Через некоторое время дверь отворилась и в гостиную зашли двое господ в легких накидках и цилиндрах. Пока камердинер принимал головные уборы и верхнюю одежду, доктор Станкевич нервно потирал руки, зачем - то оглядываясь на меня.
- Знакомьтесь ,господа! Павел Юрьевич Кольцов, ювелир! - Хозяин дома простер ко мне руки, словно к внезапно обретенному блудному сыну. Представить прибывших он он не посчитал нужным.
- Очень приятно! - Пробасил один из гостей.- Но давайте перейдем к делу. И так, господин Станкевич, у вас еще остались какие- нибудь сомнения?
- Ни единого, милостивый государь! Павел Юрьевич утверждает, что колье подлинное. - Станкевич обернулся ко мне и я протянул ему заключение. - Вот, извольте посмотреть!
- Не нужно, у нас с самого начала не было никаких сомнений. Вы готовы передать нам деньги?- Говоривший открыл саквояж.
- Конечно, господа! Только вот незадача. С минуты на минуту прибудет курьер из банка с необходимой суммой. Прошу прощения за задержку, но таких денег я в доме не держу! Опасаюсь, знаете ли! - Станкевич даже залился краской от волнения. - Присядьте, господа, угоститесь коньяком и легкой закуской.
Он позвонил в колокольчик и в дверях, как по волшебству, возникла фигура горничной с подносом в руках.
Гости переглянулись, но присели за ломберный столик.
Горничная разлила коньяк по рюмкам и сделав книксен, исчезла.
В комнате повисла тишина.
Через несколько минут снова послышался звук подъехавшего экипажа и через мгновенье в гостиную зашел еще один, до боли знакомый мне, персонаж. Профессор Московского университета Ершов Николай Георгиевич. Странно, но меня, почему- то, это совсем не удивило!
- Господа, прошу прощения, задержали в банке! Сами понимаете, сумма не маленькая! - Ловец бабочек достал из портфеля пакет, перевязанный шпагатом, и передал Станкевичу. - Здесь вся сумма!
- Прошу, господа! - Хозяин дома достал сафьяновый футляр с колье. - Вот товар, вот деньги!
Он передал пакет гостям.
- Пересчитывать будете?
- Зачем, если, что не так, мы знаем где вас искать! - Один из гостей положил пакет в саквояж. - Всего хорошего, нам пора!
Они собирались покинуть гостиную, когда раздался женский голос:
- Задержитесь , господа!
Я повернулся и увидел в руке Веры револьвер. Не дамский изящный браунинг, а вполне себе серьезную игрушку.
- Дорогой, передай мне колье! - Она холодно посмотрела на Станкевича. - И без глупостей!
- Господа, поднимите руки, что бы я их видел! - Подал голос ловец бабочек. - И прошу не делайте резких движений!
Все замерли. В глазах хозяина дома явственно читался шок.
- Верочка! Что происходит?! - Жалобно пролепетал Станкевич. - Я же...
Он не договорил. Вера сделала шаг и рукояткой револьвера ударила его по лицу.
- Заткнись! - Задыхаясь от злости проговорила она. - Давай колье!
Честно говоря, я не знал, как поступить. Открыть стрельбу? А смысл? Все и так решится без моего участия. Я свое дело сделал. Поэтому я благоразумно поднял руки и отступил к стене.
Перед моими глазами разыгрывалась сцена из плохой пьесы, да, и актеры были, так себе!
- Господа, стойте где стоите и с вами ничего не случится!- Ершов махнул револьвером в сторону гостей. - Освободите дорогу!
Один из продавцов держащий в руке саквояж сделал шаг в сторону и неожиданно бросил его в ловца бабочек. Ершов отскочил в сторону и выстрелил. Мужчина схватился за плечо. В это время второй продавец из оказавшегося в его руке пистолета, несколько раз выстрелил в Ершова. Тот отпрянул к стене и упал на пол.
- Дима! Нет! - Вера нажала на спусковой крючок своего оружия и стрелявший рухнул на пол. Второй повернулся к Вере и грудью поймал очередной выстрел. Вера стреляла хладнокровно, хищно сузив глаза. Она, не выпуская оружия из рук, подбежала к упавшему Ершову и пыталась приподнять ему голову.
- Дима, Дима!- Звала она его, стараясь платком остановить струйку крови, вытекавшую из уголка его рта.
Я сделал шаг и ударил Веру рукояткой револьвера по затылку. Она ничком упала на своего Диму, так и не выпустив из руки оружие...
Занавес!
… - Проходите, Его Превосходительство ждет вас! - Молодой адъютант Московского полицмейстера открыл передо мной массивную дверь кабинета.
- Входите, дорогой Павел Юрьевич! - Хозяин вышел из за огромного дубового стола и пройдя ко мне на встречу протянул руку.
- Присаживайтесь! - Он показал на мягкие кресла стоящие у маленького столика. - Угощайтесь, коньяк, водка? Извольте лимончика! Сам Государь любит под коньячок!
Действительный статский советник собственноручно разлил коньяк и подвинул ко мне тарелочку с нарезанным лимоном.
- Рекомендую, Шустовский номер пять! - Он поднял рюмку. - За вас, дорогой мой, и отлично спланированную и проведенную операцию!
Мы выпили смакуя. Я зажевал лимоном.
- Лучше бы водки с икоркой! - Подумал про себя.
- Колье возвращено владельцам. Там, - фон Дидерикс поднял глаза к потолку, - очень довольны! Поздравляю с производством в очередной чин ротмистра и денежной премией! Вы, так же, зачислены в штат Московского охранного отделения. Одним махом покончить с преступной шайкой и пресечь финансирование боевой организации эсеров это, скажу я вам, впечатляет! ..
…На столе передо мной лежали дела в картонных папках. Я молча смотрел не решаясь с какого начать.
Вера. Вовсе не Вера, а Анна Сергеевна Дидерикс, бывшая жена Московского полицмейстера. Была любовницей Станкевича, разыгрывая из себя его дочь. То-то мне показалось знакомым ее лицо! За ней было несколько громких разбоев со стрельбой и смертоубийством. Совсем крови не боялась! Но настоящим ее любовником и хозяином был господин Гуров Дмитрий Дмитриевич, не к ночи помянутый ловец бабочек. Интересно, что он подлил мне в коньяк, чтобы мне стали мерещится покойники и кровавые бабочки?! Судя по тому, что их не интересовал саквояж, там не было денег! Только завернутая в бумагу обманка, кукла!
Господа продавцы! Я раскрыл папку. Руководители эсеровской боёвки, экспроприировавшие колье для нужд грядущей революции. Да, им явно не повезло! Нарвались на таких же прожженных мерзавцев! Вор у вора дубинку украл!
Мне не давала покоя личность Анны Сергеевны. Я помнил, как в суде она кричала бывшему мужу:
- Ненавижу тебя!
Когда ее увозили в арестантском возке, закованную в кандалы, она кричала, чтобы ей дали поговорить с полицмейстером. Но кто же рискнет. Двадцать лет каторги-это серьезно!
Я откинулся в кресле и прикрыл глаза. Давешние собятия снова вернулись в мою голову. Я даже помотал головой, словно отгоняя ненужные воспоминания. ..
...Когда я собирался потушить свечу, увидел на белой стене, прямо напротив моего кресла, кроваво -красную бабочку! Из -под ее коготков тоненькой струйкой сочилась, багровая в тусклом свете, кровь...