Майрам увидела скорые сборы Серопа, вбежала в дом, надела кофту и еще одну взяла в руки. Остановилась, подбежала к маминой шкатулке и зачем – то взяла самодельный стальной пинцет и маленькую лопаточку для чистки ногтей, положила эти сокровища в карман, подбежала к печке схватила три лепешки, завернула их в тряпицу и поспешно выскочила из дома.
Этот пинцет и лопаточка, они сохранились до сегодняшнего дня.
Сероп уже собирался трогаться, как, к нему подбежала Майрам.
- Здесь лепешки и кофточка для Лизы, – сказала Майрам, положив на повозку сверток и кофту.
Неожиданно для Серопа и всех присутствующих, Майрам упала на колени, словно хотела помолиться, сложила ручки ладошками вместе прямо возле носика и взмолилась:
- Сероп не оставляй меня здесь, забери с собой, я не смогу здесь жить, прошу! – Майрам кричала эти слова, как молитву, лбом касаясь земли, словно поклоняясь святыне.
Бедная девочка, она даже не представляла, что с ней будет дальше и как несправедливо распорядится судьба.
- Туда, куда мы едем тебе нельзя, ты турчанка, – поднимая с земли ребенка, проговорил Сероп.
- Мы не скажем никому, буду твоей дочкой, мы с Лизой почти ровесницы, прошу тебя, – заливаясь слезами, просила Майрам.
- Нет, - сухо сказал Сероп, снова садясь на подводу, хлыстом ударил лошадь и тронулся сам не зная куда едет.
- Сероп, возьми меня с собой, прошу тебя не оставляй меня тут, я буду тебе помогать по хозяйству, умоляю, – кричала в след девочка.
Но Сероп не хотел ничего даже слышать. Майрам упорно бежала за подводой, а за ней младший братишка, которому было чуть больше 4 лет. Бежала очень долго и брат, несмотря на возраст, тоже не отставал.
Лиза видела, как они бегут за повозкой, дернула отца за рукав, тот остановился, думал, что ей плохо. Но Лиза взглядом показала на Майрам. Сероп сдался, дети довольные запрыгнули на повозку. Майрам укрывала Лизу, что - то говорила ей, всячески доказывая Серопу, что он ее взял не зря.
Всю ночь они ехали, Сероп не спал и не ел вторые сутки, но голода и усталости почти не ощущал. Перед глазами были тела похороненных родных. Слезы текли по щекам, душа рвалась на части, он не мог смириться с утратой. Сероп обвинял себя, что не настоял на отъезде семьи, что не остался дома в ту ночь и не защитил их.
На всем протяжении пути им попадались развороченные варварами повозки. Это была дорога смерти: повсюду, вдоль обочин с одной и другой стороны грунтовой дороги лежали обглоданные волками, собаками и шакалами тела убиенных детей, женщин, мужчин. И только лошади растерзанных хозяев мирно паслись вдоль обочин, их не пугало соседство с хищниками, волки и шакалы не уходили далеко от дороги, их можно было наблюдать на протяжении всего пути. Стервятники были сыты и вальяжно нежились в тени, зная, что с приходом ночи дьявольский пир начнется снова. Еще несколько дней назад подобная картина вызвала бы у Серопа ужас, сострадание, жалость, но сейчас его это не трогало, от перенесенной беды он становился твердым, словно камень и тела погибших не вызывали в нем ни сострадания, ни жалости.
Ни разу в жизни Сероп дальше Карса никуда не выезжал, поэтому даже не представлял, куда они держат путь. Дорога, усыпанная трупами людей, которые еще вчера были живы и строили планы, говорила им о том, что направление выбрано правильно.
Светало. Сероп с детьми двигались вдоль горной реки, мужчина остановил лошадь, освободил ее от упряжки, чтобы она попила воды и пощипала травы. Сам подошел к берегу реки, ему очень хотелось прыгнуть в эту пучину воды и больше не всплыть, но мысли о Лизе останавливали: «Я нужен Лизе, как она без меня, ей тяжелее, чем мне», - подумал Сероп. Он увидел свое отражение в воде и ужаснулся. Лицо было измазано кровью и грязью. Посмотрел на сои руки, потом на одежду, все было в крови, тех, кого он потерял. Опять защемило сердце, ему хотелось выть. Опустил голову в реку, потер лицо руками и снова опустил голову в ледяную воду. Сел рядом с повозкой и крепко усну. Ему приснился сон: мама, отец, Аревик, Сонечка и Левон сидели по одну сторону стола, а Сероп с Лизой сидели напротив. Там были еще люди, некоторых он даже не знал.
В те времена каждое важное событие в семье сопровождалось шикарным застольем, хозяева приглашали родственников, близких друзей и соседей, чтобы разделить радость или горе.
Именно такой щедро накрытый стол увидел Сероп в своем сне. Он слышал музыку и смех, настроение у всех присутствующих там было, как тогда в последнее их совместное утро. Сероп смотрел на это, понимая, что все эти люди собрались проводить его с Лизой в дальний путь. Они вместе кушали еду с большим аппетитом, запивали вином, Серопу было так хорошо и весело, как не было ни разу в его жизни, солнце светило прямо в глаза, даже этому он был безмерно рад. Чувство небывалого счастья и радости переполняло его душу. Вдруг Аревик подошла к нему так близко, что Сероп ощущал ее дыхание на своей щеке. И новая волна счастья прокатилась по телу, он хотел близости с ней, но Аревик застенчиво улыбаясь, увернулась от поцелуев мужа, что возбудило в нем еще больший азарт. Вдруг она, пристально посмотрела в любимые глаза. Этот взгляд был настолько глубоким, Серопу показалось, что он растворяется во взоре любимой, будто видит душу жены. В этот момент состояние счастья начало беспричинно покидать мужчину. Аревик резко повернулась и начала отдаляться от него, затем вдруг остановилась, оглянулась, прощаясь, помахала рукой пошла дальше, уже не останавливаясь, туда, где был яркий свет. Сероп кричал ей в след, звал, просил не бросать его, но она больше не оглянулась. С ее уходом внезапно исчезли все присутствующие, испарился стол и еда. Вдруг Сероп начал понимать, что это сон. Мужчина мысленно хватался за увиденное событие и в голове пронеслось: «Они не уходят. Ведь жена и дети рядом с ним в их доме». Но сон беспощадно покидал спящее тело. Счастье сменилось паникой, он вдруг понял, что это последняя встреча, родные уходят навсегда. Сероп безнадежно хватался за желание остаться там с ними: «Пусть сон, пускай, нет не хочу возвращаться. Аревик дети, мама», - просыпаясь, кричал Сероп. Сознание возвращало бедолагу в адскую действительность, остановить этот процесс было невозможно.
Окончательно пробудившись Сероп, почувствовал, что он накрыт кофточкой, это Майрам бережно охраняла его сон. Девочка видела, как метался и кричал во сне Сероп. Несмотря на то, что Майрам осталась сиротой, ей было очень жаль Серопа. Девочка не думала о своем горе, почему-то ей казалось, что Серопу и Лизе гораздо больнее.
Они продолжили путь дальше. Вечерело и становилось прохладно, лепешки, которые взяла Майрам они съели, и нужно было подумать, где раздобыть хлеба. Воду пили прямо из реки.
Третья ночь пути. То, что они еще оставались живы, было чудом. Сероп понемногу отходил от состояния шока. Понимал, как опасно оставаться на этой дороге ночью, набеги происходили чаще всего в ночное время суток, курды и хищники могли в любую минуту их настигнуть. Нужно было найти место для ночлега. Сероп принял решение свернуть с дороги и найти укрытие в пещере, а утром опять тронуться в путь. Проехав немного, они заметили возвышающийся крест над небольшой скалой. Это была церковь. Туда и направил свою повозку Сероп.