Марию Степановну Варагину мёртвой нашла её дочь, Ксения Витальевна Алимова. Молодая женщина беспокоилась, почему родительница сама не звонит и на звонки тоже не отвечает. У дочери был запасной ключ от квартиры матери, и она поспешила узнать, в чём же дело, не заболела ли мама? Но то, что увидела Ксения, не поддавалось никакому нормальному рассуждению, пенсионерка не просто была убита, над ней изрядно поиздевались перед её смертью. Старуху привязали к стулу, в рот засунули большой кляп, потом кололи её ножницами и припекали горячим утюгом.
Хорошо, что Ксения зашла в комнату не одна, а с соседкой, последнюю она встретила на лестничной клетке, та тоже удивлялась, куда делась Мария Степановна, за стенкой тишина образовалась, подумала, что Мария Степановна уехала к дочери погостить. Живут ведь в одном городе, села на автобус и езжай себе спокойненько. Так вот, соседка и поддержала падающую в обморок Ксению, затем вызвала скорую и милицию.
Прибыл оперуполномоченный Анечкин Анатолий Евгеньевич, ещё молодой, но уже успевший показать себя с положительной стороны опер. Он опросил пришедшую в себя Ксению, соседей и всех жильцов, кого застал в двухэтажном, состоящем из трёх подъездов, дома.
Никто и понятия не имел, кто так жестоко мог расправиться со старой женщиной, у них никогда такого и в помине не бывало ни то, чтобы по улице, а по всему микрорайону. Дочь утверждала, что её мама была очень добрым и приветливым человеком, поэтому ни о каких врагах не может быть и речи. Но кто-то же совершил подобное преступление, Анатолий Евгеньевич не находил даже самой малюсенькой ниточки, за которую можно было ухватиться. Эксперты, обследовавшие помещение по сантиметру, нашли пару отпечатков, всего лишь, и те не совсем чёткие. И ещё короткий рыжий волосок, который мог принадлежать кому угодно и не есть обязательно именно преступникам.
Приходил опер в этот дом несколько раз, потому что жильцы работали, кто-то находился в гостях или на рынке, но к концу второго дня ему удалось опросить почти всех проживающих в данном подъезде. Оставалась лишь одна квартира, там никто не открыл вот уже четыре раза.
Анечкин спускался вниз, неся в себе печальные мысли, ведь следователь ждёт результата, а ему совершенно нечем его порадовать. Навстречу оперу по лестнице поднималась пожилая женщина, она без конца останавливалась, переводя дух. Анатолий Евгеньевич притормозил рядом с нею, вызвав тем самым на её лице немые вопросы, но он тут же на них и ответил. Представился, показав удостоверение, и спросил про квартиру сорок три, где ему уже много раз не открывали.
- Может, они в отпуске и уехали из города? – поинтересовался он.
- Да нет. – махнула рукой женщина. Она немного помолчала, успокаивая дыхание. – Меня зовут Софьей Николаевной, я соседка Елизаветы Павловны, где вас так настойчиво не впускают. Она и не впустит, я ей так велела. Елизавета Павловна инвалид, а вы видите, что у нас творится?
- Вижу. – кивнул Анечкин. Он торопился, сегодня у дочери день рождения, пять лет, круглая дата. Домашние не простят, если он снова где-то задержится или вовсе не явится поздравить родную кровиночку. Опер вытащил визитку и протянул её Софье Николаевне. Он не надеялся на положительный результат, представляя Елизавету Павловну прикованной к постели, но давнишняя привычка, все дела доводить до конца, чётко сработала и в этот раз.
- Если узнаете что-то новенькое о преступлении из тридцать седьмой – звоните.
- Обязательно. – пообещала пенсионерка.
И она выполнила своё обещание, позвонила буквально на следующий день.
- Вы просили сообщить, если что… - неуверенно начала она.
- Я вас внимательно слушаю. – перебил её опер. Через несколько минут ему идти к следователю, неужели повезло и хоть что-то можно рассказать о проделанной работе.
- Елизавета Павловна любит сидеть у окна, она и заметила убитую Марию Степановну, вернее, тогда она ещё была живая. Мария Степановна заходила в подъезд с двумя молодыми людьми, девушкой и парнем.
- И кто они? – с ликованием в душе спросил опер.
- Да откуда ж нам знать, кто они?
«Ну вот, так хорошо всё начиналось. – подумал Анечкин. – Ну уже хоть крохи, но есть».
- Алло, вы меня слышите? Мария Степановна шла с незнакомцами, которых Елизавета Павловна раньше тут никогда не видела. И, главное, зачем она их вела к себе? Мы думаем, что это они и есть, убийцы Марии Степановны.
- Хорошо. – заволновался опер. – А как они выглядели, в чём одеты, может, прихрамывал один из них, или шрам на лице…
- Да вы с ума сошли, что может увидеть старуха в восемь с лишним десятков лет, какой шрам? Я у неё тоже спросила про одежду, она ответила, что обыкновенно были одеты, как и другие, но единственное на что обратила внимание Елизавета Павловна, это на косынку девушки.
- А что с косынкой?
- Да с косынкой ничего, просто она её повязала редким способом. Обычно концы вяжут сзади, а тут концы завязаны спереди на высокой причёске, создающейся при помощи начёса. Поняли?
- Не совсем, ну то ладно. Что ещё?
- А это и всё. Потом у Елизаветы Павловны голова разболелась, и она потихоньку пошла в спальню, где у неё находится всё её лекарство. Как обратно выходили те парень с девушкой и во сколько, проследить у неё уже не было возможности.
- Понятно. Спасибо вам, Софья Николаевна. А также передайте особую благодарность Елизавете Павловне, вы обе очень помогли нашему следствию.
- Пожалуйста, рады послужить родной милиции. Да, кстати, наша молодая соседка, Олечка Яковлева, встречалась с такой девушкой, у которой высокая причёска и косынка повязана спереди. Олечке даже известно, где она работает.
- Да вы что? – Анечкин отмахивался от опера Василия Кроткова, который показывал на часы, мол, пора к следователю.
- Да, да. – Анечкин был уверен, что видел, как Софья Николаевна улыбается, обнажая беленькие протезы, вымазанные красной губной помадой. – Знаете, где по Ленинградской на углу стоит большой хозяйственный магазин? – победно крикнула в трубку Софья Николаевна.
- Конечно! – подтвердил Анечкин.
- А напротив парикмахерская, называется «Золотые ножницы». Вот там и работает наша краля. А Олечка уехала в командировку, я передаю вам от неё привет.
- Спасибо огромное, Софья Николаевна! Я ваш вечный должник. И Олечкин тоже.
Что ему ответила пенсионерка, он уже не слышал, потому что стремглав нёсся по коридору до нужного ему кабинета.
- Ничего не меняется в этом мире. – сказала следователь Елена Алексеевна Любимова, красивая женщина средних лет, всегда придирчиво относящаяся к своей внешности. Боже упаси, чтобы её кто-то из подчинённых увидел без причёски или неопрятно одетую. – Хоть когда-нибудь Анечкин приходил вовремя на совещание?
И тут же загалдели собравшиеся, поощряя друг друга бодрыми выкриками и не злыми шутками в адрес Анатолия Евгеньевича. Но когда он рассказал, что успел нарыть за это время, даже следователь по-доброму улыбнулась и поверила, что преступление будет раскрыто в считанные часы.
Насчёт «считанных часов» Анечкин сомневался, но ведь всегда здорово, когда есть за что ухватиться, это уже вселяет надежду.
Парикмахерскую Золотые ножницы Анатолий Евгеньевич знал, она хорошо видна из окна автобуса, когда проезжаешь мимо, вот туда он и направился сразу после совещания, с ним запросился и Василий Кротков, Анечкин не возражал.
Высокую худую девицу, с такой же высокой причёской, они заметили, как только вошли в помещение, она стригла полную женщину предпенсионного возраста. Опера уселись на диванчик у стены с правой стороны и несколько минут ждали, пока девица закончит свою работу. Проводив клиентку до выхода, она подошла к ним и спросила:
- Вы на стрижку? Но у нас нет мужского мастера, вам надо на Кропоткинскую в Силуэт.
- Нет, мы к вам. – Анечкин и Кротков поднялись и показали удостоверения. Улыбка девушки сразу стёрлась, но на лице появился не испуг, а, скорее, любопытство. Она собралась задать какой-то вопрос, но Анечкин её опередил:
- По улице Федосеева зверски убита старушка. – начал он.
- Ну? – запнулась женский мастер, делая серьёзное лицо. – Я тут каким боком? Я там не живу, я с Западной.
Опера не обратили внимание на её слова, хотя Анечкин подумал:
«Или хорошая артистка, или и правда она тут не при делах».
- Подозревается молодая женщина с вашей внешностью. – продолжил Вася Кротков, намеренно оглядывая её с головы до ног. – Причёска очень похожа. – и оба опера одновременно посмотрели на её голову.
Конечно, можно было не вот так, сразу в лоб, а понаблюдать за подозреваемой хоть немного, но Анечкин торопился, решил сразу взять быка за рога, он чувствовал, что они сюда явились не впустую.
- Причёска похожа? – усмехнулась мастер. – Да таких причёсок, как у меня, сотни в нашем городе. И косынкой вот так повязанных. Так модно, между прочим. И, кстати, я недавно ношу такое, - она подошла к зеркалу, вмонтированному в её рабочий столик и окинула себя быстрым взглядом, затем оттопырила нижнюю губу и дунула на непослушную чёлку. – меня одна девушка научила, вот она мне и сказала, что за бугром это писк моды.
- Что за девица? – затаил дыхание Анечкин.
- Эля. – повернулась к ним мастер. – А фамилию её не знаю, она всего три раза ко мне приходила.
- А что вы ещё о ней знаете? – это уже Вася спросил.
- Да ничего. Заведующая ругается, если мы к клиентуре с вопросами пристаём. Эля говорила, будто они с братом приехали сюда из другого города, оба ищут работу, у меня интересовалась, могу ли я чем-то помочь? А я что, бюро по трудоустройству, что ли?
Сердце Анечкина заколотилось вдруг в ускоренном ритме, он был уверен, что эта парочка и есть убийцы.
- А живут они где, случайно вы не в курсе?
- Не-а. – замотала головой мастер, что аж причёска слегка колыхнулась. – Где-то снимают жильё, а где, я понятия не имею.
И лишь перед самым уходом оперативников, Лида, так звали мастера, припомнила, как Эля нахваливала кафе «Яблонька», говорила, что там всегда свежие пирожные и вкусные пирожки с яблочным повидлом.
Кротков и Анечкин уже третий день караулили в кафе Яблонька. Вася злился, мол, напрасно мы тут сидим.
- Если какая-то Эля, и Эля ли она? Похвалила это кафе, то это не значит, что она сюда будет постоянно заглядывать.
- Будет, Вася, будет. Они пока не очень-то знакомы с другими местами. Дочь убитой сказала, что пропали деньги, которые старушка берегла на собственные похороны, потому у них есть возможность вкусно покушать и сладко попить.
- А если не придут? – допытывался уставший опер. Кротков был очень большим мужчиной и ему было неудобно сидеть за маленьким столиком, особенно на маленьком стуле. Он свои длинные ноги то вытягивал, то вновь поджимал, но все эти действия были временными, конечности затекали, а Вася нервничал и пытался узнать поконкретнее продолжительность своих мучений. – Сколько мы тут ещё будем сидеть?
- Сколько надо, Вася, столько и будем.
Всё же им повезло в этот день. В кафе вошли двое, он и она. Она с высокой причёской, а он, из-за этого, казался ниже неё. Щуплый, нескладный, а вот девушка была точной фотомоделью, красивая и стройная. Анечкин понимал, что в городе есть много таких причёсок, но он чувствовал, что это именно те, кого они ждали уже несколько дней, и Анечкин дал знать об этом Кроткову. Но тот от радости потерял бдительность и чуть было не повернулся лицом ко входу, Анечкин вовремя на него прицыкнул. К их счастью, вошедшим было не до посторонних, им на них глубоко наплевать, потому что они сильно ругались в данный момент. Слов не слышно было, но молодые люди гневно что-то высказывали друг другу, при этом без конца размахивая руками. Уселись в другом конце зала, заказали водку и мясную нарезку. Вскоре парень удалился, приглашая на танец постороннюю девушку, Эля не могла такое выдержать, она подскочила к танцующей паре и вцепилась той девушке в распущенные волосы.
- О, да они не брат с сестрой, а любовники. – произнёс Анечкин и побежал к эпицентру конфликта. Вот он случай! Ну и зачем честным людям притворяться родственниками? Значит, есть чего скрывать?
Кротков, хромая, едва за ним поспевал.
- Что тут происходит? – нарочито громко заорал Анечкин. – Милиция!
При слове «милиция», все зеваки поспешили к своим столикам, а Эля вдруг притворилась пьяной.
- Да всё нормально, начальник. – развязно обратилась она к Анечкину. – Я лишнего выпила и приревновала своего парня.
- Пройдёмте с нами, в отделе разберёмся. Вася, вызывай наряд. – распорядился Анечкин.
- Да за что? – возмутилась Эля. – Мы даже не подрались, я её чуток за волосы дёрнула и всё.
- Я сказал, разберёмся. – рявкнул Анечкин. Он был доволен. Брать преступников в общественном заведении – это всегда затруднительно. Они могут быть вооружены, не дай Бог кто из присутствующих пострадает, да потом горя не оберёшься. А тут такой билетик лотерейный выпал счастливый, преступников, а Анечкин уверен, что это именно так, они берут, вроде как за пустяк, всего лишь за драку в кафе, тем самым отвлекая их внимание.
- А почему вы её тоже не забираете? – уже злилась Эля, указывая на длинноволосую. Удивительно, но парень молчал, он лишь с ненавистью поглядывал на свою подругу. Мол, довыделывалась, теперь в ментовку поедем из-за тебя.
- Потому что она пострадавшая сторона. – ответил Анечкин. - А свидетели мы, всё видели с самого начала.
А вот когда с задержанных стали снимать отпечатки пальцев, тут-то они и занервничали, стали уже догадываться, почему их сюда доставили.
На следующий день Анечкин допрашивал обоих по очереди, на первую, выбор пал на Элю. И действительно, они любовники. Он Лесков Александр Юрьевич, она Пашкова Наталья Сергеевна. В деревне, где они проживали, негде заработать тем, кто не имеет образования, а на разные не хотелось идти, там тяжело. Украсть тоже не у кого, да и сразу поймут кто, вот и подались подальше от своих краёв за лёгкими денежками. Решили убивать пенсионеров, с ними не так хлопотно, да и не жалко их, они своё уже отжили. У стариков всегда есть припрятанные деньги, а это лёгкая нажива, надо лишь план придумать, каким образом войти в доверие, дабы им открыли заветную дверь квартиры. И самое главное, чтобы пенсионеры были одинокими людьми, то есть в доме чтобы никого больше не было.
Марию Степановну они встретили на автовокзале, как раз парень с девушкой только прибыли в этот город, они сидели на лавочке и ели пирожки с ливером, заодно гадая, где им провести предстоящую ночь. Тут они и заметили старушку, наклеивающую объявление на деревянный щит, прибитый с одной стороны старого ларька. Молодые люди переглянулись и, не сговариваясь, подошли к пенсионерке. Разговорились.
Оказалось, что Мария Степановна ищет постояльцев, хотела помочь единственной дочери. Той скоро от завода дадут трёхкомнатную квартиру, у дочери трое детей, две девочки и мальчик, да они с мужем. А Мария Степановна собралась купить им на новоселье новую мебель, пусть не во все комнаты, но уж в кухню и в зал она точно им подарит всё красивое и свеженькое. Потому старушке срочно нужны были деньги. Молодые люди тут же сказали, что они друг друга нашли, с Марией Степановной, а им, как раз, нужна съёмная квартира.
- Так зачем я буду вешать объявления, тогда сразу и пойдёмте ко мне. У меня две комнаты, одну вы займёте, а о цене договоримся. Только питание отдельное и поселяетесь у меня всего на полгода, договорились? – спросила у них пенсионерка.
- Конечно-конечно! – согласились молодые люди, незаметно перемигиваясь, как им повезло со старухой, не успели приехать, а она сама к ним в руки пришла.
Дома она их накормила, сказала, что жалеет их, потому что они с дороги. А дальше – сами.
Ну а после началось то, что старушке и не снилось ни в каком страшном сновидении.
Признались не сразу. Но куда денешься от неопровержимых доказательств. Отпечатки пальцев на утюге и в ванной совпали с отпечатками Александра. Ещё в ванной (они убили старушку и потом искупались по очереди, но несмотря на то, что тщательно вымыли ванну, волосок рыжий, принадлежащий Наталье, всё же нашёлся)
А ещё для опознания привозили ту пенсионерку-инвалида, она сразу же на них и указала.
Анечкин спросил у Натальи:
- Ладно он мужик, но ты же женщина. Как ты могла?
Она долго молчала, а потом тихо произнесла:
- Жизнь тяжёлая, не ты, так тебя.
Анечкин, на это, даже отвечать ничего не стал.