А ЦЕННОСТИ ОСТАЮТСЯ ПРЕЖНИМИ...
«А ценности остаются прежними: честность, порядочность, плечи ребенка, беседа с умным, молчание с ним же, гости издалека, цикады ночью, утренний запах сада, бесшумная походка кошки, книги, дающие возможность жить не здесь, и нормальная дружба, когда обоим ничего не надо».
Михаил Жванецкий
***
Будешь скромным — растопчут,
Будешь буйным — снесут,
Будешь умным — прогонят,
Добрым быть — засмеют,
Будешь грешным — осудят,
А цветущим — сомнут,
Будешь чистым — изгадят,
Ну, а злым — проклянут.
Кем же быть? Я не знаю.
Но, играя с судьбой,
Вновь и вновь повторяю:
«Буду только собой».
Игорь Тальков
***
Одно время в парикмахерских, ресторанах, банях СССР висели объявления: «Чаевые оскорбляют достоинство советского человека».
И Плятт, рассчитываясь с парикмахером, неизменно приговаривал, косясь на плакат: «Обожаю оскорблять достоинство советского человека». Расплатившись и оставив щедрые чаевые, спрашивал: «Я достаточно оскорбил ваше достоинство?»
***
Что такое возраст? Вы думаете, я что-то об этом знаю? Это треснувший ствол векового дерева, мимо которого ходили мои родители, поседевший камень мостовой, скрип старого паркета, вчерашние соседские дети, которые сегодня выше меня на две головы. Новый вкус кофе, который пьешь последние тридцать лет, а заметил его только сейчас.
Кто-то скажет, возраст – это морщины и седина в волосах. Бред. Это все внешнее. Возраст — в голове и сердце. Возраст – это когда встаешь утром и говоришь: спасибо, Господи, что ты позволил мне сегодня открыть глаза, что мои ноги ходят, сердце бьется, суставы гнутся, а уши различают мою любимую музыку. Возраст – это когда ты улыбаешься чаще, чем обласканный родителями ребенок, потому что ты лучше знаешь, чего стоит вся эта жизнь.
Аль Пачино
***
Люблю тебя сейчас, не тайно – напоказ.
Не «после» и не «до» в лучах твоих
сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
А в прошлом – не хочу, а в будущем – не
знаю.
В прошедшем «я любил» – печальнее
могил, –
Все нежное во мне бескрылит и
стреножит,
Хотя поэт поэтов говорил:
«Я вас любил, любовь еще, быть
может...»
Так говорят о брошенном, отцветшем –
И в этом жалость есть и
снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем
Стремленьи, где утеряна
стремительность,
И как бы недоверье к «я люблю».
Люблю тебя теперь – без пятен, без
потерь,
Мой век стоит сейчас – я вен не
перережу!
Во время, в продолжение, теперь –
Я прошлым не дышу и будущим не брежу.
Приду и вброд, и вплавь к тебе – хоть
обезглавь!–
С цепями на ногах и с гирями по пуду.
Ты только по ошибке не заставь,
Чтоб после «я люблю» добавил я «и
буду».
Есть горечь в этом «буду», как ни
странно,
Подделанная подпись, червоточина
И лаз для отступленья, про запас,
Бесцветный яд на самом дне стакана.
И словно настоящему пощечина, –
Сомненье в том, что «я люблю» сейчас.
Смотрю французский сон с обилием
времен,
Где в будущем – не так, и в прошлом –
по–другому.
К позорному столбу я пригвожден,
К барьеру вызван я – языковому.
Ах, разность в языках! Не положенье –
крах!
Но выход мы вдвоем поищем – и обрящем.
Люблю тебя и в сложных временах –
И в будущем, и в прошлом настоящем!
__________
Владимир Высоцкий
1973