-Моральные принципы - обыкновеннее некуда, - хмыкнул Арчивелла. - Не попасть между молотом и наковальней. Может быть, цели профессора не слишком возвышенные, а о методах, и подавно, говорить не приходится, но и Шахматный Министр, я думаю, преследует цели не особо возвышенные. В конце концов, он действует в интересах британской военщины, готовой на многое, чтобы денег не платить, и методы его отличаются, разве что, размахом. Не стройте себе иллюзий, вы не на стороне добра, а мы не на стороне зла, поэтому блюсти свои интересы каждой из сторон нормально.
- Да вы оратор, - насмешливо проговорил я. - Отлично представляю себе, как вы обрабатываете тех несчастных, которых предоставляет вам профессор. Вот только я не служу ни военщине, как вы её назвали, ни Шахматисту. Мои интересы куда проще, и вы их знаете. Просто желание оберечь друга и прекратить издевательство над людьми. Я не двигаю фигур по доске, я сам, наверное, из пешек Но и вы, джентльмены, не ферзи. Так что не будем осложнять себе миссию дебатами о нравственности. Время наше на исходе - вот-вот вернутся ваши марионетки. Так вот, мне нужно, чтобы один из вас - вы, Арчивелла - пошёл со мной к вашему плавучему средству и показал, как им управлять и куда плыть, а другой - вы, Оруэлл - те же самые сведения сообщил полиции, которая вот-вот прибудет.
Если бы Оруэлл мог видеть, я сказал бы, что они с Арчивелла переглянулись - голову он точно повернул. А Арчивелла просто посмотрел на него, словно ожидая знака
- Ну, хорошо, - живо со всем своим латинским темпераментом заговорил он - и, клянусь, в его голосе снова звучало насмешка. - А если мы откажемся? Говорите-говорите, доктор. Что будет в этом случае? Мы же должны взвесить все "про" и "контра".
—Если вы откажетесь, - не своим механическим голосом проговорил я, - то ваша охрана, или кем там они вам приходятся, будет убита, агрегат захвачен, хоть нам и придётся разобраться с управлением труднее и дольше. Оруэлла, как наименее виноватого, мы попросту утопим здесь же, у берега. А вас будем пытать, чтобы наглядно изучить способ превращения людей в гаитянских зомби. Ничего личного, но Орбелли нужно будет потренироваться прежде, чем работать с Холмсом, на менее ценном и более сложном материале - вы как раз подойдете. Это честный ответ, Арчивелла. Вы меня знаете - я не из обманщиков. Поражение вашего профессора, суд над ним - вопрос решённый :одного Крамоля хватит на смертный приговор. А если вспомнить трупы в лесу, считайте, что вы уже на скамейке палача с продетой в петлю головой. Но мне нужен Холмс, живым и вменяемым.
Тут краем глаза я увидел подходящего Вернера
Кожа в углу его рта была повреждена, как от удара, в опущенной руке дулом вниз он держал пистолет. Арчивелла тоже его увидел, и его взгляд сделался не то выжидающим, не то испытующим. Одновременно из темноты показался Орбелли. Карл по-прежнему держался рядом с ним тенью, и я даже не понял, просидел он всё это время в засаде или был с Вернером, и, пожалуй, что второе, потому что, несмотря на обычный для него невозмутимой и безмятежный вид, хлыст, который он носил за голенищем сапога, был сейчас у него в руке, и он сворачивал его, наматывая гибкий конец себе на ладонь.
- Заканчивайте, доктор, - отрывисто сказал мне Вернер. - Не то те голубчики ещё, чего доброго, очнутся и помешают нам. Так что время мирных переговоров заканчивается, - с этими словами он быстро поднял руку и направил дуло в сторону Оруэла.
- Слепой нам не пригодится, - тут на его лице вспышкой отразилось такое ожесточение и такая готовность убивать, что даже я на миг поверил ему и вскрикнул:
- Нет! Не надо!
У Арчивелла же лицо явственно вытянулась, а Оруэл только спустя несколько мгновений оценил происходящее и, видимо, сделал нерадостные для себя выводы, потому что отшатнулся и провёл рукой по лбу, словно вытирая пот. Вернер оружие своё не опустил - он перевёл ствол на Арчивелла.
- Вы сейчас же пойдёте с нами к вашему плавучему колоколу, не то, имейте в виду, это - единственная польза, которую мой патрон Шахматист может из вас извлечь, а бесполезные вещи подлежат утилизации, иначе это расточительство. Вы вот тут говорили о Ленце и насмешничали, что, мол, как это Шахматный Министр не смог защитить своего осведомителя, а сами того не понимаете, что передавший информацию осведомитель - отработанный материал. Не представляет собой никакой ценности - почти совсем, как и вы сейчас.
Я понимал, что Вернер блефует, стараясь в цинизме перещеголять самого Арчивеллу, но меня беспокоила реакция на его слова Карла. Однако, я заметил, что губы Орбелли, стоящего поодаль, чуть шевельнулись, и Карл спокойно кивнул, продолжая смотреть на Вернера и его пистолет. Их с Орбелли освещал только свет фонаря, и я заметил их короткое взаимодействие только потому, что смотрел. Арчивелла же смотрел на меня и, помня о том, что у меня говорящее лицо, я сделал шаг назад, скрывшись в тени.
-Я жду, - напомнил Вернер и снова шевельнул дулом.
- Идите, - вдруг вместо Арчивелла сказал Оруэлл. – Идите с ними, куда они говорят. Может быть, это как раз и есть тот самый шанс, о котором вы говорили, и который вам предоставляется. Не всё ли вам равно, из чьих рук принять смерть , и прямо сейчас или через пару недель. Так хоть совесть свою успокоите.
Я, честно говоря, подумал, что это какой-то подвох, и стал усиленно следить за руками одного и другого, но Оруэлл стоял совершенно спокойно, а Арчивелла непроизвольно приподнял локоть, словно мог бы им закрыться от пули Вернера, но тоже не двигался с места.
- Идите, - повторил Оруэлл. – Я дождусь полицию. Не собираюсь никуда скрываться – я и так уже несколько лет в полной темноте, спрятан так, что любо-дорого. Орбелли, ведь это вы? Сумасшедший бродяга-профессор, у которого слепые прозревают?
- Только ослепшие в силу поражения психики, Оруэлл, - проговорил Орбелли, ничуть не изменив своему вальяжному спокойствию – в его словах только прозвучало лёгкое сочувствие, а я между тем понял, что с Оруэллом они знакомы, и этот разговор у них не первый.
- Да, я ослеп в силу поражения психики , - усмехнулся Оруэлл. – Только не моей. И пора это признать – не так ли, Томазо? Мы зашли слишком далеко. Пусти этих господ к профессору. Авось, они как-нибудь скушают друг друга, и это будет для нас наилучшим исходом.
Ну что ты будешь делать! Он опять насмешничал.
- То, что вы тут говорили про Ленца, правда? – негромко спросил Орбелли, которого, видимо, в меньшей степени занимал блеф Вернера, чем ответ на этот вопрос.
- Абсолютная, - подтвердил Оруэлл. Вообще, именно он почему-то выступал переговорщиком, тогда как Арчивелла молчал – впрочем. не возражая. – Его отравили в одном из лондонских баров.
- Люди Сатарина? Зачем?
- Оставьте со мной мальчика, - не отвечая на его вопрос, предложил Оруэлл. – Оставьте его со мной, профессор, я не причиню ему вреда. А вам он свяжет руки – никто не знает, как там дело обернётся…
- Битва профессоров, - вдруг гнусаво тоном хозяина подпольных заведений, где проводились кулачные бои, проговорил Арчивелла. - В качестве секундантов министерский недокормыш и патологически наивный капитан Уотсон – наследственный алкоголик. С другой стороны секундантом маньяк Волкодав и горбатый идиот, сливший в сточную канаву…
- Замолчите! – властно перебил Оруэлл. - Необязательно поливать желчью ребёнка, потерявшего отца, даже если она выработалась совершенно закономерно.
- Довольно! – потерял терпение Вернер. – Да или нет?
- Да, - нехотя, но внятно ответил Арчивелла. – Пошли.
Орбелли наклонился к уху Карла и что-то сказал ему. Карл снова кивнул – очень серьёзно – и, отодвинувшись от него. придвинулся к Оруэллу.
- Имейте в виду, Филин, - тоже очень внятно, хотя и очень тихо, проговорил Орбелли. – Я вам не прощу предательства, хоть и мщу за него не так, как ваш сюзерен.
- Ничего, - сказал Оруэлл спокойно. – Я – профессиональный предатель, и умею это делать, не смотря на ущерб, - и, совсем уж неожиданно для нас, коротко отрывисто рассмеялся.