Торговые депутации
учреждены законом 1824 г. в столицах, губернских, портовых и больших Т. городах, для удобнейшего наблюдения за правильным, сообразно свидетельствам и званию каждого, производством торговли и промышленности. Т. депутации состояли при городских думах и избирались, в числе от трех до семи лиц, из купцов, заслуживающих особого доверия общества. Т. депутатам был открыт свободный вход во все лавки, Т. заведения и дома, где производится торг, с обязанностью иметь надзор и на биржах. Т. депутаты избирались на три года, при общих выборах городских обществ на прочие должности. Избрание на должность Т. депутата обязаны были принимать купцы всех вообще гильдий, не исключая и первой. На Т. депутациях лежала обязанность побуждать торговцев ко взятию надлежащих Т. свидетельств в ноябре и декабре, а начиная с 1 февраля каждого года производить генеральную поверку торговли; найденные нарушения правил торговли представлялись депутатами в городские думы, которые об этом представляли от себя казенной палате для наложения взыскания. Жалобы на Т. депутации могли приноситься в четырехнедельный срок как в казенные палаты, так и в губернские и областные правления.
Согласно документам городской управы в 1872 году в торговой депутации Смоленска состояли на тот момент купеческий сын Пётр Ланин, Иван Васильев, Яков Грехов, Семён Шведов и С. Бибиков. 12 лет (4 трёхлетия) избирался городской думой торговым депутатом смоленский мещанин Иван Львович Масленников. Православного вероисповедания, имеет в городе Смоленске деревянный дом и пустопорожнее место, чем владеет совместно со своим братом. В службу вступил 26 июня 1875 года по выбору общества гласным смоленской городской думы на четырёхлетие. 25 февраля 1876 года выбран торговым депутатом. На каковую должность переизбирался ещё три раза. И дважды переизбирался гласным городской думы. В апреле 1881 года награждён серебряной медалью для ношения в петлице. Женат на мещанской дочери Марии Фёдоровой. К 1884 году имеет шестерых детей (сыновья: Иоанн, Александр и Павел, дочери: Ефросинья, Мария и Ольга).
В январе 1872 года торговыми депутатами Греховым и Васильевым в Смоленске был задержан еврей Шкловского общества Могилёвской губернии Лейба Басин. Сын израилев производил по губернскому городу разносную торговлю меховым товаром, не имея никаких разрешающих то документов. Товар Басина (один волчий мех, два куньих и шесть бобровых воротников) был торговыми депутатами арестован, запакован в тюк и положен на хранение в доме депутата Грехова. О нарушении Лейбой Басиным правил торговли составлен надлежащий акт, переданный для рассмотрения в смоленскую казённую палату. На основании статей 119 и 143 Положения о пошлинах на праве торговли и промыслов Басин был оштрафован казённой палатой на сумму в 135 рублей (тройная стоимость свидетельства второй гильдии в местности 3-го класса, к каковой и относился губернский город Смоленск). Через городскую управу решение было доведено до Лейбы, с которого взята подписка. По закону, Басин должен был указать, доволен ли он, или нет, решением казённой палаты, и имел право обжаловать решение в Правительствующем Сенате. В подписке еврей заявил, что решением государственного органа остался недоволен, но до марта месяца 1872 года никаких жалоб в казённую палату не представил. Городская управа уже было собралась продать с открытых торгов меха, арестованные торговыми депутатами, для покрытия штрафа в казну и других причитающихся платежей в пользу земства и города, когда через полицейское управление пришёл запрос от судебного следователя 3-го участка Кременчугского уезда Полтавского окружного суда. Оный следователь вёл дело о мошенничестве со стороны Басина, который оказался ремесленником-скорняком, взявшим для ремонта меха у кременчугских мещан Ляховича и Бродского. Судебный следователь просил выслать в его распоряжение как Лейбу Басина, так и меховой товар. Однако городская управа ответила, что не сможет этого сделать, пока еврей Басин не заплатит причитающийся ему штраф.
А с первого февраля, как мы помним, торговая депутация начинала генеральную проверку всех торговых заведений Смоленска. И уже 9 февраля 1872 года первые акты поступили в смоленскую казённую палату. К торговым депутатам 3-й части губернского города купеческим 2-й гильдии сыновьям Петру Фёдоровичу Ланину и Семёну Даниловичу Грехову присоединился старший чиновник для особых поручений смоленской казённой палаты Лидов. И вот эта троица докладывала в городскую управу, что ими в торговых заведениях 3-й части Смоленска выявлены евреи-ремесленники, работавшие приказчиками 1-го класса. У 2-й гильдии смоленского купца Евеля Ицкова Зеликина Могилёвский губернии Горецкий мещанин Бенциан Лейбович Ситкин, мстиславльский мещанин Янкель Хацкелевич Госин и Витебской губернии города Полоцка мещанин Янкель Гиршев Генкин. Все они проживали в Смоленске по ремесленным свидетельствам, согласно которых Ситкин оршанской ремесленной управой признан мастером-дистиллятором, Госин по свидетельству мстислальской ремесленной управы меховщиком. Генкин предъявил проверяющим ремесленное свидетельство смоленской ремесленной управы на скорняжное мастерство. На резонный вопрос торговых депутатов, а что ж вы, мол, имея ремесло приказчиками служите при купце, все три еврея предъявили приказчичьи свидетельства, выданные Ситкину и Госину оршанской городской думой, а Генкин соответственно полоцкой. Чем только усугубили своё незавидное положение, так как эти документы не были должным образом зарегистрированы в смоленской городской управе. Работавшая там же у Зеликина Слева Осеровна Рабинович вообще не имела прав на проживание за чертой осёдлости.
У второй гильдии купчихи Райхели Лазаревны Зеликиной приказчиком служил еврей Гирша Лейбович Голдин, записанный в мстиславльской ремесленной управе механиком и часовщиком. У купца Ицки Шмерлинга в приказчиках обнаружилась жена витебского 2-й гильдии купеческого племянника Стера Гиршевна Черномордикова, предъявившая свидетельство на приказчика первого класса от витебской городской думы, но так и не смогшая доказать своё право проживать за чертой еврейской осёдлости. На всех вышеперечисленных торговой депутацией были составлены соответствующие акты, которые вместе с изъятыми документами переданы для разбирательства в смоленскую казённую палату. Казённая палата присудила Ситкина, Генкина, Госина, Рабинович и Черномордикову к уплате всех причитающихся земских и городских сборов за право торговли. Также на ремесленных и приказчичьих свидетельствах была сделана соответствующая «надписка» о нарушении законов Российской Империи.
22 марта в городскую управу поступил новый рапорт от торговых депутатов. В доме купца Текоцкого постоялый двор держала чета полоцких мещан Гинзбургов муж Осер и жена его Лейба. Как выяснилось, у Лейбы не нашлось промыслового свидетельства на содержание постоялого двора, а в паспорте Осера не имелось отметки о праве проживания за чертой еврейской осёдлости. В том же доме смоленский 2-й гильдии купец Мунька Ицков Зелькин (Зеликин как написано в решении казённой палаты), держащий амбар из которого производится розничная торговля, не смог предъявить торговым депутатам ни билета 2-й гильдии, ни приказчичьего свидетельства 1-го класса. В винном оптовом складе, что в доме мещанина Худолеева в 3-й части Смоленска, работала без приказчичьего свидетельства жена почётного гражданина Ципа Зеликина. На том же складу водочный мастер Ицка Менухович Зарх и Гирша Беленький не имели положенных по закону промысловых свидетельств. В доме мещанина Малкина содержал амбар с продажей хлебных изделий 2-й гильдии купец Евель Зелькин. Он тоже не смог представить на проверку нужных документов( билет 2-й гильдии и приказчичье свидетельство). Все вышепоименованные нарушители были оштрафованы смоленской казённой палатой в размере 111 рублей серебром каждый. Взыскание штрафов было возложено на смоленскую полицию.
В мае того же года казённой палатой были оштрафованы содержательница постоялого двора солдатка Анна Хон и её управляющий витебский мещанин Абрам Векснер. За работу без нужных документов Векснер заплатил в казну 7 рублей 50 копеек серебром, а Анна Хон 5 рублей за дозволение Векснеру без документов у неё работать. Тем же решением были оштрафованы за отсутствие документов на право мелочной торговли смоленские кузнецы Макар Заквасин и Харитон Иванов. Весной это же 1872 года смоленские торговые депутаты рапортовали в городскую управу о запрете проверок торговли на станциях Московско-Брестской и Риго-Орловской железных дорог, и просили управу поспособствовать их допуску к проверке за правильностью торговли проезжающими в поездах торговцами. А то, понимаешь, что же это твориться? Бродит по благословенному губернскому городу Смоленску временно отпускной рядовой еврей Хаим Ицков Эдельман. Приехавший неизвестно откель на поезде, да и торговлю ведёт по постоялым дворам и трактирам янтарными украшениями. Благо, что торговые депутаты Ланин, Грехов и Васильев не дремлют. И пресекли незаконное торжище на постоялом дворе Пакорского.
Ковенский еврей Гаусман, проживающий во второй части Смоленска в доме Каранкевича, имел торговлю такого рода. Собирал он со смоленских торговцев и купцов (Федунина, Егорова, Рубцова, Луковникова, Котикова, Ковалдина, Масленникова, Куйкина, Лизункова и многих других) заказы на определённые товары и выписывал их по почте из разных городов империи. Естественно, Гаусман никаких документов на право торговли никогда не выкупал, да и смоленские торговцы проводили доход от этих товаров мимо бухгалтерских книг. Но вот на партии резиновых калош для торговцев Масленникова и Ковалдина ковенский хитрец «сел в калошу». Документы городской управы не сохранили свидетельства, чем Гаусман обидел смолян, но торговым депутатам его преподнесли, что называется «на блюдечке с голубой каёмочкой» вместе с той самой партией калош обиженные Масленников и Ковалдин.
В документах городской управы сохранился журнал генеральной проверки ярмарочных временно открытых заведений в декабре 1883 и январе 1884 годов. В балаганах на Торговой площади бакалейную продукцию выставляли смоленские мещанине Яков Макарович Алексеев и Константин Григорьевич Волков, а также крестьянин Богородицкой волости Илья Гаврилович Лядовский с женой Евдокией Тимофеевной. Крестьянин Кузьма Семёнович Сосенков держал на ярмарках балаган с фарфоровой и хрустальной посудою, чайной посудой и детскими игрушками торговал крестьянин Андрей Иванович Кульнев. Крестьянин Верейского уезда Тимофей Мочалов на ярмарках торговал детскими игрушками, а смоленский мещанин Фёдор Никитич Колобов помимо детских игрушек, выкладывал на прилавок временного ярмарочного балагана стеклянную посуду и народные книги.
В начале зимы 1879 года смоленская городская управа, озаботившись наведением порядка на рынках и базарах губернского города, представила на утверждение городской думы «проэкт» правил о внутреннем распорядке на рынках и базарах. Правила сии были разработаны городским самоуправлением совместно со смоленским полицмейстером на основании 103 и 104 статей городового положения. В докладе чиновники управы просили гласных выпустить оные правила в форме обязательных постановлений. Правила внутреннего распорядка на рынках и базарах устанавливали нижеследующее:
1. Торговля с возов, то есть базарная и рыночная: со столов, ларей, скамей и прочего должны производится по роду предметов отдельно, на местах, указанных городской управой. Нигде, кроме указанных управой мест, подводы окрестных жителей не должны останавливаться ни для продажи каких бы то ни было предметов, ни для корма лошадей и другого скота.
2. Приезжающие на базар для продажи разных сельских произведений должны становиться на базарных площадях рядами и отделениями, согласно указаниям лиц, наблюдающих за порядком на базарах.
3. На местах, предназначенных для торговли с возов, никакие товары не должны быть раскладываемы на столах, рогожах и прочем.
4. Никто не должен занимать городской земли для постройки лавок, балаганов, для выставки столов, ларей, скамеек и также для раскладкитовара на земле не получив предварительного разрешения городской управы, которое удостоверяется выдачей билета или квитанции с точным означением меры отведённого для означенной цели участка земли.
5. Во всех лавках должны быть прибиты на видных местах торговые документы. Лица же торгующие со столов, скамеек и прочего, должны иметь означенные документы при себе.
6. На базарах в деревянных лавках как собственно городских, так и построенных частными лицами на городской земле, не дозволяется устройство печей.
7.Мясо: свинина, поросятина, дичь и битая домашняя птица не должны быть раскладываемы на земле, хотя бы и с подстилкою рогожи или холста.
8. Лица, приносящие на рынки и базары, различные предметы для продажи с рук, не должны блуждать по всему рынку или базару, а должны держаться около тех мест, где производится продажа товаров однородных с принесёнными ими.
9. На мостовых и тротуарах, а также на галереях, находящихся возле лавок, не должны быть выставлены или складированы товары и другие предметы, чтобы не стеснять проход и проезд.
10. Плата за рыночные участки городской земли, занимаемые торговцами под устройство лавок, балаганов, ларей, а также под выставку столов, скамеек, корзин, хоть и переносимых с одного места на другое должна быть внесена в городскую управу в определённое управой время. Торговец, не сделавший вовремя такого взноса, должен по требованию городской управы немедленно очистить занимаемую им землю.
11. Торговцы и торговки, выставляющие свои столы, скамьи, лари, корзины и прочее на рыночных площадях, обязаны ежедневно удалять солому, листья, корки и вообще всякий сор, остающийся после продажи товара, на места, которые им будут указаны управой.
Примечание: виновные в нарушении этих правил привлекаются к ответственности согласно 109 и 110 статьям городового уложения.
В общем пакете правил, представленных управой на рассмотрение городской думы были также обязательные правила об очистке дворов и об устройстве и очистке ретирадных мест и помойных ям, а также о мерах к соблюдению чистоты в помещениях для продажи съестных припасов и напитков и к обеспечению безвредности оных. Все предметы, годные в пищу без предварительного приготовления, как то: древесные плоды, разного рода печенья, кондитерские изделия не в коробках и не в бумаге выставляемые на продажу, должны были постоянно быть прикрыты от пыли и насекомых стеклом или чистым покрывалом. Любые съестные припасы, особенно колбасы, ветчина и рыба, не должны были представлять ни малейших признаков испорченности. В харчевнях запрещалось производство любых других промыслов кроме продажи пищи и напитков. Для харчевен в правилах устанавливалось постоянное наличие должного количества горячей воды для мытья посуды и столовых приборов. Остатки пищи с прошлого дня разрешалось подавть назавтра в холодном или разогретом виде, если не обнаружено никаких признаков прокислости или испорченности блюда. А вот мешать вчерашнее со свежеприготовленным категорически запрещалось. Квас запрещалось хранить в медной посуде, а также продавать неперебродившим или наоборот слишком старым, покрытым плесенью. Правилами для харчевен устанавливалось лужение всей медной посуды и столовых приборов.
Отдельно оговаривалось устройство мясных лавок. Ради проветривания лавочники должны были устраивать в своих торговых помещениях в двух противоположных стенах по одной двери и как минимум по одному окну с открывающимися рамами. Полки в оных лавках, равно как столы и колоды, на коих рубится мясо, должны быть ежедневно отскоблены и тщательно отмываться. Ради чего в мясных лавках правилами предусматривалось наличие кадки с чистой водой. В мясных лавках запрещалось производить убой, ошпаривание и очищение любой птицы или скота. В летнее время всё мясо в лавке, как вывешиваемое на крюках, так и выкладываемое на полках должно было быть укрыто от насекомых чистым полотном. В летнее время торговцем мясом запрещалось вывешивать мясо на солнцепёке.
Только 22 апреля 1881 года (два года думали-рядили!) правила были утверждены смоленской городской думой в качестве обязательных постановлений.
Принять-то правила приняли, а вот соблюдались ли они? В августе 1898 года Николай Петрович Возненко устроил разнос члену управы А.А. Кваскову. Углядел смоленский городской голова в базарные дни на городских площадях, рынках и базарах полнейшее несоблюдение тех самых правил торговли, принятых аж в 1881 годе. Кандидат прав Возненко в письменном виде указывал члену управы, что раз на него от города возложена обязанность следить за соблюдением правил торговли, то он, Квасков, должен приложить все усилия к наведению порядка на рынках и базарах города. К сожалению, представление члена управы Кваскова смоленскому голове Возненко о беспорядках в базарные дни не сохранилось в фондах городской управы. Но вот по тону и содержанию отпуска Николая Петровича Возненко на это представление можно сделать вывод, что чиновник городского самоуправления просто вопросил у начальства, чего, мол, где, какие такие нарушения? И городскому голове пришлось подчинённому объяснять. «…В частности же таковые беспорядки в базарные дни замечаются, во-первых – в совершенном заграждении пролегающих по площадям дорог приезжающими на базар возами, а тротуаров, раскладыванием на них разного рода товаров…во-вторых – в отсутствии всякого порядка в сосредоточении приносимых на рынки и базары для продажи разных товаров на местах, отведённых для каждого в отдельности рода торговли. В-третьих – в небрежении за взысканием разрешённого в доход города сбора за места, отдаваемые для продажи разных товаров…»
И взялся член управы за… Работу, вы думаете? Не таков был сын купеческий Александр свет Александрович. Взялся он вовсе даже за перо, и четыре дня сочинял доклад в управу об улучшении в рыночной сфере. В своём опусе квасков упирал на то, что ещё в 1895 году докладывал городской управе о недостаточном количестве подчинённых ему базарных служителей, без которых упорядочить толпы торговцев и приезжающих на рынки окрестных крестьян в базарные дни совершенно невозможно. Предлагал Квасков, если управа не имеет средств для увеличения штата торговых смотрителей, переложить их обязанности на городовых, учредив на рынках и базарах особые постоянные полицейские посты. Что же касается разграничения зон по продаже разных видов товаров, член управы предлагал выделить для этого особые места, ограждённые столбами и забором с пояснительными табличками. Также в этих зонах должны быть устроены лари и лавки для торговцев. Заметьте, правила приняты ещё 18 лет назад, а их требования на смоленских рынках как не выполнялись, так и не выполняются.
Контролировать торговцев, заплативших годовой сбор в управу за торговое место, Александр Александрович считал нецелесообразным. Деньги-то уже управой получены. А вот решение о сборе за торговлю сельскохозяйственной продукцией с приходящих на рынки крестьян член управ Квасков перекладывал на своё начальство. Ежели решит городская управа, что сей сбор является законным, то он, как смотрящий за торговлей, подтянув штаны, начнёт его взимать. Только просил чётких указаний, с каких товаров оный сбор должен город получать. Нынче же Квасков собирает в городскую казну деньги только за привозимые на продажу на городские рынки колёса, лыко и деревянную посуду. Просил Квасков управу поспособствовать к выделению в базарные дни на городские рынки по 6 городовых, то есть в общей сложности 18 человек, для наблюдения за порядком.
Что смог ответить на такой рапорт городской голова? Денег в управе нет, но вы работайте, Александр Александрович, работайте. Полицмейстеру уже управой сообщено, и ежели вы к нему обратитесь, то Константин Августович (смоленский полицмейстер титулярный советник К.А. Тиде) вам не откажет в помощи городовыми. Что касаемо сборов в городской доход, Возненко указывал, что есть постановления городской думы, в коих чётко и ясно расписано, что деньги берутся не за привозимый на продажу товар, а за предоставляемое торговое место. Что торговый смотритель Квасков и должен по мере сил исполнять.
Не только в Советском Союзе реглировалась жизнь людей «по просьбам трудящихся». В конце весны 1881 года смоленскому городскому голове пришло прошение, подписанное работниками торгового прилавка и ремесленниками. Более сорока подписей насчитали чиновники управы. Заявители просили управу оказать содействие в прекращении всяческой торговли в Смоленске в воскресные и праздничные дни. В настоящее же время как хозяева торговых лавок, так и их приказчики лишены возможности сходить в церковь, а затем провести остаток дня с семьёй. Также пенялось крестьянскому люду, каковой, привезя на рынок свою продукцию и пролав её, тут же большей частью пропивает заработанное в честь праздника или воскресного дня. Городской управой на рассмотрение думы были представлены подробные предложения о запрещении торговли в воскресные и праздничные дни, а также о переносе базарных дней в губернском городе. 4 июля 1881 года смоленской городской думой были приняты обязательные для жителей Смоленска правила о запрещении торговли в воскресные и праздничные дни.
Торговля на базарах, в лавках и магазинах запрещалась в дни воскресные а также на Новый Год, в день Богоявления (Крещения), Сретения Господня, Благовещения Пресвятой Богородицы, в первые дни Светлого Христова Воскресения, в день перенесения мощей Святителя Николая, в дни Святой Троицы и Святого Духа, в день явления иконы Пресвятыя Богородицы Смоленской Одигитрии, Преображения Господня, Успения Пресвятой Богородицы, Рождества Пресвятой Богородицы, Воздвижения Честного Креста, Покрова Пресвятой Богородицы, в день Святителя Николая 6 декабря и в первые два дня Рождества Господа Иисуса Христа. Базарными днями для торговли на рынках были установлены среда и суббота. Отдельно оговаривалось, что торговля на рынках не прекращается, если праздничный день совпал с базарным.
В вышеозначенные дни разрешалась лишь продажа печёного хлеба, мяса, рыбы, вареной пищи и съестных припасов, подвергаемых быстрой порче, как то: ягоды, грибы, молоко и дичь. Городская дума разрешила по праздничным дням открывать мясные лавки и кондитерские, причём в булочных разрешалось продавать только изготовленные в них хлебобулочные изделия. Трактиры, харчевни и питейные заведения должны были открываться в установленные законом часы.
Принятие сих правил вызвало большой общественный резонанс, особенно среди евреев. В управу поступило прошение от бессрочно отпускных нижних чинов иудейского вероисповедания, которые протестовали против закрытия в воскресные дни торговли на Толкучем рынке. Упирали сыны Израилевы на то, что «Толчок» ни много, ни мало «…оазис сбыта и приобретения разного бытового хлама…покупатели продавцы толкучего - бедняки, ведущие свои грошовые обороты…» Против закрытия торговли предметами роскоши, да и прочих бакалейных и иных магазинов просители не возражали. Городская управа и дума, посчитав процент еврейского населения в городе не таким уж и большим, оставили сию петицию без удовлетворения. Торговцы колониальным и бакалейным товаром петиций не писали, а принялись запрет на торговлю игнорировать, производя торговлю по воскресным и праздничным дням с чёрного хода. Об этом докладывал управе в своём рапорте торговый депутат Штраних. Также торговый депутат выяснил, что большинство ремесленных мастерских продолжают работать в запретные дни, ссылаясь на то, что в правилах оговорено только запрещение торговли, а мастера торговлей и вовсе не занимаются, «производя ремесло». Управе пришлось доводить правила до ремесленников подпиской через городскую полицию.
Городская управа пошла на встречу лишь мастерам парикмахерского цеха. Те в своём прошении объясняли, что самые большие заработки у цирюльников и куафюров происходят накануне балов, приёмов и театров. Да и вовсе парикмахерское искусство нельзя отнести к торговым мероприятиям. Также указывалось, что по правилам цеха подмастерья цирюльников и так имеют в неделю один выходной день, и права их не могут быть стеснены отступлением от городских правил. 10 сентября 1882 года смоленская городская дума нашла резоны прошения мастеров парикмахерского цеха заслуживающими уважения.
В 188 году евреи как купцы, так и мелкие торговцы попытались уже через смоленского губернатора отменить запрет торговли в воскресные и праздничные дни. Но городская управа и дума настояли на своём, и прошение не было удовлетворено.
В 1874 году по городу Смоленску в городской управе объявлено купеческих капиталов на местном праве 1-й гильдии 4 и временных 1-й гильдии 3. По второй гильдии на местном праве 76 и на временном праве 39. Из числа местных купцов по перечню 1873 года на 1874 год не объявили купеческие капиталы следующие лица:
1. девица Александра Тихоновна Глуховская
2. девица Ираида Ивановна Долбежова
3. Иов Егоров с женой Устиньей Тимофеевной
4. Иван Кириллович Пастушенков с женой Анной Васильевной и дочерью Александрой.
Все эти лица, а также братья Яков Иванович и Нил Иванович Попковы были причислены городской управой в мещанское сословие. В этом же году за взнос сполна купеческой пошлины причислен к смоленскому купечеству первой гильдии рославльский купец Мовша Веньков Черняк с семейством, а по второй гильдии: из смоленских мещан Фёдор Михайлович Лизунков с семейством, Петр Васильевич Филимонов с семейством и вдова Татьяна Фёдоровна Шлыкова с детьми Петром и Алексеем. О купцах объявивших и не объявивших купеческие капиталы городской управой была подана именная ведомость в смоленскую казённую палату.
Исходя из сводной таблицы выданных документов на право торговли с 1881 по 15 сентября 1884 года, трудились городские чиновники не покладая рук. В губернском городе за этот период времени ими выдано свидетельств на право мелочной торговли 3 класса (стоимостью 15 рублей) 732 шт., свидетельств на право торговли для ремесленников (по 7 рублей 50 копеек) 158 шт., разрешений на мещанские промыслы (по 2 рубля 50 копеек) 60 шт., приказчичьих свидетельств 1-го класса (20 рублей) 177 шт., приказчичьих свиетельств 2-го класса (10 рублей) 1592 шт. Свидетельств для членов купеческих семейств за этот период было оформлено по 1-й гильдии (по 10 рублей) 50 шт., по второй гильдии (по 5 рублей) 222 штуки. Купеческих билетов 1-й гильдии (стоимостью в 20 рублей) выдано 119 шт., а пятнадцатирублёвых 2-й гильдии – 1019 штук. Шестирублёвых билетов 3 класса для мелочной торговли выдано 1132 шт.
Раз уж речь зашла о смоленском купечестве, давайте поближе рассмотрим нескольких его представителей. В фонде городской управы имеется формулярный список о службе смоленского 1-й гильдии купца Павла Александровича Мачульского, составленный марта 3-го дня 1884 года. Итак, Павел Александрович Мачульский, 56 лет, происхождения из купцов, вероисповедания православного. Родовое имение: в 3-й части деревянный дом и каменный водочный завод, в Смоленском уезде в селе Пискарихе 340 десятин земли и винокуренный завод. Благоприобретённое имение: во второй части города Смоленска каменный 4-х этажный дом, в 3-й части каменный дом на Толкучем рынке, в Смоленском уезде в селе Исакове 340 десятин земли и в селе Корохоткине 340 десятин земли. Жена его купеческая дочь Александра Егоровна владеет во второй части Смоленска двумя деревянными домами. У пары сыновья: Аким, родившийся в 1854 году, Фёдор 15 лет и Павел 1881 года рождения. Имеется у Павла Александровича и дочь Матрена 18 лет от роду. Жена и дети вероисповедания православного.
Окончил курс наук в смоленском уездном училище. По баллотировке 1 июля 1871 года избран гласным городской думы на четырёхлетие. В тот же день смоленским уездным земским собранием избран земским гласным до 1874 года. 25 июня 1875 года избран городской думой гласным на второе трёхлетие. 6 июля 1876 года смоленским купеческим обществом избран купеческим старостой. В 1881 году переизбран на ту же должность. Смоленская городская дума переизбирала Мачульского гласным думы в 1879 и 1783 годах. В 1872 году награждён серебряной медалью для ношения на шее на Станиславовской ленте. 1 января 1884 года Высочайше награждён золотой медалью для ношения на шее на Станиславовской ленте.
В заявлении на получение гильдейского свидетельства на 1902 год Павел Александрович Мачульский показывает посемейный список: он сам 75 лет, жена Александра Егоровна 66 лет, сын Фёдор 36 лет с женой Марией Евстигнеевной 35 лет и сыном Владимиром 13 лет, сын Павел 20 с половиной лет, дети умершего Акима: Надежда 22 лет и Александра 17 лет.
Не обойдём мы вниманием и смоленского 1-й гильдии купца Петра Фёдоровича Ланина, уже упоминавшегося в данном повествовании в качестве торгового депутата. А вот что сам Пётр Ланин писал о своей торговле в 1885 году смоленскому городскому голове: «В 1828 году отце мой Фёдор Андреевич Ланин начал производить торговлю в городе Смоленске на мещанском праве. В 1844 году перешёл в купечество, и с того времени по настоящее время торговля, начатая отцом моим Фёдором Ланиным, продолжается мною.
В 1847 году приобретена была недвижимая собственность на Санкт-Петербургской улице, где постепенно начаты производиться постройки для торговли, и смотря по мере развития оной постепенно увеличивались и в настоящее время достигли размера до 86 сажен в длину двух и трёхэтажные здания.
…род торговли заключается в бакалейной, колониальной, парфюмерной, пушной шубной, частию железной и хлебной, при этом имеется ренсковый погреб русских и иностранных вин с продажею на вынос, и всё это сосредоточено в главном моём магазина на Санкт-Петербургской улице…а отделение оной на углу Малой Одигитриевской и Благовещенской улиц, в коем отделении производится бакалейная колониальная торговля гаванскими сигарами и табаком иностранного и российского приготовления при коей также имеется ренсковый погреб русских и иностранных вин с продажею на вынос…» (из прошений П.Ф. Ланина смоленскому городскому голове от 4 октября и 16 ноября 1885 года).
В заявлении на получение гильдейского свидетельства на 1902 год представлен посемейный список Ланина: Петр Фёдорович Ланин, потомственный почётный гражданин 54 лет, жена его Мария Александровна 44 лет, дети: Фёдор 23 лет, Николай 21 года, Петр 8 лет, Мария 18 лет и Валентина 15 лет от роду.
Имел награды: золотая медаль на Станиславской ленте для ношения на шее (1884 г. за исполнение обязанностей члена учётного комитета государственного банка), золотая медаль для ношения на шее на Александровской ленте (1888 г. «за усердие и особые труды по званию почётного члена Смоленского губернского попечительства детских приютов»; знак Красного Креста (от 28 марта 1880 г.).
Крупнейший общественный деятель Смоленщины. Гласный Смоленской городской думы (1871-1895 гг.). С 1872 г. являлся пожизненным директором Смоленского городского общественного Пестрикова и Ланина банка. С 1872 по 1885 гг. член учётного комитета в Смоленском отделении государственного банка. 17 октября 1873 г. её императорским величеством был «определён» почётным членом Смоленского губернского попечительства детских приютов. С 1874 г. являлся членом учётного комитета при Смоленском городском общественном банке. 6 июля 1876 г. был избран членом попечительного совета и распорядителем городской Пестрикова и Ланина богадельни. В декабре 1876 г. избран церковным старостой при Нижне-Никольской церкви, являлся учредителем и председателем приходского попечительства. С августа 1880 г. церковный староста церкви св. Тихона Задонского. В марте 1882 г. был избран почётным членом бесплатной лечебницы военных врачей в Москве для бедных. В феврале 1889 г. был выбран и утверждён купеческим старостой. Городской голова (1892-1893 гг.), входил в руководство ряда др. обществ и организаций (член Императорского российского общества садоводства, Общества охотников конного бега, Российского общества покровительства животным, Смоленского наблюдательного комитета общества взаимного страхования от огня имущества, почётный смотритель второго городского училища, действительный член православного миссионерского общества). Принимал активное участие в создании Смоленского вольного пожарного общества, членом совета которого являлся.
И вот этот заслуженный со всех сторон смоленский купец и его оба больших магазина попадают под действие закона от 14 мая 1885 года. Сей правовой акт оговаривал невозможность открытия торговли вином с продажею на вынос на расстоянии ближе 40 сажен от церквей и 60 сажен от линии железных дорог. Как назло от главного магазина Ланина на Санкт-Петербургской улице до пересечения с линиями Орловско-Рижской и Московско-Брестской железных дорог было всего 45 сажен. А от входа во второй магазин на углу Благовещенской улицы всего 37 сажен до западной части ограды Одигитриевской церкви. Совсем не зря в своих прошениях к городскому голове Петр Фёдорович расписывал давнюю давность своей торговли в Смоленске, её широту и размах, приложив даже типографски напечатанный прейскурант своих магазинов. Испрашивал смоленский купец ходатайства от городского головы и смоленской городской думы к министру финансов Империи, который по 19 статье закона от 14 мая мог разрешить продолжить торговлю на тех же местах в заведениях ранее открытых. В том же ноябре 1885 года смоленское губернское по питейным делам присутствие известило городскую управу, что купцам Сафонову, Алтухову, Самотёсову, Щекотову и Ланину разрешено оставить ренсковые погреба, расположенные ближе, чем положено к оградам церквей. Тем уведомлением Петру Фёдоровичу довели, что в главном его магазине на Санкт-Петербургской улице запрещается раздробительная торговля вином на вынос, так как до линий железной дороги меньше 60 сажен положенных по закону.
Уж сколько нервов попортила смоленским купцам и предпринимателям борьба государства за народную трезвость словами не передать. Ещё 1 января 1876 года было высочайше утверждено мнение Государственного Совета об ограничении раздробительной торговли вином, в котором городским думам разрешалось ограничивать количество питейных заведений в городе и разрешать им вновь открываться только в определённых городским самоуправлением местностях. Однако, смоленская городская дума аж до 1883 года не считала нужным издавать какие-либо правила или ограничения в сфере виноторговли в губернском городе, так как «…питейных заведений было в городе не особенно много, и сама городская управа не встречала противодействия со стороны виноторговцев в тех случаях, когда находила нужным воспретить в том или ином месте открытие питейного заведения. Подобные вопросы улаживались всегда добровольно…» Всего на 1883 год в Смоленске имелось 15 питейных домов и 10 ренсковых погребов, тогда как число трактирных заведений дошло до 129. Достигалось это преимущественно тем, что выбор разрешительных документов на содержание трактирных заведений обходился не больше стоимости документов на питейное заведение. С трактирных заведений взимался сбор в пользу города в 150 рублей серебром в год. Но правду говорят в народе, новая метла по-новому метёт. В 1881 году на престол вступил Александр Третий, и в стране начались многочисленные изменения, включая и повышение налогового бремени.
К концу 1883 года смоленское городское самоуправление было уведомлено из столицы, что с 1 января 1884 года стоимость патента на содержание трактирного заведения увеличивается со 110 рублей до 280 рублей серебром, сравниваясь таким образом с патентом на питейное заведение. Так же содержателям трактиров полагалось по новым требованиям выкупать гильдейское свидетельство на право торговли. Гласные городской думы враз смекнули, что расходы на содержание трактиров и белых харчевен взлетят неимоверно, и ожидали повсеместного закрытия мелких трактиров и харчевен, и увеличения числа питейных заведений. Губернский город Смоленск мог потерять большую часть доходов от акцизного сбора с содержателей трактиров, харчевен и гостиниц. 27 октября 1883 года смоленская городская дума постановлением своим ограничила возможность открытия новых питейных заведений во всех частях города Смоленска. Число же ренсковых погребов с продажею вина на вынос гласные думы ограничили шестью «…в видах общественного благоустройства города…и ограничения той нежелательной формы продажи вина…, которая развивает пьянство со всеми его безобразиями…» Открытие новых питейных домов и заведений было разрешено в 1-й части в Солдатской слободе (кварталы 230-233) и Свирской казинке (кварталы 173,175,176), во второй части в Офицерской слободе (кварталы 247 и 252) и на Рачевке (квартал 109). В третьей части разрешалось открывать новые кабаки на Покровской горе (кварталы 11,13,14,15), по Витебскому шоссе (кварталы 30-35) и в Садках в Воздвиженском приходе (кварталы 54-57). Тем же постановлением поднимался акциз с трактирных заведений в пользу города до 195 рублей в год.
Все эти нововведения вызвали бурю негодования среди содержателей трактиров, гостиниц и белых харчевен. И в городскую думу и в губернское по городским делам присутствие были направлены жалобы. Смоленские предприниматели указывали на то, что общие расходы на выборку разрешительных документов и все акцизы и сборы в пользу казны и земства возрастают для них до 1000 рублей серебром в год. А ожидаемое в следующем 1884 году повышение на 30 процентов квартирного налога ещё больше подорвёт экономическое положение смоленских трактирщиков, так как многие из них снимают помещения под свои заведения в аренду у собственников. Каковые с повышением квартирного налога не применут поднять арендную плату. Многие семьи будут вынуждены закрыть свои заведения и остаться без куска хлеба и под неустойками за разрыв арендных договоров, заключённых на несколько лет вперёд. Смоленские трактирщики пеняли городской думе, что новые постановления служат только пользе владельцев больших винных складов, которые непременно воспользуются случаем захватить в свои руки большую часть винной торговли, что подразумевает организацию монополии в данной сфере. Обращение в вышестоящие инстанции дало свои плоды. 26 ноября 1883 года смоленское губернское по городским делам присутствие отменило постановление городской думы в части ограничения числа питейных заведений в городе и разрешения раздробительной торговли вином при винных складах, ссылаясь как раз на возможность возникновения монополии. Ограничение же по количеству ренсковых погребов до шести в Смоленске, губернское присутствие оставило в силе.
А вот акциз в пользу городской казны остался повышенным. Как не противились этому содержатели трактиров, а раскладка акцизных сумм на 1884 год была с ними согласована городской управой в сумме 20 085 рублей в год. Повышением акциза так понравилось чинам городской управы, что через четыре года они снова попытались увеличить акцизный сбор. Для составления раскладки из общества трактиросодержателей на каждое четырёхлетие выбиралось от 10 депутатов и 10-ти кандидатов, которые с чинами городской управы и составляли оную раскладку. По утверждению её, раскладка печаталась в «Смоленских губернских ведомостях» с указанием среднего акциза с трактирного заведения на год (на 1889 год, например 260 рублей) и общей суммы (на тот же год 29 640 рублей серебром в год со 114 заведений). Средняя температура по больнице, конечно, 36 и 6, но ведь не всё так просто. Так и с акцизами. Например, Халилулло Рахимов, содержатель буфетов на вокзалах Риго-Орловской и Московско-Брестской железных дорог и в Благородном собрании в 1884 году получил акциза на вокзальные буфеты по 350 рублей, а за Благородное собрание 400. На 1889 год трактирные депутаты и городская управа и вовсе установили для смоленского 2-й гильдии купца Халилулло Мухамета Рахимова акцизный сбор по 2000 тысячи рублей с каждого буфета на вокзалах и 1200 рублей за буфет в Благородном собрании. В своём заявлении к трактирной депутации Рахимов указывал, что цены в его буфетах утверждаются управлениями железных дорог, нумеров при буфетах для отдыха пассажиров организовывать запрещено. Да и торгуют буфеты купца Халилулло всего пять часов в течение суток, а именно когда на вокзалы приходят поезда. Он просит городскую управу и трактирных депутатов пересмотреть сумму акциза на его буфеты, так как железные дороги принимать на себя часть оплаты акцизных сборов отказываются. Даже городской голова в своём отношении сетовал на трактирную депутацию, объясняя, что буфет в Благородном собрании практически не приносит дохода, а на его содержание ещё и расходуются суммы из посторонних источников. В окончательной редакции раскладки, пропечатанной в номере «Смоленских губернских ведомостей» купец Рахимов облагался акцизным сбором на буфет в Благородном собрании в 500 рублей, а за буфеты на вокзалах по 1500 рублей серебром.
В свете раскладочно-акцизных баталий интересна история гостиницы «Лондон», что на Сенной площади во 2-й части губернского города. В 1888 году трактирные депутаты установили для её владельца поручика П.В. Типякова акциз в 260 рублей. Весь следующий 89 год Павел Васильевич ломал голову над тем, как избавиться от городского сбора, всё же внося в городскую казну требуемые суммы. И в ноябре подал в городскую управу прошение о выдаче ему разрешения на 1890 год на содержание меблированных комнат. Однако трактирная депутация и на 1890 год выставила ему акциз, посчитав 18 сдаваемых номеров в его доме гостиницей. В своём прошении на имя городского головы А.П. Энгельгардта Типяков указывал, что содержит меблированные комнаты, при которых нет ни ресторана, ни даже общего стола для постояльцев. Ссылался проситель на других содержателей меблированных комнат в Смоленске Крылова, Глинку и Покорского, каковые никаких акцизных сборов не платят. Мало того, понимая, что с городским чиновничеством нужно разговаривать с документами на руках, поручик получил из смоленского полицейского управления свидетельство о том, что при обследовании его дома на Сенной площади не обнаружено ни ресторана, ни харчевни, ни общего стола. Но управу не проведёшь. Прошение Павла Васильевича осталось без рассмотрения, так как комиссия от городской управы на его доме обнаружила вывеску «Гостиница Лондон». Также в доме Типякова имелась кухня. Типяков написал губернатору, приводя всё те же резоны (нет при меблированных комнатах на Сенной площади ресторана, не организован общий стол для постояльцев, а кухня в его доме готовит только для его семьи и прислуги; да и вывеску Типяков заменил). Тут надо ещё вот что сказать, Типяков, чтобы нормально работать в 1890 году половину акцизного сбора за год внёс в городскую казну. И надеялся, что по решению его проблемы, деньги ему город вернёт. Наивный. На запрос губернатора чиновники городской управы и гласные думы ответствовали, что всё равно считают заведение «Лондон» гостиницей. И приводили следующие резоны:
1. Типяков сменил вывеску на доме. Новая имеет надпись «Чайная Лондон», а по законам Российской Империи вывеску меблированные комнаты иметь не могут.
2. В 18 номерах останавливаются в основном только приезжие, на непродолжительное время. Тогда как меблированные комнаты снимают на продолжительный срок.
3. Поручик Типяков не подал жалобу на представленную в газете раскладку акцизного собора в должный по закону срок, и уже оплатил половину акцизного сбора за 1890 год, и эти деньги уже занесены в доход города Смоленска, а также по требованиям статьи 34 Положения о трактирных заведениях, уплаченный акциз ни при каких обстоятельствах не возвращается из городской казны.
Смоленский губернатор оставил прошение Павла Васильевича Типякова без уважения.
По документам городской управы и трактирной депутации интересно проследить за судьбой гостиницы «Европейская», что в доме Рачинского на Кирочной улице и её владелицы. В 1884 году торговая депутация установила для оной гостиницы акциз в размере 195 рублей серебром. Содержательница «Европейской» смоленская мещанка Мария Ануфриевна Походова, повздыхав конечно, не без того, денежки в городскую казну внесла. Но не зря же в народе говорят, что аппетит приходит во время еды. На 1889 год трактирные депутаты выставили, на тот момент уже жене дворянина Марии Толпыго, требование на 350 рублей в год. Гостиница считалась одной из престижнейших в городе, и депутаты решили не мелочиться. За четыре года акциз поднялся чуть не вдвое. И это не считая патентов на собственно гостиницу, а также прочие земские и городские сборы. А городская управа вошла во вкус. На 1890 год для гостиницы «Европейская» акциз подняли ещё на 50 рублей. Тут уж мадам Толпыго не смогла сдержать праведного гнева. В городскую управу была направлена жалоба на действия трактирной депутации, с объяснениями незавидного положения содержательницы и просьбой оставить акцизный сбор на уровне прошлогоднего 350 рублей. Иначе Марии Ануфриевне пришлось бы оставить только меблированные комнаты и закрыть ресторан при гостинице, который в тёплое время года и так простаивает, так как приёмы пищи для постояльцев обустроены в саду. Изучая сей опус жены дворянина, приходишь к мысли, что профессиональной солидарностью сия мадам не страдала, от слова совсем. «Другие же гостиницы в Смоленске и трактиры несут налог несравненно меньший; но торговля вдвое больше…что те гостиницы, которые обставлены гораздо хуже приносят доходу гораздо больше от гостиниц хорошо обставленных…» Объясняла эту несправедливость Толпыго тем, что в большинство гостиниц Смоленска заезжают люди разных сословий, а к ней только «…исключительно лица привилегированного сословия да и то только во земских и дворянских выборов…» Сей «плач Ярославны» не смог растопить чёрствых сердец городских чиновников, и акциз в 400 рублей для «Европейской» остался неизменным.
Смоленский купец Василий Петрович Сизов, получив через полицию сведения об установленном для его гостиницы с продажею крепких напитков акцизном сборе в 1100 рублей на 1900 год, попытался письменно увещевать управу, ссылаясь на расписание разрядов торговых заведений и полностью расписав свои траты на выборку документов. Вот это нам и интересно будет рассмотреть. Итак:
Промысловое свидетельство 1-го разряда с городским и земским сбором – 650 рублей
Купеческое свидетельство 1-й гильдии – 50 рублей
Купеческий сословный сбор – 61 рубль
В своём прошении Сизов указывает, что вполне мог бы содержать гостиницу по свидетельству 2-го разряда, как в прежние годы и делал, платя всего 142 рубля 50 копеек за документы (промысловое свидетельство 2-го разряда, купеческое свидетельство 2-й гильдии и сословный сбор). Но городская управа осталась непреклонной.
В том же году просила снизить сумму акцизного сбора и наследница содержателя гостиницы в доме Зубакина на Большой Благовещенской улице Тереза Брауер. В 1895 году, писала она в своём прошении, муж её Христиан Брауер, ныне покойный, был вынужден отказаться от аренды в доме Рачинского площадей под гостиницу «Германия», каковую содержал до того несколько десятков лет. Но, не желая бросать любимое дело, открыл гостиницу в двухэтажном доме Зубакина на углу Никольской и Большой Благовещенской улиц. Однако ж соседство с «Гранд-отелем», «Европейской» и той же «Германией», как и общий невзрачный вид дома Зубакина не дают возможности Терезе заработать на приезжающей в Смоленск публике. И даже установленная на 1900 год сумма акцизного сбора в 262 рубля 50 копеек для Брауер крайне обременительна. Управа же резонно возразила содержательнице гостиницы, что она непосредственно сама принимала участие в составлении раскладки акцизного сбора, и никаких возражений не выставляла.
В 1888 году в изыскании дохода в казну городскую не обошли вниманием чины городской управы и смоленские дома терпимости. Торговый смотритель В.Д. Ушаков совместно с членами городской управы В.И. Андреевым, С.И. Малкиным и И.А. Ламыкиным 23 августа совершили вояж по злачным местам губернского города. В 3-й части на Ильинском ручье посетили заведение «Орёл» мещанки Марии Васильевны Урановской. В том же переулке содержала бордель под названием «Париж» Мария Яковлевна Ротберг. Также в третьей части проверяющие посетили дома терпимости Марии Павловны Эйдиновой в доме крестьянина Дудина, Прасковьи Ивановой в доме крестьянина Лебедева и Александры Васильевны Кульневой в доме ямщика Никифора Бочкина. Затем Ушаков со товарищи поехали во вторую часть Смоленска, где в Шведовом переулке в доме Тимофея Дудина свой второй дом терпимости содержала мадам Ротберг. На свои перемещения по бардакам торговый смотритель с компанией членов управы потратили аж 8 рублей (утверждали, что на извозчиков), каковые были им возвращены из городской казны. Во всех заведениях была обнаружена беспатентная торговля пивом в бутылках. Уже 25 августа все содержатели борделей были подпиской извещены смоленским полицейским управлением о необходимости приобрести в городской управе патенты на портерные заведения. Иначе городской голова передаст дело в акцизное управление, что повлечёт за собой не только выкуп патента на торговлю пивом, но и штраф в двойном размере стоимости того патента.
Всё тот же торговый смотритель Ушаков, всё в том же конце августа 1888 года был отправлен городским головой в вояж по пивным ласкам города Смоленска. Нет, ну что вы, отнюдь не самые вкусные сорта пива искал Александр Платонович Энгельгардт. А искал он деньги для городской казны. Ушакову было прикзано выяснить в каких пивных лавках установлены бильярды, и не подают ли в оных лавках помимо пива и холодных закусок, разрешённых патентами, ещё и закуски горячие. Торговый смотритель обнаружил в Смоленских пивных аж четыре бильярда, о чём и доложил письменно руководству. Имелся бильярд в пивной лаве Марии Воробейчиковой на Королевской улице в доме Глинки. Главным же бильярдистом оказался купец Греков. В трёх его заведениях на Рачевке близ Духовской церкви в доме Клишина, на Сенной площади в доме В.П. Крылова и в доме Маргорина на Большой Благовещенской посетители гоняли шары. Но Греков, видимо, знал, как договориться с чинами управы, и требование заплатить акцизный сбор 195 рублей в городскую казну направили только Воробейчиковой. Почему городским чиновникам взбрело в голову, что при имеющемся бильярде пивная лавка становиться трактиром, о том история умалчивает. А вот акцизные деньги управе пришлось выбивать из несговорчивой Марии Игнатьевны через мировых судей. Когда же мировой судья третьего участка взыскал акцизный сбор с Воробейчиковой, владелица пивной лавки, тряхнув мошной, наняла очень неплохого адвоката. 4 января 1889 года в съезд мировых судей была подана апелляционная жалоба, в каковой как решение мирового судьи, так и требования городской управы были разбиты в пух и прах со ссылками, как на законодательные акты, так и на судебные прецеденты.
В августе 1882 года неравнодушные смоленские обыватели, есть у меня большое подозрение с купеческими свидетельствами во внутренних карманах сюртуков, известили городскую управу о работе на Старой Петербургской улице в доме братьев Морозовых керосинового склада. Управа для проверки делегировала торгового депутата Штраниха, предложив ему взять в качестве усиления какого-нибудь полицейского чиновника, кого сможет выделит городское полицейское управление. В подвалах дома Морозовых Штраних обнаружил склад керосина в бочонках. Там же велась торговля огнеопасным веществом в розлив. Один из подвалов с 9-ю десятипудовыми бочонками керосина принадлежал временному смоленскому купцу Менделю Лейбовичу Бобровскому, а второй подвал арендовал отставной рядовой Залман Беркович Кацман. В его подвале было составлено аж 43 семипудовых бочки керосина. В рапорте Штраних указал, что помещения не соответствуют требованиям, установленным в 1876 году смоленской городской думой для складов керосина. Не было в подвалах ни вытяжных труб, ни металлических дверей на улицу. И Кацман и Бобровский не смогли представить торговому депутату промысловых свидетельств на право торговли керосином. Да и разрешения городской управы на открытие керосинового склада тоже отсутствовало. Городская управа передала акты торгового депутата Штраниха как мировому судье, так и в Казённую палату для назначения взыскания, как по незаконной торговле керосином, так и по отсутствию документов на право торговли. Мировой судья 2-го участка Смоленска дело принял к рассмотрению, и уже 15 декабря, а это по меркам имперской бюрократии достаточно быстро, оштрафовал Бобровского и Кацмана на 15 рублей серебром каждого. А вот казённая палата, имевшая с городской управой самые натянутые отношения из-за разногласий в выдаче промысловых свидетельств, затребовала от городского головы дополнительные сведения. Хотелось знать чиновникам казённой палаты с какого точно времени были открыты склады в подвалах дома Морозовых, с какого точно месяца велась в них разливная торговля керосином. Ещё несколько раз отправлялся торговый депутат Штраних на Старую Петербургскую улицу, иногда в сопровождении чиновника казённой палаты Заболоцкого. А уж сколько торговый депутат перевёл бумаги и чернил на акты, уходившие на стол управляющего казённой палаты, то не в сказке сказать, ни пером описать. А палата всё требовала новые и новые подробности о Бобровском и Кацмане. Самое интересное, что в бумагах городской управы нет решения казённой палаты о наказании предприимчивых евреев.
А вот Пётр Фёдорович Ланин в керосиновой торговле старался соблюдать все и всяческие правила, установленные как правительством, так и городскими властями. Потому как это давало и некоторые льготы смоленскому купцу. В постановлении Правительствующего Сената о пошлинах на керосин было указано, что если на складах по хранению оного будут установлены железные баки, то держателям складов дозволяется получать керосин без оплаты залоговой пошлины в казну. 4 сентября 1890 года Пётр Ланин уведомил городскую управу, что хотел бы воспользоваться этой льготой, и просил городского голову разрешить ему устроить на своём складе в 3-й части города между Старо и Ново Петербургскими у лицами железные баки для слива и розлива керосина.
Как мы помним, с февраля начиналась генеральная проверка всех торговых и промышленных заведений города Смоленска. Вместе с торговыми депутатами в проверке принимали участие и чиновники казённой палаты. И уже с марта между управой и казённой палатой начиналась обширнейшая и где-то даже нервозная переписка. Городской голова и торговые депутаты выговаривали управляющему казённой палатой Красовскому, что он выдаёт промысловые свидетельства евреям, не затребовав с них даже документов на право проживания за чертой осёдлости. Евреи же эти не уведомляют городскую управу о получении промысловых свидетельств и об открытии торговых предприятий, что крайне затрудняет работу торговых депутатов. Красовский же в своих обращениях к городскому голове требовал как можно быстрее доставлять журналы генеральной проверки в казённую палату, и не отговариваться недостатком свободного времени у торговых депутаций. Также чиновники казённой палаты затягивали рассмотрения дел о нарушениях в торговле, требуя от городской управы всё новых и новых разъяснений по полученным актам. Так, например, на акт о нарушениях в книжной лавке Андреева казённая палата ответила пространным письмом аж на семи страницах. Управляющий Красовский для правильного разбора неправомерной торговли Андреева требовал от торговых депутатов точных сведений, как о состоянии книжной лавки, так и об особенностях торговли в оной. Торговые депутаты должны были выяснить, какой именно вид торговли осуществляет Андреев (купеческий, партиями либо розничный), продаёт ли и в каких количествах книжки с чистыми листами. Торговые депутаты должны были обосновать и требования наказать Андреева за продажу бронзовых рамок для фотографий, согласно Положения о торговле. Ссылался казённый чиновник и на некоторые прошлогодние промахи городской управы, когда торговые депутаты требовали наказать работавшего без приказчичьего свидетельства в лавке Копеля Абрамовича Черкуса сына его Абеля. Казённая палата выписала штрафы отцу и сыну Черкусам, но по обращению Абеля в суд выяснилось, что отец его к моменту проверки лавки умер. А по закону наследники имеют право продолжать торговлю без выборки новых документов до конца года.
Государственная монополия на торговлю хлебным вином вводилась в Империи постепенно. Принята она была в 1894 году, но, например, в Смоленске городское самоуправление задумалось о применении оной только к концу 1896 года. И тяжкие, надо сказать, это были думки. О состоянии трактирного промысла после введения монополии, а соответственно, и о состоянии акцизных сборов в пользу городской казны на запрос смоленской городской управы ответили из Перми, Самары и Уфы. В Перми акциз в 1895 году упал с 33000 рублей до 18 000 в год, а количество трактиров и буфетов с продажей крепких напитков сократилось (1894 год: 48 заведений и 7 буфетов; 1895 год: 12 заведений и 2 буфета). Из Самары пришли не менее горькие известия. Акцизные сборы с трактирных заведений сократились в городе на 11 000 рублей в год. Только в Уфе с введением казённой торговли питий ничего в плане акцизных сборов в пользу города не изменилось. В смоленской городской управе заволновались всерьёз, когда оказалось, что на 1 июля 1897 года заявок на открытие заведений с продажей крепких напитков подано совсем мало. Члены управы Квасков и Петров, как полагалось, произвели обследование помещений этих заведений, а городской голова направил в губернское акцизное управление и губернатору доклад, в котором от лица управы указывал, что губернском городе необходимо иметь не менее пятидесяти точек продажи крепкого алкоголя (как в запечатанной таре на вынос, так и с продажею в розлив произвольными мерами по вольной цене). И губернатор, и акцизное управление не имели ничего против такого количества питейных заведений в городе, да где ж их взять? По сведениям городской управы, переданным по запросу казённой палате , в Смоленске в о второй половине 1897 года числозаведений трактирного промысла уменьшилось на 78 заведений. Вместо 126 трактиров, гостиниц и буфетов с продажей крепких напитков в Смоленске в 1896 году, в 1897 имелось только 48, а акцизных сборов получено всего 8 675 рублей против 17 847 рублей годом ранее.
В смоленскую городскую управу каждый год поступали запросы от различных казённых учреждений на сведения о ценах на те или иные продукты и материалы в губернском городе. Некоторые конторы присылали и вовсе типографским способом изготовленные ведомости в несколько листов, в коих члены управы должны были проставить цены. Благодаря этим запросам мы имеем возможность узнать о ценах на продукты, строительные материалы и многое другое в городе. Наибольший массив информации имеется на 1902-1903 годы. От него и будем отталкиваться. Итак:
Ржаной муки пуд 80 копеек
Крупы гречневой пуд 1 рубль 15 копеек
Крупы ячной пуд 1 рубль 20 копеек
Говядина 1 сорта пуд 4 рубля 80 копеек
Сало свиное кусковое солёное пуд 7 рублей 20 копеек
Сало говяжье пуд 4 рубля
Соль пуд 40 копеек
Рыба колодкой пуд от 2 рублей 40 копеек до 4 рублей
Рыба пластянка пуд 4 рубля
Масло конопляное пуд 4 рубля 20 копеек
Солод ржаной пуд 1 рубль 40 копеек
Солома ржаная пуд от 15 копеек до 17 копеек
Овёс пуд 55 копеек
Пшеничная мука 2 сорта пуд от 1 рубля 80 копеек до 2 рублей
Просяная крупа пуд 1 рубль 30 копеек
Перловая крупа пуд от 1 рубля 80 копеек до 4 рублей
Рисовая крупа (хорошая) пуд от 3 рублей до 4 рублей 80 копеек
Белый горох пуд 1 рубль 25 копеек
Масло подсолнечное пуд 4 рубля 40 копеек
Масло коровье пуд 14 рублей
Говяжья печень пуд 1 рубль 20 копеек
Севрюга солёная пуд от 6 рублей 60 копеек до 7 рублей 80 копеек
Снетки солёные пуд 3 рубля 60 копеек
Сахарный песок пуд 5 рублей 20 копеек
Сахар пиленый пуд 6 рублей 20 копеек
Чернослив пуд 3 рубля 20 копеек
Изюм пуд 4 рубля 80 копеек
Четверть картофеля 2 рубля 80 копеек
Лук репка пуд 1 рубль
100 штук свежих бураков 1 рубль
Лавровый лист 1 фунт 30 копеек
Зернистый перец 1 фунт 60 копеек
Шотландские сельди 1 бочка от 18 рублей до 23 рублей
Но ведь не только брюхом набитым жив человек:
Сальных свечей пуд 7 рублей
Керосину пуд от 1 рубля 20 копеек до 1 рубля 40 копеек
Дратва прошивная фунт 40 копеек
Дратва тачальная фунт 40 копеек
Гвозди деревянные сапожные фунт 20 копеек
Гвозди железные фунт 20 копеек
Щетина сапожная фунт от 3 до 4 рублей
Купорос фунт 15 копеек
Смола сапожная фунт 15 копеек
Вар сапожный фунт 15 копеек
Воск фунт 60 копеек
Лубок большого размера 1 шт. 90 копеек
Дёготь берёзовый фунт 5 копеек
Лыко простое пуд 4 рубля 20 копеек
Мыло простое пуд 4 рубля 20 копеек
Кислота карболовая фунт 15 копеек
Вата гигроскопичная фунт 80 копеек
Вата простая фунт 30 копеек
Марля гигроскопичная 1 аршин 10 копеек
Бумага писчая 10 листов от 7 до 15 копеек
Перо стальное 1 шт. 1 копейка
Пуговица медная позолоченная
дюжина от 20 до 55 копеек
Нитки серые фунт 60 копеек
Нитки чёрные 1 катушка 8 копеек
Крючок с петлёй 1 пара 1 копейка
Напёрсток 1 шт. 3 копейки
Пуговицы костяные дюжина от 5 до 20 копеек
Листовое железо пуд 3 рубля 20 копеек
Масляная краска фунт от 20 до 40 копеек
Олифа фунт 18 копеек
Клей столярный фунт 18 копеек
Доска еловая в 1 дюйм 35 копеек
Веник 1 шт. 1 копейка
Сургуч фунт 40 копеек
Чернорабочий в день получал 75 копеек.
Небезинтересен перечень предметов, потребных для обмундирования и снаряжения частей государственного ополчения, составленный в июле 1903 года:
Армейского полотна 1 аршин от 12 до 15 копеек
Холст рубашечный 1 аршин 8 вершков от 12 до 15 копеек
Холст подкладочный 1 аршин 9 копеек
Полотно фламское армейское в 23 вершка ширины 1 аршин 30 копеек
Сапоги с голенищами в 12 вершков от 5 рублей 20 копеек до 6 рублей
Сукно:
серое армейское 1 аршин 1 рубль
тёмнозелёное 1 аршин 1 рубль 30 копеек
алое 1 аршин 2 рубля 25 копеек
чёрное для галстука 1 аршин 1 рубль 60 копеек
верблюжье 1 аршин 1 рубль 30 копеек
серое крестьянское 1 аршин от 60 до 90 копеек
Кожаный ремень с пряжкой 30 копеек
Тесьма нитяная белая широкая 1 аршин 10 копеек
Тесьма нитяная белая узкая 1 аршин 5 копеек
Галун золотой:
широкий 1 аршин 80 копеек
узкий 1 аршин 35 копеек
Пуговицы жёлтой меди дюжина 12 копеек
Крючков и петель дюжина 3 копейки
Фуфайка вязаная или сшивная вместо полушубка 2 рубля
Полушубок из простых овчин от 6 рублей до 7 рублей 50 копеек
Перчатки замшевые офицерские пара 1 рубль
Шапка тёплая, верх суконный, околыш – смушка 1 рубль 25 копеек
А уж снаряжение в этом списки расписано с высокой степенью дотошности. От пил, топоров, лопат и ломов, до материала для починки сапог и бочонков для воды и водки.
С подачею справочных цен городской управой случались и конфузы. Смоленское исправительное арестантское отделение доложило в канцелярию губернатора, что управа озвучила цену на берёзовые дрова трёхполенные сухопутные в 12 рублей 62 копекйи за сажень с доставкой на место, и на сплавные 11 рублей 50 копеек. Чиновники губернского правления проверили отчёты городской управы, и нашли, что стоимость дров для зданий городского общественного управления выше указанной для тюрем. В середине февраля 1903 года губернатор запросил у городской управы разъяснения. Городское самоуправление задумалось аж на целый месяц. 12 марта губернатор письменно приказал управе немедленно озаботиться ответом на поставленный месяцем ранее вопрос. Через неделю городской голова представил губернатору доклад с объяснением. Цены для арестантского отделения прописывались исходя из справочных по губернскому городу, а вот цены на поставку дров для отопления общественных зданий были объявлены на торгах. Ничего за сотню с лишним лет в Смоленске не поменялось. Во всём виноваты тендеры.