Мысли о Виктории, окрашенные в траурные тона, не оставляли его ни на секунду. Он отчаянно сопротивлялся им, но они никак не отступали. Всё так же скрежетали и гремели у него в голове. Ощущения были просто ужасные. На него словно выливали то ледяную воду, то кипяток, и он дрожал и трясся, как в лихорадке. Он без остановки смотрел на небо и молился о том, чтобы всё поскорее закончилось. Заходящее солнце светило ему в спину, а колючий ветер беспощадно хлестал по щекам. Но Уолтер не чувствовал ни холода, ни боли. Ничего не чувствовал, кроме бездонного чёрного отчаяния.
«Я всё потерял… потерял… потерял», — открывалась и закрывалась ржавая калитка у него в голове.
И он действительно всё потерял, всего себя целиком. Когда-то его будущее было распланировано до мельчайших подробностей, теперь же оно едва-едва вырисовывалось. Он попросту не знал, да и не желал больше знать, что отныне ждало его дальше. За следующим поворотом. За следующим деревом. За следующим пригорком. Так он и брёл, смотря то в небо с молитвой на устах, то в чёрную землю с ненавистью и отчаянием.
«Неужели всё это происходит со мной наяву? Быть может, это сон? Или смерть после смерти? Ад внутри ада? Или что-то ещё, что не подвластно моему пониманию?»
Он взобрался на крутой косогор и вдруг совершенно неожиданно услышал сардонический замогильный хохот, разнёсшийся над всей пустошью, а после увидел и её, обладательницу вязкого ужасного голоса. Это была неопрятная и гадкая фигура, то ли девочки, то ли старухи, но при этом в два раза выше обычной женщины. Тощая великанша шла, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, и её походка навевала неописуемый страх. Из одежды на ней были гнилые лохмотья, а на лице — железная маска, закрывавшая рот и подбородок. И бесконечный ужас тотчас овладел детективом и парализовал его, и одно только это обстоятельство помешало броситься в ту же секунду наутёк. Так что он просто беспомощно свалился в высокую траву и сжался, как побитый зверь. А затем злобный и язвительный хохот повторился ещё раз, и Уолтер закрыл уши руками, лишь бы ничего больше не слышать.
«Что, чёрт возьми, здесь происходит? — в панике подумал он. — Я не хочу больше существовать в этом проклятом месте».
Детектив лежал в траве и крепко-крепко сжимал голову руками, чтобы в уши не проникало ни единого звука. Так протекли долгие и бесконечные две минуты, и вдруг Уолтер, сам того не желая, вызволил из памяти кошмарный образ хохочущей твари: ненормальный рост, гнилое тряпьё, железная маска, — и его с новой силой бросило в дрожь. То была не женщина, а какая-то богохульственная пародия на неё. Так прошло ещё немного времени. Сколько именно, детектив не брался судить, но в конце концов он убрал руки от головы, прислушался и ничего не услышал.
«Ушла? — тут же проскользнула в его сознании мысль, подарившая надежду. — Или её никогда здесь и не было?»
Он осторожно привстал, чтобы осмотреться по сторонам, и в этот самый миг чертовски громко хрустнула сухая ветка под его рукой. Боже мой! Уолтер едва не скончался на месте, едва не испустил дух, едва не обратился в прах. И он снова увидел премерзкую гадину, а она, услышав хруст чёртовой ветки, встала на мёртвый якорь, развернулась и поглядела в его сторону, прямо на Уолтера. И вот перед ним опять оказался этот чудовищный образ: железная отвратительная маска, гнилостное отвратительное лицо, скрывающееся под ней, и чёрные длинные волосы, ниспадающие на плечи. О! Как он побежал! Как помчался! Переменчивый холодный ветер дул то сзади, то с левой, то с правой стороны, и детективу казалось, будто это омерзительные склизкие щупальца пытаются охватить его.