В доме на даче было два входа — один парадный, который еще назывался «крыльцо», куда выходил долгий рейчатый коридор, из коридора дедушка, из дедушки дым, из дыма еще дым, дым крепких дымных папирос, смешивавшийся с кустарниками в солнечную дырочку и ягодную точечку; второй вход — «черный», или еще «задний», со стороны кухни, откуда выходила бабушка, запахи кухни, грохот кастрюль и поварешек, шипение жарящихся блинов, катание скалки и избыток сладких сумерек, накапливавшийся в доме за ночь и просачивавшийся наружу с наступлением утра, когда кухонная дверь на пружине взламывала покрытую росой плоскость красного фасада, выпуская хрупкую бабушкину фигуру в пуловере поверх пижамы и в калошах, идущую с зубной щеткой и баночкой зубного порошка к умывальнику на сосне у колодца.
Дом был потерян в сочной зелени, зелень была иссечена забором, лицо дедушки, стоявшего на излете калитки, было тронуто сетью тонких морщин, в которых бежали быстрые ручейки чувств — одни глубокие и полноводные, другие сухие и обмелевшие, одни с запахом гари и кожаной летной куртки, другие с водопроводной водой и взвесью акварели. Дом был похож на дедушку — трудно было сказать, чем — даже, пожалуй, невозможно, потому что ни дедушки, ни дома уже много лет как нет, а я до сих пор не могу подобрать подходящие слова, и чем дальше, тем хуже у меня получается. Но что-то точно было, что-то неуловимое и тощее, что-то деревяшечное и седое, что-то шиферное и щекочущее, что одновременно торчало кирпичной трубой и коньком засыпанной еловыми иголками крыши из яблочных джунглей и костлявыми руками из дедушкиной рабочей рубашки.
Дом был высок, дедушка костляв, лето сухо, холст шершав, салат маслян, а звуки трубы, доносившиеся с соседской веранды, где репетировала дочь соседки, ржавчинны и натужны, так натужны, что вялое перелистывание страниц заданных на лето «Войны и мира» внезапно начинало казаться чуть ли не благословением, и где-то в глубине живота слабо проворачивалось необычное желание читать дальше. Качалось белье на веревке, летел июнь, журчал июль, покрывались хрустящей корочкой брикеты хлеба в сельской пекарне, вздымалась с обочины дорожная пыль, забивалась в кеды, попадала в глаза, глаза жмурились, шорты морщились, волосы всклокочивались, росли и собирались в девчачий хвост, горячее и пустое шоссе уходило прямой полосой в дрожащую бесконечность, откуда, словно со дна кристально чистого водоема, медленно поднимались расплывчатые силуэты малолитражек, дребезгучих сеновозов и вонючих фур, похожие на жуков-плавунцов, вылавливаемых прозрачной банкой в руке скучающего подростка, жадного до всего реального.
Где она, жизнь с других планет, спрашивалось. Где они, гости из других реальностей, где лента новостей, где фейсбук, где Цукерберг, где Гугл, где Инстаграм, где розовые чулки и заячьи ушки, где искусственный интеллект, где всплывающее окно, куда нажимать, чтобы войти в мой аккаунт? Как подключиться к Интернету, спрашивалось, когда в воздухе, сухом и горячем, жадно глотаемом слипшимися от сливочного мороженого губами, не было почти никакого сигнала, — кроме, разве что, длинных волн радио «Маяк», смешивавшихся с запахом кожаного чехла дедушкиного радиоприемника и неспешно плывших к его длинной телескопической антенне — не то что там пять джи.
Как скачать новый эпизод «Карточного дома» или «Черного зеркала», когда они еще даже не сняты — да что не сняты, когда для них еще даже не написаны сценарии, потому что ни реальные события, на которых они основаны, ни изменения в обществе, которые их вдохновят, еще не случились, да и само общество, по большому счету, еще сидит на смешном пластмассовом стуле, со слюнявчиком вокруг шеи и, стремительно чередуя плач, смех и кашель, беззаботно освобождает свое тело от ненужных жидкостей?
Как получить доступ к персональной тренировочной программе, составленной на основе данных о моей диете, физической форме и моих личных целях с помощью новейших техник машинного обучения, когда ни машинное обучение, ни данные о моей форме, ни окошко, куда их вводить, ни место на диске, где их можно было бы сохранить, еще не существуют, потому что слишком высоки столбы пыли, слишком разболтанны лохматые электрические провода, слишком голубо бездонное небо, слишком резв шорох ветхих библиотечных страниц и слишком резок звук катящейся по асфальту пустой жестяной банки из-под консервов с выцветшей этикеткой?
Что делать, если ты забыл пароль от почтового ящика, который ты еще не завел, потому что как его завести, когда почтовый ящик — это железная коробка с застывшими каплями краски, висящая на заборе, куда за зиму набивается сухая листва, а летом падают засохшие жертвы страшного паука-крестоносца, растянувшего свою паутину на заборе? Как найти партнера онлайн, когда единственные фонетические ассоциации, возникающие при этих словах — это смола на стволе гигантской сосны и дребезжание носика железного умывальника, где моет руки бабушка, вышедшая из парника, где она срезала кабачки для салата, который ты будешь нехотя есть сегодня вечером, зная, что на десерт — блины с клубничным вареньем? Как продвинуть свой сайт, когда ты лежишь, разморенный жарой, в сетчатом гамаке, держа над жадно раскрытым ртом переливающуюся на солнце гроздь красной смородины, что опускает в твою память вместе с запахами ветра и смолы (и парой муравьев, ну и пусть) твоя собственная рука на фоне исполосованного инверсионными следами самолетов громадного неба, а с вышины бездонного безветренного полудня снижается, вертясь в нежных солнечных лучах, нерешительными и длинными витками, но точно на твой нос, маленькая кленовая семечка?
Как начать зарабатывать в Интернете, когда все, что ты знаешь о заработкевинтернете — это раскаты эха в маленькой, пахнущей сыростью пещере в песчаном берегу мелкой реки, откуда вылетают ласточки и куда кричишь это (или похожее на него) услышанное от взрослых абракадабристое слово? Как раскрутить свой канал на YouTube, когда все инструменты, которыми ты располагаешь — это бамбуковая удочка, баночка с хлебным мякишем и червями и бидон, куда ты бросаешь вытащенных из зеленых вод все той же мелкой реки уклеек (хоть бы одна щука!), которых позже будет жевать, одичало рыча, твоя беременная кошка?
На все эти вопросы мой дедушка только пожимал плечами и затягивался своей папиросой, чем-то напоминая наш дачный дом, пыхтевший кирпичной трубой в вечереющее небо и выпускавший из своих двух дверей то дедушкин дым, то аромат бабушкиных фирменных блинчиков и пирожков с капустой.
«Не знаю, Ванчо, — говорил он, хмуря густые брови и гладя колючую бороду, чем-то похожий на Хуана Рамона Хименеса, как внешностью, так и произношением. — Надо подождать, посмотрим!».
Что-то пыхтело на далекой железной дороге, скрытой за поворотом переулка, солнце ворочалось за густым кружевом становящейся из зеленой изумрудной, из изумрудной черной листвы, парники раздувались, клубника зрела, колыхалась прозрачность, большие бочки с водой для огорода отражали созданные дедушкой и прикрученные его костлявыми руками к небосклону вечно голубые небеса с клочками облаков, красный дом с шиферной крышей утопал в зелени и гроздьях рябины, окошки блестели через мазки розовых кустов и сетку забора, по анфиладе комнат, свободно проходя через распахнутые настежь в попытке облегчить нестерпимую июльскую жару двери, циркулировало неуловимое, чем-то похожее одновременно на сигаретный дым и на ароматный пар, поднимающийся от блюда со свежеиспеченными блинами, но слишком расплывчатое и переменчивое, чтобы можно было точно сказать чем, неуловимое щупальце будущего.