Сокращённые и переработанные отрывки из повести Владилена Елеонского "Пешка в чужой игре" (литературный псевдоним в издательстве Эксмо Илья Маслов).
Маслов И. Пешка в чужой игре. М.: Эксмо-пресс. 2002.
Продолжение, начало см. Данилов и другие - 1.
За окном сереет пасмурный октябрьский день. Идёт холодный осенний дождик. Прозрачные капельки медленно текут по стеклу вниз, как слёзы по щекам.
Сегодня прошло сорок дней, как погибли Сашка, Славка и Татьяна. Завтра Катю и Данилова ждёт перелёт на юг Испании, однако настроение, как и погода, безрадостное.
Они сидели на кухне и грустно пили чай. Катя вдруг положила свою ладонь на его руку.
– Дима, я понимаю, что ты винишь себя, но это жизнь. Если мы действуем, мы неизменно оставляем след и, к сожалению, не всегда он приятный, а иногда ужасающий. Не знаю, почему нас этому не учили в школе. Мы выходим в большую жизнь, кажется, совершенно голыми. Настроение, конечно, невеселое, и всё же я вижу, что есть ещё что-то, что тебя тяготит. Ты поднялся сегодня очень рано и куда-то уехал. Где ты был, что произошло, расскажи, пожалуйста.
– Меня вызывали на допрос в следственное управление министерства внутренних дел, Газетный переулок, дом шесть.
Катя резко отставила чашку с недопитым чаем в сторону и схватилась за голову.
– Ах, Дима, нет, ничего не закончилось, всё только начинается!
– Однако вместо допроса состоялась беседа с полковником Ертеньевым. Он предложил мне возглавить частную охранную компанию босса, который на самом деле никакой не Могульский, по паспорту, выданному ему в шестнадцать лет в Киеве он Евгений Игоревич Бортко. Сейчас он находится на излечении в госпитале следственного изолятора и по обвинению в многочисленных убийствах ему грозит пожизненное заключение.
Катя, прикрыв рот ладонями, чтобы не закричать, с ужасом смотрела на Данилова.
– Дима, дорогой мой, скажи, что ты шутишь!
– Рад бы, милая, прекрасная моя, но не далее, как два часа назад с тем же видом, какой сейчас у тебя, я смотрел в ясные строгие очи Ертеньева, когда услышал от него то, что тебе сейчас передал.
– Погоди, а с какой стати милиция предлагает тебе возглавить частную компанию, разве она имеет полномочия?
– Официально, конечно, это не в её компетенции, но данный случай особенный.
– Я, наверное, слишком тупа. Дима, я ничего не понимаю!
– Хорошо, давай по порядку. Негласный сотрудник милиции Александр Викторович Садков, завербованный Ертеньевым...
– Прости, что перебиваю. Саша Садков?
– Да, ты не ослышалась. Так вот, Садков, завербованный Ертеньевым во времена перестройки и кооперации, когда как грибы после дождя росли многочисленные коммерческие спортивные секции, особенно понадобился милиции, когда частная охранная компания Могульского «Скорпион» взяла на абонентское сопровождение фирму Сергея Витальевича Бодрова «Оранж с Востока». Садкову удалось выяснить, что, прикрываясь фруктовым бизнесом, Бодров принял на хранение большую партию супермощной современной взрывчатки, предназначенной для ракетных боеголовок, способных уничтожать подземные железобетонные бункеры. Подпольный оружейный бизнес Бодрова начался с момента вывода Западной группы войск из Германии. Могульский, он же Бортко, для удобства я буду называть его по-прежнему Могульским, узнал об этом от чеченских командиров и за солидное вознаграждение и негласную поддержку взялся доставить взрывчатку на Северный Кавказ. Задача Ертеньева состояла в том, чтобы не допустить этого вплоть до уничтожения взрывчатки, если другие способы предотвращения преступления окажутся исчерпанными. Задача Могульского заключалась в том, чтобы убрать Бодрова, захватить его бизнес и начать нелегальные поставки взрывчатки на Кавказ. Давай-ка, я тебе ещё чайку налью.
– Ой, не знаю, я лучше, наверное, воды выпью.
Катя взяла стакан, наполнила водой из-под крана, залпом осушила его и, вытерев рукой губы, в растерянности посмотрела на Данилова.
– Неужели это правда?
– Не знаю, Катя.
– Расскажи всё до конца, тогда, может быть, станет яснее.
– Да рассказывать особо нечего. Для того, чтобы завладеть бизнесом Бодрова, а только так Могульский мог выполнить заказ на нелегальную поставку взрывчатки на Кавказ, он представил Бодрову фальсифицированные данные о том, что Башир знает о подпольном складе взрывчатых веществ и желает донести об этом органам госбезопасности, чтобы убрать Бодрова как конкурента на фруктовом рынке столицы. Бодров крепко испугался, потому что втайне от своих кураторов из федеральной службы безопасности торговал неучтенной взрывчаткой в розницу, сбывая её мелкими партиями криминальным группировкам России и стран ближнего зарубежья. Он пожелал иметь свой собственный доход, и это его сгубило. Могульский предложил Бодрову план, согласно которому вскроется участие Башира в хищении взрывчатки со склада воинской части полковника Голутвы, что подорвет доверие органов госбезопасности к информации, которую, по лживой версии Могульского, желал представить им Башир. Пребывая в замешательстве, Бодров сообщил об этом полковнику Ертеньеву, с которым поддерживал тёплые отношения ещё со времён комсомольской юности, когда они оба находились в служебной командировке во Вьетнаме. С подачи Садкова Ертеньев предложил Бодрову задействовать в качестве исполнителей Данилова и Садкова, причем Данилов, как сообщил Бодрову Ертеньев, является негласным сотрудником милиции, и уничтожение его в процессе этой инсценировки будет выгодно Бодрову. По документам фура вывезла с территории воинской части Голутвы марокканские апельсины, а взрывотехническая экспертиза, организованная Ертеньевым на месте происшествия на Киевском шоссе для Бодрова, то есть на месте взрыва фуры, установила, что в грузовом прицепе находилось не менее тонны взрывчатки. Так удалось изобразить, что под видом фруктов люди Башира, используя связи Усовой, вывезли с воинского склада взрывчатку, но в результате нарушения техники безопасности она взорвалась по дороге. В действительности заряд для подрыва был заложен в грузовик заранее, там было всего двадцать килограмм, вовсе не тонна, а со склада Голутвы были вывезены только апельсины. Теперь Бодрову следовало изобразить, что Башир заметает следы. С помощью купленных им милиционеров были сфальсифицированы доказательства, из которых следовало, что Тахир Мамедов, брат убитого Али Мамедова, убил Усову, сам Тахир скоропостижно скончался, а с его телефона был организован звонок Голутве, после которого полковник застрелился в своем рабочем кабинете, испугавшись ревизии на складе и привлечения к уголовной ответственности.
– А ты?
– Садков не мог меня взорвать, он прекрасно знал, что я никого не подставлял и не сдавал. Как специалист по взрывотехническим вопросам он имел отличную характеристику, которую ему организовал Ертеньев. Помимо этого, полковник сделал так, что эта характеристика стала известна Бодрову, вот таким способом, не прямо, но косвенно Ертеньев рекомендовал Садкова Бодрову. В общем, я выжил, и Бодров вначале решил навесить на меня незапланированное убийство Марины, но чуть позже передумал и перевел стрелку на Тахира Мамедова, брата убитого Али Мамедова, якобы он отомстил за брата. В стане Башира были убеждены, что Усова погубила Али, а Бодров так и не узнал, кто на самом деле убил Усову.
Я, искренне полагая, что в убийстве Марины Усовой виноват Бодров, сам того не желая, усугубил недоверие, возникшее между Бодровым и Баширом, что привело к гибели обоих в процессе междоусобных разбирательств. В действительности Бодров не планировал убирать Усову, это убийство повлекло бы за собой конфликт с Баширом. Начало серьёзного недоверия между Бодровым и Баширом было положено именно Могульским, который лично утопил Марину в тот момент, когда она, ничего не подозреаая, принимала в его присутствии ванну. Он наследил в квартире, имел с ней половой контакт по обоюдному согласию, оставил свои выделения и волосы, судебно-медицинская экспертиза проведена, имеется соответствующее заключение.
Катя оперлась о мойку обеими руками и устало опустила голову.
– Это, наверное, всё-таки не явь, это сон, я не могу поверить, что он мог это сделать.
– Оказывется, ему было не в первый раз, так сказал Ертеньев. Так вот, в конечном итоге в нарушение планов Ертеньева бизнесом Бодрова завладел Могульский, и ситуация вышла из-под контроля. Первые поставки взрывчатки, как сообщили источники с Кавказа, ожидались в сентябре, и Ертеньев, не имея в запасе ничего другого, приказал Садкову взорвать склад. Остальное тебе известно.
– Ты говорил, что пульт дистанцинного управления взрывателем не сработал.
– Ах, да, забыл, не сказал. Оказывается, Садков не закладывал взрывчатку на складе, а лишь имитировал, чтобы шантажировать Могульского и тянуть время. В действительности склад взорвали взрывотехники органов внутренних дел, прибывшие туда в сопровождении спецназа. Могульский направил колонну, чтобы в срочном порядке вывезти взрывчатку, но не успел. Заметив спецназ, его люди отступили. Получается, что мы с Садковым нейтрализовали Зиброва, захватили склад и открыли двери замаскированного бункера по шифру, полученному от Зиброва, для того, чтобы специалисты спецслужб смогли выполнить указание Ертеньева. Никто не знал, сколько взрывчаткм хранится на складе, были подозрения, что Бодров тайно перевёз значительную её часть в другое место, проверять было некогда, поэтому Ертеньев организовал подрыв, чтобы заодно прояснить и этот вопрос. Взрыв произошёл чудовищной силы, теперь там на месте склада огромный пруд. Ертеньев организовал облагораживание, имитировал его строительство при помощи тяжёлой техники, чтобы информация об истинных причинах его образования не просочилась в прессу.
Катя подошла к Данилову и положила руки ему на плечи.
– Дима, если ты согласишься на предложение Ертеньева, спокойной семейной жизни нам не видать.
– Вот поэтому, Катя, я отказался.
Она снова села за стол и, подперев подбородок ладонью, покачала головой.
– Хм, и напрасно так сделал.
– Погоди, как напрасно? Ты только что сказала, что...
– Мало ли что я сказала! Любая женщина хочет мира и спокойствия, но в то же время она хочет дорогую шубу, солидный счет в банке и виллу в Италии, чтобы достойно жить, нормально растить детей и так далее. Беда в том, что, отказываясь от предложений, подобных тому, которое тебе сделал Ертеньев, их мужья упускают реальные возможности, и всю жизнь тянут нищенскую лямку охранника в захолустном банке. Зато получают мир и спокойствие, но они кажущиеся. Со временем жёны выпиливают им мозг, и они либо тихо-мирно либо буйно спиваются. Я желаю для тебя иной участи, Данилов.
В этот момент раздался звонок в дверь. Катя вздрогнула и испытующе посмотрела на Дмитрия.
Он поднялся, пожал плечами, снял крышку с гусятницы, скромно стоявшей на кухонной столешнице, вынул из неё пистолет, сунул его за пояс под джемпер, поцеловал опешившую Катю в угол рта и спокойно вышел в прихожую.
Щёлкнул замок, следом раздался громыхающий бас гостя, и в следующую минуту в сопровождении Данилова в дверях появился большой грузный добродушный на вид мужчина с аккуратной стрижкой редких волос и во вкусно пахнущей поскрипывающей кожей чёрной импортной куртке. С его появлением просторная вроде бы кухня мгновенно сделалась тесной.
Катя медленно поднялась со стула. Он очень внимательно посмотрел ей в глаза, словно желая понять, какого они у неё цвета на самом деле, затем вежливо взял её руку, поднёс к губам и поцеловал.
– Полковник Ертеньев, Катерина Алексеевна. Дмитрий вам обо мне, наверное, рассказал.
Данилов поставил торт на кухонный стол.
– Вот, Катя, Михаил Васильевич принёс к чаю.
– О, а что же я стою! Ой, да вы к столу присаживайтесь. Так неожиданно, но, между прочим, мы как раз о вас говорили. Долго жить будете!
– Вашими молитвами, ребята.
Катя поставила чайник на плиту и кинулась к холодильнику, но присевший на стул Ертеньев перехватил её за руку и тоже усадил за стол.
– Просто попьём чайку, и я пойду. Вам следует собраться в дорогу, выспаться, завтра достаточно тяжёлый перелет.
Через пять минут они пили чай и ели торт. До этого нормальное лицо Ертеньева вдруг стало налиааться странной малиновой краской.
– Кхм, это у меня после Вьетнама, – перехватив Катин взгляд, сказал Ертеньев. – Странная реакция на крепкий чёрный чай, а вы, Катерина Алексеевна, заварили от души.
– Ой, да что же вы меня всё по имени-отчеству да по имени-отчеству, Михаил Васильевич! Я себя перезрелой дамой чувствую, ей-богу.
Ертеньев беззвучно рассмеялся и вытер губы белоснежным платочком.
– Так вот, Катенька, торты, чаи это хорошо, но настала пора принимать решение. Время нынче непростое, да когда оно было простое! Военные специалисты прекрасно знают, что на самом деле скрывается за призывами к мирному созидательному труду, так что лёгкой жизни не обещаю, а просто говорю, что новому государству вы нужны, и оно вас призывает, можно сказать, по законам военного времени, которое, естественно, в газетах и по телевизору не афишируется.
– Я не могу понять, Михаил Васильевич, почему новое государство обратило на нас столь пристальное внимание.
– А я вам объясню, Катенька. Вы помогли изобличить опасного государственного преступника. Я вам вкратце расскажу то, что нам удалось только что установить.
Евгений Игоревич Бортко родился в блестящей семье дипломата, вырос в Киеве. Талантливый, красивый мальчик! С детства дядя, воевавший на фронте в морской пехоте, учил смышленого племянника Женю рукопашному бою в особом, древнерусском стиле. Мальчик на удивление быстро освоил азы этого непростого искусства. Овладел ключевыми навыками, однако, что касается сути, не овладел он ею ни на грамм и ни на йоту. Напротив, избалованный Женечка, единственный ребенок в семье, вдруг понял, как можно при помощи насилия легко и просто решать жизненные вопросы.
В десятом классе спортивный, подтянутый Женя начал явно заноситься. Все вокруг него почему–то оказывались тупицами и слюнтяями, однако девочки в классе боготворили его, а некоторые, самые привлекательные, тем временем горько плакали втайне от родителей и подруг. Близость с Женей принесла им только горе. Сердце юноши в действительности было ледяным и не любило никого, кроме себя. Из–за одной такой брошенной им девочки произошёл конфликт. Иван Харитонов из параллельного десятого класса, искренне любивший её, вызвал Бортко на дуэль, не на пистолетах или шпагах, естественно, а на кулаках.
Они дрались вечером на лужайке в одном из замечательных тихих парков Киева, окружённые одноклассниками, а та девочка ничего не знала о поединке. Бортко, владевший тайными приёмами, вёл себя нагло и уверенно, а Харитонов, дравшийся за правду, горячился, как обычно бывает, и сам налетал на кулаки противника. Бортко, шутя, сломал Харитонову нос и пару ребер. Иван, обливаясь кровью, держался до конца, однако один из коварных ударов ниже пояса, в конце концов, сбил его с ног. Харитонов потерял сознание. Тогда его возмущённые товарищи, и не только они, бросились с кулаками на Женю, однако ничего не сумели сделать. Бортко, чемпион Киева по боевому самбо, без особого труда отбился.
Десять старшеклассников получили побои, двое попали в больницу, а Харитонов – в реанимацию. Позже он ослеп на один глаз.
Разгорелся нешуточный скандал, однако благодаря положению, которое занимал отец Бортко, милиция перевернула факты. Оказалось, что Харитонов и его товарищи – отъявленные шалопаи, корыстолюбцы и провокаторы. Они заманили Женю в парк, чтобы ограбить. Перед этим Женя якобы сказал им, что папа дал ему денег на покупку импортного мотоцикла. Получалось, что Женя – герой, а Харитонов – разбойник.
Историю замяли. Папочка срочно перевел Женю в Москву, где он окончил школу и поступил в одно из престижных военных училищ. Обласканный начальством, Женя учился легко. Окончил учебу с отличием, а затем было распределение и служба в частях морской пехоты Черноморского флота.
Об этом периоде жизни Бортко нам тоже кое–что теперь стало известно. Есть факты, свидетельствующие о том, что он насаждал неоправданно жестокую методику отбора в разведподразделения соединения. Мнение начальства по поводу оценки этой методики разделилось. Бортко имел волосатую лапу в Москве, поэтому сразу пресечь на корню его вредную затею не решились. В результате произошла трагедия.
В мае семьдесят девятого года гвардии капитан–лейтенант Бортко придушил и выбросил за борт катера пехотинца из вверенной ему роты. Свел, так сказать, счеты. Век сменяет век, а мотивы убийств остаются прежними. Солдат оказался личностью и выступил против унижающей человеческое достоинство методики, которую так настойчиво применял Бортко. Слово за слово, он вспылил и в сердцах сказал командиру что–то крайне нелицеприятное. Судя по всему, он просто сказал правду, но Евгению Бортко такая правда крепко мешала, и он люто возненавидел подчинённого, однако конфликт не получил развития. Внешне Бортко был предельно корректен.
Через две недели солдат утонул на учениях. Произошло это в море недалеко от того самого берега, где покоятся экзотические развалины древнегреческого Херсонеса под Севастополем. Вот так Бортко наказал за правду. Море выбросило бездыханное тело пехотинца к подножию древних развалин, и его обнаружили туристы.
Информация просочилась в газеты. Когда началось служебное расследование, Бортко попытался списать все на несчастный случай, но не получилось, нашлись свидетели. Солдаты и офицеры роты не стали покрывать своего командира, и это тоже, между прочим, неплохо характеризует его истинное лицо, никаким авторитетом он в действительности не пользовался. Военная прокуратура возбудила уголовное дело и арестовала гвардии капитана–лейтенанта, началось следствие. Бортко не стал дожидвться суда, его папа скончался, и он бежал из–под стражи, сделал конвоира, отца двоих детей, пожизненным инвалидом. Бывший гвардии капитан–лейтенант Евгений Бортко был объявлен во всесоюзный розыск, в ориентировке указывалась особая примета – на левом плече оранжевая татуировка койота.
– А почему оранжевая?
– Цвет, Катенька, выбрал сам Бортко, исходя из сюжета татуировки. Одинокий койот гордо стоит на скале в лучах то ли восходящего, то ли заходящего солнца.
– Похожего на апельсин.
– Действительно, в розыскной ориентировке так и было сказано: «Солнце несоразмерно большое, напоминает перезревший апельсин». В спецназе распространены татуировки среди авторитетных бойцов. Они выражают суть боевой школы воина, его мировоззрение, однако Бортко, получается, не пользовался уважением товарищей. Видели они в нём червоточинку, и татуировка на его плече, как нарочно, получилась неудачной. Из-за этой татуировки офицеры, между прочим, близкие товарищи Бортко, прозвали его Койот под апельсином или Оранжевый койот. В этих прозвищах проскальзывает явная насмешка. Койот-то – не наш сибирский волк, он гораздо меньше. В общем, лёгкая пародия на волка. Короче говоря, насмешка в таком прозвище явная. Между прочим, никого из товарищей Бортко не осталось в живых. Все погибли в результате несчастного случая или при странных, можно даже сказать, загадочных обстоятельствах. Кстати, двое – одинаково, они захлебнулись в ванной.
– Как Марина?
– Да, Катя, тот самый почерк. Койот убирал всех, кто мог знать его, вспомнить его прошлое, засвидетельствовать, что никакой он не Могульский, однако проклятую татуировку с плеча вытравить не удалось, и она постоянно портила Койоту настроение. Именно по этой татуировке с помощью нашей негласной сотрудницы Лилии Басовой нам удалось установить, что под личиной Могульского скрывается опасный субъект, бежавший из-под стражи.
– Однако вы не рассказали о том, как Бортко стал Могульским.
– Могу сказать, что не сразу Бортко стал учителем физкультуры Эдуардом Ивановичем Могульским, однако, поскитавшись по городам и весям, неожиданно стал им. Настоящий учитель физкультуры пропал без вести в Минске в августе семьдесят девятого года. Бортко бежал из-под стражи в июне того же года. Итак, имеются все основания полагать, что Могульский убит именно им, но тело, к сожалению, до сих пор не найдено и, видимо, не будет теперь найдено, поэтому вряд ли мы узнаем, как всё произошло.
Катя закрыла глаза. Сейчас она думала не о Могульском. Она думала о том, что могло произойти с ней, если бы не Ертеньев и Данилов.
Прошло неизвестно сколько времени, прежде чем она, совершенно забывшись, потеряв счет минутам, открыла глаза. Кухня была пуста.
Хлопнула входная дверь. Катя вышла в прихожую.
Данилов повернул ручку замка и повернулся к ней.
– Он ушёл.
– Ой, Дима, а теперь Испания! Боюсь, что мы не сумеем отдохнуть. Я снова не буду спать ночами.
– Что ты предлагаешь?
Катя повела его на кухню и усадила за стол.
– Как–то пасмурно на сердце, – сказала она и грустно посмотрела в окно, к стеклу которого прилип, распластавшись, жалкий мокрый красно–оранжевый кленовый лист. – Зима стучится в двери, скоро ноябрь.
Данилов взял её руку в свою, она прижалась щекой к его плечу.
– Ты крепко устала, ложись-ка ты, родная, в тёплую постель.
Катя подняла голову и снова посмотрела в окно.
– Дима, клёны опять, как тогда в октябре, прошлой осенью, незаметно сбросили свои багряные резные листья, помнишь?
– Мы после долгой разлуки шли по улице, а кленовые листья перешептывались под ногами, они предупреждали об опасности, однако мы смеялись, дурачились и не слышали их взволнованный предостерегающий шёпот.
– А теперь слышим, и всё равно сделаем то, от чего павшие осенние листья нас так настойчиво и взволнованно отговаривают.
Конец
2 марта 2023 года