодился впоследствии.
Теперь, когда услышу шум вертолёта, в памяти всплывают мои путешествия. Заснеженные горы, русла рек и речек, скалистые прижимы и рёв перекатов, сопротивляющихся наступлению зимы. Лес на белоснежной земле. Призывной лай моей верной, любимой спутницы Найды. Помню каждое дерево, каждое дупло и обстоятельства, при которых были загнаны соболя. Трудную дорогу и предельные переносимые тяжести. Но вновь, не задумываясь, повторю всё это, если представится возможность. Манят меня дальние дали, и нет им конца, как поётся в песне.
5 июля 2013 года. МАГ.