(Из цикла "Принцип неопределенности")
— Здравствуйте, а мы от тети Маши, – раздался женский голос со стороны уличной калитки.
Я в это время пропалывал помидорную грядку, с которой возился с самого утра. Выпрямился и посмотрел в сторону голоса. Поверх калитки на меня смотрели синие глаза под тонкой шапкой дымчатого цвета.
— Ну, если от тети Маши, тогда заходите.
Я понятия не имел, кто такая эта тетя Маша, таких рекомендателей у меня было сотни, если не тысячи. И тети Маши, и тети Кати, и Клавы, и Натальи Всех Отчеств, и дяди Артемы, и Николаи и т.д. Народная молва ширилась и присылала мне всех, кому позарез нужно было узнать свое будущее и прошлое.
И каждый приходящий использовал имена советчиков как пароль, как будто для меня это имело особое значение. Я принимал всех. Пока мне было нужно.
Калитка с легким скрипом отворилась и во двор вошла женщина средних лет, средней комплекции, в плаще и в полусапожках. С собой за руку она вела парня, лет тринадцати. Тот был одет вызывающе, в соответствии с современным пацанским стилем.
Женщина замялась, не зная как завязать разговор, и начала с банального.
— Погода прохладная, и вот, мы пришли сюда. Как у вас здесь красиво, помидорчики, цветы, кустики малины …
Я вздохнул, ничего нового. Все приходящие начинают разговоры с погоды и кустиков малины.
— Да, погода прохладная и давайте лучше зайдем ко мне в дом, – и указал на входную дверь. Потом зашел вслед за ними.
Пацан быстро осмотрел помещение, заскучал, подошел к окну, сел на подоконник и полностью отключился. Мамаша дернулась к нему, но быстро взяла себя в руки. Тоже посмотрела вокруг. Обычная дачная остановка – кресло, стул, стол…
— Да, мне так и рассказывали, все так скромно, со вкусом и со смыслом…
Она явно старалась мне понравиться, расточая комплименты. Я уселся на свое кресло. Мамаша подвинула к себе стул и села на краешек. Она была очень взволнованной.
— Слушаю вас, – я их не ждал и хотел побыстрее узнать цель их визита.
Мамаша твердо указала рукой на сына и торжественно воскликнула:
— Вот!
— А поточнее можно?
— От рук отбился, хочу узнать, кто на него так подействовал и что с ним будет в будущем. Мне он, зараза, ничего не говорит, а я так переживаю за него, что сердце болит. Живу одна, мужа нет, поддержки нет… – мамаша начала описывать свою несчастную жизнь, а я в это время сканировал ее линии жизни на небольшие сроки.
Я пророк, вижу будущее и прошлое каждого, кто ко мне приходит. И вижу их в виде дерева, где ветки – это потенциальные линии будущей жизни, которые пройдя через ствол “настоящее” застывают как корни-воспоминание. Крона довольно раскидистая, сотни вариантов, похожие друг на друга и с отличиями, которые разбивают будущие линии на отдельные группы.
Если бы она зашла не ко мне, а к психологу, то тогда была бы задействована одна группа ее будущего, если бы она обратилась к полицейским, то была бы другая часть и так далее. И далеко не каждая группа была бы успешной. Но она зашла ко мне. Значит в прошлое пойдет третья ветвь со мной.
Выбирать удачные результаты – занятие бесполезное, наличие свободы воли индивидуумов формировал принцип неопределенности. Ее выбор придти ко мне был однозначным и добровольным.
Вижу, что не раз обращалась к гадалкам и осталась неудовлетворенной. Просто надо знать, что они обычно угадывают одну линию и преподносят ее в обтекаемой форме, т.к. не уверены, что именно эта линия реализуется.
Я же вижу все линии и руководствуюсь вечным “Не навреди”. Потому что мамаша также влияет на судьбы всех тех, с кем встретится на своем веку.
— А он мне говорит “Вали отсюда”, и я тут так расплакалась… – мамаша перешла к жалобам на своего сына.
Типичная история, которая повторяется много раз во многих семьях и уже невесть с каких тысячелетий. Проблема поколений. Ничего нового.
— Да, – поддакиваю я, — сейчас сложно найти общий язык с молодежью, особенно, когда мы не готовы их услышать.
Мамаша недоуменно взглянула на меня.
— Что вы имеете в виду? Что я его плохо воспитываю?
— Вы воспитываете его так, как вы умеете и понимаете. Ни плохо ни хорошо.
— Ну нет, у меня это не пройдет. Четко контролирую, где, когда и что! Полный отчет всех дел, иначе никак! В наше время это требует полной отдачи всех сил. Да, я держу его в ежовых рукавицах, но для его же пользы. Вырастет, еще благодарить меня будет, подлец такой.
Мамаша бросила гневный взгляд на сына, который уже давно абстрагировался от всего и замкнулся в свои мысли.
— Я понял вас и вашу проблему. Что вы хотите у меня узнать?
— Хочу знать, не упустила ли я чего-то еще? И чего в будущем ждать?
— Вы о себе или о вашем сыне?
— Сын важнее, но и про себя тоже хотела бы знать. Если это возможно.
— Все возможно. Но для начала я хотел бы понять, что лично вы ждете от жизни?
Мамаша задумалась на мгновение.
— Я жду, что этот балбес наконец образумится станет нормальным человеком и наконец перестанет действовать на мои нервы! Я уже не выдерживаю. Извините, нервы… – мамаша в слезах высморкалась в свой платочек.
— Я спрашиваю не о вашем сыне, а о вас лично. Что лично вы хотите от жизни?
Тут мамаша задумалась дольше.
— Ну, наверно встретить достойного мужчину, чтоб при деньгах был, культурным, чтоб я была за ним как за каменной стеной.
Каждая вторая посетительница мечтает о таком муже, только где они водятся? В романах и кинофильмах. Через несколько минут она задаст основной вопрос.
— Почему вы расстались с вашим прошлым мужем? Я вижу, что он живой и не пьяница.
— Но вы же ясновидящий, сами видите какой он. Пустомеля и голодранец. Толку от него, ноль! Понимаете? Ноль! Да вы же сами всё видите. И этот олух тоже в него, ох, как я устала. Устала!
— И как, по вашему мнению, ваша проблема должна быть решена?
— Надо найти такого мужчину. Вы не подскажете, где его найти? Ой, наверно все бабы вас об этом спрашивают… – мамаша задала основной вопрос, слегка хихикнув напоследок.
— В вашем случае найти его можно, вопрос в другом, вы готовы его встретить?
— Что значит готова? – удивилась мамаша. — Да вы только скажите, где и когда я его встречу, а там за мной не заржавеет. Вмиг окручу… Ой..– мамаша мельком взглянула на сына, и убедившись, что он не слышит ее реплики, выдохнула с облегчением и преданно посмотрела мне в глаза.
Я с сомнением смотрел на нее. Нет, не готова. При ее высоком самомнении у нее уже сложился шаблон, с которым она будет сравнивать всех мужчин, встретившихся на ее пути, и никто не подойдет. Есть одна удачная ветка, но для этого ей придется кое в чем себя переубедить.
Я уже говорил, что из-за принципа неопределенности я не могу программировать ее поступки, поэтому придется давать намеки.
— Вернемся все-таки к вашему бывшему мужу. Какие причины были для вас весомыми для развода?
— Не хочу вспоминать, да и вы сами можете увидеть, годится ли он вообще в мужья? В отцы, наконец?
— Поэтому вы ограничиваете контакты сына с его отцом?
— А чему он его может научить? Боже, где были мои глаза, когда брала его в мужья? Глупая и молодая была, да и подруги все уши прожужжали, торопись, одной куковать будешь, вот и поспешила.
— И не пожалели?
— А чего жалеть-то? Слава богу, теперь я сама себе хозяйка, только бы дотащить этого охламона хотя бы до института, а там дальше он сам по жизни. А чего вы постоянно про бывшего спрашиваете? Я что, должна была с ним дальше тягомотиться?
— В нашей жизни ничего случайного не бывает. Вы же помните тот букет сирени, который он подарил вам на теплоходе, когда вы только начали встречаться.
Мамаша погрузилась в воспоминания.
— А этот, ну помню. Глупая была, радовалась тогда всякой мелочи.
— Тогда вы радовались не букету, а вниманию, которое уделили лично вам.
— Ну и что? Таких вниманий у меня было потом до фига, жизнь на нем не построишь.
— Не построишь, в этом вы правы. Только этот букет вы всё ещё помните, потому что он был искренний, а остальные знаки внимания вы воспринимали как должное и они прошли мимо вас.
— И как я должна это понимать? Что в будущем, мне какой-то мужчина принесет букет сирени, и он будет моим суженным? Что-то как в дешевом мыльном сериале.
— Ладно, переходим к вашему сыну. Что вы о нем знаете?
Мамаша судорожно вздохнула, взглянула на безразличного сына и стиснула ладони друг о друга.
— Чувствую, что что-то не то.
— А именно?
— Понимаете, раньше он был для меня вообще открытой книгой, все его поступки, мысли, настроения, желания, ну и все такое, я четко их видела и контролировала, а если надо то и корректировала, если выразиться по современному. Как понимала. А сейчас… Даже не знаю, как сказать.
— Он перестал быть открытой книгой?
— В том то и дело, что он стал более открытой книгой. На все вопросы отвечает, сделает что я скажу, но чувствую, что это всё напускное, отвлекающее, под его белыми страницами что-то есть, и это меня тревожит. Иногда он срывается на меня и я вижу его глаза, они какие-то чужие, но быстро становятся привычными.
— На наркотики проверяли?
— Сдавала на анализы, скрывала правда от него цель, представляла в виде обычных проверок, но пока чисто. Сказали, что не могут распознать. Но все равно, что-то не то.
— Успеваемость? Отношения с друзьями?
— Как говорится, в пределах средней нормы, звезд с неба не хватает, в отстающих не ползает, по его словам и его классной руководительницы отношения с классом ровные, никто не притесняет. Не знаю, может всё еще в будущем, он только только входит в переходный возраст.
— Я вижу, что вы ни разу не обращались к психологам.
— Это ещё зачем? Чтобы нас в дурке на учет поставили? Пойдут разговоры, что дыма без огня не бывает, сами знаете, как у нас делается. Потому и обратилась к вам, может поможете.
Теперь я всмотрелся в парня, всё еще сидевшего на подоконнике и со скучающим видом смотревшего в окно.
Вот он меня удивил, потому что я не увидел его потенциальные ветви.
Сначала я подумал, что устал и не могу сфокусироваться на нем, потом мелькнула мысль, что может дар провидения вдруг внезапно исчез, хотя его прошлое я видел четко. Всмотревшись внимательно, я увидел красный отрезок, который пресекал всю его крону и он заканчивался завтрашним днем, и сразу все понял.
Он – назначенная жертва и завтра его не будет в живых.
Вынужденный из-за деспотизма своей матери вести скрытную жизнь, он вляпался в чьи-то игры и стал той пешкой, которую завтра сбросят с некой шахматной доски, за которой сидят чужие игроки. Я их не знаю, но вижу результат очередного хода.
И это плохо, потому что нарушался принцип неопределенности, от него уже ничего не зависело. Он уже был запрограммирован на закланье. И похоже, что не он один. Да и парня чисто по-человечески жалко. Он бы вляпался в плохую историю и при безразличной матери, словом, все крайности плохи.
Мать его уже потеряла и не догадывалась об этом. Предупреждать было бесполезно, не услышит и не поймет. А если и предпримет что-то, то лишь отсрочит этот отрезок на позднее время, но не решит проблему в целом. Сын уже не принадлежит ей.
Да и сынуля в своем максимализме также не изменит своего решения сделать то, что от него требуют чужие люди, которых он принимает за своих, даже если установить круглосуточный контроль за ним.
Материнское сердце не обмануло посетительницу, оно било тревогу и поэтому они пришли именно сегодня. Но ее разум давал другое объяснение.
В встревоженном состоянии я просканировал его прошлое, в надежде найти ответ на вопрос, что будет завтра.
Тут я почувствовал сильную усталость, не в первый раз я сталкиваюсь с такой ситуацией. Было уже много раз, когда я видел у посетителей смертельную опасность, но не мог давать точные распоряжения, принцип неопределенности является преградой для меня. Опасность может стать реальностью, а может и не стать, или вступят третьи факторы, которые я сейчас не вижу.
— Я думаю, что вам надо больше уделять внимание вашему сыну, но не в смысле полного контроля, а постараться стать тем, кому он может доверять. Да, у него могут быть свои тайны, секреты, но он не должен бояться последствий, если вы о них узнаете. Доверие, оно такое.
— Но я так и стараюсь, постоянно расспрашиваю его…
— Нет, это по сути дела допрос. Нужно просто принять его как взрослого человека и просто жить с ним рядом, без понуканий и управления. Он не ваш бывший муж, поэтому он не обязан вам нравиться. Он такой, какой есть и вы его воспринимаете как факт.
— Но ведь…
— Не надо искать причины, надо искать решения. Устройте сегодня простой домашний вечер с вашими пирогами, которые он так любит. Вы же пекли их когда-то на его семилетие, и он до сих пор помнит их вкус, вспоминает ту атмосферу семейного уюта. Это та теплота, которую ему сейчас очень недостает.
Мамаша затихла.
— И бывшего тоже приглашать?
— Почему бы и нет? Вы же не враги, просто у каждого из вас оказалась своя дорога, друзьями ведь можно же остаться. Он же вас не предавал, просто не оправдал ваши надежды. Но это не повод лишать сына удовольствия встречаться с ним. Сделайте всё сегодня, от вас не убудет, а пользы принесет много.
Мамаша вышла первой, сынуля пошел вслед за ней. Когда он проходил мимо меня, я его окликнул:
— Слышь, завтра не ходи к гаражам. Найди причину, но останься дома. Очень советую. Лучше побудь побольше с отцом, ждет он тебя.
Парень дернулся и пристально посмотрел мне в глаза. Я выдержал его взгляд и увидел что-то осмысленное в его глазах.
— Ну где же ты? Чего застрял? – послышался нетерпеливый голос его матери из двора.
Он сжался, опустил голову, и двинулся к двери. Но перед тем как перешагнуть порог, он снова обернулся ко мне. Я увидел, как исчезает его красный отрезок и разрастается раскидистая сеть его возможных будущих линий. Это хорошо, он начал думать.
Парень вздохнул и окончательно вышел наружу. Послышались шаги и хлопнула калитка на улицу.
Влиять на судьбу посетителей нельзя, принцип неопределенности должен быть соблюден, ведь существует свобода воли.
Но теперь он сам решит, куда идти дальше, завтра к гаражам или остаться дома. Шанс я ему дал. Очень надеюсь, что прислушается моему совету.
Очень скучно быть пророком, каждый раз одно и тоже. Когда же человечество поумнеет?
А теперь надо продолжить пропалывать грядки, урожай обещает быть хорошим. Сейчас хоть и лето, но день сегодня действительно прохладный.