Существует два основных способа жизни.
Первый: ты хочешь жить сам. Жить несмотря ни на что, вопреки всему. Ложишься за полночь, спишь беспокойно, то и дело зажигаешь ночник и, щурясь, вглядываешься в будильник – ещё не пора?
…Лето. Четыре часа утра. Зарница напрягает мысли – обещано солнце! Бегу к реке, ору, перепрыгивая овражки: «Утро туманное, утро седое!» Пробегаю заболоченный бережок. Из тростника выпархивает… журавль! Он удивлён, рассержен. Ему невыносимо моё дерзкое присутствие. «Ещё не время паясничать!» – будто говорит он мне, надувая высоту крыльями, похожими на расправленные в стороны пятерни. «Доброго дня!» – кричу я потревоженной птице, но тотчас осекаю себя и перехожу на шёпот: в этот ранний час я – гость, и быть меня не должно. Моё появление случайно. Случайно?! О, нет! В мире, в котором сама жизнь – случай, всякая случайность закономерна!
Разве не случай, что из миллиардов хромосомных сочетаний жизнь выбрала именно меня? Прекрасно помню нашу многочисленную ораву! Мы ворвались в материнское тело подобно грекам в славную Трою. Тайно похитив девственную неприкосновенность стен, мы перебили стражу и распахнули городские ворота. Участь великого города была решена. Блистательные греческие воины, позабыв в адреналиновой кутерьме благородные привычки и обхождения, как варвары, вгрызались в Троянскую утробу, расталкивая и опережая друг друга. Орущие: «;;;;!*», мы были безжалостны и великолепны! Помню, наше безумие смутило даже лучезарного Аполлона, и он стрелой Париса (матушка была человеком чувствительным) поразил Ахилла, лучшего из нас, в единственное незащищённое место всякого воина – родимую пять.
Прости, журавль! Но я настолько спешу жить, что при всей твоей легендарной бдительности** ты попросту проворонил меня. «Лети ж и поторопи солнце, передай: я проснулся и ожидаю его в условленном месте!» – кричу в волнении. Моё волнение понятно: близится час очередного поединка.
Второй способ – это жить взаймы. Нет-нет, не заимствовать, не брать деньги в долг, но помнить и всё время пересчитывать свои обязательства перед окружающим миром. Не умереть от голода, заплатить по счетам, отложить пару монет на чёрный день – вот далеко не полный список понуждений, во исполнение которого я должен всё время что-то делать, иными словами, жить.
* * *
Всматриваюсь в себя: два мега полярных «я»…
Пытаюсь понять: что может быть общего между ними, например, за столиком какой-нибудь итальянской траттории? Разговор у столь разных собеседников явно не получится, но по крайней мере начнётся – они услышат голоса друг друга. Прекрасно!
А если мои герои встретятся на узкой горной тропе, как разойдутся они? Один торопится на поединок с лучезарным Фебом, другой намерен спуститься с горы и непременно насытить мздоимцев.
О, тут начинается самое интересное! Вынужденно обнявшись, два «непримиримых антагониста» медленно и осторожно поворачиваются, поддерживая друг друга и стараясь на скользнуть в пропасть вослед ссыпающимся с тропы каменьям. Страшные минуты поворота! Недолгая близость и единство противоположностей…
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Что ж, так устроен наш мир – и чудно; и чу;дно. «Фу на тебя!» – скажет Феб за столиком благополучной итальянской траттории. «Держи меня крепче!» – шепнёт он, зависая над пропастью. Адресат тот же.
Прим.
*;;;;! [n;ki] (греч.) – Победа! (см. крылатая Ника Самофракийская)
** Наибольшей популярностью издревле пользовалась эмблема журавля с камнем в поднятой лапе – символ бдительности. Согласно толкованию Аристотеля, журавль стоит в болоте на одной ноге, сжимая в свободной лапке поднятый над водой камень. В таком положении журавль может только дремать. Стоит ему уснуть, камень тотчас падает в воду и бульканьем будит часового,