Предыдущая часть: http://proza.ru/2023/03/03/1940
Предчувствие не обмануло Полину: ключ лежал под ковриком. Без сил свалившись на кровать и уставившись в потолок, она пыталась обдумать всё, что произошло и найти хоть какую-то ниточку, которая соединила бы её с Алексеем. Постепенно потолок затянулся серыми бликами, а потом и вовсе потемнел. Прислушиваясь ко всем звукам, Полина ещё надеялась на возвращение Алексея, но лишь ходики на стене торопились куда-то, не ожидая никого.
Стоило Алексею переступить порог общежития, как тут же на него обрушились вопросы:
- Где ты был? Обыскались тебя!
- Ты Дусю видел?
- Дусю? – Алексей подумал о похоронах, и ему стало не по себе: даже не простился с ней по-человечески.
- В больнице у Дуси был?
- В больнице?
- Ты вроде эха в лесу, Леха! Ты не знаешь, что твоя Дуся жива?
- Жива?
- Всё ясно. Допился.
Наперебой все стали рассказывать о том, как ожила покойница в морге и как спасли её.
"Значит, то не призрак был..." - думал парень, вспоминая, как явственно чувствовал он Дусю, хоть и оказалась она в теле Полины.
Третий месяц пребывания Дуси в больнице подходил к концу. Теперь к ней пускали всех. Среди всех не было лишь Полины. Единственный, кого Дуся категорично не хотела видеть, был Алексей.
Собравшись с духом, пришёл он в больницу два месяца назад, но в тот день девушку не увидел. Её как раз забрали на очередную чистку шва. Узнав, что приходил парень по имени Алексей, Дуся попросила не пускать его в палату. Его и не пускали. Влез он через окно второго этажа по пожарной лестнице, держа в зубах букетик первых весенних белоцветников. Ещё очень слабой девушке не хватило сил даже вскрикнуть. От прежней Дуси мало что осталось. Не было косы, санитарка обрезала её, когда девушка металась в огне. Пепельного цвета волосы поддерживал гребешок. Былую округлость плеч сменили худенькие плечи. Лишь заячья губа напоминала прежнюю Дусю. Вместе с одеялом Алексей подхватил её на руки, девушка застонала.
Кто-то позвал на помощь. Первым в палату вбежал Василий Степанович.
- Опусти её на постель! Осторожно! И покинь палату немедленно. Меня подожди в коридоре, - с железной интонацией в голосе произнёс доктор.
Алексей ждал доктора в коридоре.
- Запомни: то, что она жива - ещё не значит, что будет жить. Если она не хочет тебя видеть, это не значит, что не любит тебя. Наберись терпения, парень.
- Что я могу сделать для неё?
- Не приходить.
Вечером дежурила тётя Маша. Управившись со своими обязанностями, она подставила стул поближе к кровати Дуси и присела.
- Дусенька, ты плакала? Иногда и нужно. Со слезами и боль выходит и обида. Парень, что сегодня в окно влез, и есть тот самый?
Дуся кивнула.
- Это он тебя заставил? – тётя Маша знала, о чём спрашивает. Дуся понимала, о чём спрашивает.
- Нет, - ответила слабым голосом, - он и не знал.
- Выговорись, девонька, иначе не выбраться тебе. Ты в себе всё держишь, а это такая же болезнь. Боль – она и есть болезнь.
Дуся рассказала всё.
- А почему у Алексея сама не спросила и про измены и про ребёнка? Это что получается? Подруге на слово поверила, а парню, которого любила, даже попытки не дала! Тогда как ты с ним жить собиралась?
- Не знаю, тётя Маша, - глотая слёзы, прошептала Дуся.
- Всё, не плач. Одно могу сказать тебе: спать ты сегодня будешь хорошо. А завтра, вот увидишь, и шов твой начнёт затягиваться.
Алексей больше не приходил, а вскоре его отослали в долгую командировку. А может и сам попросился.
Анна Яковлевна, супруга главврача, уже который раз затевала разговор о Дусе, переживая за девушку.
- Ничего, поговорят и забудут, - отвечал Пётр Порфирьевич, а сам всё листал толстые книги, звонил в область и о чем-то договаривался.
Жили они вдвоём. Единственный сын погиб ещё в сорок первом, его жена уехала в эвакуацию вместе с военным заводом в Сибирь и забрала с собой единственную их радость - внука. Там вышла второй раз замуж. Миша писал им письма, обещая приехать в гости. Этими письмами и ожиданием внука они и жили. И ещё работой. Анна Яковлевна учила детишек.
Из близких родственников была только старшая сестра супруги – Аида. Жила она в городе одна и была настоящей горожанкой: в шляпке, с напомаженными губами и ридикюлем. Одинокой себя не считала, всегда говорила, что детей у неё больше, чем в любой многодетной семье. Детьми были студенты. Аида Яковлевна не собиралась стареть и часто повторяла, что отношение к любимому делу, это и есть отношение к себе самому. Делом всей её жизни была История. Её лекции не пропускал никто!
- Аннушка, будешь писать Аиде, передай ей, пожалуйста, мою просьбу. – Пётр Порфирьевич поделился своими мыслями с женой.
- Петь, я твою просьбу очень даже поддержу! – выслушав мужа, обрадовалась Аннушка.
Накануне Пётр Кондратьевич имел разговор с Василием Степановичем.
- Как думаешь, справимся сами или всё же в область?
- Скажу так: на войне и уши пришивал и губы сшивал. Но то всё мужчины были. Понимаете, Пётр Кондратьевич, тут нужна тонкая работа. Я бы сказал - ювелирная.
- Значит, областная?
- Однозначно.
В конце мая Ермакову вызвал в кабинет главврач.
- Ну вот, Евдокия, будем прощаться, прописалась ты у нас, пора на волю. Но, прежде, разговор у меня к тебе. Учиться тебе нужно. Шахта, Евдокия, для тебя отныне закрыта.
- Я сильная, Пётр Порфирьевич, я смогу! Как я без шахты?
- То, что ты веришь в свои силы, это хорошо. Но нужно и в разум свой верить. Выучишься и вернёшься в нашу больницу. И не обсуждается! Ты пойми, Евдокия, у тебя младшие сестрёнки. Что их ждёт? Шахта. Ты должна им разные пути показать. Выучишься - сестрам пример. Они за тобой.
Дуся растерялась:
- А как же мама? Кто помогать будет?
- Я уже договорился. Днём будешь учиться, вечером - сиделкой в больнице. Маме деньги присылать сможешь. Жить будешь у сестры моей жены. Вот адрес. Но это ещё не всё, Евдокия. Первым делом областная больница. Тебе предстоит ещё одна операция. От неё зависит твоя новая жизнь. Веришь мне?
- Верю, - кивнула Дуся, хотя совершенно ничего не понимала.
- Ну, вот и хорошо. Через два дня подойдёшь ко мне в восемь утра. Будет машина в город, тебя отвезут прямо в больницу.
- Пётр Порфирьевич, спасибо... Я ничегошеньки не понимаю, но сделаю всё, как говорите.
Все кто был на дежурстве в больнице, вышли провожать Дусю. Галина Ивановна на радостях расплакалась. Василий Степанович обнял девушку:
- Не забывай нас. А мы-то уж точно тебя не забудем, - рассмеялся.
Оказалось, что мама знала о готовящемся отъезде. Анна Яковлевна советовалась с ней, давая возможность матери принять решение.
- Господи, да за что же нам такое счастье, Анна Яковлевна? Я и мечтать не могла, что дочь будет учиться, да ещё не медсестру!
Вечером, облепившие Дусю сестрёнки уже мечтали, что они тоже поедут в город учиться. Лишь братик Матвей наотрез отказался от этой идеи.
- Я с мамкой останусь.
Перебирая вещи, Дуся наткнулась на косынку. Молча скомкала её, замотала в клочок газеты и выбросила.
Через два дня девушка с заячьей губой скрылась за дверями областной больницы. По прошествии некоторого времени на пороге квартиры Аиды Яковлевны появилась симпатичная худенькая девушка. Тонкий шрам в левой части верхней губы напоминал о недавней операции.
- Здравствуйте, я Дуся.
Жизнь девушки менялась стремительно. Не только Аида Яковлевна приняла её, сам город принял. Дуся быстро ориентировалась, везде поспевала, учёба давалась легко. Ей казалось, что её мозг постоянно голоден и она кормила его книгами впрок. Всё было интересно! При этом она успевала приготовить покушать, прибраться в квартире, учиться и работать сиделкой, а ещё и гулять по выходным с Аидой Яковлевной по городу. Аида так и написала сестре: "Аннушка милая, передай Петру, что это не он мой должник теперь, а я!"
Как-то Аида подарила Дусе губную помаду. Помогла правильно выбрать форму губ и они долго смеялись с того, как Дуся пыталась накрасить их самостоятельно.
- Нет, Аида Яковлевна, мне так никогда не научиться!
- Научишься, Дусенька. Будешь без зеркальца ровно подводить, вспомнишь меня потом!
Окончание:http://proza.ru/2023/03/05/1727