Отправившись в одиночку, Алексей продолжил отжиматься, приседать, а в перерывах читать содержимое папки. Алексею было понятно, зачем майор оставил ему папку. Они хотят на него повесить все эти преступления, чтобы он, выезжая на места убийств в деталях описал, как он это делал.
Ему было очень жаль этих девушек, особенно последнюю.
Он не мог забыть ее заплаканное кровью лицо. Мысль про этого маньяка самого Алексея превращала зверя, ему казалось, он готов был рвать зубами его, вцепиться ему в глотку, вырвать кадык.
Шаги по коридору затихли возле его двери. Открылось окошко.
Охранник, обматерив Алексея сказал:
- С вещами на выход.
Наручники через окошко. Потом скатал матрас прижал руками перед собой к груди и вышел в коридор.
- На выход, - командовал охранник в коридоре.
- К стене.
Дальше шли по коридору. Спрашивать о чем-то охранника было бесполезно. В лучшем случае обматерит. Пройдя в конец коридора. охранник скомандовал:
-Стоять. К стене.
Открыл дверь.
-Заходим.
Базанов шагнул в камеру, дверь захлопнулась. Тут же послышались шаги уходящего конвоира. Алексей огляделся. Камера была небольших размеров, но с большой плотностью населения. Справа и слева вдоль стен в два яруса нары. Между нарами узкий проход заканчивающийся парашей, за которой возвышался небольшой бетонный выступ с полметра, примыкающий к стене. По правую руку на нижних нарах крупный мужик на вид лет пятьдесят. Нос картошкой морда красная, глаза глубоко посажены, злые маленькие бровей как бы нет, волосы рыжие.
Верхняя полка длинный остроносый взгляд, заискивающий, угодливый. Слева на нижних нарах крепкий коренастый мужик.
Лицом к стене. Уши поломаны. Борец . Верхняя полка. Молодой.
Спортивный. Напряженный взгляд, жесткий, оценивающий. Под полками на полу слева и справа, скорее всего, статисты. Они не в счет. Охранник не случайно забыл снять наручники, чтобы проще было придушить или опустить.
Все эти мысли у Алексея промелькнули за мгновение.Но видя его нерешительность, в разговор вступил длинный с верхней полки, которогоАлексей мысленно окрестил Шакалом.
-Это что, за птица к нам в гнездышко залетела? Прокукарекай что-нибудь? К людям в хату пришел.
В разговор вступил Шархан. так Алексей мысленно обозвал Рыжего.
Плохо играя добродушие,
-Ну что к человеку пристал. Первоходка он. Не знает всех обычаев наших. А ты, мил человек, проходи, не тушуйся, мест свободных, как видишь у нас нет.Вон там за парашей, можешь бросить свой матрасик. Алексей знал, что лечь у параши уже быть опущенным. Но могли опустить еще и по дороге туда. Он краем глаза видел, как напрягся боец на верхней левой и как леопард приготовился к прыжку. Драки не избежать, надо бить первому. И самому превратиться в зверя, даже если это будет последний его бой. Алексей двинулся по узкому проходу.
Поравнявшись с нарами, не выпуская из вида бойца на верхней полке, который был готов нанести удар в голову, как только он пересечет линию обзора. Алексей, бросив матрас в каратиста на мгновение его дезориентировал. А сам, как раненый зверь набросился на рыжего.
Для Алексея он был и Шархан и смотрящий в хате и маньяк, который выкалывает глаза, поэтому он, озверев, рычал, вцепившись зубами в ухо рыжему, разорвав его. Забрызгав кровью в пылу борьбы всех, кто был рядом и находился в каком-то оцепенении от увиденного.
Сам, с окровавленной пастью засунув голову рыжего между руками и собрав все силы надавил наручниками на кадык. Прикрываясь им, как щитом. Рыжий дергаясь в конвульсиях затих. Алексей толкнул на проход его труп, вытер рукавом окровавленный рот, сказал:
-Уберите это дерьмо к параше. Теперь это моя полка.
Расклад поменялся. По крайней мере для борца с поломанными ушами. И он, привыкший выполнять, а не думать оттащил Рыжего на бетонный выступ за парашей.
Каратист, по крайней мере, на время затаился, возможно, дожидаясь ночи. Обезглавленное войско, готовое было позабавиться, притихло. Оказаться, на месте Рыжего никто не хотел. Алексей расположился на нижней полке. Получив передышку, он понимал, что бой еще не закончен. День простоял, осталось ночь продержаться.
Ночью Алексей продолжал битву.Но это была битва со сном.
После всех сегодняшних испытаний ему хотелось вырубиться, забыться сном. Он не мог себе этого позволить. Это каратист мог полночи поспать, а потом? Да что потом? Как ни боролся он со сном, сознание вырубалось. На какой-то промежуток, который было сложно определить по длительности. Ему казалось, что он на мгновение.
И он тут же просыпался от видений, явно представляя, как каратист душит его подушкой, а боец держит ноги, чтобы не дергались.
Если бы Алексей знал, что он, задушив рыжего из этой банды убрал главного исполнителя сделать из Алексея опущенного. Другие могли подержать немного, придушив подушкой, или поглазеть. Поэтому в эту ночь заключенный Базанов мог бы выспаться. Приказа убивать его не было.Маньяк нужен был в суде.
Утром забегали работники изолятора, явно не рассчитывая на такой исход. Взбешенные провалом своего плана, охранники отвели его в пыточную, били долго, профессионально, не оставляя следов на лице, войдя в какой-то кураж и получаяот этого удовольствие. Били до тех пор. пока Алексей был в сознании, но после того, как он вырубился интерес к нему охранники потеряли. Алексей получил передышку, очнулся в больнице, рука пристегнута наручниками к кровати.
Тело все болело, как будто его перед этим переехал поезд. Вздохнуть было больно. В палату вошел доктор. Сестра его толи называла толи обзывала Сигизмундом Анититасовичем Фальшивая улыбка на его далеко не худощавом лице выглядело нелепо в сочетании с маленькими злыми глазками Не густые черные волосы были собраны на затылке пучком и перевязаны больничной желтой резинкой
- Ну что очнулся, повезло тебе, парень. А может, и не повезло. Это как посмотреть? Возможно, для тебя было бы лучше, чтобы твои сокамерниками забили бы тебя до смерти. Серьезных внутренних повреждений нет, но кровью недельку пописаешь. Поломанные ребра. Ушибы. Обширные гематомы. Сотрясение мозга. Две, три недели отлежишься и обратно в изолятор. Народу не терпится предать тебя суду.
Алексей ничего не ответил, доктор через паузу сделал назначение для лечения, обращаясь к рядом стоящей медсестре Оленьке.
-Сделайте ему обезболивающий укол. Ёдные сетки на гематомы. Ну и продолжите капельницы.
-После чего они ушли. Оставшись один, Алексей прокручивал в памяти все, что с ним происходило за последние несколько месяцев. Сколько нужно было пережить, чтобы радоваться больничной койке, белым и чистым простыням.
Его мысли прервала Оленька, зайдя в палату с капельницей. Алексею почему-то захотелось с кем-то поговорить, объяснить, что он нормальный парень, никакой не маньяк. Да, он не маньяк, а вот нормальный парень, вопрос. Алексей даже внутренне саркастически улыбнулся, был когда-то в прошлой жизни.
Пока он так рассуждал, Оленька ловко поставила капельницу и выскользнула за дверь.
На входе в палату дежурил полицейский, поэтому кроме Оленьки и доктора к Алексею никто не заходил. Алексей понемногу начал разговаривать с Оленькой. Несколько дней просто благодарил ее за капельницу или за укол.
Однажды она ему ответила:
- Не за что больной.
Алексей попытался поддерживать разговор.
-Меня Алексем зовут.
-Нам не положено разговаривать с заключенными.
-Вы тоже считаете меня маньяком?
Оленька не ответила, вышла в коридор.
Ближе к ночи Оленька зашла в комнату. Охранник спал, сидя на стуле возле двери. Она тихо сказала:
- Я, Алексей, не считаю вас маньяком. Я знаю вашу маму, она учила меня. У такой мамы сын не может быть маньяком. Что я могу для вас сделать?
-Спасибо. Спасибо вам за эти слова. А не могли бы вы узнать? Как там мама, отец?
Алексей на мгновение запнулся.
-Да, моя девушка Света Корытникова. Вы должны знать ее родителей Корытниковы.
-Хорошо, я попробую узнать. А теперь мне нужно идти.
Оленька была красивая девушка, и она об этом знала. Больше зеленые глаза, которые оттенялись такими же большими ресницами, пухлые губки, не нуждающиеся в помаде и обозначении контуров, слегка вздернутый носик, но при этом она его не задирала высоко. Коротко постриженные темные волосы, которым разве что не хватало короны, короны конкурса красоты, которые проводились в это время по всей стране. Их городок был не исключение. Но главное - это улыбка, ее улыбка была ослепительно хороша. Хороша, даже не изгибом губ и белизной ровных зубов. а свечением глаз. Умение улыбаться - это талант, который не всем дан от природы или от родителей, поэтому у многих, пытающихся улыбнуться на лице лишь гримаса, имитирующая улыбку и никакое «чиз» в данном случае не работает, свет в глазах не включает, если только при слове сыр у кого-то включает слюновыделение.
Кроме улыбки у Оленьки была точеная фигурка, поэтому у мужиков было слюновыделение, глядя на проходящую мимо девушку.
Ольга ловила на себе их похотливые взгляды, но несла гордо свою фигурку дальше, не позволяя ее никому лапать. Даже доктору, который пытался, но получил по рукам.
А несла Оленька свою фигурку к Елене Владимировне. Адрес которой она узнала в школе.Это не то чтобы ей очень понравился Алексей, но ей было жалко парня. прошедшего через такие испытания беспомощного и избитого, а главное обвиненного в чудовищном преступлении, которого он не совершал по мнению девушки.
Да, наверно, чтобы понравиться такой девушке, надо пройти путь, который прошел Алексей. А если коронованная красавица, то ей можно понравиться и за деньги.
Оленька позвонила в дверь. Елена Владимировна оказалась дома.
Она вышла на лестничную площадку, не желая пускать кого-то в квартиру.
-Вы меня, наверно, не помните, Лена Владимировна, я- Оля.
Так сказав, она улыбнулась, осветив своей улыбкой темный подъезд.
-Ну почему же не помню? Помню, Оленька. Помню ваш 10 б выпуск 92 года.
Елена Владимировна, я по делу.
И по выражению ее лица Елена Владимировна поняла, что разговор пойдет не провоспоминания школьных лет.
-Проходите, Оленька, в квартиру! На кухню. На чай не приглашаю.
В это время из кухни послышалось пьяное бормотание отца Алексея.
-Давайте пройдем в комнату.
Они зашли в комнату Алексея. Ольга с интересом стала рассматривать кубки, медали и детские фотографии Алексея. Заметив ее интерес, Елена Владимировна продолжила разговор.
-Это Лешенькины награды. Он у меня спортсмен. А это он в первый класс пошел.
Ей было приятно поговорить с кем-то о сыне. Потом она достала альбом и они пролистали его от первого класса до армейских фоток, где Алексей в форме десантника, в окружении друзей и последнее фото в обнимку со Светой. Увидев эту фотографию, по лицу Елены Владимировны побежала тень. Она вспомнила последний разговор со Светой на лестничной площадке, где Света отреклась от Алексея. А ее родители, можно сказать, вытолкали ее за дверь. Вслед долго неслось:
- И чтобы ноги здесь не было, твоей не приходи сюда больше. Сына воспитывать лучше надо. Как земля таких держит?
Выдержав паузу, Оленька начала разговор:
-Елена Владимировна, я пришла к вам по просьбе вашего сына.
Лена Владимировна, пробудившись от мыслей, взяв ее за руку:
-Продолжайте, Оленька.
-В общем, вы только не волнуйтесь. Он уже выздоравливает, он у нас в больнице. Его из изолятора привезли. Нет, нет, не волнуйтесь. Никаких серьезных повреждений нет. Ушибы ссадины.
-так что же мы сидим, Оленька, поехали, поехали к нему. Я сейчас соберусь. Что же взять с собой.
-Лена Владимировна, вас к нему не пустят. Там охрана. Посторонних
никого не допускают.
-Да, конечно. Что же я? Что я сразу так не сообразила?
Она обреченно села на стул.
-Елена Владимировна, вы напишите сыну письмо, а я передам. Он просил меня узнать, как вы. Напишите, я подожду.
-Да, да? А что писать я не знаю? Да пишите все, что в голову придет.
Ему это важно.
Ольга взяла письмо и, простившись с Леной Владимировной, обняв ее на прощание, ушла.Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Так говорят, хотя я бы поспорил. А путь к сердцу женщины через жалость. Жалеет, значит, любит. Оленьке было очень жаль Алексея, но она еще не осознавала, что его полюбила, пытаясь возникшее к Алексею чувство замаскировать под жалость.
Прикоснувшись к его руке, передавая письмо от матери по ее телу. словно пробежал электрический разряд. пробуждаю какие-то новые непонятные чувства. Алексей на мгновение задержал ее руку в своей, сделала этоосознанна и совершенно не обязательно, чтобы просто взять письмо. Он сунул его под подушку, чтобы прочитать, когда останется один. Ольга не стала оттягивать этот момент, сказав, что зайдет позже, вышла в коридор.
Их встречи стали более продолжительными и частыми Девушка угощала охранника кофе со снотворным, после чего они могли долго разговаривать. Он держал ее за руку и рассказывал о своей прошлой жизни, и когда Оленька решила сказать Алексею, что его девушка Света выходит замуж, это новость для Алексея не стало большим огорчением. Гораздо большим огорчением стали слова доктора, сказанные на последнем осмотре, что через неделю его отправит в изолятор. Присутствующая при этом Ольга, чтобы скрыть свое огорчение, отпечатанное на ее миловидном личике, прикрыла его журналом назначений, сделав вид, что внимательно изучает.
После ухода доктора она шепнула Алексею. что зайдет как всегда вечером. Алексей с нетерпением ждал вечера. Но она не пришла. Не было ее и на следующий день.Алексей стал убеждать себя, что может оно и к лучшему. Зачем дурить голову девушке, не имея возможности ничего ей предложить.
Он уже мысленно готовился к переезду в изолятор, когда на третий день к ночи услышал знакомые шаги по коридору.
И когда она, зайдя в палату, взяла его за руку, он уже не сдерживая волнения, шептал:
- Почему тебя так долго не было?Я уже не надеялся тебя увидеть.
Я думал, что ты не придешь.Зачем я встретил тебя, зачем? Это еще более изощренная пытка, чем те, которые были до сих пор.
Оленька прикрыла ему ладошкой рот:
- Помолчи. Я хочу тебе помочь, - заговорила она, сбивчиво волнуясь.
Ты должен бежать. Эти два дня дежурил другой охранник. Сегодня и завтра будет дежурить прежний.Я дам ему двойную дозу снотворного ипроведу тебя через черный ход. Раздобыла ключ от двери, и вот еще что, - с этими словами она извлекла из кармана халатика ключик от наручников и положила ему в руку.
-Возьми, завтра ты будешь на свободе.
Алексей судорожно сжал ключик от своей свободы.
-А теперь мне надо идти.Нам нужно быть осторожными, охранник может проснуться.
Оленька, наклонившись, поцеловал Алексея в губы и выскользнул за дверь.
Алексей, всю ночь не спал, думал об Оленьке и о себе. О свободе, Да, ему очень хотелось выбраться из этого кошмара, выйти на свободу, но не так. Он никогда ни от кого не бегал, он до сих пор просто бегал, а главное, что будет с ней. Она первая будет под подозрением. Пособница маньяка, пытавшаяся отравить охранника. Ее заправят, посадят в изолятор, и даже страшно подумать, что они с ней там сделают. Он не мог этого допустить. Не мог такую цену заплатить за свою свободу.
Утром в палату вошел майор Сидоренко.
-Ну что, Базанов, дело твое почти закончено. Я думаю, на следующей неделе будет передано в суд. Не желаешь облегчить свою участь, последний раз предлагаю, да и родителям помочь.
При этих словах майор достал из кармана толстую пачку денег.
-Подпишешь чистосердечное, облегчишь нам работу. После девушки в парке и зверски убитого гражданина Кабанова в изоляторе еще несколько эпизодов для тебя уже роли не сыграет. А нам висяки закроешь. А я эти деньги твоей матери передам. Она, конечно, от меня.
напрямую их не возьмет. А от тренера твоего спортклуба, якобы призовые, за твои кулачные бои, думаю, возьмет. Он скажет, что не может в такой тяжелый момент для ее семьи. мне отдать эти деньги. А деньги пригодятся и маме, и тебе обеспечат более комфортное пребывание в колонии. Так что уговаривать больше не буду. Решай.
Алексей ночью все для себя решил.
-Да, я согласен. Только обещайте, что вы не обманете с деньгами.
-Слово офицера, не сомневайся.
-И вот еще что. Переведите меня сегодня же в изолятор.
-Ну, с этим никаких проблем. Прямо сейчас и решим, а ты - вот тебе бумага ручка - пиши. Я, такой-то признаюсь, в своих преступлениях. раскаиваюсь. Ну и так далее.
Оставив Алексея наедине пока еще с белым листом бумаги, Валерий Петрович вышел в коридор, где слышен был его разговор с дежурным. Когда он вернулся, листок уже не был чистым белым, Алексей подписывал свои признания и свое наказание.
-Ну вот и молодец, сразу бы так. Майор аккуратно положил листок в папку. Потеряв интерес к собеседнику, вышел за дверь. Еще минуту беседовал с охранником. Потом ушел с мыслями: «Какой доверчивый паренек, может глупый. с отбитыми мозгами в кулачных боях.
Эта пачка денег предназначалась судье Валентине Сергеевне, чтобы какие-то шероховатости в его деле и неточностии путаные показания свидетелей не повлияли на решение суда.
Сидоренко оказался человеком слова, по крайней мере, наполовину. В этот же день Базанова отправили домой в одиночку изолятора, где за ним уже закрепилась кличка Зверь, после того как он порвал рыжего.
Оставшееся время до суда Зверя не трогали. Стали даже лучше кормить и вывозить на прогулки на замечательном автомобиле ГАЗ 53 переоборудованы под автозак. Выезжали на место преступления, где Алексей пытался воспроизвести в подробностях происходившее здесь убийство. Майор Сидоренко при этом умело подсказывал отдельные детали забывчивому преступнику.
Суд проходил в местном ДК, который спешно переоборудовали под судебный зал, установив, клетку для зверя, а также другую мебель для судебных заседателей, прокурора. Адвоката, судьи, присяжных. В этом огромном зале зверь в самом начале заседания находил зеленые глаза и тонул в них, не слыша и не слушая обвинителя, адвоката и свидетелей. В этом огромном зале только два человека Ольга и его мама желали ему оправдательного приговора. Все остальные надеялись на самый суровый приговор. И приговор удовлетворил всех присутствующих в зале.От последнего слова он отказался. Да и что он мог сказать этим людям, которые жаждали отмщения. Сказать, что он этого не делал. было уже поздно. Просить прощения за то, что не делал глупо. После короткого совещания с присяжными судья вынесла приговор: пожизненное заключение. Когда его выводили, он слышал истошный крик матери и до последнего смотрел в зеленые глаза, которые цвели на дальнем берегу и этот берег с каждым шагом становился все дальше, превращаясь в пропасть длиною на всю оставшуюся жизнь.
Продолжение следует