Очнулся Мамыкин среди ночи. Вокруг пустой головы сгущалась темнота. Пожалуй, не так - в пустой темноте осознала себя голова. Хрупким стеклянным шаром возлежала на подушке. Звонкая, прозрачная. Снаружи по зеркальной поверхности переливались яркие всполохи наподобие северного сияния.
Мамыкину понравилось. Но в черноте вдруг возникла оранжевая точка и понеслась к Земле раскалённым небесным камнем. И понял Сергей, что это и есть метеорит, который погубил динозавров. А из людей здесь был он один, чтобы предотвратить катастрофу.
Дёрнулся, вытянул руку, задел по пути пушистое тельце. И в звонкой стеклянной голове услышал голос:
- Дурачок! Разве ты не знал, что динозавры исчезли бы всё равно?
- Почему?
- Потому. Уже появились мы, первые млекопитающие. Маленькие, ну и что? Зато ловкие, хитрые и живучие. Динозавры как размножались? Яйцами. Но никогда не следили за ними. А мы здесь - хрум-хрум, вот и нет потомства. Понял? Просто вопрос времени.
- А метеорит?
- Оставь небесное тело в покое. Пусть летит. Или ты хотел родиться динозавром? Ну, извини, не вышло. Мррр.
Голову придавила пушистая тяжесть, шар лопнул, и радужные мыльные пузыри взметнулись в чёрное небо. А внизу лежал Мамыкин один-одинёшенек, и Сони рядом не было. Значит, всё-таки динозавр. Попробовал приподнять массивную лапу, но непривычное тело не слушалось. Попытка лишила последних сил. Конец. Свободную нишу занимали млекопитающие.
...Горячая кружка с молоком обжигала руки. Которое с маслом и содой, и жёлтые капельки кружили в белом водовороте. И мама стояла рядом - пей! Серёжа кривился, выгадывая время, когда остынет огненная смесь.
Но мама была неумолима. Заматывала шею колючим шарфом, подталкивала ближе заклятое молоко. Сколько его выпил мальчик Серёжа - не сосчитать...
Что в результате осталось от динозавров? Курица. Но поумнела за миллионы лет, научилась беречь потомство, цыплят высиживать. А человек, млекопитающее который, по-прежнему таскает яйца. Ничего не изменилось в мире.
Мамыкин открыл глаза, когда жёлтое солнце во всей красе поднималось над горизонтом. Почувствовал, что съел бы динозавра. Странно. Почему именно динозавра? Курочку в самый раз, это да. Из духовки, с хрустящей корочкой. Майонезом обмазанная, внутри мягенько-сочная. Пюрешку ещё с маслицем. И огурчик. Солёненький. А ещё...где Соня вообще?
Сони рядом не было. И подушки с одеялом - ничего абсолютно не было рядом. Один Мамыкин в гордом одиночестве на белом свете. Курицу он возжелал! Погибли динозавры, сгинули в процессе эволюции, грядущих поколений не оставили. Значит, иди, человек, охоться на мамонта.
И пошёл. В места общего пользования. По дороге увидел Соню. Вот она! Спит в комнате дочки, в ус не дует. Муж болеет, а ей хоть бы хны. Ковёр этот чёртов стоит рулоном в прихожей.
Обиделся Мамыкин. Добрёл до бренного ложа, лёг. Краем глаза уловил непорядок на тумбочке. Поворачивал голову на подушке, поворачивал. Повернул. Булочка! И чашка с чаем. Чудны дела твои, Господи.
Булочка пошла хорошо. А чай не лез в горло. Даже отвращение какое-то вызывал этот чай. "Не пей, Иванушка, козлёночком станешь." - бормотал заклинание вирус, прекрасно зная, что жидкость для него губительна. Ишь, наловчились люди - обильное питьё, обильное питьё!
Едва расположился, вещи раскинул, о размножении задумался, уже наводнение вокруг, спасайся, кто может. Неправда ваша! Вирусы жили, живут и будут жить, когда от человечества и праха не останется. Ибо нечего тут!
Чай Мамыкин пить не стал.
Протянул было руку погладить кошку Маруську, которая прискакала и уселась рядом. Глянул в жёлтые глаза, и всё поплыло перед глазами собственными. Комната наклонилась, ватное тело прошибла испарина. Чёрные вертикальные зрачки в кошачьих окулярах вдруг превратились в туннель, куда затягивало Мамыкина. И голосок запищал в голове:
- Эй, подожди! Так не договаривались. Давай отвечай за тех, кого приручил!
- Отвечать?
- А ты что думал? Сам позавтракал, а я сиди голодная?
- Кошки не умеют разговаривать!
- Здрасьте, приехали. Ты видишь здесь кого-то ещё? Мышей завели бы, что ли. А если нет - вставай, корми животное.
Мамыкин встал, повинуясь приказу. По стеночке добрёл до кухни, Маруська бежала следом. Насыпал корм в плошку, сел на стул. Котейка хрустела сухариками. Обыкновенна кошка. Просто проголодалась, послала сигнал, который для человека превратился в слова. Всё просто. Бред.
Обратная дорога вышла трудной. При каждом шаге полотно взбрыкивало, качалось под ногами, словно хлипкий мостик подвесной. Руки скользили по стенам, не находя опоры. А внизу бурлил неистовый поток, обдавал брызгами ледяными.
Добрался Мамыкин до берега, упал, натянул одеяло на голову и затих.
Открыл глаза, когда жар внутри стал нестерпимым. Извержение вулкана вовсю набирало силу. Интересно, каким образом угораздило улечься в кратер? Впрочем, сейчас не до рассуждений. Бежать! Опять по хлипкому мосту? А-а-а-а! Вот и спаситель. Архангел! Галатея! Нет...эта...Венера!
- Проснулся? Давай, глотай таблетки. Аккуратно, здесь малиновый морс, всё до дна выпей.
"Обильное питьё" - вскинулся Мамыкин и оттолкнул щедрую руку. Вирус довольно хихикнул. Он ещё не видел Соню. И витаминная жидкость хлынула внутрь болящего тела.
Когда Мамыкин пришёл в себя в следующий раз, обе кошки сидели рядом. И разговаривали! Но не с ним. Язык был знакомый и совершенно непонятный. Вслушивался, вслушивался. Кошки человека игнорировали.
Мамыкина разбудил запах. Чарующей пищи мира Богов, не иначе. Значит, он уже...того? Видимо, да. Вот и опять архангел.
Соня рывком посадила взъерошенного мужа, взбила подушку, поставила на колени поднос, где исходила паром тарелка куриного супа. По ложечке вливала живительное варево. Странно. Динозавры вымерли, на смену пришли млекопитающие. Откуда курица? Полосатые представители нового вида сгрудились возле подушки, жадно двигая носами.
- Соня, с тобой Глаша разговаривает?
- Что? Мамыкин, будешь пугать, скорую вызову. Открывай рот!
- Мммм...
- Правильно. Сытый больной уже наполовину здоровый. Хлебом закусывай.
Дальше Мамыкин смотрел телевизор. Правда, не слишком понимал, что происходило на экране. Какие-то женщины рыдали, бежали неверные мужья, бросая нажитое непосильным трудом. Зачем?
Рушились и восставали вновь воздушные замки, превращаясь в итоге в элитные коттеджи. Давешние женщины уже не рыдали. Почему, оставалось загадкой. Но сам процесс зрелища завораживал. Наверное, это детектив.
Никогда Сергею не удавалось понять замысел автора. Соня с первых страниц предсказывала, кто на этот раз убил дворецкого. Мамыкин до самых последних строчек не мог распознать злодея. Когда в конце тыкали носом, раскладывая сюжет на составляющие, долго раздумывал и не находил никакой связи с предыдущими событиями. Детективы не любил.
Но день прошёл, который выходной и воскресенье. Опять пили таблетки, устраивая малиновый потоп в убежище вируса. И пюрешку Мамыкин ел, да. С огурчиком и ножкой неведомой птицы курицы.
А затем Соня ушла. И назад не вернулась, под предлогом обилия зловредных бацилл вокруг мужа. Но кошки остались. Обе. Заключили перемирие, растянулись на кровати. Мамыкин хотел было погладить Маруську и не рискнул. Вдруг опять заговорит? Не очень приятно слышать о себе всякое.
И в десятом часу вечера выключил свет. Детское время, ну и что. Ничего. Ночь предстояла длинная.
Ночь пришла по расписанию. Мамыкин закрыл глаза и провалился в тартарары. Не сразу понял, что это и есть пресловутая тёмная материя. Никак астрономы не найдут. Вычислили, а подтвердить наличие не выходит. Странная наука.
Мамыкин прекрасно вокруг себя ощущал и словно на батуте надувном покачивался. Но не видел самой материи, это правда.
Потому что не испускала она никаких излучений. И не поглощала. Сплошная гравитация. Но была материя, была. Галактики вращались, неслись со скоростью 100 км/с, что при реальном весе звёзд и планет противоречило законам физики. Значит, вес увеличивала материя, которую не видно.
Мамыкин качался на батуте, рассекая пространство и время. На звёзды поглядывал. Вот эти - голубые, недавно сформировались, молодые совсем. Бестолковые бродяги, поэтому и живут не слишком долго.
Белые и жёлтые карлики посерьёзней, мироздание отвело им срок в 10 млрд. лет. Наше Солнце, жёлтый карлик, половину времени уже отгорело.
А больше всего вокруг Мамыкина тусклыми точками тлели красные карлики. Маленькие холодные звёзды, которые никуда не торопились, тратили энергию весьма экономно. Сколько проживут, никто не знает, потому что сама Вселенная столько не существует. Интересно, конечно, посмотреть.
///По вечерам Ёжик ходил к Медвежонку в гости считать звёзды. Они усаживались на брёвнышке и, прихлёбывая чай, смотрели на звездное небо. Оно висело над крышей, прямо за печной трубой. Справа от трубы были звёзды Медвежонка, а слева — Ёжика.
(Мультфильм "Ёжик в тумане", режиссёр - Юрий Норштейн). /////////
Действительно, подумал Мамыкин, пора считать звёзды. Раз, два...и вдруг услышал недовольный голосок:
- С этой стороны мои!
- Ты кто?
- Опять двадцать восемь. Нет, ну сколько можно?
- Маруська? Ты здесь откуда?
- Оттуда.
Мамыкин поёрзал головой на подушке, щека задела пушистый комок. Правильно, вот Маруська лежит. И Глаша вроде рядом устраивалась вечером. Значит, звёзды придётся делить. Подвинулся на батуте из тёмной материи, почувствовал, что взмок от усилий. Футболку хоть выжимай.
Нашарил выключатель, чтобы добраться до шкафа. Голова была ясной, соображала, где вещи найти. Но сухую футболку заметил на тумбочке. Приятная неожиданность. Переоделся, лёг, натянул одеяло. Покосился на Маруську. Кошка свернулась клубком и мирно спала, посапывала. Тронул пальцем:
- Эй!
- Мррр?
- Ты умеешь разговаривать?
- Мррр.
Кошка дёрнула хвостом, перевернулась на другой бок. Не умеет, значит. Мало ли, что во сне привидится. И Мамыкин стал считать звёзды единолично, потому что делить с кошками - смешно, право слово.
Утром проснулся старой развалиной. Свет резал глаза. В голове бухал гидравлический пресс, где-то рядом лязгал бульдозер. Техника в квартире откуда? Или дом уже сносят? Сел. Нашарил тапки. Туман сгущался, преграждая путь, белесое марево затягивало пространство. Брёл и брёл Мамыкин, сам не зная куда и зачем. Вспомнил! Ёжик в тумане. Поэтому нужно идти.
И вдруг наткнулся на кухню, где бульдозер шуровал.
- Ты чего встал? - Соня обернулась от раковины, где мыла посуду, - лежи, я врача вызвала.
- Какого врача? Зачем? - плюхнулся Сергей на стул, куда туман ещё не добрался. - А ты почему дома?
- С тобой сижу.
Нет, никакого врача Мамыкин видеть не желал. Чтобы потом в поликлинику тащиться, в очереди сидеть? Ни за что! Проще за свой счёт или в счёт отпуска. Что и предъявил жене в форме ультиматума - прочь врачей! Пусть звонит, вызов отменяет. Белый халат сам по себе доводил до состояния обморока. Нервничать ещё, ждать, когда придёт - увольте.
И возлежал Мамыкин в неге и томлении на кровати, словно падишах. Нос кривил - это буду, это унесите. Изволил бульончик с пампушками. Ну и макароны, куда без них.
Подрёмывал, просыпался, пультом щёлкал. Телевизор новый до сих пор не купили. Который к интернету подключать. Собирались было, думали. Да и не особо смотрели, чтобы деньги зря швырять. Вполне хватало и того, что показывали.
А раньше мальчик Серёжа запоем читал книги во время болезни. Счастливое время, когда никто не дёргал. А ещё обожал томатный сок. Именно при лихорадке. По возникшему вдруг желанию понимал - вот и накатило. Мама покупала сразу трёхлитровую банку. Кстати, почему сейчас нет сока томатного? Муж болеет, а жене хоть бы хны.
Собрался было возопить, прислушался к себе - нет, вовсе и не хотел. Старость, значит. И книгу почитать желания не возникло. Просто лежать, смотреть в потолок. Телевизор пусть бубнит.
Где-то кошка орала. Чего там показывают, что животное надрывается? Скосил Мамыкин глаза на экран. Кошки среди персонажей не заметил, но крики слышал отчётливо. Заинтересовался сюжетом. Должны спасти несчастную зверюшку или нет?
Герои фильма решали свои проблемы. Что удивительно - на фоне жалобных воплей. Воистину, мир деградирует.
Сергей ещё немного посмотрел на бездушных индивидов, размышляя, что за странные фантазии режиссёра. Типа нагнетания обстановки, где вот-вот произойдёт поворот сюжета? Для этого всю жизнь использовали музыкальные произведения. Даже когда не существовало звукового кино, на сцене бренчали пианисты. Не выдержал, переключил.
По реке плыл крокодил. И опять вдали орала кошка. Галлюцинации? Вот оно что - температура породила слуховые глюки. Помотал головой, постучал по ушам. Звуки не исчезли. Наверное, зря от врача отказался, теперь ум за разум зашёл.
Кстати, где кошки собственные? Глаша понятно, при Соне, а Маруська? Позвал, покричал, никто не пришёл.
Озаботился Мамыкин. Соскрёбся с постели, даже натянул штаны в путь-дорогу дальнюю. Пока шёл до двери комнаты, крики усилились. Вот напасть.
В прихожей возле свёрнутого ковра беспокоилась Глаша. Нюхала основание рулона, который стоял вертикально, на стену опирался. Кошка, кто её поймёт. Мамыкин держал путь на кухню, когда осознал, что звук остался позади. Повернул голову - точно.
Совершил манёвр поворота, по широкой дуге лёг на прежний курс. От стены увернулся. Удачно подплыл к единственной опоре - ковру, чтобы пришвартоваться. Закинул концы, но незыблемый с виду оплот и надежда вдруг стремительно полетел прямо на Мамыкина.
И рухнул, прочертив траекторию буквально в миллиметре от головы. Задел плечо, притормозив падение, но грохот о поверхность взорвал барабанные перепонки. Пол прогнулся под ногами, Мамыкин устоял.
Почему-то вдруг мимо проскользнула в комнату Маруська. Откуда, интересно? И Глаша отпрыгнула, побежала за ней.
- Мамыкин, тебе что не лежится? Зачем ковёр уронил?
- Да вот кошка...
- Что кошка?
- Не знаю, кричала где-то.
- Уже и глюки начались. Марш в постель! На месте твои кошки, вон лежат.
Ну пошёл. Маруська яростно вылизывала шкурку, Глаша обнюхивала котейку. Потому что да, беспокоилась. Видела, что нелепая мелочь карабкалась вверх по свёрнутому ковру. Не предполагала, что юркнет внутрь и застрянет внизу. Пока эти люди сообразили, изнервничалась вся.
Мамыкин потихоньку подрёмывал, восстанавливая силы после дальнего похода. Тем временем наступил вечер. Маруська умяла подушку, свернулась клубком. Глаша растянулась рядом с человеком.
Потому что скоро придёт ночь - время, когда пора считать звёзды.
Продолжение следует.
***********************
Источник - мой канал на Яндекс Дзен, все ссылки внизу авторской страницы.