Часть четвёртая. Продюсер
Глава первая
Александр Домани уверенными, хорошо отмеренными движениями завязал галстук, подтянул узел поближе к подбородку и с плохо скрываемым от самого себя восхищением посмотрел в зеркало.
– Хорошо, очень хорошо, Домани, – сказал он своему отражению. – Ты выглядишь ровно так, как и должен. Даже лучше, чем должен, ты просто, без ложной
скромности, великолепен.
Утвердившись на этом определении, он с медлительной важностью кивнул головой и принял как можно более строгий вид. То был необходимый элемент роли, которую Саша играл уже много месяцев, роли, которая ему нравилась, которой он гордился, хотя втайне немного побаивался масштабов успеха, достигнутого благодаря ей. Роль была эффектной, денежной и приятно щекотала его становившееся со временем всё более требовательным тщеславие. Вот только маску, которая так ладно прилегала к его лицу, становилось постепенно всё труднее отличать от самого лица. Домани – псевдоним настолько примелькался, что уже давно заменил настоящую фамилию, – и сам понимал, что становится заложником своего публичного образа. Однако пока что поводов для беспокойства не было. “В конце концов, – размышлял иногда Саша (в те нечастые минуты, когда позволял себе такую роскошь), – в конце концов, все мы исполняем какие-то роли. Все мы притворяемся, улыбаемся, когда вовсе не хотим улыбаться, и говорим то, что отнюдь не стремимся сказать. Даже те, кто стоит там, наверху. Хотя почему даже? Им приходится притворяться больше всех. Взять вот Джона – как старательно он играет роль большого бизнесмена. Все эти приёмы, на которых его сажают во главу стола, антураж, которым его старается окружить Диана. Вот только какое обрамление не подбирай, а топаз никогда не станет бриллиантом”.
Подумав об этом с долей сарказма, Саша нахмурился. Сдвинутые брови тоже были частью его роли, но сейчас они сошлись у переносицы совершенно натуральным образом. Джон беспокоил его, весьма и весьма беспокоил. Он упорно молчал, а молчание в таких делах ничего хорошего не сулило. Почему бы ему, в самом деле, уже не раскрыть карты? Если он хочет ответной услуги – пора бы начать какие-то движения. Чего он ждёт? Может быть, ему нужно, чтобы ты достиг ещё больших высот, стал медиа-знаменитостью, и тогда он придёт за своей долей? Вопрос в том, что это будет за доля.
“Сейчас не время думать о Джоне и его претензиях. Сейчас нужно сосредоточиться на роли”, – сказал себе Саша и бросил последний взгляд в зеркало. Вроде бы всё в полном порядке, осталось лишь наложить немного грима перед вечерним эфиром, и всё пройдёт тип-топ. Он всегда должен быть тип-топ, это основа основ высоких рейтингов. “На тебя смотрят, как на икону стиля”, – сказал ему недавно выпускающий редактор. Это было приятно, хотя, надо заметить, что быть иконой Саше не слишком улыбалось. Но раз публике нравится – что ж, она получит то, чего хочет.
Ток-шоу, которое он вёл уже целый год, набирало популярность очень быстро. Саша и сам не ожидал подобного успеха и не уставал ему удивляться. С его точки зрения, он не делал ничего особенного. Щеголял в строгих приталенных костюмах, напускал на себя суровый судейский вид, задавал острые, хлёсткие вопросы (заранее прописанные в сценарии) и провоцировал гостей на проявление эмоций. Конечно, большинство этих эмоций были ненастоящими, наигранными и отрепетированными, но случалось ему сталкиваться и с неподдельными проявлениями чувств. Подобные моменты Домани особенно любил. “Приятно бывает, чёрт возьми, вывести человека на чистую воду”, – говаривал он своему отражению в зеркале. “Самого тебя тогда чуть было на неё не вывели”, – отвечал ему иногда (но нечасто) внутренний голос. “Чуть не считается”, – сердился Саша и на некоторое время прекращал думать об этом. Но спустя некоторое время мысли всё равно возвращались. “Как всё-таки противно – быть кому-то обязанным, – с неприязнью размышлял тогда телеведущий. – Особенно в том случае, если не знаешь, каким образом можно человека отблагодарить. Да и о какой благодарности в моём случае может идти речь? Джону она ни на что не сдалась, он её, надо полагать, в гробу видал. Да если бы он её и ждал, что бы я мог сделать? Денег у него гораздо больше моего, он их, наверное, давно уже разучился ценить. И потом, благодарить деньгами – это дурной тон и домострой (при чём тут домострой, Саша и сам бы вряд ли смог объяснить). Ответная услуга? Какую такую соразмерную услугу я могу ему оказать? По сравнению с Джоном я мелкая сошка и доступ в те круги, где он – порою – вращается, мне – пока – закрыт. Простая человеческая благодарность? Это, конечно, хорошо, но она, как и любое другое чувство, со временем притупляется, да и вообще – вещь это весьма эфемерная. Вот и получается, что случись тут какой-нибудь сторонний наблюдатель (хотя никакого такого наблюдателя случиться не могло, и Саша хорошо об этом знал, или надеялся, что знал), он бы, чего доброго, подумал обо мне как о неблагодарной сволочи. А на самом деле я просто не в силах сделать то, к чему меня вроде как обязывает звание культурного современного человека.
Впрочем, все эти назойливые вопросы Домани при первой же возможности старался отогнать подальше. В самом деле, зачем портить себе настроение подобными рефлексиями? Всё равно он ничего не может изменить в сложившемся положении вещей. Если Джон и потребует некоей сатисфакции, вряд ли это случится в ближайшее время. А там, как говорится, или эмир умрёт, или ишак сдохнет. Хотя на столь благополучное разрешение проблемы Саша не рассчитывал.
“Довольно на сегодня Джона”, – скомандовал телеведущий сам себе и в последний решающий раз осмотрел своё отражение. Всё было идеально, ни к чему не придерёшься. А теперь – за работу. В соседней комнате, небольшом уютном помещении, его ждали сегодняшние герои, с которыми предстояло провести “разъяснительную беседу”. В прямом эфире – а его шоу выходило в самый прайм-тайм – всякие неожиданности были совершенно не нужны. Они, разумеется, всё равно происходили, потому что человеческая натура есть человеческая натура, и не все гости, приходившие к нему в студию, могли в должной мере следовать прописанному сценарию. Однако подобные отклонения от текста Саша научился эффективно обращать в свою пользу и в пользу популярности шоу. Поварившись некоторое время в этом котле, становишься неплохим психологом. К тому же, грамотные редакторы передачи старались не приглашать на неё людей, чей интеллектуальный уровень ненужным образом превышал средний уровень. Известно ведь, что умные люди склонны порою анализировать ситуацию и делать определённые выводы, а значит, с ними есть повышенный риск критически отклониться от заданного сюжета. Единственная роль, в которой они могли выступить в вечернем шоу Александра Домани, была роль “экспертов”. На самом деле, ни о какой экспертизе речь, разумеется, не шла, просто человек, которого нарекали этим почётным званием, должен был с максимально серьёзным и умным видом высказывать своё суждение, старательно подкрепляя его различными выкладками “учёных”, зачастую взятых попросту с потолка. Саша уже давно заметил, что даже отнюдь не обделённым мозговым веществом людям бывает очень приятно побыть в роли таких “экспертов”, и, сидя в специально отведённом для этого чёрном кресле на небольшом возвышении, они становятся гораздо покладистее и не спешат выражать своё скептическое отношение ко всему происходящему. Сегодня в этом качестве должен был выступать один маститый психолог, автор нескольких монографий, но он пока не подъехал, в отличие от главных героев передачи.
Домани скомандовал сам себе “Разворот! Шагом марш!” и открыл дверь, отделявшую его от гостей. Сегодняшний сюжет не отличался оригинальностью или изяществом, но он был, что называется, горячим. “Если пипл хавает, то почему бы и нет?” – иронично отозвался однажды о его шоу Герман, и Саша его позицию вполне разделял, пусть и не в столь откровенных выражениях. В конце концов, рейтинги у программы были высокими и продолжали неуклонно расти. А чего ещё, спрашивается, можно было желать? История в этот раз получалась не особенно скандальной, зато с перспективой развития, как называл подобные сюжеты Домани. Один скромный банковский служащий замахнулся на шапку не по своей голове и женился на очень красивой и очень высоко себя ценящей девушке. Ценящей, следует заметить, в самом что ни на есть прямом смысле. “И как только ему удалось её привлечь? – перво-наперво подумал Саша, когда впервые познакомился с сюжетом. – Видимо, очень уж был настойчив”. Знал бы несчастный клерк, какую западню он себе готовит! Поначалу аппетиты дамочки были ещё достаточно умеренны, хотя на их удовлетворение зарплаты мужа всё равно не хватало. В дело пошли кредиты, которые сотруднику банка выдавали с большой охотой – и под большие проценты. Однако спустя некоторое время красавица решила, что не для такой судьбы её мама растила, и начала внимательно глядеть по сторонам. Долго присматриваться не пришлось, тут как тут подвернулся подходящий ухажёр, с которым вертихвостка недолго думая закрутила интрижку. Интрижка быстро переросла в нечто серьёзное, когда выяснилось, что любовник по всем параметрам превосходит мужа: богат, имеет своё дело, которое всё время расширяется, обладает нужными связями и вообще – разносторонний человек. Последнее обстоятельство упоминалось вскользь и ему явно придавалось наименьшее значение. Долго ли, коротко ли, но вскоре измена вскрылась, и муж, вопреки ожиданиям, неожиданно встал в позу, заявив, что он не для того тратил на супругу “лучшие годы своей жизни”, чтобы она теперь бросила его со всеми кредитами, взятыми на её хотелки. Скандал назревал крупный, сочный, и как раз поэтому оскорблённый в своих чувствах рогоносец решил обратиться на телевидение. Им руководило чувство банальное и не слишком красивое – он попросту хотел побольнее отомстить изменщице. Однако Домани ещё на стадии обсуждения этого сюжета понимал, что цели своей незадачливый супруг вряд ли сумеет достичь. Всё-таки шоу должно было прежде всего оставаться шоу, а не становиться инструментом сведения чьих-то личных счётов, настоящих счётов. Поэтому сердитому мужу была отведена в сценарии не самая важная и не самая завидная роль – появиться в студии ближе к концу эфира и бросить в лицо любовникам свои обвинения. Вопрос заключался лишь в том, какой образ этих самых любовников будет к тому моменту создан, а значит, как отреагирует зритель на вторжение ревнивой жертвы обмана.
“Мда, задачка”, – подумал Домани, здороваясь с сидевшими в креслах гостями. “Вертихвостка” и вправду оказалась очень привлекательной молодой женщиной, фотографии не передавали всего её шарма. Герой-любовник же Саше с первого взгляда не понравился, скользкий такой тип, у которого, сразу видно, денег куры не клюют, только это отнюдь не становится для него смягчающим обстоятельством. Не стоит упускать из виду, что подобные типы плохо поддаются обработке. Вечно они считают, что кругленькая сумма на банковском счете даёт им право ставить себя выше окружающих. Конечно, для рейтинга иногда полезно дать во весь экран этакую самодовольную лоснящуюся физиономию, громогласно заявляющую, что люди для неё лишь пыль под ногами (в несколько более мягких, но оттого не менее обидных выражениях), а потом эффектно и своевременно её осадить. Но тут важно не перестараться и постоянно держать ситуацию под контролем, а для этого необходимо как следует вдолбить в голову гостям, что они при любых обстоятельствах ведущий всё равно остаётся главным. Именно этим Домани и занялся, едва успев поприветствовать сладкую парочку.
– Слушайте меня внимательно, – начал он, остановившись посредине комнаты, ровно между двумя креслами. – Очень внимательно, потому что сейчас речь идёт о вашей славе, ни больше ни меньше. О возможности, которая выпала вам, мечтают сотни тысяч зрителей нашей передачи (на самом деле количество просмотров пока ещё было далеко от сотен тысяч, но художественная гипербола никогда не бывает лишней). Если вы сделаете всё как надо и заслужите одобрение режиссёра и редактора, то не исключено, что мы выпустим ещё одну серию с вашим участием. А подобной чести, должен заметить, удостаивались лишь трое гостей за всё время существования шоу. Всё почему? Потому что большинство наших героев были непозволительно несдержанны и допускали серьёзные отступления от сценария. Мне очень хочется надеяться, что вы не допустите такой ошибки. Вот каков наш план. Сначала мы даём в эфир сюжет корреспондента, который введёт публику в курс дела, поведает историю вашей… м… внезапной любви с некоторыми подробностями. Затем я предоставлю слово вам – но только обязательно в строгой последовательности, это очень важно, – сначала будет говорить дама, потом кавалер, и помните, непременно помните, что ваши истории должны контрастировать, но при этом дополнять друг друга, чтобы у зрителей сложилась целостная картина. Ну а потом, в самый кульминационный момент мы выпустим на сцену обманутого мужа…
– Мужа? – слабо пискнула “вертихвостка”. – Но нам не говорили… нас не предупреждали.
– Вот именно, – подхватил скользкий её любовник, – мы впервые об этом слышим!
Саша демонстративно развёл руки.
– Именно для этого мы с вами тут и собрались, – заявил он не моргнув глазом. – Чтобы вы знали, чего ждать и к чему готовиться.
– Но это… это ужасно, – приготовилась делать сцену дамочка. – Вы не представляете, что я натерпелась от этого изверга!
– Вы сильно рискуете, – мрачно изрёк её любовник. – Неизвестно, что он может выкинуть. И я, знаете, тоже за себя не ручаюсь.
Домани немедленно пресёк все возражения:
– Нет, нет, нет, ничего не хочу слышать! Помните, это всего лишь шоу, а не площадка для выяснения личных отношений. Вы, конечно, можете обменяться репликами, колкостями, взаимными упрёками, можете даже сделать несколько угрожающих жестов, но что касается оскорбления действием – нет и ещё раз нет! Вы обязаны держать себя в руках, если хотите, чтобы мы пригласили вас ещё раз. Наша передача не похожа на те скандальные, не побоюсь это слова, цирковые представления, которые демонстрируют наши конкуренты. И я, в данном случае, говорю не только о местных телеканалах… Нам мордобой в прямом эфире совершенно не нужен! (На самом деле шоу выходило не вполне в прямом эфире, а с тридцатиминутной задержкой, на случай возникновения непредвиденных ситуаций, но информацию эту было положено держать в строжайшем секрете). Поэтому мы все, слышите, все мы будем держаться в рамках этики. А с вашим супругом я также предварительно переговорю и нужным образом его проинструктирую.
– Но зачем он всё-таки нужен? – жалобным тоном протянула девица. – Он будет говорить… всякие гадости, я его знаю, знаю. Будет меня оскорблять при всех… Неужели это так необходимо?
– Уверяю вас, что необходимо. Таков формат нашего шоу, да и по справедливости… зрители должны услышать и противоположную точку зрения. Законы диалектики, знаете ли.
– Законы чего? – нахмурился любовник.
– Диалектики, – с независимым видом повторил Саша. На самом деле ему и самому было плохо понятно, что это такое, но ведущий никогда не должен подавать виду, что он чего-то не знает. – Нам необходимо посмотреть на ситуацию с разных сторон. Так что имейте в виду…
В этот момент дверь приоткрылась, и к ним заглянула ассистентка ведущего.
– Александр Владимирович, тут к вам пришли, – быстро прошептала она.
– Пришли? – недоумённо обернулся к ней Домани. – Кто пришёл?
– Один журналист. Со второго канала.
Это было неожиданно. Конкуренты редко баловали его своим вниманием.
– Со второго канала, говорите. Хорошо, пусть подождёт в моём кабинете. Я сейчас уже закончу…