Женское настроение.
Пообещала Лена родственнику своему Юрке Орлову, что напишет рассказ о нём и об улице Тургеневской, где вместе прежде жили. Но что-то ничего в голову интересного не приходит. А если и вспоминается, то сплошной негатив: то как убедил он её, пятилетнюю, зимой в мороз санки лизнуть, то как вместо лимонада пива в стакан плеснул и она, поначалу не разобравшись, выпила. Почему все истории, связанные с Юрой, заканчивались печально? Ведь на самом деле он не был отпетым хулиганом. Обычный мальчишка, слегка вредный, ехидный, любивший подразнить и посмеяться над ней. Так не бывает, что в детстве человек злой и противный, а к старости превращается в доброго, отзывчивого. А Юрка именно такой: он кормит беспризорных собак. И не только возле гаражей рядом с домом. Он ещё на кладбище на своём «Suzuki» ездит, там его целая орава разномастных псов ожидает. Покупает им в магазине обрезки мясные, косточки, требуху. Плохой человек на такое сподвижничество не способен. Значит и в детстве он был добрым, только Лена этого не замечала. Теперь понимает, что ошибалась в Юре, но всё равно не пишется. Бумага чистая на столе лежит, новой ручкой пару фраз напишет и тут же перечеркнёт: не то, всё не то.
Декабрь. День – короче некуда. По утрам мрачно и тоскливо. Слегка радует, что на календаре двадцать второе число. Значит понемногу светлые минуты начнут прибавляться.
На подоконнике сидит кот и смотрит на прилетающих к кормушке синичек. Лена жалеет кота и часто просит у него прощения. Потому как взят он был для нормальной кошачьей жизни на воле, в дом в деревне Овсянкино. Специально искали котёнка от родителей крысоловов, чтоб не скучал, а делом занимался. В Овсянкино в каждом доме по две, а то и по три кошки обитало, поскольку испокон веков в этой местности много крыс водилось.
Поначалу у Мурлыши – так котёнка назвали, жизнь складывалась удачно. Уже через неделю после приезда в деревню, точно в день рождения Лены, принёс утром ей на постель крошечного крысёнка. Охотником на этих мерзких зверюшек он оказался отменным. Несмотря на юный возраст участвовал в кошачьих разборках, правда в самый ответственный момент трусливо удирал с поля боя на чердак. Любил ловить бабочек, гоняться за мелкими пташками. Повзрослев, отлучался на пару-тройку дней, а потом отсыпался в старом кресле на террасе.
Но через несколько лет приключилась беда. По недосмотру и разгильдяйству крепко пьющего сына соседки пришлось Лене с мужем и Мурлышей менять место жительства. Устроил по пьяной лавочке Серёга пожар, заснул, а непогашенная сигарета на половик упала. Дом дотла спалил и сам погиб, только косточки его в мешке из пепелища полицейские вынесли. Огонь поверху перекинулся на сарай, а затем и на Ленину мансарду. Муж еле успел машину на улицу выгнать, как начал трещать и падать на их двор шифер с соседской крыши. Пожарные приехали когда дом, с которого начался пожар, уже догорал, следующий вовсю полыхал и спасатели сразу принялись тушить начавшую дымить избу Лены. Повезло, что то раннее ясное утро было безветренным, иначе всё Овсянкино огонь бы спалил.
Случившееся Лена восприняла, как предупреждение и намёк своего ангела хранителя, что надо ей уезжать из деревни, пока ещё чего-нибудь худшего не случилось. Страх прочно поселился в её душе. Вечерами, при закате солнца, оранжево-красные отблески на фоне лиловых грозовых облаков, невольно вызывали жуткие картины недавней трагедии. Непреодолимое желание уехать как можно дальше от этих мест преследовало Лену.
Крышу и мансарду вскоре отремонтировали и неожиданно быстро на дом нашлись покупатели. Так кот Мурлыша поселился в квартире и оказался не у дел. Первые полгода пытался вырваться на свободу, сидел в карауле у входной двери, несколько раз выскальзывал на лестничную клетку, но его ловили и возвращали в комнату. Через пару лет он попривык, но тоска по вольной жизни навсегда поселилась в его глазах.
Конец декабря, скоро Новый год. А тот, семилетней давности Новый Год, не предвещал ничего плохого. Сугробы намело высокие, 31 декабря снег медленно падал мягкими пушистыми хлопьями, новый трёхэтажный коттедж через дорогу от Лениного жилища сверкал огнями, его стены украшали яркие гирлянды. Сын соседки Серёга, забежавший к Лене за очередной «сотней до зарплаты», ухмыляясь воскликнул:
– Ну ты посмотри, блин, у нас теперь, прямо Рублёвка, блин.
Лёгкий морозец, ели с белоснежными приспущенными ветвями, мерцающие серебряные звёзды на тёмно-синем небе – всё в ту ночь сложилось в сказочное новогоднее представление. Следующие недели и месяцы текли равномерно, успешно, умиротворённое и благодушное настроение не покидало Лену. Решились многие вопросы, уладились различные дела, которые до этого никак не получалось довести до конца. Удачно и счастливо складывалась жизнь до того светлого майского утра, когда Лена с мужем проснулись от истошных криков соседей. Всего лишь один крошечный непотушенный окурок круто изменила жизнь не только Лены, но и соседки Тани, оказавшейся без крыши над головой и умершей вскоре в интернате для престарелых, куда её пристроила дочь, отказавшись взять к себе в квартиру. Осунулась, за считанные часы постарела лет на десять мать погибшего Серёги. Жители окрестных посёлков собирали ей деньги на строительство нового дома.
Декабрь, год подходит к концу. На улице то слякоть, то гололёд. Сумрачно, будто не утро, а вечер. В комнате полумрак. Лена подходит к календарю, что висит над письменным столом. О прошлогодней зиме думать вовсе не хочется. Но стопка писем на полке — переписка с прокуратурой, напоминают о 25 декабря, именно в день католического Рождества обокрали их с мужем квартиру. Лена знает кто, когда, как. Но доказательств прямых нет. Следователь, приехавшая на вызов сразу вынесла вердикт: дело «висяк».
Обидно до слёз. Лучше бы она мамины и свекровины украшения в скупку сдала и на вырученные деньги на Байкал съездила. Давно мечтала, но уж очень дорого. Золото берегла как память о любивших её женщинах. Знать бы, что украдут, обменяла и в путешествие отправилась.
Лена смотрит в окно. По детской площадке ходит узбек и собирает в чёрный пакет мусор. Кто он, этот узбек? Наверняка не от хорошей жизни покинул паренёк свой родной кишлак и как живётся ему здесь, среди русских? Хотя с другой стороны порой кажется, что уже русские живут в окружении узбеков, казахов, киргизов. Лена не умеет отличить их друг от друга, все кажутся на одно лицо. Вчера ехала в маршрутке и из восьми пассажиров только она одна оказалась русской.
Промозглая пасмурная погода. И комната кажется унылой, скучной. Наверное надо нарядить ёлку. Раньше муж всегда приносил настоящую, с льдинками на ветках, которые таяли и запах хвои наполнял дом, поднимал настроение.
А сейчас, как подумаешь, что потом полгода придётся убирать с пола иголки, которые так и норовят спрятаться то под ковром, то под батареей, то ещё в какую щёлку забраться, то никакой живой ёлки и не хочется. Лена достала из кладовки искусственную. Начала расправлять плотно сложенные ветки. Неожиданно посыпались иголки. Оказывается виниловые ёлки тоже не вечны. Когда она появилась? Кажется дети ещё в школу тогда ходили. Значит лет двадцать пять назад. Ставили редко, раз в три-четыре года, когда живую не удавалось купить. И вот и она состарилась…
Но нет худа без добра. Теперь Лена знала, что сделать, чтоб прогнать унылое настроение: купить новую ёлку. Может даже и натуральную. Ну и что, если иголки осыплются? Ничего, уберёт! И гирлянду обязательно обновить! На старой половина лампочек не горит.
Сколько загадочного в мерцающих разноцветных огоньках! Прежде, когда жила Лена на Тургеневской и вечерами в новогодние дни шла по улице, окна домов, большей частью одноэтажных, светились таинственным, притягивающим взгляд светом. Хотелось зайти в незнакомую комнату, посмотреть, что и как там внутри, какие люди живут, что делают.
Иногда Лена с подружками останавливались возле окон, поднимались на цыпочки, вытягивали шеи и пытались через занавески рассмотреть ёлку, игрушки на ней, мебель в комнате.
Да, непременно, срочно, завра же Лена поедет за ёлкой. Собирались с мужем в магазин, ему новая тёплая шапка нужна. Шапка подождёт. Сначала, с утра, за ёлкой. И за цветными фонариками.
Следующим вечером уютно расположившись на диване под мягким пледом Лена любовалась зелёной красавицей, украшенной сверкающими огоньками. Много игрушек вешать не захотела: пусть ветви свободно дышат!
Открытая десять минут назад коробка конфет наполовину уже опустела. Тоска и уныние растворились в предвкушении праздника. Но чего-то всё же не хватало.
«Домик! Как я могла про него забыть!» – и хотя очень не хотелось вставать с дивана, она поднялась, принесла из кухни спички и зажгла маленькую свечку внутри игрушечной избушки, стоящей под ёлкой и так похожей на проданный дом в Овсянкино. За крошечным окошком белого заснеженного домика разлился мягкий жёлтый свет.
Лена снова улеглась на диван. Теперь всё встало на свои места: живая ёлка у окна, новая, переливающаяся разноцветными огоньками гирлянда, и главное: предновогоднее праздничное настроение обнимало, обволакивало и успокаивало Лену.
«Как замечательно прошёл день! Всё купили, ёлку нарядили! В шкафу висела новая модная блузка. Лена оденет её в Новогоднюю ночь. И шапку мужу удачно приобрели. В магазине с завлекательным названием «Смешные цены».