(Из дневника Гринёва)
Василий уехал в Москву где-то в двадцать девятом или тридцатом году. Там он поступил на завод рабочим, учился в вечерней школе. Близко сошёлся с троцкистами и тайно помогал им. Поступил на рабфак, учил немецкий язык. Ходил в аэроклуб, где прыгал с парашютом.
Он даже не заметил, как троцкисты свели его с одним молодым человеком, тоже посещавшим аэроклуб. Тот взял Василия в напарники и обучил его вождению самолёта. Они подружились. А к 1936-му году он понял, что завербован немецкой разведкой, но не расстроился, а только сказал своему другу:
— Мог бы сразу сказать прямо, мы же друзья.
— Извини, друг. Не мог. Не имел права. Дисциплина.
Так и пошла у них совместная дружная «работа».
Троцкисты его уже не трогали, не привлекали к своей деятельности. Он уже был не их, а немецкий.
Раза два он приезжал в село навестить свою мать и двух братьев с 1927 и 1930 года рождения. Отец его умер в тридцать четвёртом от туберкулёза, а мать умерла в первой половине 1941 года.
В тридцать восьмом году летом Василий привёз с собой своего друга, который по-русски говорил, вероятно, с акцентом, поэтому Василий выдал его за глухонемого, чтобы не было лишних расспросов.
Мы жили тогда за речкой на краю села, на «Воронке».
Как-то наша соседка Аксинья Грызлова зашла к нам и говорит моей матери:
— Послушай, Алён. Вася-то Карасёв всё говорил, что его друг глухонемой. А нынче утром они идут мимо нас, а я как раз собиралась бельё вешать. А они идут и разговаривают на каком-то непонятном языке, не по-нашему и всё время оглядываются по сторонам. А меня так и не заметили, так как я стояла за кустом сирени.
Я дождалась пока они отошли далеко, тогда только пошла в избу.
— И правильно сделала. Неспроста это у них. Что порядочному человеку скрывать и таиться? Может он шпион какой его друг-то?
— Да чего у нас тут шпионить-то в деревне? Кур, да уток считать?
— Э! Кто их поймёт. Поди тут, разберись. Чужая душа потёмки. Ты Аксинья, поменьше говори, что слышала их разговор, а то ещё прибьют, бандиты.
— Да я только тебе и сказала.
— Вот и не говори больше никому.
На селе Василий говорил, что он служит в авиации лётчиком. Говорил с недомолвками, немного таинственно.
«Чтобы не разглашать военную тайну»,– думали люди.
Волна судов над троцкистами Василия не задела, он уже был глубоко законспирирован. Когда началась война, ему «сделали» хорошие документы и он ушёл в подполье уже под другой фамилией.
После войны в сорок пятом году он опять приехал в село «в отпуск». Говорил, что служил лётчиком – истребителем, что пролетал не раз над нашим селом.
Люди, с которыми он общался, согласно кивали головами, поддакивали ему, но потом судачили:
— Вы посмотрите, как он говорит о войне. Ну как по книжке читает.
— Точно. Как артист в театре. Что-то искусственное в его рассказах.
— Да и наград никаких нет. Даже задрипанной медальки какой-нибудь нет.
— Он, наверное, где-нибудь в тылу скрывался от войны, а сейчас вылез наружу и бахвалится.
— А может он там, в Москве под другой фамилией живёт?
Потом Василий уехал в Москву и как в воду канул.
Больше о нём ничего не было слышно.
Вероятно, провалился, как шпион. Но так как он жил под другой фамилией, то и никакого следа в село не привёл.
* * *
В конце пятидесятых годов, точнее, в1959 году я, приезжал в Москву погостить у родственников, заехал к своему дяде по материнской линии.
Он до 1955 года служил в милиции, в ОРУД, но когда я у него был в гостях, он уже был на пенсии. Подполковник запаса.
Я спросил у него о Карасёве, так как Дмитрий Артёмович (мой дядя) и Василий Карасёв были сверстники, родились и выросли в одном селе, только мой дядя уехал в Москву на несколько лет раньше Василия.
— Я сам интересовался по этому поводу. Особенно после дорожного происшествия, когда автомобилем был сбит человек насмерть. По долгу службы я вёл расследование и выезжал на место этой аварии.
Сбитый мужчина был очень похож на Василия, но паспорт был у него совершенно на другое имя и фамилию.
Моя служба расследовала по своей линии. А дальше вёл дело уголовный розыск. И я это дело ворошить не стал.
А насчёт твоих сомнений, о которых ты мне рассказал, я согласен.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––