Старушонка

1.
- Ларка, куда ты вечно бежишь? Оставайся! Масленицу справим! Глянь, блинов сколько напекли!
"Куда бежишь! На кудыкину гору, убегаю от себя и от того, что меня ждет дома!" - хотелось крикнуть Ларисе, но она в который раз сдержалась и уже совсем была готова соврать про заболевшую кошку (которой у нее, конечно же, не было), как вдруг увидела, что новенький лаборант - Саша, вроде бы его звали, стоит и пристально смотрит на нее, Ларису, да еще улыбается так ласково и приветливо, словно знает ее миллион лет и один месяц (так Ларисе хотелось думать, Саша этот всем так улыбался). А и вправду, почему бы не остаться? И Саша этот ничего, настоящий он. И блинов хочется, а дома-то шаром покати, Лариса готовить не умела и не любила, как и всегда, собиралась перекусить набегу, лишь бы поменьше находится дома, не слышать орущий телевизор и не видеть ее, старушонку, словно приклеенную к стулу, внимательно следящую за перипетиями судеб картонных героев, говорящих ненастоящие слова ненастоящими губами.
- Сюда садись! - девчонки (некоторым уж и по полвека, но все равно девчонки), почувствовав Ларисину неуверенность, подтолкнули Ларису к стулу. - Давай, пробуй, потом скажешь, чей блин слаще!
- Сказала тоже! Слаще! Мои-то с селедочкой и семужкой, бери, Ларочка, мои бери сначала!
Лариса сначала робко (словно не этот нахальный Саша, ишь, пялится, глаз не сводит, а она сама только пришла работать в их лабораторию) положила на тарелку один блинчик и чуть не расплакалась. Тяжело, как тяжело одной, без тепла, без ласкового слова, без маминой теплой руки на плече. Права была мама, нельзя отрываться от своих корней! Понесло Ларису на другой край страны, захотелось ей самостоятельности! Ах, мама, мама, как же плохо без тебя! И без папы плохо, и без тети. Как Ларке только в голову такое пришло! Взять и уехать! Надоел, видите ли, родной край, приключений захотелось! Вот, получай, хлебай полной ложкой свои приключения! Можно, конечно, пожаловаться, родители тут же скажут возвращаться, но гордость не давала признать ошибку. Да и с квартирой родители помогли, получается, они-то в Лару верят? Верят, что у нее все получится? А она возьмет и разочарует их? Нет уж! Она сильная, со всем справится!
Лариса задумалась, в тарелку уставилась, словно ответы в ней искала, но блины ела с аппетитом и удовольствием.
- Не знаю, чей вкуснее, не распробовала, - так и сказала девчонкам, а они только расхохотались, обрадовались, что Лариска оттаяла. Думали ведь, что загордилась. Из общежития съехала, отдельную квартиру купила, вот и зазналась. Глупо думали, конечно, сами в эту версию не верили, но ведь надо было хоть как-то объяснить внезапную перемену в легкой и светлой Ларисиной душе?
- Ларка, смотри, как Сашка тебя глазами ест! Ишь, раззявил роток на завидную невесту! Наглец!
- Почему наглец? Хороший он.
- Ты смотри глаз на него не клади, зачем тебе такой? Зарплаты только на лапшу и хватает, живет с родителями, перспективы туманные, а ты вон какая красавица, с образованием и квартирой!
- Зря ты так! Он настоящий!
- Ха, настоящий, а остальные какие, поддельные, что ль?
Словами Лариса не могла объяснить, почему и как она делила всех людей на настоящих и ненастоящих. Не было у нее внятных, понятных всем критериев. Посмотрит, вроде бы человек хороший, умный, слова добрые говорит, а Лариса послушает такого и вдруг понимает, с этим в разведку нельзя и в ЗАГС нельзя, даже в отпуск нельзя. Ненастоящий, предаст, скрывает лживую сущность за правильными словами. А вот Саша, новенький который, - настоящий, хоть и говорит мало, и смотрит на всех одинаково доверчиво и ласково, кто-то даже сказал, подлизывается к их дружному коллективу, своим казаться хочет, да только Лариса чувствовала, что это все не от притворства, от души. То ли Саша такой наивный, что людей не знает, то ли просто не хочет он этого знать. Как ребенок, ладошками глаза закрывает и твердит про себя: "Не вижу, значит, и нет на свете подлости людской!" Ларисина мама сказала бы, что тяжело такому жить будет, Лариса и сама такой когда-то была, но обжигалась часто, устала душу лечить и решила стать жесткой и скрытной. Может быть и неправильно, зато легче, сердце рвать не надо, оно ведь у каждого одно. Второе, подменное, не положено.
Так Лариса задумалась, что не заметила, как еще пару блинов, уже с вареньем умяла, и так ей хорошо стало, так спокойно, что она, уже не стесняясь, разревелась от нежданного счастья.
- Ты что, Ларочка? Заболела? Дома беда? - девчонки всполошились, а Лариса почему-то на Сашу снова посмотрела, увидела, как у него лицо посуровело и тут же расстроилась.
"Подумает, что я истеричка. Разнюнилась, вот я дура!"
- Все хорошо, девочки, так, бабушку вспомнила, - соврала Лариса и засобиралась домой.
- Ларка, ты в воскресенье на площадь приходи. Ярмарка будет, чучело жечь будем, блины еще, конкурсы разные. Приходи, песни попоем, повеселимся!
- Приду, обязательно приду, - снова соврала Лариса, но скажи им правду, начнут уговаривать, зудеть, потом всполошатся и снова спросят, почему она в гости не зовет, новоселье не справляет, живет-то уже в новой квартире с полгода! Лариса быстро оделась и выбежала из лаборатории, а ну как еще этот Саша провожать надумает!
Ах, если бы надумал! Чувствовала Лара, что ему она может пожаловаться и открыть свою самую страшную и непонятную ей самой тайну.

2.
Хотя новая квартира Ларису не особо жаловала, вернее, странно жаловала, а все равно, домой хотелось. Постоять под горячим душем, выпить чая из старой чашки, посмотреть в окно и помечтать об одиночестве. Мама Ларису предупреждала, говорила, как тяжело одной и как можно затосковать и даже спиться. Лариса кивала, соглашалась, обещала звонить каждый день, а если вдруг что заболит, звонить тот час же. Мама так напугала и себя, и Ларису, что ее страх, так думала Лариса, и породил эту самую старушонку. Иначе, откуда бы еще ей взяться?
Лариса хорошо помнила, как сразу же после новоселья, в ее второй день в новой квартире, Ларису перед подъездом уже поджидала соседка Марианна Сергеевна - дама крупная, пышная, корпулентная, скандал у нее в каждом сантиметре огромного тела таился и все жаждал вылезти на белый свет.
- Что же это вы, Ларочка, идете сомнительной, хотя и проторенной дорожкой покойной Василисы Адамовны? Сколько можно над людьми издеваться? И где, позвольте спросить, вы нашли эти замшелые, тупые бразильские сериалы. Если вы продолжите так себя вести, то я...
- Вы о чем? - перебила ее счастливая Лариса. Квартирку она купила крохотную, захламленную и запущенную, в старом доме, зато своя, родная, убежище! Мама всегда любила говорить: "не купи дом, купи соседа", но Лариса по неопытности и по прошлому везению с соседями, маму не понимала. А вот теперь пришлось ей учиться на ходу, стирать благожелательную улыбку со своего лица и скалить зубы.
- О телевизоре! Орущем целый день, - сама заорала Марианна Сергеевна, имя которой не предполагало красной рожи и выпученных глаз, - как включила ты его в девять утра, так и до сих пор разрывается!
- Вы, наверняка, ошиблись, - твердо сказала Лариса, обошла разгневанную (нет, это слишком цивилизованное слово, не умеющее описать древнюю злобу и жажду жертвы соседки) Марианну Сергеевну и быстро вошла в подъезд. Уже на третьем этаже она услышала, как некую Карлу обвиняли в краже ребенка Самиры и Рашида.
- Охота кому-то смотреть такую дрянь? - удивилась Лариса, а еще больше она удивилась, когда поняла, что та самая Карла рыдает и клянется девой Марией из-за двери ее, Ларисиной квартиры номер тринадцать. - Если воры, то какие-то странные, - решила Лариса, вытащила телефон и тихонько отперла дверь.
Прихожая - никого, ванная, туалет - пусто, кухня, заставленная коробками, тут и кошке не спрятаться, остается комната, значит, там! Лариса боязливо заглянула в комнату и сразу же увидела ее. Старушонка сидела на нераспакованной коробке с вещами ("вроде бы там книги", - успела подумать Лариса) и, слегка открыв рот, заворожено пялилась в экран древнего телевизора, оставшегося от прежней хозяйки.
На экране бушевали страсти, снова кто-то терял память и младенца, а старушонка, будь ее воля, влезла бы в эту драму и мгновенно помогла бы всем, так подумалось Ларисе.
- Вы кто? - спросила Лариса старушонку и попыталась тронуть ее за плечо. Призрак (конечно же это был призрак!) не обратил на законную хозяйку квартиры никакого внимания и продолжил внимательно следить за надуманными страстями. Лариса испугалась совсем немного, ее больше разозлили бесцеремонность и наглость гостьи. Она, Лариса, ее родители и даже тетя, влезли в кредиты и долги, чтобы купить эту квартирушку, а тут эта старушенция! Сидит, как ни в чем не бывало! Наглость несусветная, даже призракам такое не позволено!
- Хватит смотреть этот бред! - Лариса гневно щелкнула кнопкой на телевизоре (пульт она даже не искала, сразу решила, что это старье отправится на помойку), старушонка невозмутимо подплыла к телевизору и легонько нажала на кнопку. Бразильские страсти снова вырвались на волю. - Звук хотя бы потише сделайте, соседи жалуются, - уже безнадежно попросила Лариса и пошла мыть руки. Старушонка на просьбу не отреагировала, наверное, она была глуха, как пень. Телевизор продолжал орать.
Уже позже Лариса удивлялась самой себе. Вот, казалось бы, пришла ты домой, а там призрак смотрит телевизор. Что надо делать? Орать от ужаса, вызывать священника или экзорциста, кидать в призрака посудой и брызгать святой водой. Лариса же (видимо, так ее чувствительно сердце сразу подсказало) почти сразу поняла, что именно к этому призраку подход нужен другой, тонкий и особенный. Но какой именно? Это была загадка.
В тот вечер, первый вечер в компании старушонки (Лариса поняла, что это был дух бывшей хозяйки квартиры - Василисы Адамовны Домовенок - фамилия у нее была предвестником ее же судьбы, какая злая ирония), когда дверной звонок не умолкал, а вопли Марианны Сергеевны пронизывали весь подъезд и даже дом, Лариса пыталась со старушонкой поговорить по-хорошему, по-плохому, пыталась уговаривать, угрожать (самой потом смешно было, чем можно напугать призрака?), даже подкупить старалась, но покойная Василиса Адамовна лишь упорно вникала в тернистые пути-дорожки придуманных телевизионных героев и только рот слегка приоткрывала, когда страсти особенно накалялись.
- Как мне теперь жить? Спать вы мне будете давать или нет? - отчаявшись спросила Лариса у призрака. Старушонка, конечно же, промолчала, но когда часы показали 22.00, экран телевизора погас, а Василиса Адамовна исчезла.
- Наконец-то, - простонала Лариса и легла спать в счастливой и глупой уверенности избавления от призрака. Назавтра была суббота, и Лариса думала поспать часиков до десяти.
Ровно в девять утра ее разбудил настойчивый вопрос.
- Чей это ребенок? Мой или Педро, отвечай, гнусная, лживая женщина, иначе я придушу тебя! - бодро страдал телевизор, а Василиса Адамовна, восседавшая на коробке с книгами, от волнения закрыла рот ладошкой.
- О, Господи! - вместо неверной Карлы ответила на вопрос Лариса и накрыла голову подушкой.
Так и началась их совместная жизнь: Ларисы, Василисы Адамовны и телевизора, без передыху показывающего волнующую и насыщенную событиями жизнь бразильцев.

3.

- Ларочка, что с тобой? Не заболела ли? Может быть ты беременна? Скажи маме, не таись, Ларочка!
Материнское сердце - чуткое и трепетное понимало: с Ларисой что-то худое происходит. Но молчит ребенок, врет, что все хорошо, а что бледная и мешки под глазами, так это экран ноутбука все врет! Хорошо, просто отлично Лариса выглядит.
- Все у тебя хорошо, да отлично, заладила, правду матери сказать не хочешь! - обижалась мама.
А как ей правду скажешь? Так и так, живет в моей квартире покойная ее хозяйка Василиса Адамовна, смотрит целыми днями телевизор, выключать его не позволяет, хоть и призрак, сама кнопку может нажать. И единственное спасение от соседских воплей и измученных ушей - выключить электричество во всей квартире, на лестничную площадку старушонка то ли боится, то ли просто не может выйти. Вот и думай, что тебе важнее, продукты в холодильнике или спокойствие соседей, которых вся эта бразильская любовь и ревность достала до печенок, даже к участковому обращались. Тот пришел, узнал, что телевизор сильно рано не орет и поздно не орет, а, значит, формально закон не нарушен, а вот если по-человечески подойти...
- Зачем вы телевизор включенным оставляете на целый день? Проблемы с соседями? Вы им так мстите? - допытывался строгий участковый, а Лариса что-то мямлила в ответ. Что она могла ответить? Правду? Не поверят, не поймут, скажут, тебе, милочка, к психиатру надобно бежать, раз уж призраков не только видишь, но даже и сериалы им показываешь.
Приходилось Ларисе жертвовать холодильником и мороженое впрок не покупать. Уходя она щелкала выключателем на щитке, и в ее квартире воцарялась блаженная тишина. Что в такие "тихие" дни (а случались и "громкие", ведь иногда Ларисе на работу надо было к семи утра, и она просто забывала про старушонку и телевизор и тогда, вечером ее снова встречали вопли Марианны Сергеевны и целого хора потерявших память рогоносцев с пропавшими младенцами) делала Василиса Адамовна, Лариса не знала, да ей и глубоко наплевать на это было. Старушонка прожила долгую жизнь, все знают, что раз уж ты умер, отправляйся дальше по маршруту, и нечего живым глаза мозолить и уши третировать.
Лариса вычистила и отмыла квартиру, наконец-то избавилась от старого телевизора (облегчения этот дерзкий поступок не принес, так как Василиса Адамовна неожиданно ловко научилась включать Ларисин ноутбук и продолжала смотреть на заокеанские страсти) и от всего старушечьего хлама, успев немного пожалеть эти вещи. Она почти почувствовала, какую радость они доставляли еще живой хозяйке, как она ими дорожила, берегла, аккуратно обращалась, думая, что они еще послужат кому-нибудь. Но...
Одну единственную вещь оставила себе Лариса - старую чашку, на которой был красиво нарисована прекрасная роза. Чашка любимая, хозяйская, Лариса почувствовала, почти увидела, как каждое утро Василиса Адамовна наливала в эту чашку крепкий чай , не до самого верха, даже до золотой каемочки не доливала, Лариса так не любила, ей подавай полную чашку, а вот Василиса Адамовна наверняка любила пить чай понемногу, сахар покупала кусочками и обязательно нарезала лимон тонкими, прозрачными дольками, а потом наслаждалась солнечным или хмурым утром и такой обыкновенной радостью - чашкой чая.
Ларисе тоже чашка пришлась по душе и часто, когда слушать про измены блудливого Педро ей становилось уже невмоготу, она выключала электричество, зажигала свечи, смотрела в окно и медленно пила чай, думая, что же ей делать со своей жизнью и этой квартирой, которая, как Лариса чувствовала, была действительно ее, принял Ларису домовой (или квартирный, как его звать?), можно сказать, они даже подружились, так Лариса понимала, потому как часто ей снился один и тот же сон: эта ее квартира, а в ней не только Лариса, но и какой-то парень и, почему-то, сова живая. Если парень был объясним, то сова никак не влезала в семейную идиллию. Кто же будет держать дикую птицу в квартире? Может быть, она ранена, летать не может? Бывает же такое! Лариса свои сны принимала за верное гадание, чувствовала, что так и будет. Но вот старушонка, ее куда? За совой присматривать?
Лариса бледнела, худела и понимала: это от присутствия призрака Василисы Адамовны. Миры живых и мертвых не должны настолько тесно соприкасаться, неправильно это. Все равно, что перед сытым волком зайчонка посади. Сердце у малого не выдержит, хоть волк и зубом его не тронет, а просто пялиться будет.
Не походила, конечно, Василиса Адамовна на волка, а Лариса себя беспомощной зайкой не ощущала, но слабела и почему-то чувствовала, что если старушонка не уйдет, то придется все-таки Ларисе убегать, чтобы себя саму спасти.
В ту пятницу, когда она - сытая, с блинами в сумке (девочки сунули сверточек, сказали, в субботу поешь, а уж в воскресенье всенепременно мы тебя ждем на гулянии) брела домой, что-то в Ларисе надломилось и услышав очередные страдания очередного Хосе или как его там, Лариса пошла на кухню, взяла старушонкину чашку и легонько стукнула ей о раковину. Василиса Адамовна тут же появилась в кухне.
- Так вот, где ваша жизнь! Как в сказке, верно? - злобно обрадовалась Лариса и швырнула чашку на кафельный пол.
Призрак жалобно посмотрел на Ларису, на разбитую чашку, а потом расплакался. Слезы Василисы Адамовны капали на кафель и превращались в мелкие снежинки, которые тут же таяли и с шипением, словно не пол был, а раскаленная сковорода, испарялись.
- Простите, я куплю вам такую же чашку, извините меня! - крикнула Лариса, а старушонка лишь помотала головой и исчезла.
Лариса нашла Василису Адамовну в комнате, она сидела перед выключенным ноутбуком и сосредоточенно вглядывалась в темный экран, словно там, в глубине, она и только она могла рассмотреть всю жестокую, а потом и счастливую судьбу Карлы и Педро.
- Вам включить? Сейчас, - засуетилась Лариса, но, как она не билась, ноутбук не включался, а Василиса Адамовна строго смотрела в никуда. Уходить она определенно не собиралась.
В субботу Лариса собирала вещи и пыталась купить билет на самолет.
- Все, вы меня победили, переиграли, как угодно. Уезжаю, квартиру продам, будете портить жизнь другим людям, - сказала Лариса старушонке, которая все так же сидела перед сломавшимся ноутбуком. Лариса немного подождала, чего, она и сама не могла бы сказать. Может быть извинения или вопля восторга? Но Василиса Адамовна, по своему обыкновению, молчала и Лариса, внезапно озлившись на весь мир, яростно стала швырять вещи в коробки. Когда ей позвонили с работы, она, не снижая накала гнева и ярости, рявкнула, что заболела и просит оставить ее в покое, а потом, сама не зная зачем, она швырнула телефон в Василису Адамовну. Старушонка не пошевелилась, а телефон, конечно же, ударился об стену и тут же стал таким же неразговорчивым и неработающим, как и ноутбук.
- Провалитесь вы все пропадом! - разревелась Лариса и упала на кровать. Она понимала, что ведет себя глупо, как ребенок, что проблемы надо решать, а не кричать на них или убегать, что наверное, она и сама не очень настоящая, раз у нее в жизни все вот так получается и, скорее всего, она... Додумать она не успела. В дверь позвонили раз, другой, потом заколотили кулаком, и когда она уже хотела налить ведро воды, открыть дверь и напоследок облить настырную Марианну Сергеевну, она услышала знакомый голос.
- Лариса, это Саша, девочки сказали вы болеете, я малины вам принес и мороженое почему-то.
Лариса сначала прокричала ему, чтобы он убирался вон, что она заразная, у нее лихорадка северного Нила, но Саша так по-доброму рассмеялся и ответил, что он уже болел лихорадкой южного Нила и северная ему абсолютно не страшна, что ей тоже стало немного смешно, и она открыла ему дверь.
- Вот, это все вам, мама еще блинов напекла, она сказала, что сытый больной уже наполовину здоровый, а это тоже вам. Нравится? - Саша вытащил из пакета небольшую чашку, на которой был нарисован забавный заяц, вроде бы слегка хмельной, по крайней мере, глаза у зайца были слегка ненормальными, а вид задорный и лихой, попадись такой заяц волку, неизвестно, кто кого бы пугал. - Ой, я не знал, что с вами бабушка живет, я бы две чашки купил, простите, - немного смутился Саша.
- Вы ее видите? - Лариса ткнула пальцем в Василису Адамовну, которая почему-то появилась в кухне.
- Конечно! У меня же глаза есть! Бабушка, вам чашка нравится? Берите, я Ларисе другую куплю, с совой!
- Но она же призрак! - не могла успокоиться Лариса.
- Думаете, призраки не любят подарки? Смотрите, как бабушка рада!
Василиса Адамовна снова тихонько плакала, уже от счастья, ее слезы также капали на пол, превращались в крохотные незабудки и исчезали, оставляя после себя тонкий, цветочный аромат.
- Кто вы, Саша? - только и смогла спросить Лариса, хотя ей также очень хотелось узнать, сможет ли Саша (ох, какой настоящий он и непростой!) уговорить Василису Адамовну уйти.
- Я - человек, просто знаю, что мир состоит не только из того, что мы видим, ощущаем и можем измерить. В мире много всякого разного, вы ведь и сами все это знаете. Ешьте блины, остынут, не такими вкусными будут.
Лариса засуетилась, распаковала коробку с тарелками, сковородками, чашками, смутилась почему-то, покраснела, а Саша смотрел на нее так, словно во всем мире никого чудеснее не встречал. Она даже попросила не смотреть на нее слишком пристально, иначе она ни кусочка проглотить не сможет. Лариса алела, улыбалась смущенно, ела блины, обмакивая их то в малиновое варенье, то в подтаявшее мороженое, а Саша все смотрел и смотрел на нее.
Когда блины были съедены, когда они перешли на "ты" и поняли, что оба безумно влюблены друг в дружку, Лариса вдруг вспомнила про старушонку.
- А где же Василиса Адамовна?
Призрак исчез. Лариса не удивилась бы, если бы и подаренная чашка исчезла вместе со старушонкой, но вот она, чашка, стоит на столе, а вид у нарисованного зайца стал еще более ухарским.
- Ты же хотела, чтобы она ушла, вот она и исполнила твое желание, - сказал Саша и так загадочно улыбнулся, что Лариса, вместо того, чтобы спросить, куда она ушла и откуда Саша все это знает, почему-то задала ему абсолютно идиотский вопрос:
- И сова у нас будет?
- Какая сова? - безмерно удивился Саша, а Лариса порадовалась, что она тоже умеет удивлять и снисходительно ответила:
- Из моего сна, я тебе потом расскажу.
И рассказала, конечно. Потом, когда они купили чашку с совой, стали жить-поживать, чаи попивать, блины печь и все вспоминать бывшую хозяйку квартиры Василису Адамовну Домовенок, которая нет, нет, да и заглядывала к ним в гости. Просто так, поговорить, выпить чая из чашки с хмельным зайцем и узнать, кто же на самом деле был отцом ребенка Карлы.
©Оксана Нарейко