Мой адрес Нью-Йорк, США
Они прилетели в Америку. Это было 11 мая 1978 года. Их встретил представитель Толстовского фонда, провел через таможню и оставил с багажом на тротуаре. В полутемном туннеле при выходе из аэропорта они стояли оглушенные, ошарашенные. Вокруг двигался разнообразный люд. Огромные чернокожие носильщики толкали нагруженные тележки. Подъезжали машины, такси, автобусы. Стоял страшный шум, гул от двигателей. Запах выхлопных газов забивал нос, першило в горле. Подкатило желтое такси. Здоровый, высоченный полицейский подошел к таксисту и стал показывать жестами, чтобы он уезжал. Выскочил шофер и стал пререкаться с полицейским, все время повторяя: "Вай! Вот!" («Why! What!»). Аля почему-то показалось, что это «наш» человек, из Союза.
— Слушай, Глеб, этот таксист — русский.
Глеб без промедления:
— Эй, парень! Ты русский?
— Я? А вы что, прилетели из Италии? Эмигранты? Что, ждете? А-а. Да-да. Вам автобус подадут. Слушай, дорогой, мне нельзя здесь стоять. Этот полицейский меня гонит. Я скажу, что должен вас забрать и пошел за багажом, — с ходу предложил таксист и быстро скрылся в дверях.
— Ну «наши» уже здесь вовсю шуруют, — с восхищением воскликнул Глеб.
В это время служащий, который встречал эмигрантов, пригласил садиться в автобус. Сначала автобус медленно продвигался по разъездам, а затем вошел в поток машин, который вился и несся огненной змеей, и, казалось, уже никуда не выскочить из него, надо только влиться и ощутить эту скорость, почувствовать ее, чтобы остаться в этом потоке, иначе тебя выбросит вон. И вот автобус мчится в Нью-Йорк,в город больших возможностей и исполнения желаний.
Привезли их на Манхэттен в гостиницу Graham — 28-я стрит и Пятая авеню. Номер: две комнаты и место для при готовления пищи с портативной электроплитой.
Впереди два выходных дня — они были предоставлены самим себе. Утром Аля пошла в магазин купить что-нибудь к завтраку. У портье она спросила, где ближайший магазин. Вышла на улицу. Холодно. Пусто. Она посмотрела направо, налево — ни души. Быстро, прибавляя шаг, Аля пошла вдоль улицы. Высокие серые дома сжимали пространство. Ветер продувал улицу, как в вытяжной трубе, кружил газетные листы, гремел пустыми банками и, завихряя, гнал мусор за угол. Она вдруг отпрянула в испуге: в нише подъезда кто-то лежал на картоне, закутанный в тряпье. Это существо зашевелилось, и показалась чем-то обернутая голова. По пути ей еще попалась пара несчастных, грязных бездомных.
«Боже! Вот этот огромный, холодный город — город, где никому нет дела до маленького человека и до тебя. Кому мы нужны здесь? Вот это капитализм, — ежась от ветра, думала Аля. — Что с нами будет?» Ей стало страшно.
Еще в аэропорту им выдали деньги, а в понедельник они должны идти в Толстовский фонд, который помогает в устройстве эмигрантов (не евреям),в начале их пути на американской земле.
После полудня они вышли из гостиницы на Пятую авеню. Погода изменялась, засветило солнце — Нью-Йорк повеселел, приглашая их на свои улицы, изумляя красотой, присущей только ему. Ввысь, к небу, тянулись небоскребы, поражая величием и мощью. Они смотрели на них, задрав головы, как завороженные и не могли поверить, что стоят здесь, в самом центре Нью-Йорка, таком когда-то и недостижимом,и далеком, а теперь, вот он — Нью-Йорк — реальный.
Взлетая с грохотом и звоном,
Над опрокинутым Гудзоном,
Манхэттен вижу я в упор,
Огромных зданий силуэты —
Они грядущего приметы
или былому приговор?
Они врастают в поднебесье
И чудятся безумной смесью
Грез ангельских, бесовских снов...
Утром в понедельник они втроем пешком отправились в Толстовский фонд, который находился на 57-й стрит и углу Бродвея. Их провели в кабинет, где молодой человек беседовал с ними около двух часов, заполняя бумаги и рассказывая, что на первых порах им будут помогать: подыщут квартиру, уже есть договоренность с одной организацией в Джерси Сити, устроят на курсы английского языка, помогут найти работу, и если понадобится, предоставят медицинскую помощь, решат прочие житейские проблемы, возникающие у эмигрантов; получать они будут в месяц $ 180.00 на семью. Он также сказал, что работу надо искать побыстрее, так как долго их содержать не будут.
Единственные знакомые в Штатах у Али и Глеба была семья Гуревич, которые уехали из Ленинграда года на полтора раньше. Евгения Самуиловна Гуревич работала в Ленинграде вместе Александрой Михайловной в ателье. Она эмигрировала вместе с семьей сына — его женой и их трехлетней дочкой. У Али был номер их телефона, и как только они поселились в гостинице, она позвонила Гуревичам. Евгения Самуиловна пригласила их. Ее сын Даня объяснил, что ехать надо на метро в Джерси Сити , до остановки Journal Square, а там он их встретит. Как радостно было встретить знакомых, здесь на чужбине, почувствовать хоть какую-то поддержку, узнать, как устраиваются люди в чужой стране. И надо же было такому случиться, что им предстояло поселиться и прожить долгую жизнь,в том же самом городе, рядом с семьей Гуревич.
После двух недель проживания в гостинице в Нью-Йорке их семью перевез на своей машине в Джерси Сити Лев Найман, тоже эмигрант, бывший ленинградец; он работал в организации CASE, которая помогала вновь прибывшим в этот город адаптироваться в США.
Джерси Сити (Jersey City, NJ)— город, расположенный на противоположном берегу Гудзона, прямо напротив Нью-Йорка. Нырнули в туннель, и, проехав минут десять, вы уже на другом берегу. Вот подъехали к домикам, словно приросшим к друг к другу, вытянувшись линией с двух сторон Мерсер стрит. Машина остановилась у одного из них. Лев Найман помог поднять багаж на второй этаж и открыл дверь в квартиру. Вот их первое жилье в Америке. Квартира вытянутая, словно пенал, вдоль всего дома — от окон, выходящих на улицу и до окон, выходящих во двор. Дом шириной в два окна. Комнаты пустые, стены и потолок покрашены, видимо, по старому слою краски, на полу протертый, грязный палас. В гостиной в углу стоят четыре старые настольные лампы разных фасонов. В спальне прямо на полу лежат разных размеров, бывшие в употреблении матрасы. Следующая за спальней — ванная с туалетом и далее довольно большая кухня — есть плита, стол, два стула и холодильник, все оставшиеся от преждних жильцов. Два окна из кухни выходили в малюсенький дворик.Квартира запущенная. Надо делать большую уборку. Дом старый, возможно, ему лет сто. Ну что ж, и то ничего — жилье есть — будем жить!
И так было угодно судьбе, что они связали свою жизнь с этим городом, рядышком с Нью-Йорком, у него под мышкой. Им сказали, что в предоставленной квартире они будут жить временно, а потом им дадут новую квартиру в доме, где заканчивается капитальный ремонт.
В доме на Мерсер стрит поселили еще четыре семьи эмигрантов, которые шли через Толстовский фонд. Организация, взявшая над ними опеку, определила их на курсы английского, а Женю — в школу, хотя до конца учебного года оставался всего месяц. По утрам Аля с Глебом стали ходить на занятия. Во второй половине дня они были свободны.
Глеб тосковал по работе и очень хотел иметь машину. Он останавливался около автомастерских и подолгу смотрел, как работают люди. «Вот взяли бы они меня на работу, на любую зарплату», — повторял Глеб каждый раз, когда они проходили мимо мастерской. Но как спросить?
Организация CASE ничего не смог подыскать, кроме работы грузчика. Глеб хотел работать, но просил найти работу авто или радиомеханика, или электрика. Аля предложила: «Знаешь надо найти синагогу, может, американские евреи примут участие и помогут нам найти работу».
Однажды, гуляя по городу, они вышли на Кеннеди бульвар и увидели большую, красивую синагогу. На дверях были указаны часы ее работы. В пятницу Аля и Глеб пришли к шести часам вечера, когда начинался шабат. Они вошли в синагогу, служба уже шла. При входе в зал их встретпл пожилой человек. Он дал им по книжке — это была Тора, а Глебу надел на голову кипу, затем провел в зал и усадил. Все стали оборачиваться и с любопытством смотреть на них. В зале стояли рядами стулья, народу было много, перед сидящими стоял человек (раввин) с открытой книжкой и монотонно, нараспев, читал, вероятно, молитву. Аля и Глеб раскрыли Тору и стали ее листать. Кто-то обернулся к ним и показал пальцем строчку, где надо читать. Но они, конечно, ничего не понимали — написано по английски. Кончилась служба, все поднялись, подошли к ним и стали с интересом их расспрашивать: «Кто такие? Откуда?» Аля и Глеб отвечали.
- О, Russian! Russian! — стали все повторять вокруг. На них смотрели доброжелательные приятные лица.
— Welcome to America! Good luck!
Кто-то стал звать: «Мг. Temkin, мг. Temkin! Не speaks Russian». К ним подошел симпатичный, пожилой мужчина и действительно заговорил с ними по русски, правда, с акцентом. Мистер Темкин приехал в Америку десятилетним ребенком из «Минска- Пинска» (так обычно говорят американские евреи, которые эмигрировали из царской России в начале XX века). Он стал им переводить. Затем в середине зала раздвинулась стена-гармошка, за ней, оказывается, стоял длинный стол, где на подносах были пирожные, печенье, соки, кофе, чай, в вазах — фрукты. Алю и Глеба пригласили пройти в зал. Так они познакомились с коренными американцами-евреями. Стали ходить по пятницам в синагогу.
А Лев Найман дурил головы всем эмигрантам, которых он якобы курировал и был связующим между ними и CASE. Он врал, что квартиру они получат в новом доме, который будет вот-вот готов: «Только в том случае, если вы будете работать». Все это было неправдой. Надо сказать, что наши соотечественники оказались, мягко говоря, нечестными и пытающимися нажиться на своих же. Оказывается, Лев Найман, рассчитывал на взятку — тогда бы он помог поскорее вселиться в дом, который как раз и был предназначен для заселения малоимущими и не имеющими дохода людьми. Это дома по 8-й программе, федеральное правительство дает право селиться в них всем американцам и тем, кто законно приехал в США. И не Найманы решают, кто будет жить в таких домах. К тому же все «наши» очень ревниво следили за тем, чтобы кто-нибудь из соотечественников не вырвался вперед и не устроился быстрее, зажил лучше.Они боялись сообщить какую либо новую информацию, чтобы кто-то не воспользовался ею раньше. Они завидовали, если вы нашли хорошое место. Даня и его приятель Миша были в приятельских отношениях с «товарищем Найманом» и знали, где находятся эти дома для заселения. Они уже посмотрели, какие там квартиры. А вдруг лучше, чем те, где живут они сейчас? Надо самим первыми вселиться в эти дома. И когда Аля с Глебом спрашивали: «А где эти дома? Посмотреть бы». Даня и его приятель отвечали, что понятия не имеют.
Прошло уже недели три, как их привезли в этот город. «Товарищ Найман» выжидает и говорит, что дома не готовы. Аля по отрывочным разговорам у Гуревичей поняла, что дом находится где-то недалеко, рядом с большим магазином. Она подошла к прохожему на улице и спросила: «Where is big food store here?» Ей показали. Подойдя к магазину Shop Rite (Гастроном), она увидела строительную площадку и направилась туда. «I like to rent the apartment», — сказала Аля рабочему, и тот посоветовал ехать в офис и дал адрес.
И вот Аля с еще одной эмигранткой сидят в этом офисе. Их очень тепло встретили. Молодая худощавая американка задала вопросы и заполнила документы. Все произошло быстро. Согласно доходу, а они получали на данный момент $45 в неделю от Толстовского фонда, им насчитали квартплату всего $47 в месяц. Они не могли поверить и несколько раз переспрашивали. Но все так и было. В офисе им сказали: «Поезжайте в дом и попросите superintendent показать вам квартиры. Выбирайте, какая вам понравится, скажете суперу, он даст вам ключи и можете переезжать».
Они стали первыми, кто получил квартиру в этих домах, на улице с голландским названием Van Wagenen Avenue. Для них было удивительно, что так все просто. Вот так — выбирай любую квартиру! Они обошли несколько квартир. Аля выбрала на третьем этаже — трехкомнатную, окна выходили на тихую улицу. Большая гостиная и две спальни, ванная с окном и много встроенных шкафов. Кухня вся оборудована: холодильник, посудомоечная машина, большая газовая плита, шкафчики на стенах. В этот же день они перетащили свои вещи, поскольку это было недалеко. Когда «товарищ Найман» узнал, что без него они нашли офис и даже переехали, он был вне себя. К тому же его разоблачили.
Однажды, придя в синагогу, Глеб подошел к мистеру Темкину и попросил подыскать ему работу. Вскоре мистер Темкин нашел Глебу работу в автосервисе при автомагазине, владельцем которого был итальянец мистер ДеФио.
Глеб должен был устанавливать в новые машины радио, кондиционеры, по желанию покупателя. И вот первый чек за неделю — $130. А тут и следующая мечта осуществилась — в этом же салоне, через месяц Глеб купил машину, японскую, «Тойота Корола» - совсем недорого — $2000, машина почти новая (всего три месяца, как была куплена), но кто-то после аварии (чуть помято левое крыло) решил ее продать, чтобы не возиться. Некоторые люди могут себе такое позволить.
Глеб работал очень усердно. Он устанавливал по пять приемников в день. А его напарники, один «латинос», другой чернокожий, дай бог, одну установку в день. Они забирались в машину и спали. Уволить их не могли, так как профсоюз защищал их права рабочих.
В 70-е и в начале 80-х все эмигранты, приехавшие в Америку, были в одинаковом положении, все стояли на одной стартовой линии. Все начинали с нуля, а кто-то вырвался вперед и добился своей мечты. Америка дает такую возможность каждому и проверяет, кто на что способен. "Америка — страна неограниченных возможностей". «Если повезет», — добавляют обычно. Так было и так есть. Надо очень тяжело работать, чтобы достичь своей мечты.
Аля привезла с собой почтовую открытку, сохранившуюся от отца. Она датирована 5 августа 1927 года и прислана из Чикаго его матери от племянника Романа:
Чикаго 5/8/27
Уважаемая Софья Павловна!
Привет Вам и Вашему сыну из далеких американских стран,
где все сгорают в упорном труде, и все возрождается
этим же трудом.
До скорого свидания.
Уважающий Вас Роман.
Более полвека прошло, все это так и осталось.
Надо сказать, эмигранты из Союза в 80-десятые годы (еврейская) и далее, добились больших успехов. Кто приезжал в Нью-Йорк - их расселяли в Бруклине, Квинсе, некоторых в Бронксе. В Бруклине выбирали район в основном Брайтон Бич -Маленькая Одесса. Там стали открываться русские магазины, рестораны, где эмигранты встречались и обменивались новостями. Хотели быть ближе к своим.