Вернуться обратно от Стивена Маккавея к своим друзьям, что ждали его в его каюте, для инспектора не составило труда. Сложным оказалось ему им объяснить, что он так долго делал в гостях у музыканта, тем более что, чем больше он пробовал рассказать, тем им менее понятно становилось. В целом, если коротко описать их отношение к услышанной ими диковинной истории, то они просто подняли его на смех. Даже Арнольд Лиски, всегда такой явно расположенный ко всяким теориям заговоров, довольно громко и ехидно над ним похихикивал, довольно рассматривая при этом недовольного инспектора.
Собственно говоря, Шура Панфилов и сам был того же мнения, что и его друзья. То есть, он понимал, что всякое волшебство лучше бы вообще исключить из возможного рассмотрения, особенно в его профессиональной деятельности. Чем дальше от реальности он будет мыслить, тем меньше будет реальных результатов. Да, что там говорить, ему не хотелось быть посмешищем, это было уж как-то слишком. Тем более, что Саша всегда считал себя именно реалистом.
Тем не менее, сомнения Капитана Эля всё-таки одолевали. А вдруг, чего не бывает, и «Расщепитель» действительно существует. Однако, по понятным причинам, ему не хотелось ни перед кем это сильно афишировать.
Чтобы хоть как-то постараться развеять назойливо мучавшие его те самые сомнения, инспектор идёт к Говарду Флетчеру. На борту челнока наверняка должен быть список всех пассажиров, служащих, членов команды. Да вообще всех, кто, так или иначе, находится на «Острове мечты». Это даст инспектору некоторые вещественные свидетельства о пребывании на корабле тех людей, о которых все должны были со слов Стивена в скорости забыть. Шнауцеры, Ёзи, сам Маккавей. Существовал ещё, конечно, тот недоступный его полномочиям секретный, пришвартованный к кораблю военный модуль, но на него бумаг никаких наверняка Элю не достать.
«Заручившись такими вот вещественными свидетельствами бытия, - думал Капитан Эль, - и, положив их вроде как себе под подушку, можно будет уже смотреть в завтрашний день с большей уверенностью, чем сейчас». Строго по факту, инспектор, не отдавая себе в том полностью отчёт, превращается в своеобразного собирателя исторических фактов и прочих свидетельств уходящей в прошлое жизни на челноке, желательно подтвержденных и зафиксированных документально. То есть, можно сказать, в ревностного летописца «Острова мечты».
Шура Панфилов никогда ранее серьёзно не задумывался о крайней зыбкости представлений людей о своей жизни до известного всем момента «сейчас», однако, после того серьёзного разговора со Стивом всё для Саши очень поменялось. Он стал смотреть на то самое «вчера» с непередаваемым трепетом, как на что-то очень ценное и хрупкое, легкодоступное любому грубому на себя воздействию. Он теперь понимает, что прошлое можно легко у людей отнять. И если однажды нарушить его тончайшую исходную структуру, вернуться и всё исправить «назад» станет для любого практически непосильной задачей, ибо каждый начнёт строить его, это самое прошлое, буквально «под себя».
Командира корабля он нашёл на его рабочем месте, на верхней палубе.
- Говард, дружище, у меня к тебе дело, - Шура маленько приобнял его одной рукой за плечи и мягко отвёл в сторонку. – У тебя, брат, список пассажиров есть?
Прошлое можно было у людей отнять. И для этого, по сути, не нужен был именно «Расщепитель». Для того достаточно просто заставить всех поверить, что раньше было так, как тебе нужно и дело, можно сказать, в шляпе. Люди не боятся его потерять, не боятся забыть это самое прошлое. Они легко пойдут за тобой, ибо по какой-то причине уверены в его незыблемости, и потому если что, думают они, всегда можно будет «откатить назад», исправить. Они любят говорить, например, так: «Что было, то было». Или так: «Прошлого не изменить». Или вот так: «Тебе с этим жить». Во всём этом можно заметить буквально кричащее, непонятно с чего взявшееся глубокое внутреннее убеждение, что то, что было, оно так и останется вечно неизменным, как бы недоступным для изменения. Но, это не так.
- Ну, так что Хови? Список есть? – повторил свой вопрос Шура, потому как случайно отвлёкся и не слышал, ответил что-то ему Флетчер или нет. – Извини, я отвлёкся, уважаемый.
Списка не было. Оказывается, даже при таких значительных перемещениях в пространстве, каковые позволял совершить людям челнок, было так же не нужно иметь при себе паспорт, как и если бы вы, к примеру, катались на карусели.
- Как же так, Говард? – сетовал Эль, - А, если вдруг случись что, тогда что? Как тогда кости-то сортировать? Закупорил кучкой в банку и в космос?
- Ну, потом можно восстановить, думаю, - Флетчер опять не хотел удивлять Эля присутствием у себя большого количества интеллекта. – Наверняка у отправляющей стороны осталась такая информация. Может быть. Точно сказать не могу. Это же закреплённое в конституции право на полную свободу и анонимность перемещений граждан.
- Свободу быть без вести пропавшим. Никогда этого не понимал. Зачем нужно делать это в таких масштабах? - высказал своё личное мнение Капитан Эль. – Ну, там я понимаю, если кому-то, например, сильно хочется, то ладно, пожалуйста. Но, вот так вот, всех подряд перевозить инкогнито. Загадка жизни.
Ну, например то, что на подобных фешенебельных межгалактических кораблях уже давно в общественных местах отсутствовали какие-либо камеры внутреннего наблюдения, новостью для Шуры Панфилова не являлось. Правозащитники давно решили этот вопрос и для себя и для всех. Если немного потрудиться, то здесь определённую логику можно таки было понять, но чтобы абсолютно нигде могло не быть никаких списков пассажиров, это казалось каким-то нелепым недоразумением.
Честно говоря, Капитан Эль заранее знал ответ на этот свой вопрос. Он не первый год работал в транспортной полиции, но каждый раз, когда у него возникала необходимость в получении подобной справочной информации, он шёл и спрашивал заново, спрашивал, будто что-то могло в этом вопросе с тех пор измениться.
- Ну, хорошо, - перестал упорствовать Капитал Эль, - а, список членов экипажа, я надеюсь, у вас есть? Только, пожалуйста, не удивляйте сейчас меня.
- Такое есть, - четко ответил ему Говард. - А то, как же зарплату получать?
- И в каком это всё у вас виде? – поинтересовался Шура. – Может, всё-таки в бумажном? Знаете, цифра не всегда удобна, руками не потрогаешь.
- А для чего это нужно трогать руками? – не понял командир корабля. – У вас что, какая-то редкая мания? Я не понимаю.
- А как вы, к примеру, объясните то, что у вас на «Острове мечты» нет номеров кают, - разгорячился Эль. – Они у вас как дома в той деревне. Не знаешь, живёт там кто или нет. Вы вообще, в курсе хотя бы, сколько народу в вашем автобусе едет или нет?
- Нет, комиссар, - отрапортовал ему Флетчер, - моё дело доставить челнок до места назначения. Остальное меня не касается, абсолютно.
- Всё как везде. Понятно, - сдался-таки инспектор. – А почему бы и нет? Так, даже может, наверное, и интересней. Ладно, благодарю вас, Говард.
Преисполненный тяжких раздумий, Шура покидает капитанский мостик. Не замечая того, он спускается с верхней палубы челнока и идёт, куда глаза глядят, по длинным петляющим переходам. Он равнодушно, даже мельком не бросив взгляд в его сторону, минует чертоги бара «Прият бродяги» и на крейсерской скорости доходит до Трутовки. И вот уже только там, завидев знакомые очертания дверей, включает торможение. «Зайду-ка я в каюту Шнауцера, - размышляет он, - посмотрю».
В бывшей каюте юриста Тони, впрочем, как и в каюте его жены Молл, было прибрано и чисто. Никаких следов былых событий невозможно было заметить. Да, этих следов там уже и не было. Не было ни их личных вещей, ни каких-нибудь забытых авторучек или закатившегося где-то далеко в ящик комода тюбика губной помады. Ничего. Словно никогда и никто здесь не жил. Неспешно походив по всем имевшимся там комнатам и не желая того, осознав всю безжалостность этого факта, неожиданно для себя Шура вздрогнул и поёжился.
- О, привет Энджи! Привет, Джей! – зайти к Труту стало для инспектора настоящим спасением от разгулявшегося в соседних домах забвения. - Чертовски рад вас с Гелей видеть. Всё как-то дела-дела. Некогда даже зайти к старым друзьям.
- Да ты просто сволочь, Эль, - вторил его словам Трут. – Мы тебя с Анжелой уже стали даже за это ненавидеть. Разве так можно поступать, комиссар?
Откуда только что берётся. А незнакомые, казалось, были раньше люди.
- Не скучаешь по соседу, Джей? – удобно плюхнувшись на диван, спросил Шура. – Деревня-то ваша, как-то пустовата стала без товарищей Шнауцеров.
- Да, конечно, Саша, - пожаловалась ему Энджи, - тишина прямо давит. Не то, что было раньше. Пускай они, может, и ругались постоянно, но всё как-то было веселее.
- Командир, ну, а что нам делать? – вздохнул Трут. – Сам знаешь. Надо как-то дальше жить. Вот ты к нам зашел, и то хорошо.
Ох уж, эта житейская философия. Она порою звучит так безжалостно к тому, что было раньше, до нас. Как будто не было тех незабываемых моментов, боли, радости, слёз, восторгов и проклятий, как будто цена всему, что было раньше, ломаный грош в базарный день. Но, иначе никак. Иначе всё встанет и не двинется с места. И, кажется, что чтобы легко и беззаботно двинуться по жизни дальше, нужно непременно отбросить от себя всё то, что случилось с нами ранее и ступить в новый день абсолютно свободным. Но, ведь, это не хорошо. Так не правильно.
Посидели. О том о сём поболтали. Как заведено, постояли ещё в прихожей. Капитан знал порядок вещей. Многое понимал. Понимал, как должно быть и как порою бывает. Однако его никак не устраивала даже сама мысль о том, что кто-то может позволить себе забрать его память, его личную историю. Пускай может даже ту, с которой он сам хотел бы проститься навсегда.
Аудиоверсия книги доступна на ЛитРес.