Но тут снова задул южно-уральский ветер, невероят-ным образом загнавший меня в славный город Озерск, в самое сердце атомной промышленности. Такие чудеса в то время случались, поскольку хотя в умах правителей и творился ми-ровоззренческий кавардак и идеологическое разложение, но совсем ликвидировать основу стратегической безопасности государства они не собирались, а чтобы как-то поддержать и занять работой коллективы оборонных предприятий, заблаго-временно придумали им конверсию производства, то есть вы-пуск утюгов и кастрюль вместо пушек и пулеметов. Однако атомщикам позволили освоить более высокотехнологичный вид конверсионной продукции, а именно оптическое волокно для дальней магистральной связи. Разбирались они в этом ма-ло, но очень надеялись на предыдущий опыт, позволивший освоить выпуск ядерных бомб и ракет, ну и на всякий случай стали искать хоть каких-нибудь специалистов по профилю.
Вот так я и мой уральский приятель влились в ряды со-трудников ЦЗЛ химкомбината «Маяк», некогда самого секрет-ного, но с легкой руки Миши Горбачева открытого для созер-цания мировой общественности предприятия «средмаша», строительство которого курировал лично Берия. Слетав на смотрины на последние оставшиеся от стройотрядов деньги, я вернулся в Вильнюс, чтобы сняться с прописки, и оттуда с не-хитрым скарбом на поезде Челябинск-Калининград неспешно отправился на восток. Поначалу мы были полны надежд, ибо старая система на «Маяке» еще работала. Зарплату платили и аккуратно индексировали, продукты и товары народного по-требления в «городе», окруженном колючей проволокой и охранявшемся целой дивизией МВД, не переводились. А на большой земле, куда мы периодически выезжали в команди-ровки, становилось совсем худо. Предприятия останавлива-лись, расцветал частный бизнес и криминал, Эстония вышла на первое место в мире по экспорту цветных металлов. Я еще успел побывать в свободной Литве, где полнейшая либерали-зация поставила на грань выживания не только «оккупантов», но и вполне коренное население, и положила начало исходу литовцев Евросоюз. В первый приезд помогал свой семье эва-куироваться, прокатившись до Черновиц с отцом на видавшей виды «шестерке» ВАЗ-2106 для сопровождения семейного имущества, уместившегося в ЗИЛ с прицепом. Потом еще раз для покупки рефлектометра для оптоволоконных линий на тогда еще работавшей «пятерке», когда впервые ночевал не в своей квартире, а у школьного друга. За полтора года мы обо-рудовали вполне приличную лабораторию для контроля пара-метров оптоволокна, но, к сожалению, мало по малу стало яс-но, что никакой передовой технологии на остатках советской промышленности создать не получается1.
Выбираться из ядерного оазиса в жестокую реальность новой России было страшновато, но договорившись с родным вузом и получив правдами и неправдами направление от не-кой частной организации, я поступил в очную аспирантуру, и снова поселился в родной общаге на Петроградской стороне. Популярность технических вузов тогда была низкой, общежи-тие не было переполнено, и аспирантам наверное впервые с 1936 года представили отдельные комнаты, что само по себе было неплохо. Учиться было интересно, но голодно. Стипен-дию мне не платили, запасы зарплатных средств растаяли за несколько месяцев, случайные подработки не сильно спасали. Пришлось поработать и ночным охранником в агентстве не-движимости, и оператором дробильной машине на производ-стве декоративной каменной крошке и даже администратором в китайском ресторане, куда кстати меня пристроил мой ста-рый харбинский знакомый китаец Витя (он же Ли Ган, он же Цзунь Юань), тоже оказавшийся в аспирантуре ИТМО. Для ки-тайца он довольно хорошо говорил по-русски и оказывал услуги китайским бизнесменам, а также работал доверенным лицом у мастера кун-фу, который был чуть ли не главным су-дьей на бойцовский поединках между питерскими бандитским группировками.
В итоге каким-то непостижимым образом мне удалось набрать необходимое количество научного материала, опубли-ковать необходимые статьи в научных журналах и защитить кандидатскую диссертацию. Конечно, в значительной степени этот успех был заслугой моего шефа, а также более снисходи-тельным отношением к аспирантам, которых в то время мно-гие приравнивали к ненормальным «ботанам», которые вместо бизнеса и процветания избрали прозябание в отечественной науке.
Успешное окончание аспирантуры имело побочный эф-фект, заключавшийся в том, что по отношению к российскому государству я оказался в положении страшного преступника Буратино, то есть беспаспортным, бездомным и безработным. В результате нелегких размышлений о том, какой же из быв-ших советских социалистических республик я больше гражда-нин, выбор пал на внутреннюю эмиграцию в Россию, что ве-роятно имело прецедент, поскольку человек формально рож-денный в РСФСР, герб которой красовался на его свидетель-стве о рождении, был вынужден таки просить о предоставле-нии ему гражданства, так что как тут не согласиться с прези-дентом Путиным по вопросу величайшей геополитической катастрофы 20-го века.
Но как говориться "нашлись добрые люди, подобрали, обогрели...», приютили, прописали. И спутницу жизни полу-чилось обрести. Даже дефолт 98-го удалось пережить без осо-бых потерь, поскольку научно фантастические разработки мое-го шефа все еще поддерживались грантами его американских партнеров. Увы, но серьезно продвинуть технический про-гресс на переломе тысячелетий как-то не удалось, гранты ста-ли иссякать и мы со спутницей жизни весьма пессимистично смотрели на перспективы существования нашей молодой се-мьи.
Однако снова нашлись добрые люди, чудесным образом встроившиеся в ручеек поставок импортных аналитических приборов для нефтегазовой промышленности, которая одна только еще подавала видимые признаки безбедной жизни и хоть как-то оправдывала сказку о "бизнесе и процветании". На второй неделе работы в моей новой компании, располагав-шейся тогда в полуподвале во внутреннем дворе-колодце, в старом фонде 8-й линии Васильевского острова, я был коман-дирован в США. Этому столь радостному путешествию чуть было не помешали события 11-го сентября, но обошлось лишь небольшой задержкой и в 20-х числах октября я находился в международном аэропорту Амстердама, ожидая рейса на Дет-ройт. Да, мой первый полет в Хьюстон был довольно замысло-ватый, однако и самый дешевый: что-то около 700 долларов в оба конца, но для человека, который ранее не имел никаких финансовых возможностей позволить себе зарубежную поезд-ку и даже теоретически допускавшем, что существование зару-бежных стран возможно является мифом, и поскольку никакой Америки и Европы на основании личного опыта могло и не быть, перелет с двумя пересадками позволял лишний раз убеж-даться, что Америка все-таки не миф и не сон.
Кстати в Амстердаме я впервые узнал, что такое ID, и даже «секондари ID», ведь их потребовали предъявить амери-канцы при посадке на борт, поскольку мой загранпаспорт с гербом СССР не вызывал у них доверия. Я было уже попро-щался с возможностью увидеть «американскую мечту», но мне объяснили вполне доходчиво, что я обладаю вторичными Ай-Ди в количестве двух штук, и что это всего-то документы удостоверяющие личность, например водительские права и внутренний паспорт, и в самолет все-таки впустили. Не пом-ню, о чем я думал пролетая над Атлантикой, зато по прилету меня чуть было не уличили в нарушении въездного санитарно-го контроля, потому что я по привычке тащил с собой бутер-брод с колбасой и яблоко. От еды пришлось чистосердечно избавиться, и только после этого вдохнуть полной грудью воз-дух свободы, увидеть очень огромных афроамериканцев, по-гоняться по хайвэю за настоящими грузовыми траками, погло-тить огромный 24 унциевый стейк, и это все лишь в дополне-ние к бассейнам и джакузи в американских гостиницах, кото-рые посте отечественных "Туристов" и "Спортов" казались ска-зочными дворцами, утопающими в роскоши.
Целью моей поездки был технический трейнинг по ана-лизаторам микросодержания серы в моторных топливах, про которые наши нефтеперерабатывающие заводы, многие из ко-торых работали еще по технологиям 30-х 50-х годов прошлого столетия, слыхом не слыхивали. Анализаторы казались чудом технического прогресса, ибо уже имели встроенный компью-тер с сенсорным экраном «touch screen». Это сейчас дети в детском саду со смартфонами ходят, а в те времена даже мо-бильный телефон был серьезной во всех смыслах штукой, то есть выглядел как рация с антенной, весил почти полкило и не принадлежал рядовым гражданам. Гостеприимные американ-цы кормили нас и себя на славу, и даже отвезли на экскурсию в NASA, где можно было лицезреть настоящий космический шатлл, но на борт не пустили по причине борьбы с террориз-мом. Кроме того, менеджер принимавшей компании свозил меня на завод вглубь Техаса, показав по пути здание Капито-лия штата в Остине и памятник солдатам конфедерации. Чув-ство свободы от вида несущихся по хайвэю байкеров зашка-ливало. На некоторых авто развевались флаги с призывом сбросить атомную бомбу на Афганистан… .
После поездки за океан, результатом которой было пол-ное недоумение относительно спроса на чудо-приборы в Рос-сии, еще не почувствовавшей счастья грядущего бума нефтя-ных цен, меня буквально через несколько месяцев командиро-вали в Японию изучать не менее чудесные автоматические анализаторы нефтепродуктов, лабораторные титраторы, плот-номеры. Как японцам удается делать совершенную технику при их кривокосой культуре не вполне понятно, но очевидно, что удается здорово. Насмотрелся я чудес прогресса и восточ-ной экзотики и в Токио и в Киото, посетил храм тысячи Будд, вкусил в суши-баре настоящих и единственно правильных су-ши, купил часы CASIO с инструкцией на японском, оценил сдержанную умеренность японцев в еде и минимализм в обу-стройстве быта.
И мало помалу импортная аналитическая техника стала продаваться, а география моих внутренних командировок по просторам теперь уже СНГ стала стремительно расширяться. Нефтеперерабатывающие заводы, электростанции, хлебные инспекции, пивзаводы, нефтяные и зерновые портовые терми-налы, нефтебазы и другие предприятия, где имелись лаборато-рии контроля качества продукции становились клиентами нашей компании. Благосостояние страны и граждан год от го-да росло, и я по праву занял место в рядах нового русского среднего класса. География моих зарубежных поездок тоже расширялась как за счет служебных командировок, так и бла-годаря ставших доступными турпоездкам, и я неплохо ориен-тируюсь в Нью-Йорке, Лондоне и Мюнхене, по возвращении в которые испытывал странное чувство, ведь в первый приезд прощался с ними навсегда, храню воспоминания о Малаге, Риме, Кельне, Милане, Лос-Анжелесе. Бремене, Стокгольме, Гамбурге, Бристоле, Сакраменто, Леверкузене, Клермон-Ферране, Берлине и других городах, где проездом или по делу оказывался единожды, а иногда и по несколько раз, и часто отгонял накатывающее чувство дежавю, попадая в знакомо не-знакомые места, проходя по тем же улицам, что и три, пять или уже десять-двадцать лет назад?
Географический ряд моих перемещений по странам СНГ выгладит следующим образом: Самара, Астрахань, Шимкент, Новый Уренгой, Ярославль, Нижний Новгород, Уфа, Пермь, Омск, Красноярск, Ухта, Нижнекамск, Саратов, Краснодар, Новоросссийск, Калининград, Мозырь, Волгоград, Ашхабад, Туркменбаши, Тюмень, Тобольск, Казань, Салават, Альметь-евск, Ачинск, Туапсе, Сургут, Рязань, Одесса, Ростов-на-Дону, Загорск, Минск. Москвы в этом калейдоскопе нет потому, что этот крупнейший транспортный узел, открывшийся мне еще первокурснику площадью трех вокзалов, с которых, а еще из всех аэропортов, и остальных вроде бы еще трех-четырех вокзалов, я впоследствии попеременно отправлялся в разные города и веси, или прибывал из них, воспринимался как близ-лежащий мегаполис, куда приходится часто приезжать по де-лам из пригорода.
Есть города, с которыми отношения не сложились, например Париж, поскольку в первые два приезда мне удалось побывать только в аэропорту Шарль-де-Голля и на тепловой электростанции какого-то окраинного муниципалитета. Или тот же Волгоград, где из двух знаменитых монументов, я смог лицезреть только 57-метровую статую вождя мирового проле-тариата, которая, между прочим, является самым большим в мире памятником, поставленным реально жившему человеку, а не более известную широкой публике Родину-мать. С Донец-ком тоже нехорошо получилось, но уже по другим причинам… .
И вот тут возникает законный вопрос: близится ли это путешествие к завершению? И ответ, обусловленный объек-тивным ходом событий, напрашивается положительный, в том смысле, что бесконечно или даже еще продолжительно коле-сить по свету вряд ли получится. А на вопрос: каким получи-лось описание этого путешествия, наверно можно сказать, что довольно сжатым, ведь стоило, пожалуй, привести подроб-ные описания городов, пейзажей, попутчиков, но многое, если не исчерпывающее, сейчас доступно в интернете, а личные впечатления все-таки лучше приобретать лично. По крайней мере надеюсь, что удалось адекватно представить свой путь «реального» путешественника на рубеже второго и третьего тысячелетий.