В 1963-м году моя мама Медведева Анастасия Алексеевна уже получала пенсию, 29 рублей, 20 копеек. Такую маленькую пенсию не получал никто у неё на работе. У мамы по трудовой книжке не хватало стажа до 20 лет. Когда мама сказала, что 8 лет её работы в Тульской Артели не записаны в трудовую книжку, то Краснолучский собес (Бюро Жалоб Горисполкома)ответил:"Мы со слов не добавляем стаж. Нам нужна справка из Тульского собеса." И мама поехала в Тулу. Пришла в деревню Ивановку, где мы жили с отчимом Медведевым Иваном Яковлевичем до войны, нашла 2-х свидетелей и они втроём пошли в собес г. Тулы. Свидетели подтвердили, что это действительно Фадеева(девичья фамилия)Анастасия Алексеевна, работала в Тульской Артели Металлизделия восемь лет. Работник собеса посмотрел трудовые книжки обоих свидетелей и оказалось, что трудовые книжки у них получены позже, чем во время, когда мама там работала. А документы о маминой работе в артели не сохранились. И где бы она еще нашла свидетелей, люди за это время поразьехались, если вообще выжили. Следовательно, документами стаж не подтвердился, а словам никто не верит, всё должно быть по Конституции, по закону, утвержденному Верховным Советом СССР. На самом деле у мамы был стаж 31 год, так как она начала работать уехав из Нижнего Колчурино в 1933 году.(до того работала с самого детства в деревне в своей семье, потом на семью мужа, вместе с семьей мужа, свое хозяство, самопрядные ткани и скот, огород и поле кукурузы, подсолнухов и пшеницы, так что всего 46 лет) Поехать во все остальные места, где она оффициально работала, разбросаные по всей стране,она конечно не могла.
Вот так моя мама получила страшный удар по своему сердцу, которое и до этого болело от переживаний. Смерть её мужа - моего отца в 1930-м, раскулачивание, пришлось жить и работать вдалеке от детей - нас с Леной, то на Урале, то в Подмосковье. В Подмосковье она ничего не заработала, все, купленное с трудом, у неё в общежитии украли. Кому нужны такие заработки? А посылка от мамы с сахаром в 1930-х, которая чуть не погубила меня - целый год я проболела золотухой, шрамы по всему телу, кому мы были нужны? Мама об этом знала, но была далеко. Позже, насильственный непосильный физический труд доярки. Все делалось вручную. Доярки доили по 20 коров три раза в день. Сами таскали тяжелые корзины со свеклой, вязанки солмы, так же кукурузный силос из силосной ямы, комбикорм. Они сами чистили коров и из-под коров. Навоз выносили, клали коровам чистую подстилку, солому или стружку из столярной мастерской. До самой пенсии и позже, мама так и не дождалась механизированной дойки. И вот, за всё это - 29 рублей.
В 1962-м она еще надеялась, что стажа ей хватило, но когда в 1963-м ей начислили(начиная с 19 декабря 1962 г.) 29 рублей, то она быстро собралась, взяла последние деньги, купила подарки, взяла ведро семечек для гостинца родным Ивана Яковлевича, так как они писали что подсолнух не уродил, и поехала... Бедная моя мама! Мое сердце никогда не было спокойно и до этого, а с этого времени, глядя на неё, я просто не знала, как её успокоить. Она так надеялась, была уверена, что привезет из Тулы справку и будет получать, как все, не менее 60 рублей, а приехала без справки. Как она доехала домой в таком страшном шоке? На ней не было лица. И чудо! Даже сумку у неё не украли в поезде. Она выкладывала из сумки вещи, говоря: Вот я напрасно сьездила, никакой справки мне не дали, никакой суд мне не поможет, потому что такой закон. В 1930-е еще было много неграмотных и малограмотных рабочих, которые не только не знали этого закона, они даже не думали о нем, все мысли были о хлебе насущном, где бы заработать и накормить семью. Значит Верховный Совет на таких сучаях экономил. Люди искали получше работу, переезжали, если им давали трудовую книжку, они брали, если не давали, то уходили без трудовой книжки. Кто из нас даже грамотных, в молодости думал о пенсии? Да никто! Молодость, любовь, рвение к знаниям, замужество, дети, и бах! Пенсия.. Кто не прозевал - получил правильную пенсию, а прозевал- всё! Не плачь, никто не пможет. Обидно... На сердце беспокойство, в душе безисходное горе. -"За что мне такая немилость? Я же заработала нормальную пенсию, а мне дают так мало. Надо же было, увольняясь, потребовать, чтобы записывали в трудовую книжку, а так пропало восемь лет стажа. Но, откуда мне было это знать? Кто мне дорлжен был сказать? Я же ничего не знала... И теперь я должна всю жизнь до смерти работать, чтобы не влачить своё жалкое существование на половинке пенсии."
У доярок средний заработок был 90-100 рублей. Пенсия сооставляла 65 процентов. У мамы был заработок 90 рублей, значит пенсия за полный стаж поллолжена была 58 рублей 50 копеек. А ей платили за неполный стаж.
Я, глядя на неё, сама заболела. Зная, что в отличие от меня мама пессимистка, я твердо решила взять контроль над ней. "Мама, плакать и убиваться горем бесполезно. Во - первых, тебя никто, кроме меня, не слышит. Ты гордая, ты не хочешь чтобы услышав, люди тебе говорили, что "ты виновата, Алексеевна, ты сама. Надо было раньше записать восемь лет в трудовую книжку. О чем ты думала? Ты ни разу не обратилась чтобы убедиться сколько у тебя стажа. Трудовая книжка всегда находилась в отделе кадров." На эти доводы ты не смогла бы ничего ответить. Во -вторых,ты можешь довести себя до инфаркта. Попробуй его потом вылечи.. на наши с тобой зарплаты. И вообще, ты же человек понятливый. Люди живут без ног, без рук, калеки, и уже не плачут, привыкли. А тебе привыкать не надо. У тебя есть две дочери. Даже если Лена не поможет, со мной ты никогда не будешь голодной, где четверо рядом, там и пятому хватит. Вот Славик скоро пойдёт в ПТУ, и начнёт работать, он не хочет в институт, а там на два года пойдет в Армию. А с двумя девочками мы проживём. Не плачь больше, забудь об этой пенсии. Я буду хорошо работать, получать часто премию. Ты будешь с огородом возиться, пока есть здоровье. Хватит нам, мама!"
Вот так я ей говорила в 1963-м, а потом, в 1966-м умерла Даниловна, жена деда Черного Тимофея Тимофеевича, сторожа совхоза им. Петровского. Он, овдовев, начал ухаживать за мамой, как за молодой, а она и была его на 17 лет моложе. Незаметно прошел год со дня смерти Даниловны, и дед Черный с мамой решили пожениться. Тимофей Тимофеевич знал маму хорошо с 1960-го, когда Даниловна привела её домой к себе в центральный совхоз, в только недавно построенный 2-х комнатный домик - флигель и сказала :"Тимоша, я познайомылась з циею жинкою, ии звуть Настя, нехай вона в нас поживе, поки ий дадуть квартыру в пос. Степному, як ты, не проты?" "А мени що, нехай жие." - ответил дед. Мама пожила у них с год и в 1961 году ей дали комнату в бараке п. Степной, куда я и приехала в сентябре со Славиком, Томой и Гулей из Чимкента - это был первый наш приезд/побег на Украину. До сентября 1963-го мы жили в Петровском, а мама в п. Степной.
Вернусь к пенсии. Когда я еле-еле успокоила горем убитую маму, она, наконец, открыла сумку и показала подарки, которые передала Мария Яковлевна(сестра моего отчима Медвдедева Ивана Яковлевича) и её дочь Нюра: белое платье цветочками для меня, белую выбитую узором простынь, наволочки, пододеяльник, материю для платьев Томе, Гуле, маме, и Славику трусы и носки. Потом мама развязала мешок и высыпала ведро картошки и обьяснила:"Это Тульская Белая картошка, надо её сейчас же посадить, пока не поздно." Затем достала гостинец: Тульские пряники и раздала нам всем. Мы с большим удовольствием поели. Вот так родные Ивана Яковлевича проводили маму, то есть свою законную невестку - Медведеву Анастасию Алексеевну назад на Украину. Узнать у них о могиле Ивана Яковлевича, 12 янврая, 1906 года роождения, полковника, ничего не удалось. Они и сами не знали. Кто получал посмертные командирские деньги, неизвестно, потому что мама их не получала. Его младший брат Дмитрий Яковлевич Медведев тоже погиб в 1943 под Ленинградом.