Посвящается памяти моих предков –
первопоселенцев в западносибирских степях.
Моему дедушке, Дрыге Андрею Акимовичу, повезло, что его земельный надел в селе Ольгино Полтавского района Омской области одной стороной упирался в небольшое озеро, именуемое Чаныш. Название оно, очевидно, получило от кочевников-казахов. Оно никогда не пересыхало, в отличие от соседнего, метрах в 20-30-ти, совсем маленького озерка. Была еще одна удача: недалеко от озера росла одинокая березка, которой было уже лет двадцать. Но она, малорослая, измученная летней жарой и недостатком влаги, все силы тратила на выживание, борясь за свое существование. Вероятно, ее семена были занесены сюда ветром, птицами или зверями из единственного леса, именуемого Поповой Ругой, расположенного на расстоянии 3-4 километров от села. А кто помог ей внедриться в целинную землю, осталось загадкой. Деревце медленно росло, хотя ствол внизу был довольно толстый, но в высоту больше метров трех-четырех ему подняться не удалось.
Дедушке стало жалко этой редкости в степях, и он, первым делом, при каждой возможности, поливал ее – благо, вода рядом. Березка хорошо среагировала на изобилие влаги и в первое же лето прибавила более метра в высоту, как будто проснулась от спячки. Рост дали и боковые сучки, лист стал крупнее, тем более что две пары самых нижних сучков дедушка отпилил, и низ ствола стал голый, березка ожила и похорошела.
Дедушка задумался: не скучать же ей одной? Надо дать ей две-три подружки. Ездить стал, беря с собой лопату. Проезжая мимо лесов, останавливался. Найдя одну-две годовалые березки, выкапывал их с большим комом земли и подсаживал к своей сиротиночке метрах в четырех-пяти. Не жалел воды для полива. Березки хорошо приживались и даже давали рост. Это привело его в азарт, и он каждое лето подсаживал три-четыре деревца. Огородил их жердями, чтобы не повредил проходящий скот.
Так за четыре лета он посадил два десятка березок и сказал: хватит! Роща быстро разрасталась и уже стала шуметь от набегающих ветерков. И получила от ольгинских жителей название не роща, а Дрыгинский лесочек.
Летом хлеборобу-крестьянину приходилось почти каждый день работать на пашне, и в самую жару хорошо было дать отдых лошадям, поставив их в березовый тенечек. А вечером и самому было радостно подышать лесным и озерным воздухом, послушать крики чибисов и других птиц и полюбоваться на свое детище – рощицу.
Но пришло время, и привычный образ жизни изменился. К двадцатым годам двадцатого века у руля страны стали другие люди, а на местах, как в песне, «кто был ничем, тот станет всем». Правящая верхушка – вожди не любили крестьянство за то, что оно не весь хлеб отдавало государству. Они не понимали, что у крестьян «семеро по лавкам», их надо кормить, да и страховой запас на случай неурожая крестьянин старался иметь.
Андрей Акимович не любил долгов, и в 1922 году, когда ему был доведен план сдачи хлеба государству, он его выполнил при первых обмолотах. А через день ему снова принесли бумагу – сдать еще столько же зерна. Тяжело задумался хозяин. У него тоже было шестеро по лавкам (седьмая уже вышла замуж), рисковать с такой семьей нельзя. Но и обострять отношения с властями – себе дороже, знал напористость новых властей по выколачиванию хлеба. Решил притормозить обмолот и сдавать зерно не торопясь, небольшими частями. В первой половине 1923 года выполнил и второе задание.
Но тут получил еще одну оплеуху: среди бела дня его роща – Дрыгинский лесочек – была спилена до единого дерева, остались лишь высокие, почти метровые пеньки.
– Тебе она зачем? Сидеть и прохлаждаться? А вон бедняку нечем топить, – дал ему отповедь председатель сельсовета.
– А на будущую зиму чем он будет топить, – горько спросил Андрей. – Второго лесочка нет…
– Будет день, будет и пища, – ответил председатель.
Андрей Акимович понял, что нужно тикать отсюда как можно быстрее. Купил дом в деревне Улендыкуль соседнего, Исилькульского района, ранней весной 1923 года перевез все необходимое для посевной и приступил к весенне-полевым работам уже на новом месте. А домашний скарб и всю семью перевозил потом в течение лета. И началась новая жизнь…
Во время учебы в институте моим однокурсником оказался Юра Волков из села Ольгино. На пятом курсе мы с ним жили в одной комнате в общежитии. У него папа был учителем. О днях минувших мы с ним почти не говорили, но как-то раз я обмолвился, что в Ольгино нет лесов, по сравнению с Улендыкулем плоховато с дровами. Он ответил:
– А мы со старшим братом в лесочке спилили все пеньки, да учителям дают бесплатно уголь, и хватает.
Названия лесочка он тогда не произнес.
Когда я уже работал в Полтавском районе, однажды остановился у озера. Выйдя из машины, увидел двух женщин. Одна из них металась в поисках своей коровы, спрашивает у другой:
– Ты не видела, моя корова здесь не проходила?
Вторая ответила:
– Только сейчас чья-то прошла возле Дрыгинского лесочка.
Тут меня как током ударило, я встрепенулся и спрашиваю:
– Где же Дрыгинский лесочек? Везде все голо, ни одного дерева близко нет.
Женщина ответила:
– Да вот на этом месте был этот лесочек. Деревьев больше нет, а название осталось.
Встретившись с отцом (он с 1904 года рождения, все помнит), я расспросил его о Дрыгинском лесочке, и он рассказал мне эту историю. Я стал анализировать: если спилили рощицу зимой 1922 года, то пеньки могли простоять лет двадцать, а значит, вполне возможно, что именно об этих пеньках и говорил мой студенческий приятель Юра Волков.
Кроме того, я понял, что любовь к большим деревьям я унаследовал от деда. С самых детских лет, без всяких наставлений взрослых, постоянно высаживаю деревья, особенно сосны и дубы, которых в нашем поселке не было. Мы знали тополь, березу, сирень и черемуху из декоративных деревьев, а из садовых – все те, которые продавались в Исилькульском питомнике.
После выхода на пенсию моя любовь к деревьям превратилась в хобби: на Улендыкульском кладбище посадил 20 берез, 15 дубов, 10 сосен, два тополя, один клен, три куста рябины. Здесь, в Исилькуле, на городском кладбище каждую весну расцветают мои пять лип, четыре дуба, три сосны, одна рябина, сирень и черемуха. На дачах два дуба уже дают желуди, на аллее три пихты возвышаются метров на десять. На малой родине, в Артельском лесу, где в детстве шлялся босиком, высадил десяток дубов и три сосны, которые, к сожалению, украли. Каждое лето поливаю свои посадки. И они отвечают взаимностью.