Глава четвертая
26 июня 2020 Сорок девять
– Ребят, вы пока открывайте шампанское, а я, с вашего позволения, на минуточку… – она с легкой усмешкой показала глазами на ближние кусты, – Ну, сами понимаете…
– Справишься в потемках? Могу помочь… – дурашливо вякнул Вадик и тут же заткнулся под грозным взглядом Машуни, – А я что? Я ж ничего, так, мало ли…
– Сбегай-сбегай, мы подождем, – снисходительно высказался старший в компании Данька Громов, выделявшийся среди приятелей благодаря горделивой осанке и ковбойской шляпе, – Нам пока Родька слабает чего-нибудь. Мы во-он туда, на бережок, подползай, как управишься.
Родион, по ходу вечера посвящавший скромной красавице самодельные романсы и стихи с туманными намеками: стоит только мигнуть – тут же бросит к несравненным ногам все сокровища мира, промолчал, но на Вадьку взглянул с нескрываемой злобой. Чего лезет? С Машкой у них вроде все в порядке, пусть бы на ней и остановился… шут гороховый!
А ей хотелось не только, деликатно выражаясь, сходить по-маленькому, но и немножко поразмыслить. Ухаживания, как робкого Родика, так и излишне самоуверенного Данилы, были совершенно ни к чему – она, не посвящая в свои сердечные дела никого из подружек, даже Машу, давно сделала выбор в пользу парня, учившегося тремя курсами старше. Но у него своя группа, и гулянка по поводу окончания очередного семестра тоже своя, поэтому увидеться удастся только завтра. Не беда, подождем. Она отстала от компании, свернула к зарослям погуще, а потом постояла, наслаждаясь покоем.
Судя по кое-каким известным любой девушке признакам, через несколько часов ей предстоит услышать предложение руки и сердца. Не рановато, в восемнадцать-то? А ему почти двадцать пять, поступил после армии, самое время как будто… еще чуток, и Виталька – выпускник, там распределение, и лучше быть уже женатым, самостоятельным, так сказать.
Надо решаться, но сначала не помешает посоветоваться… с кем?.. хотя бы с маминой сестрой, Полиной… она старше всего на десять лет, и по праву считается лучшей подругой, а иногда и наперсницей, хранительницей нехитрых девичьих секретов. Против самого определения «тетя» молодая дама возражала категорически, только по имени и на «ты». Да, она подойдет. Ну, не с родителями же и, упаси боже, не с Машкой или еще с кем из однокашниц – те ничего путного не подскажут.
За раздумьями время летит быстро, и глянув на экран айфона, она немного испугалась – прошло почти двадцать минут, сейчас Машка всполошится, кинутся искать, аукать, этого только не хватало. Так-так, похоже, надо вот сюда, здесь вдоль берега канала тускло светят редкие фонари… да, точно – вон они, четверо… мальчишки стоят, над спинкой скамейки смолянисто поблескивает Машкино каре, справа маячит Данькина шляпа. Да, точно они.
Хорошо бы их разыграть – подойти бесшумно, как призрак… от воды очень кстати поднимается туман, подкрадусь, напугаю Машуню… Гитары не слышно – видимо, Родя уже вконец загрустил. Эх, мальчик, еще не так расстроишься, когда узнаешь: ни фига тебе не светит, предмет твоих воздыханий, увы… ага, вот так и скажу: «Но я другому отдана и буду век ему…»
– Вах, какой приятный сюрприз! – обернулся на шорох высокий мужчина в широкополой шляпе, – Это прямо праздник какой-то… вот и подарок тебе, дорогой! Нравится?
Последние слова обращались к сидящему на скамье черноволосому парню, чью прическу «а ля битлз» издали можно было принять за женскую. Его двадцать первый день рождения несколько скомкался по причине неумеренности запросов именинника – он, до сих пор никогда и ни в чем не знавший отказа, возжелал закончить вечер в объятиях молодой, красивой и обязательно скромной девушки, ни в коем случае не профессионалки.
В идеале таким подарком, по мнению изрядно перебравшего юноши, могла бы порадовать нареченная, но та и слышать ни о чем подобном не захотела, и последовала безобразная сцена с битьем посуды, лиц собутыльников и ресторанных окон, приставанием к официанткам, угрозам в адрес метрдотеля и охранников. Хорошо, отец виновника торжества догадался приставить к отпрыску надежных сопровождающих, и сейчас его приводили в чувство. Чистка организма ресторанным способом, проще говоря – повторной рвотой при помощи двух пальцев и нескольких стаканов воды – процедура не из приятных, но телу помогает хорошо. А восстановлению душевного равновесия способствовал рассудительный монолог родного дяди, возглавлявшего эскорт.
– Вот и правильно, молодец… вино, оно хорошо, когда понемногу… лишнее убрали, и порядок… а переживать зачем, э?.. этим ишакам надавал по ушам – так им и надо, пусть не лезут… а с Марго ты зря так, здесь торопиться не надо… и свадьбу отменять не будем… мужчины так не поступают… вот когда она уже будет не невеста, понимаешь, а законная жена, тогда ты с ней и сделаешь, как захочешь… гордая, да?.. ничего, ничего… я разве когда-нибудь плохо советовал?.. вот завтра будет тебе девочка, какая надо, увидишь… клянусь, такая недотрога – пальчики оближешь… Вах!..
На этом месте воспитательная тирада была прервана – из белесой туманной мглы возникло нечто совершенно неожиданное…
– Какой подарок? Вы кто? А где Даня? – заблудшая студентка осознала ошибку, попыталась рвануть прочь от явно чужой компании, но не тут-то было.
Ее крепко взяли за плечи, зажали рот, а затем проворно и умело связали. Ночь, утро и половина следующего дня прошли совсем не так, как она планировала и предчувствовала – в любви ей никто не объяснялся и предложений руки с сердцем не делал. А вот сугубо телесными проявлениями этой самой «любви» одарили сверх всякой меры, причем ее согласия опять же никто не спрашивал. К полудню, когда дарители порядком устали, а именинник, первым вкусивший прелестей сюрприза, давно спал, обладатель «стетсона» печально переспросил:
– Значит, так и сказала? Не откупитесь… будете сидеть, как миленькие… вот дурочка, а?
– Да, точно, – крепыш-водитель потрогал свежие царапины на щеке, – Молодая еще, глупая… коза.
– За миленьких, конечно, спасибо… а так – сама виновата. Пошли.
Сплошь поросшее ряской лесное озерцо, не имеющее даже названия, приняло в свои бурые торфяные воды мешок с телом и парой камней для балласта. Платье, туфельки и сумочка сгорели в камине. Человек, служащий старшим телохранителем у брата, одного из хозяев жизни, заглянул в студенческий билет перед тем, как бросить его в огонь, и слегка удивился несхожести полудетского лица на фотографии с еще недавно живым оригиналом. А фамилию, имя и отчество он читать не стал.
Однокурсники потеряшку не искали. Облюбованную скамейку пришлось сначала хорошенько почистить: побывавшие на ней незадолго до студентов подростки залепили сиденье жвачками, набросали оберток от «сникерсов», чипсов и прочей снеди, пепси-кольных баночек, так что по-человечески усесться удалось не сразу. Родик успел с чувством исполнить две своих композиции и «Хозяйку корчмы», а желанная тонкая фигурка все не появлялась.
– Слышь, певун, – решила Маша пожалеть страдальца-трубадура, – На, хлебни и спой чего-нибудь повеселее. Не придет красуля.
– Как это – не придет? Она же…
– А вот так. Она, скорей всего, к своему подалась, можешь не ждать.
– Не понял… – бард отложил гитару, – К какому еще своему?!
– Родинька, ты в самом деле такой наивный или притворяешься?.. Ты думаешь, наша Веточка вправду такая вся из себя честная-скромная? Ха-ха-ха! Да я сама видела, как она за общагой сосалась с этим, с пятого курса…
– Погоди, Маш, – придержал подружку Вадим, – Может, еще придет. Ты набери ее, уточни.
Но обиженный на весь белый свет Родион уже сам набирал номер предательницы. Ответа не было, в трубке бесстрастно прозвучало: «абонент временно недоступен…», оставалось шампанское.
Первыми забеспокоились родители. На третий день после звонка дочери, извещавшего об успешном окончании первого курса и скором возвращении: «Сегодня у нас складчина в кафешке по случаю окончания сессии, а завтра-послезавтра соберусь, о’кей?» отец набрал номер, выслушал информацию о недоступности раз, другой…
– Знаете, мы не хотим думать о чем-то нехорошем, – сказали они в полиции, – Но она ведь никогда так надолго не отключалась… то есть практически постоянно была на связи, да и обещала приехать сразу же, после этой их вечеринки… а три дня все-таки прошло, ее все нет, и на связь не выходит… вот старики и распереживались… доченька у нас одна…
– Да, конечно, ваше волнение вполне объяснимо, – принимая заявление, попыталась успокоить сорокалетних «стариков» дежурная с погонами старшего лейтенанта, – А в общежитии были? Может быть, подругам, соседкам по комнате что-то известно? Мы, разумеется, побеседуем с ними, но вам, как родителям, они скорее скажут, если там что-то такое… влюбилась… свидание, ну, вы же понимаете…
Они понимали. И в ее комнате уже побывали, видели несобранные вещи дочери, и с одной из подруг, единственной еще не уехавшей, поговорили. Ею оказалась одногруппница, яркая брюнетка Маша, чье поведение при разговоре показалось им неестественным.
– Вообще-то я ее в тот вечер и видела мало… – почему-то отводила глаза девушка, – Вечером в кафе мы, понятно, были вместе, все двадцать человек, наша группа… потом я с ребятами пошла в парк, а она… Вета осталась, и все.
Мать первой обратила внимание: эта Машуня как будто напугана и явно знает больше, чем говорит. Поэтому из общежития они прямиком отправились в ближайшее отделение, где официально заявили о пропаже дочери.
Участковый инспектор застал студентку на пороге - еще минута-другая, и ищи ветра в поле. Напористый лейтенант мигом выяснил: она тоже волнуется из-за исчезновения подружки, но толком рассказать ей нечего. И все-таки главное установить удалось: Ветка встречалась со взрослым парнем, скрывая это ото всех, не исключая и Машу, той лишь мельком удалось увидеть их пару раз вместе. А кто он, секретный ухажер? Да какой там секрет, это ей, дурашке, казалось, будто никто ничего не знает… Сухонко Виталька, не ей первой голову вскружил… из служилых… тоже здесь, в общаге живет, только во втором, старом корпусе. Так-так.
– Тук-тук, – входить без разрешения даже полиции вроде не полагается, но дверь оказалась незапертой… таблички «не входить» тоже нет… а что не запрещено – разрешено, не так ли? – Есть кто живой?
– Че надо? – невежливо поинтересовался обитатель полутемного помещения с тремя кроватями и единственным столом, – Среди ночи стучаться полагается, вообще-то. Порядка не знаешь?
Поборник порядка возлежал на кое-как заправленной дальней от входа койке в штанах, рубахе и кроссовках. Вопреки повсеместно развешанным табличкам «курить строго воспрещается!», в комнате было ощутимо накурено, а кроме того, чувствовался застоявшийся запах спиртного и несвежих носков. Задернутая штора на узком и высоком, в потолок, окне, не позволяла достоверно определить – день ли, вечер или вовсе глубокая ночь. Похоже, старшекурсники гуляли вовсю, и грани времени суток для них по сей причине сгладились. Ничего особенного, сессия позади…
– Сухонко?
– Ну, я… А ты кто?
– Вставай, поехали.
– Пошел ты… Гагарин нашелся! Поехали… Ехай себе на здоровье!
Дальше препираться с нетрезвым будущим корабелом инспектор не стал, щелкнул выключателем, для верности отдернул оконный занавес, впуская солнце.
– Встать!!!
– Чего?.. – но при виде поднесенного к носу удостоверения хмельной дурман слегка развеялся, шевельнулись остатки армейской дисциплины, ¬ – Ты… Вы что, товарищ лейтенант? Я же ничего… Уже встаю, а зачем ехать-то? Тут спрашивайте, я все расскажу… а в чем дело?.. Ветка? Пропала?!
Поездка все-таки состоялась, и вернуться в прокуренную келью протрезвевшему выпускнику удалось лишь спустя неделю, после того как все однокашники единогласно подтвердили его полную непричастность к происшествию.
Да, шмыгая носом, отвечал Виталий, да, встречался с ней… да, у них были свидания… нет, физической близости… ну, секса… нет, не было, честное слово! Да, он любит ее, но этого – не было! Собирался сделать ей предложение… ну, по-настоящему… как раз в тот день… но она не пришла… ни с того ни с сего вообще взяла и испарилась… на звонки – ноль… он поэтому и выпил. Ну, не рюмку и не две – круто попил, вусмерть… а кто ему запретит?! Его же девчонка бросила, можно сказать невеста… а тот вечер он провел со своей группой, может, она поэтому и решила… Но он же хотел назавтра с ней встретиться, все распланировать до самой свадьбы… а тогда – типа мальчишника… а она, наверно, подумала… а ему показалось – Ветка в нем засомневалась, к ней еще этот пацан-гитарист клеился… а она же для него одна-единственная такая… но не могла же она просто так, ни слова ему не говоря…
Убедившись: студент-сердцеед к роли Синей бороды не подходит, оперативники попытали счастья на ниве электроники, но и здесь ждал полный облом. Оператор сети предоставил информацию о местонахождении зарегистрированного на имя Виолетты Николаевны Юровой мобильного устройства в тот вечер. Кружок получился около двух сотен метров в диаметре и очерчивал как раз тот самый кусочек парка, где ее оставили шедшие на бережок канала однокурсники.
– Вот, глядите, – ткнул спец пальцем в отметку на распечатанной схеме местности, – Это – в двадцать два пятьдесят. А дальше – вообще ничего.
– Как это – ничего?
– А так. Более поздних данных нет.
– Ты хочешь сказать, она выключила телефон? – продолжал сомневаться лейтенант, – В такой вечер?
– Вполне возможно, а почему бы и нет? Ведь они, эти ее ребятишки, вроде пытались ей звонить?
– Говорят, пытались, где-то в одиннадцать, но ответа не было.
– Выключила, выключила… если иначе – получается, девчонка была-была, да и сплыла… прям как в воду канула.
– Ага, канула… в том канале и утопиться-то не получится, при всем желании. Мелковато. Да и всплыла бы уже…
А между тем в словах эксперта относительно воды было рациональное зерно, и вздумай кто хорошенько прочесать мелководный канальчик, кое-что могло бы проясниться. Ибо как раз в воду канул мобильник исчезнувшей девушки – ни сама Вета, ни кто-либо другой его не выключал. Заброшенный на середину водоема аппарат булькнул, и все.
И никто не узнает…
25 августа 2020
Как и предполагал Брага, пользы от обследования «Короллы» не вышло ровным счетом никакой. И все же сам факт обнаружения машины требовал небольшого уточнения.
– Александр Иванович? – вежливо спросил дознаватель, услыхав в трубке купеческое «алло-о?» – Можно один вопрос?
– Конечно, Тихон Савельевич! – столь же учтиво отозвался перспективный спонсор, – Весь в вашем распоряжении! Нашли машину?
– Ну, нашли ее вы, мы всего лишь осмотрели… Скажите, только честно…
– А разве я вам когда-нибудь лгал?
– Нет-нет… то есть я не об этом. Никто вас не подозревает в неискренности. Мне надо знать абсолютно точно…
– Все, скажу, могу и под присягой.
– Присягать пока рановато. Для начала одна деталь: вы уверены, что эта машина была оставлена именно на указанном вами месте?
– На все сто! Ну, может быть, плюс-минус двадцать-тридцать метров…
– Но не километров?
– Ни в коем разе, клянусь. Именно на площадке… точнее, на территории этого самого автосервиса. Честное бизнесменское.
– Спасибо. Вы очень помогли… вернее, ваши люди. Вы ведь не сами облазили все эти мастерские? Угадал?
– Угадали. Благодарность от имени следствия я им передам. Больше новостей нет?
– Пока нет. До свидания.
Сторожа пытать бесполезно – туповатый с виду хлопец прекрасно осведомлен об ответственности за дачу ложных показаний и будет стоять на своем, хоть кол на голове теши. И следователь решительно направился в кабинет директора В.П. Хижного, где было больше шансов на удачу.
– А разве я что-то скрываю? – удивленный визитом майора главный авторемонтник широко раскрыл честные глаза. У них, дельцов, наверняка есть какие-то свои школы, где учат врать полицейским, – Как только нам стало известно…
– Знаете, Валентин Петрович, – задушевно произнес Тихон, – Мне бы очень не хотелось закрывать вашу шарагу, но…
– Спрашивайте.
…Охранник? Нет, он говорит правду, этот автомобиль был доставлен на станцию не в его смену. Находился в цеху, под тентом. Нет, никто к нему не прикасался. Кто пригнал? Разумется, если это так необходимо, скажу, но он ведь никого не трогал, почти ничего не нарушал – машина долго стояла незапертой, ключ в замке… Человечек он, конечно, с прошлым, и раз уж можно обойтись без него… Где точно? Да, говорил, сейчас покажу. На местности или можно по карте?
Нет, не у аптеки… вот здесь, возле скверика… да, вы правы, ровно три километра, пять минут езды, не более – у нас, на окраине, движение не так чтобы… Камеры? Не-ет, что вы! Какие камеры… Будь там хоть одна, так бы и стояла, наверное. Нет, это вам большое спасибо! Всегда рады помочь. Если вам лично понадобится какая-то наладка, или по кузову, ходовой, мы в любое время…
«И вам спасибо, и нам большо-ое, огромное спасибо… Уж такие мы вежливые, благодарные и всегда готовые помочь, прямо лучимся от радости: какое счастье – к нам приехал, к нам приехал Тихон Савельич, дорогой! Ага, рады вы… Прижал к ногтю – вот и обрадовались, особенно когда намекнул: ваши темные автоделишки нас, особо важных, не касаются. Эх, святая простота, мозги резиновые! Я тебе разве обещал полный покой, благотерпение и всепрощение? Нет, не обещал.
Лично мне, младшему советнику Браге, лично ты и твои махинации с крадеными машинами и в самом деле неинтересны, это факт. Но ведь клятву верности и вечного молчания я не давал? Нет, и это тоже факт. Так что жди, дружок, гостей из профильного отдела – не сегодня, так завтра. За ними, насколько я их знаю, не заржавеет. Вот им ты и расскажешь все-все, в том числе и про охранника, и про твоего «человечка с прошлым»…
Выходит, Журова от аптеки до сквера, указанного плутоватым автодельцом, доехала сама? А там почему-то бросила свою новую, дорогую, полностью исправную машину, не заперев и не включив противоугонную сигнализацию… больше того – даже не вынув ключ из замка зажигания! И удалилась, ушла в туман… Не может быть. Или все-таки может? Что-то это нам напоминает… И камер на улочке нет, как и у Гуровского дома, только по другой причине – там убрали по прихоти капризных домовладельцев, здесь – руки не дошли, средства не выделены… а итог одинаков.
Искать свидетелей, могущих пролить свет на обстоятельства появления «Тойоты» на обочине – задача заведомо безнадежная. Если кто и видел – его не найдешь. И о чем спрашивать? Случись здесь ограбление, избиение, громкий скандал – кто-то мог зафиксировать сие событие в памяти, а в нашем деле – вряд ли. Подъехала машина, остановилась, из нее вышел человек… мужчина, женщина – какая разница?.. самая тривиальная картина. Что тут запоминать? Тупик, совершенно безвыходный, глухой.
Это – в случае, когда за рулем была сама пропавшая. А если нет? Тогда машину к месту обнаружения «человечком» из воровского СТО привел кто-то другой, а Журову от ее аптеки увезли отдельно, и это дает некоторые шансы. С работы она уходила не последней, оставались двое – рецептар и уборщица; их, само собой, уже опрашивали, показания в папочке имеются, и Брага все внимательно прочел… ни черта бестолковые бабы не видели. Это неудивительно: одна только-только пришла, готовилась повозюкать шваброй по полам, а другая продавала порошки-пилюльки, обслуживая вечную очередь…
Вот оно! Очередь. Аптечным труженицам в окна смотреть некогда, поэтому обе не врали, отвечая, не заметили ли чего-нибудь необычного при уходе начальницы. Кто бы сомневался - не заметили. Кошка в двери – мыши в пляс… или нечто в этом роде. А вот посетители, стоящие в очереди к окошку – дело другое. Большинство, понятное дело, со скукой пялится на пылящиеся за стеклом коробочки-бутылочки, молодежь – в свои смартфоны, но есть и такие, кто поглядывает по сторонам и способен кое-что приметить-запомнить. Кто-нибудь их расспрашивал, посетителей?
Именно такой вопрос был обращен к районным операм, и ответы совершенно не удивили.
– Посетителей?.. Да никто… А толку?.. Их и найти-то почти невозможно… – вразнобой ответили три простых лейтенанта и одна – старший, – А как опросить-то? Там вечная текучка, аптека – тот же магазин, а магазин – он магазин и есть, разве что лекарствами торгуют…
– Вам сколько лет, ребята? – прервал прения лысеющий сыщик, – Двадцать?
Молодежь насупилась. В самом деле, как не стыдно – подумаешь, приперся тут хрен с бугра, учить нас будет уму-разуму… самому-то не приходилось по участку топтаться, а не помешало бы… Слово взял полицейский майор.
– Все свободны. А ты, Гайдук, останься.
Лейтенанты вышли, а девушку с погонами старшего начальник райотдела представил Браге:
– Вот, Тихон Савельевич, если кто и поможет, то наша Лида. Она и в курсе дела, в целом… проинструктируй – горы свернет!
Поскольку выделенная помощница особого восторга не проявила, ей был отдан персональный наказ:
– И смотри у меня!
Инструкции старшего следователя сворачивания гор не требовали. Найти нужного свидетеля действительно архисложно, но это смотря как искать. В самом деле, покупателей аспирина, презервативов или мази от грибка – не найдешь. А вот приобретавших что-либо посерьезнее, по рецептам, особенно льготным – запросто, ведь эта бумажка остается в аптеке. Льготники даже фиксируются в специальном журнале. Ближайшая поликлиника где? Ясно. А детская?.. Все понятно, товарищ старший лейтенант Лида?
– Дело касается пропавшей гражданки? То есть этой, зав аптекой… Журовой?
– Нет, Лидочка, не исключено - все гораздо серьезнее, – Тихон справедливо рассудил: за особо важные дела даже нерадивые берутся охотнее, чем за всякую мелочь, – Я подозреваю, здесь пахнет наркотиками…
– О-о-о, тогда, конечно!
– Будет нужна моя помощь – звоните, а я – на завод.
25 августа 2020, двумя часами позже
– Да-а, тепло сегодня… А ведь неважные ваши дела, Зиновий Кириллович, а? – Брага горестно вздохнул, вытер мокрый лоб носовым платком, скомкал, положил на стол перед собой, – Скажите, это вы его убили?
– Нет! Я не…
Следователь аккуратно разгладил использованный платочек, сложил квадратиком, поглядел на него, перевел взгляд на руки собеседника. Пальцы подрагивали… на коленки бы глянуть… жаль, стол не позволяет. Тогда в глаза… Да-а…
«Да-а… «нет!»... Ну, дети и дети, право слово. Это мы с тобой, типа, в твои виртуальные игрушки играемся? Сказал «нет» – вроде как нажал кнопочку «эксит» или «делет», и все подозрения с тебя снялись… «энтером» щелк – перезагрузка, все опять чистенькие, у каждого по десятку жизней… Эх, люди-люди… «Нет…» - не убивал, значит. А спросить-то забыл – кого?.. когда?.. И вообще: а разве кто-то кого-то убил? Да, неважные твои дела, дружок-пирожок. Все ясно. Еще полагается вскочить, метнуться туда-сюда. Давай. Побегай, говорить легче будет. А я помолчу».
Кто сказал – мысль материальна?.. Похоже, так оно и есть: начальник цеха порывисто поднялся, сделал два шага в одну сторону, в другую, поправил прическу, вернулся за стол, снял очки, надел, снова снял.
– Я не убивал Семена Дурова. И Светочку… Светлану. Имя убийцы…
10-14 августа 2020
В первый день после отпуска работать не хочется совершенно. Как, впрочем, и во все последующие. Пока по-новой втянешься, привыкнешь – неделю, а то и две ходишь, как на автопилоте. Да еще и обратная акклиматизация… правда, в этот раз обошлось без нее – в кои-то веки Светке удалось получить трехнедельный отдых в разгар лета, Сема быстренько согласовал две недельки у себя, схватили горящий тур, и – в Грецию. Большинство отелей закрыли на карантин, поэтому пляжи и море были целиком в их распоряжении.
Накупались, солнца, вина с маслинами и прочими средиземноморскими вкуснотами наелись по макушку. Праздное время летит быстрее рабочего, как ни стараются убедить в противоположном поборники трудовой дисциплины. И вот, получите: вчера – валяйся в кровати хоть до полудня, порция любви на завтрак, стаканчик кофе или вина на выбор, и в море… а сегодня… ах, как хотелось еще вчера, чтоб это самое «сегодня» наступило хотя бы послезавтра!
Вдобавок ко всему Семену выпала вторая смена, то бишь пахать предстояло до полуночи, а после ночного же перелета накануне это означало уже вторые сутки без нормального сна. И как только переступил порог родного предприятия, тут же все пошло наперекосяк. Неполадки лезли из всех щелей то по одной, то парами – падало напряжение, сбоили грануляторы и транспортеры, рвалась фольга, перекашивало блистерную линию... На наладчиках экономили, и инженеру приходилось отдуваться за всех.
За час до окончания каторги выдернула на перекур Катерина, еще факультетская знакомая… да что там – давняя пассия, несбывшаяся невеста. Не встреть он тогда Светку – не быть Катеньке сейчас безмужней, матерью-одиночкой. На «Балтика-Фарме» Семен третий год, а она – почитай, все пять, в начале он даже учился у нее кое-каким премудростям. Покурить на площадке тыловой лестницы между участками цеха, занимающими соседние этажи, стало у них своего рода традицией. Сам Сема охотно дымил бы прямо в кабинете, но категорически возражал цеховой начальник, их однокурсник… блюститель атмосферы, елки. Ароматизировать комнатушку – ни боже мой, а загромоздить, заняв едва не половину пространства никому не нужным железом – пожалуйста. Непостижима логика начальства…
– Слышь, Кать, а наш старый «Сименс» еще работает?
– Который?
– А у нас их разве много? Я про тот, об который мы каждый день шишки набиваем. Когда его наконец выкинут?
– Не знаю… не нам решать. А с чего ты решил, будто он работает?
– Ну, я ж не слепой. Явно там недавно штамповали. Не ты, часом, левака гоняла, пока я на морском песочке в розовых чулочках?..
– Я? Еще чего… Показалось тебе… уборщицы пыль протирали, он же поломатый-разбросатый… Какая на нем работа?
Поговорили, разошлись по своим линиям, и к концу смены тема забылась. Лекарственное производство не предполагает сплошной занятости всего оборудования – сегодня густо, завтра пусто… Есть заказ, необходимые ингредиенты – пашем с утра до ночи, нет – тянемся ни шатко ни валко; летом чаще как раз второй вариант. График сменился: Катя осталась на вечер, Сема перешел в утренний «забег». В пятницу Катька очень кстати явилась на полчаса раньше, отпустила…
– Спасибо, солнце мое, – обрадовался Семен, – Просто класс! Я твой должник на веки вечные…
– Какие долги, мне все равно дома одной скучно. Убралась, то да се… дай, думаю, сделаю людям приятное.
– Молодца!.. А почему одной? Твоя Юлька тоже в лагере?
– Где ж еще. Завтра съезжу, проведаю.
– А мы сейчас соберемся и заскочим. Ну, пока!
– Пока.
Семейным планом предусматривалось навестить дочку в летнем концлагере, как поколение некст именовало комфортабельную «Лесную сказку», а после податься на дачу, посвятить выходные огородным утехам – прополоть, полить, заборчик поправить, шашлычок-балычок…
Чмокнул выручалочку в щечку, сдал пост и помчался, а уже порядком отъехав, спохватился: забыл в столе обещанные жене дачные мелочи – прочные резино-тканевые перчатки, несколько пар бахил… да и себе глазной щиток, «болгаркой» пилить… Семен несуном себя не считал, но вот так, по мелочи – это ведь не воровство, не правда ли?
– Катя! Кать, ты где? – едва ступив в общий для сменных инженеров-технологов кабинет, Сема сразу понял: подруга водила-таки его за нос.
«Неисправный» мелкосерийный агрегат прямой прессовки, перетащенный сюда три месяца назад, был расчехлен и с тихим гулом исполнял свое предназначение, грубо нарушая при этом требования стерильности, запыленности, и прочая, и прочая...
– Семка? Ты откуда?
– От верблюда! И кто это мне впаривал на днях – он поломатый, у тебя глюки, уборщицы всякие…
– Нет, я…
– Наркоту фасуешь? – чисто в шутку брякнул Семен и поразился перемене в лице бывшей возлюбленной: Катя побелела, губы затряслись, на глазах выступили слезы, – Ой…
– Семочка, миленький… нет, какое там… это плацебо, для одних… в общем, с кафедры… попросили…
Катерина лепетала, но он уже не слушал – открыл приемный контейнер, заглянул… ментоловая отдушка отчасти скрывала характерный тухло-рыбный душок, но лишь отчасти. Плацебо обычно делают из мела, а он, как известно, не пахнет, в отличие от желтоватого порошка в емкости. Все химики всего мира, все фармацевты без исключения знают этот запах и ни с чем не спутают. Отлично знаком он и большинству наркоманов. Амфетамин, он же «спид», он же «фен»…
– Сема… Сема, это не… – теперь слезы потекли по-настоящему.
– Это не то, что я думаю, и ты можешь все объяснить?.. Мы не в Голливуде, где вот такие люди… Ты же нас всех подставляешь – и меня, и Зину, и остальных! Объяснять тебе обязательно придется, только не мне. Я звоню в полицию.
Разоблачитель решительно повернулся к двери, но… Но этого же не может быть! Катерина, Катька, его первая любовь – и наркодилерша?!
– Катька, не плачь. Скажи… это же не система? Сколько раз ты?..
– С-сегодня второй…
- А кто сагитировал? Сырье – откуда? Зина?
- Нет, что ты! Эти люди… они от моего бывшего… ты не знаешь. Я им должна…
– Деньги задолжала? Много?
– Для меня – неподъемно. Он обещал, кинул… У меня же ссуда, за квартиру… они сказали, помогут, за услугу.
– Услуга, блин… Ну, хрен с ними. Решим как-нибудь. Давай так: ты тут прекрати, почисти, а потом разберемся.
– А это? – Катя показала на пакет у выходной горловины, на треть заполненный готовыми таблетками, – Отдать?
– Лучше сохрани у себя, припрячь хорошенько. Ты же понимаешь – тебе придется быть свидетелем.
– Заложишь подругу? Но я же для них буду не свидетель, а участник… Посадят меня, Сема… Юленьке тогда как?
- Поздновато вспомнила, про Юльку-то. Да тебя за один-то раз и не посадят, явку с повинной зачтут, типа помощь правосудию…
- А без явки нельзя? Ты как бы ничего не видел… А?
– Извини, я так не смогу. Во всяком случае… я пока не решил.
– Не сможешь… Ну и вали, честный ты наш… Не решил он, видите ли, пока. А когда решишь? Когда посоветуешься с умницей своей, благоразумницей? Так?
– А если и так? Моя жена, во всяком случае, ядами не торгует, в отличие от некоторых. Короче, я пошел. В понедельник увидимся, тогда сообща что-нибудь придумаем. Пока. Только без глупостей, поняла?
– Поняла. Выключаю.
Уже в дверях Сема обернулся.
– Кать, а ты… ты сама, надеюсь, не на игле?
Она молча покачала головой. А ненависти, сменившей в ее взгляде недавнюю мольбу, он не заметил.
25 августа 2020
– Имя убийцы – Вячеслав, фамилия Нечаев. Запишите. Я только… да… нет… правда, только помогал. Но… нет, пожалуйста…
Тихон Савельевич с минуту понаблюдал рыдания представительного мужчины в белом халате, снова вздохнул, извлек из брючного кармана свежий платок, за ним - видавший виды телефон.
14 августа 2020
– Сема, тормози!.. Ба, кого я вижу! Зина!
Семен остановился. Да, не ждали… на обочине голосовал друг-сослуживец, он же бывший однокашник Зина – Зиновий Лапицкий, а рядом с ним радостно улыбался краснощекий, похожий на Наф-Нафа толстячок с блестящей на солнце лысиной.
– О, ребята! Вас нам сам бог послал. Выручайте! Это Славик, знакомьтесь…
Оказывается, свинкообразный приятель взялся прокатить на своей новой игрушке – вон, видал, стоит, не фурычит?.. а сам в ней ни бельмеса, она встала колом – в коробке какой-то клин… теперь проблемка. Всего-то и надо – во-он туда, километра полтора-два, там сервис, мастера подхватим, и уже на их тачке вернемся… Подбросите?
– Садитесь, – великодушно распорядился инженер, нежданные попутчики уселись – Зиновий позади Светланы, толстяк за Семеном, – Кстати, Зин, у меня к тебе вопросик, касательно Катьки.
– Давай свой вопрос, решим.
– Нет, это надо при ней. Там… ну, лучше все же на месте.
– Да ладно, говори, что там у тебя. Где больше двух…
– Не-е, подождем до понедельника… Ай! – Сема дернулся, – Ой-ей-ей…
– Что? Семик, что такое? – Света встревоженно повернулась к мужу, – Больно?
– Пекануло в спину… пчела, что ли? Во е-мое… у меня же алле…
Не закончив фразы, водитель завалился влево, машину повело туда же.
– Руль! Держи руль! – румяный с неожиданным для его комплекции проворством боком втиснулся между передними сиденьями и направил съезжавший на встречную полосу автомобиль к тротуару, – Тормози!
Свету будто парализовало, руки-ноги сделались ватными… тормозить?.. как?.. назвавшийся Славиком сам рванул рычаг ручного тормоза, колеса недовольно взвизгнули, мотор заглох. Дурова сидела, с ужасом глядя на Семкино неподвижное лицо и не веря глазам. Он не дышал. Как же это?! Аллергия? И – вот так?
– Шевелись, чего расселся? – теперь пузан обращался к Зиновию, – Ну!
Дважды повторять не пришлось: сидящий сзади схватил женщину за волосы, запрокидывая голову, а лысый ударил по горлу ребром ладони.
25 августа 2020
– Понимаете, я, когда сидел там, с ними… пока он… ну, Слава, ходил за своим джипом… я… это так страшно… думал, поседею… вы не поверите…
«Нет, никогда я не научусь разбираться в людях, – брезгуя видом плачущего начальника цеха, Тихон старался смотреть в сторону, – И люди ли это? Откуда берутся такие слизняки – сначала натворит черт-те чего, потом сопли распускает… И на суде, гнида, разрыдается, и найдутся желающие его пожалеть… вот уж их – мне точно не понять!»
После убийства за руль машины Дуровых сел сам Нечаев, а Лапицкий ехал позади на совершенно исправном внедорожнике. В полусотне километров от городской черты у толстяка был домик в деревне, неподалеку – заброшенная ферма и такие же старые, полузасыпанные силосные ямы. В одной из них двое мужчин ночью закидали землей пополам с гнилой соломой четырехколесный гроб. И никто не узнает, заверил трясущегося сообщника лысый весельчак …
И никто не узнал бы, не получи жена следователя в благодарность за кошачьи обеды контрабандную брынзу. Усталые за день сыщицкие извилины в ответ на слово «наркотик» встрепенулись, в них родился нестандартный импульс, и… вот.
На предприятии, где честно (а по мнению майора, не очень-то и честно) трудился пропавший инженер, организовали необычную проверку: под видом заурядной санитарно-эпидемической инспекции в цехе произвели забор проб, якобы на стерильность, а на самом деле – немножко других. И снова человеческий фактор сыграл свою роль – не приди он туда сам, ничегошеньки бы не нашлось, ибо мнимые санитары брали смывы с действующих линий, а Брага мимоходом заглянул в кабинет, отведенный технологам для переодевания и перекусов, и обратил внимание на некое сооружение, плотно укрытое белой материей.
– А это – что? – спросил он у начальника цеха, сопровождавшего «санитарного врача».
– Так, ерунда… списанное оборудование. Неисправное. Завтра вывезем на свалку.
«На свалку, говоришь? Списанное, да еще и неисправное? А почему же тогда оно тут у вас торчит, спрашивается в задачке? И почему ты, когда отвечал, не на меня смотрел, а в окошко? Птичками залюбовался?»
И Тихон ничтоже сумняшеся подозвал лаборанта. Экспресс-анализ делали здесь же, за углом, в передвижной лаборатории, вечно перегруженной и выпрошенной на денек на свой страх и риск. Уже полчаса спустя старший следователь с удовлетворением вытер мокрый лоб носовым платком… да, неважные дела оказались в цеху твердых лекарственных форм, очень неважные.
«Провидец… невский Холмс… маэстро сыска» – далеко не полный перечень эпитетов, доставшихся майору. Похвалы начальства, однако, не последовало – вместо поздравления с успехом Пожидаев многозначительно кивнул на соседний, заместительский кабинет, и укорил: дескать, чем с эткой прытью хвататься за второстепенные вопросы, не лучше ли главным заняться? Позже, правда, пилюлю подсластил, посоветовав провертеть дырочку на кителе; коллеги почтительно раскланивались, называли исключительно по имени-отчеству… шутливо-обидное прозвище «неважняк» старались не упоминать. И лишь сам Брага с горечью сознавался себе: а ведь все оказалось совсем, совсем не так, как ему хотелось. Двойное убийство – да, раскрыл, да, с рекордной скоростью. Наркогруппу – да, нашел, и какую – за розовым организатором потянулись ниточки на все четыре стороны… Но – не ту, не ту, черт бы ее побрал!
Потому как пойманные, уличенные и расколовшиеся на первых же минутах допросов злоумышленники слыхом не слыхивали ни об аптекарских дамах Журовой и Туровой, ни о студентах фармфака Понуровых, а главное – о семействе Гуровых. Вывод прост и кошмарен: никакого отношения к пропажам всех упомянутых личностей, интуитивно причисленных «невским Холмсом» к гипотетическому преступному сообществу (хвала Всевышнему, не успел ни с кем поделиться дивным озарением!) никто из них, злодеев, не имел. И, как ни прискорбно, все надо начинать сначала…