- Папа, кто это?
- Сдурела, что ли? Это же внучок, Мишенька!
Анна растерянно посмотрела на улыбчивого пацаненка лет шести.
- Мальчик, ты кто? Как тебя зовут?
- Вот дура! Сказал же! Внучок это, Мишенька! - влез отец. - Пойдем, пойдем, мой хороший, я тебе конфеток дам. Анька все жадничает, а я схитрил, есть у меня тайничок. Иди же, Мишенька!
Михаил Тимофеевич повел покорного гостя на кухню, усадил за стол, а сам, кряхтя, залез на табуретку, стал на цыпочки, покачнулся, едва не упал, слабой рукой нашарил что-то на древнем кухонном шкафчике и на пол спустился победителем: в руке была зажата шоколадка такого древнего вида, что Анне, несмотря на серьезность и даже опасность ситуации, неуместно подумалось, что этот шоколад уже пора сдавать в музей, там ему самое место.
- Вот, держи, Мишенька, а вечером торт купим. Большой, с кремом, вкусный!
- Папа, где ты нашел Мишеньку?
- Да там же, где и всегда. Сама не знаешь, что ли?
Анна глубоко вздохнула и попыталась успокоиться.
- Папа, пойди отдохни, ты устал, а вечером в магазин идти, ты сам торт ребенку обещал. Приляг, поспи немного.
- Твоя правда. Кушай шоколадку, внучек, смотри, не шали тут, а я немного подремлю и приду, хорошо?
- Хорошо, - бойко ответил пацаненок и деловито зашуршал оберткой шоколадки.
Анна проводила отца в спальню и аккуратно забрала у "Мишеньки" сладкий экспонат.
- Мальчик, как тебя зовут? Где твоя мама?
- Максим. Мама там же, где и была! Отдайте шоколадку, пожалуйста, мне дедушка обещал.
Анна подумала, что никогда еще поговорка "что старый, что малый" не была так верна.
- Вот тебе другая шоколадка, - Анна достала из духовки (ее простенький, но надежный тайник, у отца сахарный диабет и неутоляемая страсть к шоколадкам, карамелькам и печенью, а также странная и абсолютная уверенность в том, что она, Анька, прячет сладости в книжном шкафу) несколько конфет, - ты скажи подробнее, где твоя мама?
- Мама? - Максим засунул в рот большую конфету и невнятно ответил:
- Она в парке, там у какой-то девочки кровь из носа пошла, и мама пошла, чтобы помочь, а мне велела сидеть на лавочке и играть с машинкой, я так и сидел, а дедушка подошел и сказал, что он меня потерял и волновался и пора идти есть шоколадку, а потом кормить хомячков. Тетя, конфету я съел, теперь на хомячков хочется посмотреть. Мама говорит, они страшно вонючие, а я не верю, я бы понюхал, вдруг они вкусно пахнут и нам их можно завести? Нет, нельзя нам хомячков, у нас три кошки, я принес их, когда они совсем маленькие были. Не верите? Очень зря, я никогда взрослых не обманываю. Взрослые - умные, они вранье за версту чуют, так мама говорит, но это не так, я раз бабушке соврал, а она и не узнала.
Анна эту болтовню слушала в пол уха, быстро оделась, заглянула в спальню, убедилась, что отец спит (его храп еще был нежным, почти приятным, а вот провалится в сон поглубже, стены затрясутся) и, схватив Максима за руку, выскочила из дома.
- Бегом, в парк, там твоя мама уже с ума сходит!
- Нет, не сходит, она уже полицию вызвала, я знаю, так уже было.
- Что было?
- Да вот такое было. Я же бедовый, могу с кем угодно уйти! Я люблю в гости ходить!
- Бедовый, выпороть бы тебя, а потом и отца, и меня, - пробормотала Анна и действительно перешла на бег, - бедная твоя мама, наверняка рыдает и волосы на себе рвет от отчаяния, а ты? Как можно уходить с чужими людьми? А вдруг дедушка бы тебя... - Анна не хотела пугать ребенка, но и наука ему должна быть! Она так задумалась над выбором приемлемой угрозы, что не заметила, как они добежали до парка, где, как и сказал Максим, уже была и толпа любопытных, полиция, и, почему-то, скорая помощь.
- Мама, мама я здесь! - Максим ввинтился в толпу любопытных и, толкаясь, пихаясь, пробрался в самую гущу зевак, где худенькая, темноволосая женщина громко сморкалась в большой носовой платок и ругалась не совсем приемлемыми для детского слуха словами. - Мама, ты не ругайся, я только одну конфету съел, шоколадку тетя отняла, а вечером мы с дедушкой пойдем в магазин, за тортом.
- Максим! Живой, подлец! - мать прижала пацаненка к себе. - Ты где был? Какой дедушка, какая тетя?
- Дедушка спать лег, а тетя - вон она! - Максим показал пальцем на Анну, которая уже протолкалась через толпу и собиралась извиниться за отца, да и за себя тоже.
Чуть позже Анна все пыталась понять, почему она, на первый взгляд, без особой причины, вошла в то особое состояние, когда и сознание она не теряла, но и на этом свете оставалась не совсем полностью. Обычно ее голова подобные фортели выкидывала, когда Анна была сильно утомлена и расстроена. Так было в больнице, когда врачи объявили о маминой болезни, так было и на похоронах мамы и, вроде бы, впервые это произошло, когда Анна расставалась с Витей - своей огромное и единственной любовью. Состояние было необычное, словно Анна попадала в странный и не имеющий к ней отношения, фильм. Анна смотрела, как рот мамы Максима открывался и закрывался, да так быстро, что испугаться можно, как бы челюсть этой мамы не отвалилась ко всем чертям, потом Анна увидела (но не почувствовала ровным счетом ничего), как человек в форме взял ее, Анну, за руку и тоже заплямкал ртом, а звуков все не было и так это все было необычно, а время стало таким кисельно-вязким, что Анна, наконец-то, испугалась и, как это уже бывало, повалилась в обморок.
-... какое заявление, не видите ей плохо! Врача скорее! Как какого, вон скорая стоит! И что, что она на другой вызов приехала? Давайте еще одну бригаду сюда пригоним, так, что ли? Я не ору, на себя посмотри, дура! Иди отсюда, тебя не спросили! Уйдите, ей воздух нужен, чего столпились, охота поглазеть? В зоопарк сходи, поглазей, шляпа!
Анна тихонько открыла глаза и увидела встревоженное лицо еще красной от злости мамы Максима и самого Максима, он энергично размахивал большим листом лопуха над лицом Анны. Людей, на которых вроде бы орала мама, Анна не разглядела, просто люди, ничего особенного, а вот эта неожиданная и незаслуженная забота незнакомой женщины, ей почему-то очень понравилась и даже не хотелось признаваться, что Анне уже лучше и что она совсем пришла в себя.
- Врача, врача! - все кричала мама Максима, Анна подумала, что сейчас ей будут измерять давление и, очень вероятно, сделают парочку уколов, а ей этого очень не хочется, поэтому она открыла глаза и тихо сказала:
- Я в порядке, все хорошо, извините нас.
- Голова не кружится? Встать можете? - деловито спросила Анну мама и помогла ей подняться.
- Да, то есть могу и не кружится, не переживайте. Вы извините отца, он просто не в себе, я совсем ненадолго отлучилась, мы тут недалеко живем, я побежала за телефоном, а он вашего сына похитил, так получается? - Анна расплакалась. - Простите, это все... я... мы одни и... я одна и так устаю...
- Максим, держи сумку, а я помогу твоей тете, да елки-палки, просто тете дойти до скамейки, а вы все расходитесь, представление закончилось! - скомандовала решительная мама Максиму и зевакам и осторожно взяла Анну под руку, - давайте, шевелите ножками, у меня есть термос с какао и бутерброды, мы сейчас устроим небольшой пикник и вы мне все расскажете.
- Что все? - всхлипнула Анна.
- Почему вы плачете, почему вы одна, абсолютно все! Вам надо выговориться, я чувствую, у меня интуиция и отличные уши! Слушать я умею, вот!
Анна не разделяла ее уверенность, привычка всегда молча терпеть придирки родителей, исполнять их капризы и прихоти приучила ее к скрытности, и она действительно не представляла, как рассказ о ее жизни сможет ей помочь. И расплакалась она глупо и странно! И домой бежать надо, вдруг отец проснется, а ее дома нет!
- Вот так, давайте здесь устроимся! Максим, бери бутерброд! Аккуратно, не торопись! Вы тоже берите. Как вас зовут, похитительница маленьких мальчиков?
- Анна, а отца Михаил Тимофеевич.
- Очень приятно, а я - Катя. Угощайтесь, Аня и рассказывайте!
Анна взяла бутерброд, он оказался неожиданно идеальным: тонкий кусочек хлеба, намазанный маслом, на котором лежал почти прозрачный кусочек сыра.
- Я так люблю, когда сыр и колбаса нарезаны так тонко-тонко, а мама всегда ругалась на меня, требовала намазать и масла побольше, и сыр большим куском положить, - неожиданно для себя призналась Анна.
- Она жива?
- Мама? Нет, умерла шесть лет назад. Мы с отцом живем, он очень сдал после маминой смерти, себя не помнит, вот, сына вашего похитил, простите, я очень вас прошу.
- Хватит извинений, Максим тоже хорош! Миллион раз ему говорили не уходить с незнакомыми людьми, а ему все интересно! Любит в гостях бывать! Да и я виновата, чего уж тут скрывать. А вы пейте какао и рассказывайте, я вижу, вам нужно выговориться!
Анна съела два бутерброда, сама удивляясь своей наглости и даже хамству, выпила стаканчик теплого какао и подумала, что все-таки ей нужно торопиться домой, а разговоры... зачем они вообще нужны?
- Мама родила меня очень поздно, в сорок лет, - вырвалось у Анны, она смутилась, а потом, словно говорливый бес в нее вселился, она заговорила быстро, торопясь, путаясь в словах, - она никогда не скрывала, что я появилась на этот свет только для того, чтобы досмотреть родителей в старости.
- Прямо так и говорила?
- Да, представьте себе! Понимаю, вам странно это слышать...
- Странно? Да это просто невероятно!
- Знаете, Катя, может быть это правильно, вернее, просто честно. Я знала о своем предназначении с самого детства и даже гордилась этим поначалу. Когда меня спрашивали, кем я стану, когда я вырасту, я так и говорила, буду сиделкой. Мама мне это так преподносила, так красиво, как это ни странно, что я была очень горда своей ролью. Я не могу объяснить, сейчас я не понимаю, как можно было так меня запрограммировать.
- Вы не пытались вырваться? Изменить свою жизнь?
- Пыталась, но... Подростком я прочитала книжку о каком-то диком племени. Когда вождю строят новую хижину, по ее углам живьем закапывают четырех членов племени, они вроде бы как держат эту хижину в земле. Я путано объясняю, простите, говорю, как запомнила. И меня поразило, что эти люди не сопротивляются, не пытаются убежать или хоть как-то повлиять на свою судьбу.
- Почему? В книге был ответ?
- Да, конечно. Их просто с пеленок готовили к этой роли. Они с радостью умирали, это была почетная обязанность.
- К чертям такой почет и такую роль!
- Согласна, но меня воспитали... - Анна умолкла. И что это ее бесы за язык дернули? Зачем мыть кости любимой маме, пусть деспотичной и властной, но любимой. Тем более сейчас, когда мама мертва и не может ответить на нападки. Да и отец дома один. Мысли у Анны путались, скакали, перебегали друг дружке дорогу и путали следы. Анна понимала, что ведет себя глупо и нелогично, но почему-то у нее не было сил, чтобы решительно встать со скамейки и вернуться домой.
- А дальше?
- А что дальше... я выросла, как видите, стала сиделкой. Все, как и было обещано.
- А муж, дети?
- Нет, никого нет, - едва шевеля губами сказала Анна, такая тоска ее захлестнула, хоть снова плачь. Виктор вспомнился. Сильно они друг друга любили, думали, это чувство преодолеет любые преграды, абсолютно любые. Глупые были, наивные. Дети, не знающие жизни. Как же жалко их! И не верится, что она саму себя жалеет, ту Аннушку, любящую и любимую.
- Мать не позволила семью создать?
- Да, угадали. Ловко нас разлучила, я до сих пор не могу понять, как она это сделала. Тут слово, там намек, шепоток, слух, стон, жалоба, на кого ты меня оставляешь... Женщина, если она умная и хитрая - самый страшный враг, вы знали об этом?
- Как не знать! По мне так лучше прокричаться и все сразу выяснить, а не держать фигу в кармане. У меня и мамка так же думает. Мы с ней шумные, быстрые на расправу, ссору и примиренье.
- Вам повезло.
- Скажете тоже! Нет, не жалуюсь, конечно. Хорошо живем. Максимкин папашка, подлец еще тот, я-то по любви замуж выскочила, а мамка предупреждала, говорила, ищи другого, нет, мне зачесалось: люблю и все тут! А потом, конечно, поняла. Теперь втроем живем: мы с Максимом и мамка.
- Сейчас встречаетесь с кем-нибудь? - спросила Анна только потому, что почувствовала: ее собеседница ждет этот вопрос, самой же Анне была глубоко безразлична судьба этой Кати. Не скандалит, отца тревожить не будет, ну и слава Богу.
- Есть один, - притворно засмущалась Катя, - вроде бы хороший, надежный, но это пока он такой примерный, а там, сами знаете, как оно бывает!
Анна не знала, да и ей какое дело?
- Я пойду, мне уже совсем пора. Спасибо вам и еще раз извините, - Анна решительно поднялась со скамейки.
- Погодите, запишите мой телефон, вдруг вам помощь понадобится.
- Нет, я...
- Запишите, очень прошу вас!
Анна неохотно повиновалась. Была в этой Кате такая несколько неприятная настырность, противостоять которой было крайне сложно.
Они попрощались и Анна поспешила домой, ругая себя за болтливость и откровенность, которые всегда выходит боком. Хорошо они с отцом живут. Да. Так она себя уговаривала, убеждала, пряча свой самый жуткий кошмар в темный, потаенный уголок сознания. Что с ней будет, когда отец умрет? Кому она нужна, старая и необразованная, без профессии и надежд на будущее? Так, бывало, стращала ее мама, когда Анна, измученная бытом и вечными испачканными простынями, пыталась уговорить маму немножко подвигаться, сделать несколько упражнений и, возможно, даже встать с кровати.
"Старая, старая, старая", - вспоминала Анна материны слова и ускоряла шаг. Если заняться нужными, важными, повседневными делами, эти слова спрячутся за усталостью и заботами или даже немного забудутся. А что будет дальше... поживем, увидим!
Анна вытерла слезы и вдруг удивленно поняла, что ей действительно стало немного легче. "Хорошо, что Катя заставила меня записать номер ее телефона. Возьму завтра бутерброды и термос с какао и пойдем с папой гулять в парк, наверняка мы встретим там и Максима, и Катю. Хорошие они, светлые. А не встретим, так позвоню Кате!" - подумала Анна и улыбнулась.
***
- Птица с подрезанными крыльями, - тихонько сказала Катя, глядя вслед убегающей Анны.
- Птичка? Где? Мы ее возьмем домой? - тут же обрадовался Максим и вскочил со скамейки, вылив на себя почти полный стаканчик какао. - Ой, я нечаянно, зато оно не горячее, и я совсем не обжегся. Мам, где птичка?
- Тетя Аня - та самая птичка, ей родители жизнь искалечили. Свинтус, ты как умудрился какао разлить? - Катя слегка шлепнула Максима по затылку, тут же обняла сына и поцеловала его в макушку.
- Мы их еще увидим? Дедушку и тетю Аню, мне дедушка очень понравился.
- Увидим и очень скоро.
- Честно?
- Честно!
- Откуда ты знаешь?
- У меня интуиция!
- А что это такое?
- Это такое чувство, которое предсказывает будущее. Сегодня оно мне говорит, что сейчас мы пойдем в магазин и купим вкусный торт с розочками из крема.
Максим радостно запрыгал на левой ноге, потом на правой, затем он случайно опрокинул термос с остатками какао, выслушал новые прозвища, которыми одарила его мать, а потом они - счастливые и немного уставшие от суматошного дня отправились в кондитерскую. Ведь если интуиция что-то велит сделать, ослушаться ее нельзя.
©Оксана Нарейко