IV
В гостях у Билли Коди
— Хорошо, Рэд, — выдохнул Билли Коди. — Но он испортил твою рубашку. Повезло, что ты не был внутри него. Скажите, это был хитрый трюк, который вы сделали. Встань позади меня. Обоз в куче неприятностей. Пойдем туда».
Колени Дэви дрожали, и он не мог говорить; ему было совестно казаться таким испуганным, но он взобрался на мула, за седло. Билли помчался к обозу. Другие охотники мчались в том же направлении.
Обоз определенно развлекался. Эти незнакомые охотники с нижнего течения реки загнали буйволов прямо в упряжки. Каваи бродячих коров и мулов рассеялись; упряжки быков сломали ярмо или бросились в бегство с повозками. Несколько вагонов перевернулось; и скакал большой буйвол с воловьей упряжкой, запутавшейся в его рогах. Дикий Билл быстро отремонтировал его и вернулся с ярмом; но туда и сюда по полю мчались и гонялись за другими людьми, верхом и пешим, стараясь снова собрать поезд.
К тому времени, когда атака бизонов прошла[59] и животные удирали вдаль, прибыло большинство охотников поезда. Прибыли и другие охотники снизу. Они оказались партией эмигрантов из Калифорнии, не умеющих охотиться на буйволов. На самом деле они не убили ни одного. Однако Лью Симпсон хорошенько отругал их за небрежность.
— Вы задержали нас хотя бы на день, — буркнул он. — К тому же вы причинили нам ущерб на несколько сотен долларов.
-- Чуть не убил и этого мальчика, -- сказал кто-то. — Ты видел, как он чистил эту рубашку? Ха-ха! Выскользнул из него быстрее, чем змея, пролезшая сквозь кричащее бревно!
— А вот Малыш Билли прибежал, — напомнил кто-то еще.
"Ага; но рубашку не спас!»
Это было правдой — все соглашались, что Дэви не удалось бы спасти, если бы он не действовал быстро. Ему дали другую рубашку (синюю), чтобы заменить ту, что была принесена в жертву большому буйволу.
Калифорнийская группа уехала, взяв с собой немного мяса, которое предложил им Лью Симпсон после того, как они должным образом извинились за свою неуклюжесть. Остаток дня ушел на разделку буйволов, починку повозок и упряжи. Только к следующему полудню поезд смог продолжить свой скрипучий путь по тропе реки Платт к реке Миссури в форте Ливенворт.
[60]
Теперь регулярно проходили около двадцати миль в день, и за эти дни Дэви многое узнал о «бычьем поезде» на равнинах. Он узнал, что ему повезло ездить верхом, а не ходить; почти все с бычьим поездом шли пешком. Однако этот поезд возвращался почти пустым из форта Ларами на реке Норт-Платт в западной Небраске (ибо территория Небраски простиралась до середины нынешнего Вайоминга) в форт Ливенворт на востоке территории Канзас. Его сопровождало много государственных служащих, которые не работали на поезд, и они ехали, если могли добыть себе мулов. Лью Симпсон, начальник фургона, и Джордж Вудс, помощник начальника фургона, Билли, дополнительный рабочий, и пастух ехали верхом, потому что таков был обычай; все остальные сотрудники шли пешком.
Быков или «быков» (как их называли) управляли голосом и кнутом. Однако кнут редко касался их сильно; достаточно было взмахнуть плетью с одной или с другой стороны ведущего пролета. Резкое «Вставай!» или «Вау, ха, Бак!» и движение плети сделало свое дело. Некоторые быки казались очень мудрыми.
— Ты знаешь, что это за кнуты, Рыжий? — спросил Билли.
«Необработанная шкура».
«Лучше, чем это. Я возьму один и покажу тебе, когда мы разобьем лагерь.
Так он и сделал в тот полдень.
[61]
«Полотно гикори и плети буйволиной шкуры, дубленые, с крекером из оленьей шкуры», — сообщил Билли. «Восемнадцатидюймовая ложа, восемнадцатифутовая плеть и восемнадцать долларов. Вы бы видели, как некоторые из этих долбоебов бьют кнутом! Они могут стоять на переднем колесе и отрывать муху от ведущей команды! Да, и они тоже могут вытащить кусок шкуры, но они не часто это делают.
Дэви с любопытством осмотрел кнут. Ложа была короткая и гладкая, плеть длинная и переплетена наиболее толстой посередине, как форма змеи. Крекер был около шести дюймов в длину и уже обтрепался на кончике; и неудивительно, потому что его часто заставляли щелкать, как пистолетный выстрел!
«Я могу немного раскачивать эту штуку, но она для меня довольно длинная», — объявил Билли, продолжая практиковаться с ней, пока он почти не оторвал себе ухо и не сделал весь этот беспорядок беспокойным. «Однако я не собираюсь сдаваться, — добавил он, — пока не научусь метать кнут так же хорошо, как и все остальные». и он вернул кнут его владельцу.
Билли был весьма привилегированным персонажем в лагере и на марше. Все любили его и считали его примерно таким же хорошим человеком. Быть «дополнительной рукой» было непростой задачей. Это означало, что всякий раз, когда кто-либо из погонщиков болел, травмировался или увольнялся по другой причине, «маленький Билли» занимал его место. «Дополнительная рука» ехала с начальником фургона (которым был Лью Симпсон), разносила его заказы по цепочке и была готова заполнить его.[62] вакансия. Так что эта обязанность требовала от мальчика необыкновенной смелости и здравого смысла.
Кроме того, всем было известно, что Билли получал жалованье, чтобы отдавать его матери, которая была вдовой и пыталась создать семью. Билли был «мужчиной» семьи, и они зависели от него. Обоз понравился ему тем более за это. Все хорошо отзывались о «маленьком Билли» за его здравый смысл и смелость. Дэви слышал много историй о том, что он сделал. Схватка в муловом форте показала его качества в опасности; и он проявил себя в нескольких других «схватках» с индейцами.
Он, Дэви, и Лью Симпсон, и Джордж Вудс, и Дикий Билл, и отряд правительственных чиновников устроили беспорядок, который ел вместе. Самой приятной частью дня был полуденный привал у костра; и вечерний лагерь, на закате. Билли тратил часть времени на то, чтобы научиться писать углем на любой поверхности, которую только мог найти. Даже когда Дэви присоединился к поезду, на ящиках, язычках и колесах вагона были нацарапаны такие слова, как «Маленький Билли Коди», «Бойскаут Билли Коди», «Уильям Фредерик Коди» и т. д. Однако как писатель Дэйв мог победить Билли. «миля», как говорили погонщики. Билли тоже не отличался особой фигурой. Но он был обязан учиться.
«Ма хочет, чтобы я еще немного походил в школу», — признался он. — Так что, полагаю, мне придется этой зимой. Я ездил туда прошлой зимой, и у нас в доме тоже была учительница. Небольшое образование не повредит парню.
[63]
— Нет, я полагаю, что не будет, — серьезно ответил Дэви. «Я должен был пойти в школу. Но я лучше сделаю это».
— Я бы тоже, — признался Билли. «Мне это нравится, и мне нужны деньги, и мне также нужно образование. Считай, что я могу сделать и то, и другое.
Что касается самого Дэви, то обоз, похоже, тоже считал его чем-то вроде личности, потому что он проявил свою «сообразительность», когда на него напал буйволиный бык. Конечно, он только что выскользнул из своей большой фланелевой рубашки и одурачил ею буйвола; но это было правильно сделано в нужном месте в нужное время, и это засчитывалось.
Ничего особенного не произошло, пока поезд мчался дальше. Тропа была прекрасной, вытертой за многие годы путешествия по ней. Это была старая Орегонская тропа и Калифорнийская тропа, идущая от реки Миссури через равнины и горы к западному побережью Тихого океана. Тридцать лет назад его открыли охотники на бобров и индейские торговцы, и с тех пор им пользовались охотники и торговцы, солдаты и эмигранты, и его имя было известно всему миру.
Обоз часто встречал другие наряды, грузовых и эмигрантов, направлявшихся на запад; и прежде чем поезд свернул с главного пути на государственную дорогу, ответвляющуюся на юго-восток в сторону Ливенворта, дилижанс Hockaday & Liggett из Сент-Джозефа на реке Миссури в Солт-Лейк-Сити проехал мимо них. Это было не очень похоже на сцену, это был всего лишь небольшой фургон, покрытый парусиной и запряженный четырьмя мулами, курсирующий два раза в месяц;[64] но он перевозил пассажиров от реки Миссури до Юты. Обоз приветствовал его, проезжая мимо.
— Что ты собираешься делать, когда доберешься до Ливенворта, Рэд? спросил Билли однажды, когда они ехали. Ливенворт был теперь всего на несколько дней впереди.
— Не знаю, — ответил Дэви. «Думаю, я смогу найти работу где-нибудь. Я буду работать на свой совет».
«О, тьфу! Я найду тебе работу в поезде быков, — уверенно сказал Билли. — Я спрошу мистера Рассела или мистера Мейджора. Они позаботятся о любом моем друге, и вы доказали, что вы тот самый человек. Но сначала ты пойдешь со мной домой. Я дам вам хорошее время. Дикий Билл тоже придет через некоторое время.
— Может быть, твоим родным я не понравлюсь.
Это привело Билли почти в бешенство.
«Они тоже будут. К чему ты так говоришь? Тебе следует увидеть мою мать. У меня лучшая мать, которая когда-либо жила. Она будет рада видеть любого, кого я приведу домой, и мои сестры, и Терк тоже. Вы идете вместе. Тропа идет прямо мимо этого места, и мы уйдем оттуда, а не будем ждать, пока доберемся до Ливенворта. Я получу деньги первым».
Билли никто не сопротивлялся, и Дэви пообещал.
Да, очевидно, Ливенворт и конец этой длинной Сухопутной тропы были близки. В поезде в основном говорили о Форт-Ливенворт и Ливенворт-Сити, где поезд будет разбит и реорганизован.[65] для еще одной поездки, а мужчины немного отдохнут и осмотрят достопримечательности, если захотят. Проезжали новые фермы и зарождались новые поселения; значительно увеличилось количество эмигрантских нарядов. Все приветствия относились к дальнему Западу — Канзасу, Юте и Калифорнии. Над тропой висела постоянная пыль путешествий, а в воздухе витал дух первопроходцев, прокладывающих себе путь в новую страну. Эти мужчины, женщины и дети, путешествовавшие с упряжкой и повозкой, были смелыми людьми. Ничто, даже индейцы, их не удерживало. Они намеревались где-нибудь поселиться и снова обустроиться. Это зрелище иногда вызывало у Дэви тошноту, потому что он тоже путешествовал с одним из этих домашних фургонов; но индейцы «уничтожили его».
Что ж, теперь он был в хороших руках. Билли Коди поможет ему.
— Завтра утром мы нанесем удар по долине Солт-Крик, — объявил Билли. "Ура! Сегодня вечером я получу свой платежный ордер, так что завтра мы сможем отрезать, не дожидаясь.
Утро было еще рано, когда Билли указал вперед.
— Когда мы преодолеем этот холм, мы увидим, где я живу, Рэд. Это там, с другой стороны.
Тропа поднималась на длинный холм. Сверху Билли помахал своей шляпой.
«Вот долина Солт-Крик. я вижу[66] дом тоже. Вот так, внизу. До свидания, все. Давай, Рыжий. И с возгласом помчался Билли вниз по склону.
Пока он ехал, он пронзительно насвистывал.
— Следи за Турком, — крикнул он Рэду, скачущему сзади. И тут он снова закричал: «Вот он идет! Я знал, что он будет!
И действительно, из дома, впереди и внизу, рядом с тропой, выскочила собака, чтобы постоять немного, прислушиваясь и всматриваясь, а затем, подняв голову и навострив уши, на полной скорости выстроилась в линию для Билли. Он рыскал (каким большим он был, когда приближался), а Билли насвистывал, кричал, смеялся и хвалил.
Когда они встретились, Билли на мгновение спрыгнул с седла, и он и большая собака боролись в полном восторге.
— Разве он не денди? позвонил Билли Рэду. «Самый умный старик в Канзасе. Однажды он спас жизнь моим сестрам от пантеры. Я бы предпочла его мужчине в любое время».
Они поехали дальше, а рядом с ними резвился Турок. Это была пятнистая борзая, похожая на немецкого дога.
Теперь Турок мчался вперед, как будто нести весть; и несколько человек вышли из дома и собрались перед дверью, глядя. Билли помахал своей большой шляпой, и они помахали в ответ. Это были женщина и четыре девушки.
[67]
— Это мама и мои сестры, — сказал Билли. Он мчался вниз на полном скаку своего мула; Дэви с глухим стуком шел следом.
"Здравствуй, мама! Привет, сестрицы!»
— О, это Уилл! Воля!"
Спешившись, Билли передавали от одного к другому, обнимали и целовали. Дольше и ближе всего его держала на руках мать. Турок лаял и лаял.
«Вот, Рыжий; давай, — приказал Билли Дейву. «Мама, это мой друг Дэйв Скотт. Он собирается навестить нас, а потом я найду ему работу на след. Эти девочки мои сестры, Дэйв. Не бойтесь их. Позаботься о нем, Терк. Он в порядке, старина. Он партнер». И Терк, обнюхивающий Дэви и виляющий своим большим хвостом, похоже, понял.
«Любой друг Уилла более чем приветствуется», — сказала мать Билли и даже поцеловала Дэйва. Девушки застенчиво пожали друг другу руки, и он знал, что они приветствуют и его.
Затем все они вошли в дом, где Билли должен сесть и рассказать о своих переживаниях. Это заняло некоторое время, потому что его не было год. Но прежде чем он начал говорить и отвечать на вопросы, он сказал: «Вот, ма; вот моя зарплата. Как вы хотите обналичить его — золотом или серебром?
— Ради всего святого, Уилл! ахнула мать Коди, в то время как его сестры выглянули. — Это все твое?
— Нет, — сказал Билли, торжественно качая головой. — Не могу сказать, мама.
[68]
— Тогда чей он? — с тревогой спросила она.
— Твой, — рассмеялся Билли.
Дом Коди представлял собой тяжелую бревенчатую хижину с двумя комнатами и грубой крышей в долине Соленой реки, через которую проходила сухопутная тропа Соленого озера. Форт Ливенворт и река Миссури находились всего в четырех милях к востоку, а в двух милях ниже Форт-Ливенворта находился Ливенворт-Сити. Ферма Коди была обнаружена отцом Билли, как только Канзас был открыт для заселения, в 1853 году, но отец Билли умер два года назад. Как вскоре увидел Дэви, Билли был членом семьи, и все, что он зарабатывал, было крайне необходимо.
Было очень весело посетить Codys. Там были миссис Коди и четыре девочки, Джулия, Элиза, Хелен и Мэй, которые, казалось, думали, что Билли все знает. Джулия была старше его, но остальные были моложе. Был Терк, большая собака; а недалеко от места Коди жили другие поселенцы, у которых были дети. Но среди всех мальчишек Билли Коди был единственным, кто путешествовал по равнине, везя мужскую зарплату с обозом.
Коди жили прямо на краю индейской резервации кикапу. Билли знал индейцев, и он им нравился; он мог стрелять из лука и стрел, мог говорить на языке кикапу и научился многим хитроумным способам разбивать лагерь и путешествовать.
Лучше всего было то, что мимо Коди-плейс, через долину Солт-Крик, шла Сухопутная тропа, взбираясь здесь на холм и исчезая на западе. Над этим всегда[69] висела эта пелена пыли с упряжек и повозок, которые отправились в путь. По ней путешествовали всевозможные «обмундирования», как их называл Билли: натужно скрипящие «бычьи поезда», перевозившие грузы для крупной грузовой фирмы «Рассел, Мейджорс и Уодделл»; поселенцы, направляющиеся на запад, с их крытыми брезентом фургонами, набитыми предметами домашнего обихода, женщины и дети, часто идущие рядом; солдаты для фортов индейской страны; золотоискатели на вьючных мулах; «прирученных» индейцев из резерваций или из-за пределов деревень; группы, возвращающиеся в «штаты» из Калифорнии, Юты и гор, некоторые с табунами лошадей, некоторые вообще без ничего.
Это была очень важная дорога, эта «сухопутная» тропа Солт-Лейк-Сити, Калифорния и Орегон, которая начиналась в Ливенворте на реке Миссури, всего в шести милях от Коди-плейс; и Коди видели все путешествия, которые начинались на нем. Так что неудивительно, что Билли решил стать жителем равнин и работать на тропе; и не удивительно, что Дэви хотел сделать то же самое. Это казалось полезной работой и очень необходимой; но это требовало крепкого ума и мужественного сердца, а также крепкого тела. Что касается крепкого тела, то сама работа делала людей сильными. Надлежащие ум и сердце были более необходимыми качествами.
Вскоре Билли отвёз двух мулов в Ливенворт и вернул их отряду. Придя домой, он дал матери двойную горсть золотых монет.
[70]
— Уилл, кажется невероятным, что ты все это заслужил!
«Ну, я думаю, если бы вы были рядом, ма, вы бы знали, что я их заслужил; не так ли, Дэйв! рассмеялся Билли. «Я заработал достаточно, пока был в муловом форте, чтобы прокормить нас до конца наших дней, только я еще не получил его».
— Ты больше никогда не выйдешь из дома, правда, Уилл? взволнованно обратилась его мать. "Обещай мне."
Билли обнял ее и крепко прижал к себе. Она была хрупкой маленькой матерью, далеко не такой сильной, как Билли, и никогда не чувствовала себя хорошо, объяснил Билли Дэйву. Теперь он сказал, обняв ее:
— Не могу обещать, ма. Нам нужны деньги, и это самый быстрый способ их заработать. Но я всегда возвращаюсь целым, не так ли? Никогда не беспокойся обо мне . Я могу позаботиться о себе. Я так же хорош, как мужчина, вы знаете.
Матушка Коди только вздохнула и поцеловала его. Она больше ничего не сказала.
[71]
V
ДЭВИ ГОТОВИТСЯ НА СТАДО
«Рэд, — сказал Билли по прошествии трех недель, — что ты хочешь делать? Я снова выхожу».
— Где, Билли? — спросил Дэйв.
— Через равнины. Получил другую работу с бычьим поездом. Терпеть не могу это безделье. Вы можете остаться здесь, я думаю. Моя мама будет рада тебе. Или я найду тебе работу в компании.
Конечно, Дэви не собирался оставаться в доме Коди, где средства были скудными и где миссис Коди, которой помогал Билли, могла сделать все возможное, чтобы заботиться о своих детях. Нет; он хотел заработать свой путь в мире.
«Думаю, я лучше пойду на работу», — ответил он. — Когда ты начнешь, Билли?
"На следующей неделе. Давай в город. Мы увидим мистера Рассела. Он тебя вылечит.
— Может быть, я слишком мал.
— Нет. Размер здесь не имеет значения. Дело в том, что парень делает, а не как он выглядит. Видеть?"
Это звучало обнадеживающе, потому что Билли, казалось, знал. Разве он не пошел на работу пасти скот[72] для Russell, Majors & Waddell Freighting Company, когда ему было всего десять лет? И вот в тринадцать лет он был почти таким же, как мужчина! Дэви решил проявить свою храбрость и сделать все возможное, чтобы найти себе место в качестве рабочего в те напряженные дни, когда великий Запад заселялся.
В тот полдень Билли одолжил пару пони у соседа, и они с Дэйвом поскакали в Ливенворт-Сити.
— Этот мистер Рассел — лучший человек, которого вы когда-либо встречали, — заявил Билли. "Мистер. Мейджоры тоже хороши, но мистер Рассел особенно заботился обо мне. Он был могущественным близким другом моего отца; когда папа продавал сено в Форт-Ливенворт, мистер Рассел позволил мне покататься с ним по стране, и я многое узнал о грузовых перевозках. Времена выглядели довольно тяжелыми, и кто-то украл моего пони, и он сказал мне, чтобы я сохранял молодость и приезжал в Ливенворт, и он дал мне работу пастуха за двадцать пять в месяц. Это было четыре года назад. С тех пор я работаю в компании, за исключением тех случаев, когда мне приходилось ходить в школу. Когда я начинал, там были только Russell & Majors — William H. Russell и Alexander Majors; Прошлой весной к ним присоединился г-н Уильям Уодделл, и теперь компания называется Russell, Majors & Waddell. Мистер Мейджорс занимается перевозками с восемнадцати сорок восьмого года по тропе Санта-Фе в Нью-Мексико. Теперь компания перевозит все правительственное имущество из форта Ливенворт через равнины в форт Ларами и[73] до Соленого озера. Поезд, на котором я ездил прошлым летом, перевозил почти двести тысяч фунтов груза. Сейчас у них около трех тысяч фургонов и четыре тысячи человек. У них большая компания, но они хорошо обращаются со своими людьми; и что бы мистер Рассел или мистер Мейджорс ни предложили вам, вы берете. Если мы не найдем ни одного из них в форте, я думаю, они будут в городе.
Форт Ливенворт располагался на возвышенности, с видом на реку Миссури, в двух милях от Ливенворт-Сити. Это был важный, солидный форт с каменными зданиями, сгруппированными вокруг большого плаца, и развевающимся на ветру флагом. Солдаты пехоты, кавалерии и драгуны передвигались туда-сюда, тренируя или выполняя другие обязанности, а на окраине поста стояло множество товарных фургонов, сопровождаемых их возницами.
Когда они с Дэви проезжали через фургоны по обеим сторонам тропы, Билли позвал одного из мужчин.
— Привет, Бак.
— Привет, Билли.
— Мистер Рассел здесь?
"Да. Он в конторе квартирмейстера.
— Когда ты уедешь, Бак?
— Четверг, десятое, Билли.
"Все в порядке. Я буду рядом.
— Это Бак Бомер, — объяснил Билли, пока они с Дэви ехали дальше. — Он хозяин фургона, с которым я встречаюсь. Теперь мы найдем мистера Рассела.
[74]
Им не составило труда пройти мимо стражи, стоявшей у дороги, в том месте, где она входила в край поста. Билли казался здесь знакомой фигурой. Он повел нас к большому зданию, похожему на склад, где стояло несколько товарных вагонов и где плелись солдаты и штатские, как бы грузя товар.
В конце платформы Билли соскользнул с лошади и привязал его; Дэйв сделал то же самое.
— Пошли, — сказал Билли. — Вот мистер Рассел. Этот песочный человечек разговаривает с офицером. Мы поприветствуем его, когда у нас будет шанс.
Они задержались на несколько минут, пока Билли подошел ближе, ожидая, пока его узнают. Дэви с тревогой последовал за ним. Вскоре мистер Рассел заметил Билли, улыбнулся и кивнул. Офицер отвернулся, и Билли прыгнул вперед, чтобы воспользоваться случаем.
— Как дела, Билли, — поприветствовал мистер Рассел. "Что я могу сделать для вас?"
— Мистер Рассел, я привел своего друга Дейва Скотта, — сообщил Билли. — Это мальчик, о котором я говорил. Он хотел бы получить работу, если вы можете дать ему ее.
Мистер Рассел окинул Дэйва взглядом сверху донизу. Маленький человек был мистер Рассел. У него было веснушчатое лицо, несколько суховатый вид и резкие манеры; и он был таким же острым, как гвозди. Он не казался человеком, способным справиться с грубыми погонщиками; но видимо он[75] мог. Дэви старался выдержать его взгляд и не смущаться.
"Что ты можешь сделать?"
— Он справится с чем угодно.
— Это мальчик, который оставил свою рубашку буйволу, не так ли?
"Да сэр. Нам всем он нравился с фургонами.
— Что ж, на этот раз я не могу отправить его. С поездом он нам не нужен. Мистер Рассел говорил непосредственно с Дэви. — Ты когда-нибудь пас скот?
— Не так уж много, сэр. Но я думаю, что мог бы».
— Что ж, поезжай в Ливенворт и повидайся с мистером Мейджорсом. Он нанимает стадный конец бизнеса. Если он захочет взять тебя на себя, все в порядке. И мистер Рассел отвернулся. Он был человеком короткой речи.
— Премного благодарен, мистер Рассел, — ответили оба мальчика.
— Пошли, Дэйв, — сказал Билли, направляясь к двум пони.
Они сели на коней, чтобы отправиться в Ливенворт-Сити. Это было хорошо видно с возвышенности, где располагался форт. Он красиво расположился в лесистой ложбине на берегу реки в двух милях к юго-востоку. Форт Ливенворт находился на тропе между ним и долиной Солт-Крик, а тропа вела к Миссури в самом городе.
Оживленным местом оказался Ливенворт. В нем проживало около пяти тысяч человек, и еще много кто просто останавливался, пока не экипировался.[76] для тропы на запад. Улицы были запружены упряжками, фургонами и людьми; а река была усеяна гребными лодками, баржами и несколькими пароходами.
Билли Коди поторопился, не дав Дэйву времени осмотреться. Очевидно, он направлялся в офис компании. На самом деле, вдруг он так и сказал.
— Вот отель плантаторов, Рыжий, — сказал он, указывая. «Это самый большой. Офис компании прямо через дорогу, Киттикорнер. Видеть это?"
На Киттикорне от отеля Плантерс (это было большое трехэтажное здание с широким крыльцом и верандой вокруг фасада) Дэйв увидел вывеску, на которой большими буквами было написано «Рассел, Мейджорс и Уодделл». кирпичное здание. Окрестные улицы были более многолюдны, чем где бы то ни было, и мальчикам было трудно пробираться, уворачиваясь от людей, лошадей, волов и повозок.
— Лучше привяжи здесь, — резко сказал Билли, его быстрый взгляд заметил свободное место для привязки на тротуаре. «Это место становится слишком многолюдным для меня; тяжело дышать».
Они втиснулись внутрь, привязали лошадей, и Билли повел их к конторе «Рассел, Мэйджорс и Уодделл» — штаб-квартире крупной наземной грузовой компании.
— Это мистер Мейджорс за стойкой, — вполголоса сообщил он Дейву, стоявшему на пороге. И — «Как поживаете, мистер Уодделл?» — уважительно сказал он, когда мимо них прошел еще один мужчина.
[77]
— Как дела, Билли, — ответил мужчина. — Ты снова вернулся?
"Да сэр."
-- Ну, береги себя, мой мальчик, -- и мистер Уоддел поспешил удалиться, словно по важному делу.
— Он третий партнер, — прошептал Билли. — Но ты не видишь его очень часто. Мистер Мейджорс и мистер Рассел, похоже, руководят равнинной частью бизнеса.
Мистер Уодделл был крепким мужчиной с румяным цветом лица и полным тяжелым лицом, склонившимся к челюсти. Мистер Мейджорс был почти его противоположностью: мужчина довольно высокий, хотя и крепкого телосложения, с добрым, трезвым лицом и длинной каштановой бородой. Когда Билли и Дейв подошли к его столу, он поднял глаза.
— Как поживаете, мистер Мейджорс? — сказал Билли со шляпой в руке.
— Как дела, Билли?
«Это мой друг Дэйв Скотт, мистер Мейджорс. Он ищет работу. Он остановился у меня дома с тех пор, как мы приехали в прошлом месяце на поезде Лью Симпсона из Ларами. Я снова ухожу через день или около того, и он хочет приступить к работе. Мы видели мистера Рассела в форте, и он сказал, чтобы мы спустились сюда, чтобы увидеть вас.
— Когда ты его видел? — резко спросил мистер Мейджорс.
«Мы только что пришли от него. Он думал, что может быть открыта работа по выпасу скота.
— Этот мальчик довольно молод.
«Он не моложе, чем я был, когда начал[78] внутри, мистер Мейджорс. Билли говорил как мужчина, и мистер Мейджорс, казалось, относился к нему как к мужчине.
"Где твои родители?" — спросил мистер Мейджорс из Дэви.
Дэйв сглотнул.
— У меня их нет. Я был со своим дядей».
"Где она?"
Дэви покачал головой и снова сглотнул. Билли помог ему выбраться.
— Индейцы врезались в их повозку и уничтожили их, мистер Майорс. В группе Cut Nose был Дэйв, и он присоединился к нашему поезду после того боя в форте мулов. Он сделал хорошо с нами; Лью Симпсон, Дикий Билл, Джордж Вудс и все скажут это; и я верю, что он будет хорош, куда бы вы его ни поставили.
— Ну, — сказал мистер Мейджорс, — если у него нет родственников, это другое дело. Я не хочу поощрять любого мальчика покидать свой дом, когда он должен ходить в школу и вообще получать правильное воспитание. Это тяжелая жизнь для мальчика или мужчины на равнинах. Вы клянетесь? — внезапно спросил он.
Дэйв запнулся.
— Я не хочу. Не думаю, что знаю».
— Верно, — подтвердил мистер Мейджорс. «Я не допущу никого вокруг или на работу в нашей компании, кто богохульствует или лжет. у меня его вообще не будет. Нет смысла ругаться. Тогда все в порядке. Я могу поставить тебя пастухом, если ты действительно хочешь работать. мы заплатим вам[79] двадцать пять долларов в месяц, столько же, сколько мы платим всем пастухам. Есть лошадь?
— Нет, сэр, — сказал Дэви.
«Это не имеет значения. Мы, конечно, предоставим вам маунта. Вы можете взять тот, которым пользуются другие пастухи. Я надеюсь, ты станешь лучшим пастухом, чем большинство других. Скотоводство — такой же бизнес, как и любой другой, мой мальчик. Что бы вы ни делали, делайте это хорошо. Если ты станешь хорошим пастухом, мы дадим тебе шанс на большее. Почти всем приходится начинать заниматься оленеводством. Билли здесь сделал. Теперь он получает полную зарплату за обоз. Он скажет вам, что делать. Вы можете подписать платежную ведомость и начать сегодня днем. Мистер Мейерс, — обратился мистер Майорс к своему бухгалтеру, — пусть этот мальчик подпишет платежную ведомость и залог. Он идет в стадо со скотом к западу от города.
-- Да, мистер Майорс, -- ответил бухгалтер, открывая большую книгу. — Иди сюда, мальчик.
Дэви подумал, что это было довольно неожиданно, но ничего не сказал. Он смело подошел к бухгалтеру.
«Подпишитесь здесь», — сказал мистер Мейерс, указывая пальцем. И Дэви написал в своей лучшей манере: «Дэвид Скотт».
— Вот еще кое-что, — сказал бухгалтер. «Лучше прочтите. Мы все должны его подписать, если мы работаем на компанию».
Дэви прочитал листок. Он сказал:
«Пока я работаю в Russell, Majors & Waddell, я соглашаюсь не использовать ненормативную лексику, не[80] напиваться, не играть в азартные игры, не обращаться жестоко с животными и не делать ничего другого, что несовместимо с поведением джентльмена. И я согласен, если я нарушу какое-либо из вышеперечисленных условий, принять мое увольнение без какой-либо оплаты за мои услуги».
Мистер Мейджорс подошел, чтобы проверить, как Дэви подписал. Он кивнул.
— Рад видеть, что ты умеешь писать, мой мальчик, — сказал он. — Это больше, чем могут сделать некоторые мужчины. Билли должен был оставить свой след, когда впервые подписал с нами контракт».
— Зато теперь он может писать, — преданно сообщил Дэви, вспомнив каракули на фургоне. — Я видел его.
— Да, Билли обнаружил, что ему не стало хуже от того, что он провел некоторое время в школе. Он будет достаточно рад всей школе, которую он может получить, прежде чем он пойдет намного дальше. У тебя есть постельное белье, мой мальчик?
— Н-нет, не слышал, — запнулся Дэви. — Может быть, я смогу найти кое-что.
— Мы можем содрать для вас одно или два стеганых одеяла, — предложил мистер Мейджорс. Но Билли говорил быстро.
"Нет; мы исправим его с постельными принадлежностями. У нас в доме есть лишние одеяла, мистер Мейджорс. Я заберу их, когда мы будем уходить.
— Можешь пойти с ним, Билли, и сказать ему, что делать? Стадо номер два ушло на шесть миль. Вы можете найти это. Остановитесь в форте и скажите мистеру Расселу, чтобы он снабдил его мулом.
[81]
"Да сэр."
"Все в порядке. Вы берете его и отправляете». Мистер Мейджорс протянул руку Дэви, и тот пожал ему руку. «Выполняйте свой долг и немного больше, когда у вас есть возможность; не ругайся, не учись пить, соблюдай воскресенье как можно дольше, читай Библию и смотри людям в глаза. Не делай того, чего твоя мать не хотела бы от тебя. Я надеюсь услышать хороший отчет о вас. Нам нужны на Западе подходящие люди, а такой мальчик, как ты, станет мужчиной завтрашнего дня.
— Да, сэр, — сказал Дэви. "Я постараюсь."
Он последовал за Билли; и они снова оседлали своих пони.
— Хорошо, — заметил Билли, когда они ехали по людной улице. "Мистер. Мэйджорс странный тип, но он правильный. Он помешан на ругани и пьянстве. Мы все должны подписать это обязательство, и если он слышит, как мужчина ругается, он идет прямо к нему и заставляет его уйти. Но всем нравится мистер Мейджорс, и все они стараются сдержать обещание. Мистер Рассел не так строг, хотя и поддерживает мистера Мейджора. Это новая морщина на равнинах — это залоговое дело.
Дэви кивнул.
— В любом случае, ругаться нет смысла, — задумчиво произнес Билли. — Джимини, но моей матери не нравилось, когда я начинал бить быков. Это тяжелая жизнь, и некоторые погонщики тоже такие же крутые, как вы их делаете. Мама видела мистера Рассела и мистера Мейджора, они поговорили с ней и сказали, что присмотрят за мной.[82] она прочитала залог, и поэтому она отпустила меня. Знаешь, Лью Симпсон суровый наблюдатель. Он ей не нравился, пока она не узнала от мистера Рассела, что он и вполовину не так плох, как кажется. Я очень рад, что я здесь, чтобы сообщить вам об этом скотоводческом бизнесе. Нелегко пасти тысячу голов крупного рогатого скота. Но ты поправишься. Все, что вам нужно сделать, это заняться своей работой. Мама уложит тебя в постельное белье, а если тебе понадобится какая-нибудь одежда, которой у нас нет, ты можешь получить ее на счет компании, и они вычтут ее из твоей зарплаты. Видеть?"
Итак, Билли болтал, а Дэви слушал, они побежали по дороге к форту.
Мистер Рассел все еще был в здании квартирмейстера, загружая поезд и проверяя его. Билли доложил ему, и он кивнул.
— Хорошо, — сказал он. «На выходе скажи Баку Бомеру, чтобы он дал тебе мула из своего снаряжения».
Они нашли Бака в лагере для фургонов за пределами форта. Он передал им маленького мула мышиного цвета с сыромятной уздечкой и старым седлом. На уздечке были веревочные стропы, седло было изношенным и оборванным, а вальтрап был куском мешковины. В целом оборудование выглядело довольно жалко, но Дэви не сказал ни слова. Он решил, что будет лучше своего наряда.
— Тебе все равно, — утешил Билли. «Достаточно хорош для старта. Если вам нужно лучше, вы получите его через некоторое время. Мы остановимся у дома и возьмем другие вещи. Тогда мы продолжим. Я знаю, где стадо.
[83]
ПРИКЛЮЧЕНИЕ VI ДЭВИ
По меньшей мере тысяча голов крупного рогатого скота паслась на травянистом дне. Большая часть травы была еще зеленой, некоторые пятна вылечило солнце; и широкое пространство под голубым небом, с тенями скота, теперь ясно отбрасываемыми заходящим солнцем, создавало приятную картину. По краям пасущегося стада стояли пастухи, сидящие на лошадях или мулах. Брезентовый верх фургона-столовой сиял белым за стадом. Вниз по холму в долину и вверх по противоположному холму из долины медленно тянулись два эмигрантских поезда с фургонами и людьми, следуя по Сухопутной тропе дальше на запад.
— Мы подойдем к столовой, и я вас познакомлю; тогда я пропущу назад, — сказал Билли. «Встаньте вместе с поваром, делайте то, что говорит вам босс, не лезьте не в свое дело, и у вас все будет хорошо. Не будь свеж, вот и все.
Дэви решил, что запомнит. Он хотел добиться успеха.
На своих ездовых животных они скакали по дерновому дну и, обогнув стадо, добрались до фургона-столовой. Дым уже поднимался от костра; и[84] сам повар ходил от телеги к огню и возился со своим рядом черных котлов, поставленных у огня или на углях. Огонь велся в длинной неглубокой траншее. На горшках были крышки. Их пар приятно пах.
Повар только взглянул вверх, когда подошли два мальчика. Остановившись и ловко спешившись, Билли окликнул его.
— Привет, Сэм.
Повар остановился и посмотрел. Это был невысокий пухлый мужчина с большими щетинистыми усами и сломанным носом. На нем была широкополая шляпа, фартук из мешковины и сапоги. Достаточно странно он выглядел, готовя еду у костра.
«Привет, Билли. В чем дело?
«Ничего особенного. Сэм, это Дэйв Скотт, мой друг. Он идет стадом. Дэйв, пожми руку Сэму Бину, лучшему повару на равнинах.
Дэви подошел и пожал руку Сэму.
«Чёрт возьми», — размышлял Сэм, глядя на Дэйва. «Еще один ребенок, не так ли? Кто послал его; Старик?"
"Да; Мистер Мэйджорс. Мистер Рассел тоже.
— Что ж, — сказал Сэм, продолжая готовить, — надеюсь, он получше, чем тот, что у нас был. Этот парень был нехорошим. Он думал только о том, чтобы поесть и поспать.
— Дэви поправится, хорошо, — преданно заверил Билли. «Я поддержу его в этом. Он приехал с нами в поезде Лью Симпсона.
[85]
— Это тот парень, который оставил свою рубашку буйволу? — спросил Сэм.
— Еще бы, — ответил Билли.
"Хм!" — проворчал Сэм, с новым интересом и уважением глядя на Дэви.
— Где босс? — спросил Билли.
— Идем, — сказал Сэм, мотнув головой.
От табуна скакал всадник; но часть пути он кружился, и вернулся обратно.
— Это Хэнк Бассет, не так ли? — спросил Билли с зорким взглядом. — Он хороший, Дэйв. Он будет относиться к тебе правильно, если ты не освежишься. Что ж, думаю, я вырублюсь. Я оставлю тебя с Сэмом. Увидимся позже."
Он пожал руку Дэйву и забрался на своего пони.
— Куда ты спешил, Билли? — спросил Сэм.
— В четверг снова поеду с Баком Бомером в Ларами.
"Удачи."
— И тебе того же, — ответил Билли и уехал. Оглянувшись однажды, он махнул рукой; Сэм и Дейв помахали в ответ.
— Можешь распаковать своего мула и разложить постель, — хрипло посоветовал Сэм Дэйву. — Но пока не стал бы расседлать. Подожди, пока придет хозяин. Привяжи своего мула к колесу телеги.
Дэви быстро приступил к этому; он распаковал свою постель и привязал мула.
— Если ты не слишком занят, — саркастически заметил Сэм, —[86] — Ты мог бы принести мне еще немного бизоньих чипсов, если сможешь их найти. Должны же быть какие-то, если эти проклятые эмигранты их не зачистили. Меня удивляет, как далеко они зайдут в поисках топлива. Вот, возьми мешок. И он швырнул в Дэви старый мешок из рогожи. — Шутка, наваливай их на него; не переставай запихивать их внутрь.
Дэви настороженно схватил мешковину и отправился в путь. Он знал, что такое бизоньи чипсы: высушенный помет буйволов, которые раньше тысячами бродили по долине. Их выгнали из него, в основном из-за пробок, но они оставили свои валуны и свои «фишки».
Чипсы были хорошо собраны для других поваров, и ему пришлось отойти на некоторое расстояние от фургона, прежде чем он нашел достаточно, чтобы заплатить за сбор. Однако в свое время он вернулся со всем, что мог вместить мешок. Щепки из буйволиного мяса разожгли прекрасный огонь, с небольшим дымом и большим жаром. И они были просты и дешевы. Все использовали их в путешествии по равнинам.
Сэм хмыкнул, довольный он или нет, когда Дэви сбросил груз у костра.
— А теперь принеси мне свежей воды из ручья, хорошо? — сказал Сэм. «Есть ведро».
Ручей был боковым ответвлением Солт-Крик, и оба потока были низкими; но Дэви удалось окунуть ведро, почти полное воды. Он принес это[87] назад. Сэм хмыкнул, что могло быть благодарностью или нет.
«Вот идет босс, — сказал он.
Человек на белом коне снова скакал; в настоящее время он спешился у костра. Это был высокий мужчина с тощей бородой, серыми глазами и очень загорелой кожей. На нем была шляпа с напуском, синяя фланелевая рубашка, джинсовые брюки и ботинки. Он внимательно посмотрел на Дейва.
«Вот тебе еще один ребенок, Хэнк, — коротко сообщил повар.
— Как ты сюда попал? — спросил Хэнк у Дэйва.
— Билли Коди вытащил его, — сказал повар через его плечо из фургона.
— Кто послал его?
"Мистер. Рассел и мистер Мейджорс велели мне выйти и помочь стаду, — ответил Дэви, говоря за себя.
— Ты когда-нибудь пас скот раньше?
"Нет, сэр; разве что с эмигрантским поездом. Я пас там лошадей и крупный рогатый скот.
— Ты пересекал равнины?
— Только часть пути.
«Это ребенок, который был у индейцев, когда прошлым летом они загнали Симпсона, Вудса и маленького Билли недалеко от Сидар-Блаффс», — сообщил повар Сэм. — Билли говорит, что с ним все в порядке.
— Ну, во всяком случае, он другого цвета, — заметил Хэнк, имея в виду рыжую голову Дэви. "Сколько тебе лет?"
— Десять идет на одиннадцать, — ответил Дэви.
[88]
"Как тебя зовут?"
«Дэвид Скотт. Билли и другие зовут меня «Красный».
— Есть люди?
"Нет, сэр."
«Индейцы истребили их, — сообщил повар Сэм. "Помнить?"
Хэнк кивнул.
"Да. Хорошо, — продолжил он уже более ласковым тоном, обращаясь к Дэйву. — Вы можете помочь повару сегодня вечером. Утром вы можете отправиться на стадо и посмотреть, сможете ли вы удержаться на работе. Во всяком случае, эта красная соломенная крыша должна дать тебе много мужества!
— Да, сэр, — сказал Дэви, воодушевленный.
На ужин пришли двое пастухов, оставив одного охранять стадо. Это были грубые на вид люди, и Дэви и его рыжеволосому приходилось немало подшучивать и шутить. Он так хорошо стоял. Он старался не быть «свежим» или дерзким; а когда не знал, что сказать, то ничего не говорил и только усмехнулся. Через некоторое время мужчины, казалось, приняли его как довольно хорошего мальчика. Тот факт, что Билли Коди поручился за него, был большим подспорьем.
В ту ночь Дэви снова спал на земле (как он спал в поезде с фургонами), свернувшись в своих стеганых одеялах, вместо подушки — седло. Завтрак был созван до восхода солнца; и после завтрака он пошел на стадо.
— Ты будешь восемь часов на работе и четыре выходных, — проинструктировал Хэнк, — за исключением тех случаев, когда ты приедешь поесть. Как правило[89] бизнес и не беспокоить скот, кроме тех случаев, когда они бродят. Они здесь, чтобы отдохнуть и набраться сил. Когда они отклонятся слишком далеко, поверните их назад, но не бегите. Я полагаю, Билли сказал тебе, что делать, не так ли?
"Да сэр; он сказал мне следить за проходящими индейцами и эмигрантами».
У стада, к которому был назначен Дэви, было два пастуха. Дэви думал, что ему повезло с напарником, которого звали преподобный Бенджамин Бакстер. Когда другие мужчины назвали его «преподобный», Дэви подумал, что они шутят; но он узнал, что мистер Бакстер на самом деле был служителем Евангелия. Это был приятный худощавый молодой человек с темными глазами и впалыми щеками, изредка кашлявший. Очевидно, он был на равнинах по состоянию здоровья. Его домом был Массачусетс; но в своей простой одежде и загаре он выглядел таким же жителем Запада, как и любой житель Миссури. Да, Дэви повезло, что его поставили в пару с мистером Бакстером, который был хорошо образован и, казалось, всем нравился, потому что, хотя он был «проповедником», он был также и мужчиной.
— Ты объедешь свою половину стада, а я объеду свою половину, Дэви, — сказал мистер Бакстер. «Когда мы собираемся встретиться, мы вернемся назад. Успокойтесь. Вы не должны ездить каждую минуту, вы знаете; достаточно, чтобы скот не блуждал там, где он может скрыться из виду или быть захваченным[90] вверх мимо кого-то проходящего. Я дам тебе знать, когда придет время ужинать.
Выпас скота не казался Дэви тяжелым трудом, за исключением того, что он был довольно монотонным и постоянным. Сначала было интереснее, чем потом. Крупный рогатый скот, разбросанный по обширной территории, требовал значительной езды по их окраинам. Все они были рабочим скотом — быки или волы, молодые и старые, использовавшиеся для перевозки фургонов «бычьих поездов» Рассела, Мейджора и Уодделла. Некоторые были ветхими, измученными тяжелой службой по равнинам; другие были еще сильны и нуждались только в отдыхе и питании. Вначале Дэви шевелился больше, чем требовалось; он так боялся, как бы кто-нибудь из них не забрел слишком далеко. Вскоре он был достаточно проницателен, чтобы заметить, что пока они только паслись, а он мог не сводить с них глаз, у отставших могла быть немного свободы в выборе лучшей травы. На самом деле все стадо постоянно перемещалось по земле, постепенно переходя от скопления к скоплению и от клочка к клочку.
Примерно в середине утра закончилась первая восьмичасовая смена мистера Бакстера, и его сменил другой пастух.
— А теперь я посплю, — весело крикнул он Дейву, когда тот поскакал к фургону. «Нужно спать, когда мы можем, вы знаете».
Дэви продолжил пастись с новым напарником, грубым и молчаливым, совсем не похожим на мистера Уайта.[91] Бакстер. Впрочем, это не имело большого значения, поскольку стадность не давала возможности сплетничать.
В полдень Дэви был послан к обеду в свою очередь; и когда наступил его четырехчасовой перерыв, он был рад слезть с фургона и лечь в тень. Просидев полночи в ночном карауле и не наделав ни одной ошибки, когда он вполз в стужу и темноту под свои одеяла и устроился на короткий сон, он почувствовал себя ветераном.
Так проходили дни и ночи, долгие часы в седле и короткие часы в пешем строю. Стадо быков переходило с пастбища на пастбище, а Сэм и его фургон-столовая всегда были под рукой. Дни были солнечными осенними, ночи были прохладными, воздух был чистым, если не считать пыли, поднятой копытами стада или иногда уносимой с большой тропы, скот доставлял мало хлопот, столовой еды было много, хотя примерно одно и то же каждый день. еда, и пастбище на равнинах оказалось не таким неприятным занятием, как можно было бы ожидать.
Больше всего раздражали гремучие змеи, хотя Сэм, Хэнк и еще несколько человек утверждали, что эмигранты и скот убрали почти всех змей. Однако в свой первый день Дэви проехал больше двух, и едва ли проходил день, чтобы он не видел трех или четырех. Ему сказали, что он не должен позволять ни одному укусить своего мула, потому что мулы часто умирают от укуса змеи. Лошади и крупный рогатый скот казались сильнее; во всяком случае, крупный рогатый скот бычьего стада, по выражению мистера Бакстера, был «змеиным».[92] образованный»; Дэви мог сказать по их движениям, что рядом с ними была гремучая змея.
Самой интересной частью оленеводства было зрелище путешествия по Великой Сухопутной тропе. Тропа входила в долину Солт-Крик у холма на востоке и оставляла ее у холма на западе; и в любой час дня можно было видеть, как эмигрантские поезда и товарные поезда с белым верхом спускались вниз, пересекали и поднимались, некоторые направлялись в Ливенворт, но большинство направлялось на запад, чтобы отправиться в путешествие по равнинам.
Куда они все идут, Дэви всегда удивлялся. Казалось, что все с Востока перебрались на далекий Запад. Конечно, часть эмигрантов направлялась в западный Канзас, где в округе Арапахо, у подножия Скалистых гор, люди искали золото. Некоторые надеялись заняться фермами в Канзасе. Другие стремились в район Соленого озера, где поселились мормоны под руководством Бригама Янга. А другие были направлены через весь континент в Калифорнию за золотом и землей. И многие не знали точно, куда они идут, за исключением того, что они двигались на запад, всегда на запад, чтобы найти новые дома. Товарные поезда великой компании Russell, Majors & Waddell везли правительственные запасы в форт Кирни в штате Небраска и форт Ларами в штате Небраска на Норт-Платте, а также в форт Бриджер в штате Юта и в Солт-Лейк-Сити, где находились войска. прислали прошлой зимой. Пыльная тропа, окаймленная старыми и новыми лагерями и заброшенными[93] кастрюли, сковородки, ящики, одежда и брошенные скелеты крупного рогатого скота и лошадей никогда не пустовали ни днем, ни ночью. Всякий раз, когда оленеводство приближало Дэви к нему, он смотрел на него с удивлением.
Скотоводство занимало все время Дэви. Время от времени Хэнк Бассет заезжал в Ливенворт, а время от времени въезжали и другие мужчины — все, кроме мистера Бакстера. Он и Дэви остались снаружи. Погода оставалась ясной и приятной, дни были мягкими и солнечными, а ночи прохладными и тихими. Теперь на Дэви никто не обращал особого внимания, потому что он показал себя хорошим пастухом и был принят в пастушьи толпы. Он был крепок как гвоздь, все, что он ел, было вкусно, долгие часы на муле не сковывали его, и он думал, что знает каждого быка в большом стаде.
Он особенно наблюдал за одним большим быком. Это был крупный рыже-белый бычок с больным копытом, которое не заживало. Время от времени часть стада отделялась и отгонялась в форт Ливенворт для очередной поездки по равнинам; и новые грозди заняли свои места, чтобы снова отдохнуть. А старый красно-белый бычок остался. У него болела нога, но он тоже был скитальцем, потому что любил скитаться. Несколько раз в день он уходил все дальше и дальше, ведя за собой некоторых своих дружков; и в свое время Дэви должен ехать впереди него и повернуть его назад. Он был надоедливым животным и доставлял много хлопот; третий пастух хотел его убить, но Дэви и мистер Бакстер только смеялись и продолжали уговаривать Хэнка спасти его.[94] В конце концов, он был всего лишь быком со своим собственным разумом. Может быть, он поправится. Дэви скорее надеялся, что он этого не сделает; он, казалось, так хорошо проводил время, а обработанный скот был таким изможденным и покрытым шрамами, когда они возвращались из своих долгих и трудных поездок.
Наступил ноябрь 1858 года. Дни стали короче, ночи холоднее, трава пожухла, и бабье лето подходило к концу. Скоро стада уведут с равнин, потому что скоро выпадет снег, а корма не хватит. Однажды мистер Бакстер заболел в лагере; другой пастух ушел, и Дэви ненадолго оказался один в стаде. Этого он не возражал. Он чувствовал себя способным справиться со стадом сам. Так он медленно ехал вокруг да около, время от времени останавливаясь для осмотра пейзажа.
На этой неделе стадо отошло дальше обычного от тропы и от поселений, к самому краю долины Солт-Крик, где в многочисленных карманах среди невысокого холма еще было много травы. Дэви так и не понял, как именно это произошло, но вдруг он пропустил красно-белого хромого быка. Его глаза быстро бегали по стаду, ища старика. Красно-белый бык был «маркером»; когда он присутствовал, то, скорее всего, стадо держалось вместе, но когда он отсутствовал, то нужно было что-то делать немедленно.
Ну, он отсутствовал; его даже не было видно. Это означало, что, вероятно, он увел около дюжины последователей.[95] Со своего мула Дэви бросил пронзительный взгляд на стадо и окружающую холмистую местность.
«Гван!» приказал он своему мышиному мулу и, пустившись в галоп, помчался по широкому кругу.
С вершины ближайшего холма он не видел ничего движущегося. Но верхняя часть второй давала ему широкий обзор — и он увидел кое-что очень интересное. Там, примерно в полумиле от него, на открытом месте виднелась линия движущихся точек. Он разглядел красно-белого бычка — узнал цвет и хромоту. С ним было по меньшей мере дюжина других голов крупного рогатого скота. Они были растянуты в небольшой группе; а сзади их гнали несколько всадников. Да, на самом деле за рулем! Индейцы! Индейцы отгоняли стаю бродяг!
Сердце Дэви екнуло и вдруг сильно застучало. Но долго смотреть не стал. Не он. Он знал, что сделал бы Билли Коди, и он знал, что сделал бы любой пастух с дерзостью. Он стукнул пятками по своему мулу и ринулся прямо на индейцев.
Они могут быть кикапу. Кикапу из резервации часто посещали стойбища для крупного рогатого скота, чтобы просить еду и одежду; и многие из них унесли бы больше, чем им дали. Больной бычок был их особой радостью. Они тоже подбирали бродяг, когда могли. Так что вполне вероятно, что эти индейцы были кикапу. Дэви не боялся кикапу, хотя, конечно, любой индеец мог быть угрюмым, когда он имел преимущество.
[96]
Поскакал Дэви, подгоняя своего мула. Индейцы видели его, потому что пытались ускорить шаг; но хромой бык сдерживал их. Браво хромому быку, который не может быстро ехать! Итак, Дэви быстро приблизился.
Подойдя ближе, он решил, что это не кикапу. Они носили одеяла, как и все индейцы, но их волосы не носили, как у кикапу, чьи волосы были гладко зачесаны назад. И это были не осейджи — еще одно резервационное племя Канзаса. Волосы осейджей были взлохмачены, как петушиный гребень. Нет; судя по их косам и по тому, как они ездили, это были шайены или сиу! Вау! Это было плохо.
Они даже не оглянулись, когда Дэви ехал на них. По-прежнему галопом он объехал их и, резко развернувшись, храбро вскинув руку, остановился прямо на тропе. Дюжина бычков пекаря (их было тринадцать) сбились в кучу и остановились, тяжело дыша. Индейцы пристально смотрели на Дэви; двое из них поехали вперед.
Да, это были шайены, за исключением одного сиу; а лидером был Высокий Бык!
— Что ты делаешь с этим скотом? — спросил Дэви.
"Идти. Наш скот, — проворчал Высокий Бык.
— Они тоже, — возразил Дэви. — Это мой скот из того стада.
— Нет, — сердито возразил Высокий Бык. его товарища[97] глаза горели. Дэви чувствовал их и горячие глаза четырех других индейцев в тылу. "Вы идете. Наш скот».
— Тогда где ты их взял? — спросил Дэви.
«Купи их. Возьми их и съешь. Пакачи! (Убирайся!)"
— Пакачи, — ответил Дэви, уже рассерженный. — Вы не можете их получить. Я беру их обратно. Сообразительный? Они принадлежат Russell, Majors & Waddell. Видишь эту марку?
Два индейца хмыкнули друг другу. Индейцы сзади звали на своем языке.
— Уйди с дороги, — смело приказал Дэви. «Ну, Бак! Уайти! Гы-ха!
Крупный рогатый скот начал поворачиваться; но вмешался Высокий Бык, остановив своего пони и снова заставив их развернуться.
«Никаких возгласов; наш. Купите их. Сколько?"
«Не могу продать их. Ух ты, крупный рогатый скот. Эй, Бак! Уйдите с дороги, вы двое.
«Дайте один. Дай один, отдохни».
"Нет!" штурмовал Дэви, отважно. "Никто."
Все индейцы были вооружены луками и стрелами. Внезапно старый индеец с Длинным Быком натянул свой лук, как молния, приладил стрелу к тетиве, и Дэви обнаружил, что стальной наконечник дрожит на натянутой тетиве в шести дюймах от его груди. Черные глаза индейца смотрели ему в глаза, на смуглом лице свирепо отражалась ненависть.
Дэви не смел пошевелиться; даже если бы у него было ружье или пистолет, он не мог бы им воспользоваться. Стрелка[98] проткнул бы его прежде, чем он успел бы нажать на курок. Там он должен сидеть, ожидая, когда струна будет отпущена. Его плоть перед острием стрелы сжалась и обожгла, как будто острое острие уже вошло в нее. Если палец индейца соскользнет!..
Прошло полминуты; Дэви показалось, что прошел час. Высокий Бык снова заговорил
"ДВА; ДАЙТЕ ДВА, - многозначительно призвал он. "ОТДОХНИ"
Дэви покачал головой. Он чувствовал себя бледным и странным, но решился.
— Нет, — ответил он, стараясь говорить естественно, но подозревая, что голос его несколько дрожит. "Никто."
Наконечник стрелы все еще был у него на груди; лук индейца все еще был натянут, пока не задрожал от напряжения; глаза индейца сверкнули, лицо его нахмурилось. Дэви не оглянулся. Он боялся.
— Один, — настаивал Высокий Бык. «Мальчик, дай один, или, может быть, мальчик умрет и потеряет все».
Дэви покачал головой.
"Нет."
Теперь вперед выехал еще один индеец. Краем глаза Дэви увидел, что он сиу. Сиу заговорил с двумя шайеннами; — проворчали они в ответ, и лук старого воина медленно расслабился, как будто ему не хотелось.
Сиу протянул руку Дэви. Это был молодой олень, красивый, с трезвыми чертами лица.
[99]
«Как, кола? (Как поживаешь, друг?) — сказал он. и Дэви пожал ему руку. "Все в порядке. Храбрый мальчик. Вы идете. Возьми крупный рогатый скот. До свидания."
— До свидания, — сказал Дэви. Он тут же отвел хромого быка в сторону, и остальные последовали за ним. Он не медлил ни секунды. Попытаются ли индейцы остановить его снова? Нет; они позволили ему работать. Погоняя бычков, он двинулся по обратной тропе мимо трех индейцев сзади. Каждое мгновение он ожидал, что между его плечами вонзится стрела; но он даже не оглянулся. Он занимался бизнесом. Когда он, наконец, огляделся, шестеро индейцев бежали трусцой. Дэви ускорил шаг, и когда он подошел со своей маленькой стаей к стаду, он был очень рад.
Он доказал свою храбрость. Он чувствовал, что никто не сделал бы лучше.
[100]